День Рождения

Двое, мужчина и женщина, лежали на огромной кровати, обнявшись. Они только что отдавались друг другу, яростно сливаясь в единое целое. И дойдя полного изнеможения, теперь отдыхали, прижавшись друг к другу. Он ласково вытирал капли пота с ее лба, потом стал нежно теребить губами мочку ее уха. Она, положив руку на его уставший член, прикрыла глаза, растворяясь в теплой истоме.
Они лежали так полчаса, ничего не говоря, и только слегка поглаживая друг друга.
Она зашептала: «Мне так хорошо с тобой, никогда и ни с кем не было так хорошо, дорогой мой, нежный мой.…Только мой»
Он беспомощно улыбнулся, и прижал ее голову к своему плечу.
Она была замужем, он был женат.
Они встречались раз в неделю в пригородном мотеле.
И наслаждались друг другом.
Им обоим казалось, что каждая встреча может стать последней.
Поэтому они не утаивали друг от друга свою нежность и страсть.
А вдруг уже завтра моя страсть и нежность будут не нужны, спрашивали и он, и она у самих себя. И не найдя четкого ответа, бросались с головой в море ласк, захлебывались в нем, тонули и всплывая, готовы были утонуть вновь.
Она, присев, закурила сигарету, и посмотрела на него. Ее глаза искрились. Она была счастлива и улыбалась.
- А можно, я тебе расскажу одну историю, случившуюся со мной в далеком детстве? – спросил он.
- Конечно – промурлыкала она, склонив голову набок, и продолжая смотреть на него своими искрящимися глазами.
- Честно говоря, я не уверен, что это к месту.… Даже точно знаю, что не к месту – сказал он, тоже закуривая, - Я вообще не знаю, зачем я хочу тебе это рассказать. Тем не менее, очень хочу это сделать. Но для чего-то, наверное, это нужно. Позволь уж мне сделать это.
Она с готовностью закивала головой. И он начал говорить.

 

 1

Ну, так вот. Когда-то давно, года так 22 назад, или 23 (уже не помню точно) у меня был день рождения. Радостный день (в детстве все дни рождения радостные). Мама, взяв с собой сестру, уехала в гости, предоставив меня самому себе, поздравив и что-то подарив. А драгоценный мой отчим вообще уже три дня дома не появлялся. Ко мне пришли мои дворовые друзья-закадычники и мы уселись у меня в комнате, за столом, распивать лимонад и кушать пирожные. Наша беседа протекала непринужденно и весело, обычные детские байки и всё такое. Потом мы швыряли в прохожих из окна бумажные водяные бомбочки, потом туда же полетело мороженое. Мы шалили. Нам было радостно и совсем не скучно. Один из моих приятелей, горячо поспорив с другим, о том, что легко заберется ко мне в окно по водосточной трубе, немедленно пошел доказывать свою правоту во двор. Я жил на втором этаже, и пока мой приятель мужественно карабкался по трубе, мы все с замиранием сердца следили за ним, ожидая, что он, с грохотом, свалится вниз. Он не свалился, и все, наперебой, стали восхищаться его смелостью и сноровкой. Попив еще лимонаду и доев приготовленные мамой пирожные, мы решили пойти погулять. Прогулку инициировал я, потому, что прекрасно понимал, что о наших воплях, швырянии мороженым в окно и других подвигах соседи доложат матери. А мне не хотелось её огорчать. Поэтому я решил убраться из дому вместе со своими друзьями. Пусть буйствуют на улице. И мы пошли гулять.
Это был прекрасный солнечный денек. Ни одна тучка не омрачала голубое небо, было очень тепло и как-то…легко! Настроение было потрясающе хорошее, мы бегали по улице, забегали во дворы, пинали друг друга, веселились. Мой друг Игорь, в простонародии Ёжик, как обычно, мимоходом осматривал помойные бачки, в которых всегда можно было обнаружить что-нибудь интересное. Второй приятель, Вадик, разговаривал нарочитым басом, строя из себя заправского бандита, этакого бывалого ворюгу, которым впоследствии он все-таки стал, несмотря на все усилия детской комнаты милиции, а потом уж и уголовного розыска, пытавшихся спасти юную душу и наставить её (душу) на путь истинный. Третий приятель был Андрюха, толстый и хитрый, всегда норовивший стащить себе самое лучшее и исчезнуть с добычей, ни с кем не делясь. Нам тогда было так хорошо, всем вместе, таким одинаковым и таким разным одновременно. Наше беззаботное настроение соответствовало лучезарной погоде. И мы были счастливы.
Но вот всем наскучило шататься по улице. И дойдя до дома, мы, попрощавшись, друг с другом, разошлись по домам.
Поднимаясь по лестнице, ведущей к двери моей квартиры, я думал о том, как всё хорошо получилось, какие у меня классные друзья и какой отличный у меня получился день рождения. Лучшего дня рождения у меня ещё не было. Я даже забыл про наказание за метание мороженым в окно, и настроение моё было радостным и безмятежным.

 2

Войдя в квартиру, я как-то сразу почувствовал – он пришел! Пришел отчим. Тот самый человек, который так когда-то понравился мне, глупому доверчивому юнцу. Понравился, да так сильно, что, когда мать спросила меня «Сыночка, не будешь ли ты против, если я выйду замуж за Николая Георгиевича?», я даже не сомневался в ответе. И, конечно, согласился.
Он пил. Пил беспробудно, страшно, долгими запоями. Мы с мамой даже не могли этого предположить, так тщательно он скрывал это. Только после свадьбы обнаружился этот его кошмарный изъян. До свадьбы это был душа компании, обаятельнейший и добрейший человек, подаривший мне настоящий фотоаппарат (я был преисполнен гордости, но недолго – фотоаппарат был вскоре после свадьбы реквизирован у меня и пропит дарителем). Мама рассказала мне уже как –то гораздо позже о том, что стало причиной его алкоголизма – эпизод из детства, согласно которому он, будучи маленьким мальчиком, как-то днем обнаружил свою мать, страстно терзавшую губами член соседа по коммуналке. Они (мать с соседом) тогда здорово напугались, что он расскажет всё папе, вернувшемуся вечером с работы, и налили маленькому Коле полстакана водки, надеясь, что он всё забудет.
После маминой свадьбы жизнь в нашей семье здорово изменилась. Начались скандалы, драки, вызовы милиции и т. п. После каждого скандала или драки я надеялся, что мама выгонит беспутного супруга на улицу навсегда и в нашей, счастливой когда-то семье, вновь наступит спокойствие и благополучие. Иногда это почти случалось, он уходил, но потом возвращался вновь, и они мирились. Я спрашивал у мамы - зачем, ну зачем она его пустила? Она отвечала мне, что он ползал за ней на коленях, просил прощения, клялся, что перестанет пить. И она верила ему. А потом всё повторялось. Снова и снова.
Учитывая всё вышеописанное, наверняка станет понятно, почему меня начинала трясти мелкая дрожь в предчувствии прихода пьяного отчима. А уж если его не было несколько дней, то его приход в алкогольном опьянении был стопроцентен и неизбежен. Трезвый он просто боялся придти. Я, правда, каждый раз надеялся, что его пришьет кто-нибудь, и он навсегда исчезнет из моей жизни. Но моим надеждам не суждено было оправдаться.
Прошу прошения за некоторое отступление от моего повествования.
Так вот, войдя в квартиру, я понял – ОН ПРИШЕЛ. Я увидел его пальто на вешалке в прихожей. И, не обрадовавшись этому, я пошел в комнату, слабо надеясь, что, может быть, он не пьяный.

 3

Отчим валялся на диване в ботинках. На мой приход он никак не отреагировал. Я прошел дальше, за шкаф (мы жили всей семьёй, впятером в маленькой комнате, она была перегорожена шкафом посредине). Там стояло раскладное кресло, служившее мне кроватью. На стене, над креслом висели разные плакаты с автомобилями и самолетами. И еще там висел склеенный мной когда-то из специального конструктора самолётик Ил-62 с красивыми логотипами немецкой авиакомпании INTERFLUG на фюзеляже. Я очень любил его и берёг, это был давний подарок мамы. Новых подарков не было (у меня почему-то присутствовала идиотская надежда на то, что мой отчим помнит о моём дне рождения и что-нибудь мне подарит). Самолётика на стене тоже не было. Он лежал на подоконнике, разрезанный чем-то острым на куски.
Я помню, что абсолютно не обиделся на это странное поздравление отчима. Я только слабо удивился этому, подумав что-то типа: «Зачем же он так поступил, ведь в день рождения что-нибудь дарят, а не отнимают». До сих пор не понимаю, зачем он испортил именно этот мой самолетик, а не какую-либо другую вещь в нашем доме. Неужели он настолько ненавидел меня уже в то время?
Поскольку я не знал, как на это всё реагировать, то никак и не среагировал. Уселся в своем уголке, и чем-то занялся. Отчим тоже безмолвствовал, лёжа на диване.
Вскоре пришла мать, и, положив в кроватку мою младшую сестру, пошла на кухню, готовить ужин. Отчим молча последовал за ней.
Почему то, в глубине моей бестолковой души, всегда присутствовала надежда на то, что не случится того, что на самом деле неизбежно и всегда случается. Мой разум всегда говорил мне, что надеяться на лучшее бесполезно, и, тем не менее, я всегда надеялся. И по сей день я не могу избавиться от этой отвратительной своей черты, этого бессмысленного, глупого оптимизма.
Так и тогда, я точно знал, что будет скандал, и всё равно надеялся – может, на этот раз обойдется.
Но вот из кухни послышались удары, крики, шум и возня. И, наполняясь дрожью, я побежал на кухню.
Отчим уже таскал маму за волосы по кухне. Вообще он всегда как-то по бабски с ней дрался, хватал за волосы, визжал. А еще ударит её и сразу в комнату убегает. Боится, стало быть. Эти его привычки вызывали во мне еще большее чувство омерзения к нему.
Грохотала падающая посуда. Мать пыталась слабо отбиваться. Набежали соседки и подняли крик. Отчим поспешно ретировался в комнату.
Поправляя растрепанные волосы, мать стала приводить себя в порядок. Я сидел на стуле в кухне. Дрожь в руках и ногах никак не унималась.
В какой-то момент уже казалось, что всё позади. Соседки разошлись по своим клетухам. Мать оправилась и стала расспрашивать меня, как прошел день. Да и я уже начал успокаиваться.
Как раз в этот момент в кухню вбежал отчим в одних трусах и истерично вопя каким-то женским, высоким голосом «Ненавижу! Суки поганые!» накинулся на мать с кулаками. Я почему-то убежал в комнату. Наверное, испугался. Или уже не мог на все это смотреть. Но, слыша, как из кухни доносятся жалобные крики матери: - «Больно, больно!», я не выдержал, схватил столовый нож и побежал на кухню снова.
Надо тебе сказать, дорогая моя, план о его убийстве я вынашивал очень долго. Эти побоища слишком уж сильно действовали на меня. Мне доставляло удовольствие мечтать о том, как я воткну в него нож, и как он будет корчиться от боли, подыхая. А потом я буду счастлив и спокоен. Но, все-таки, разум мой работал, и я понимал, что даже если и убью его, проблем от этого только прибавится. Поэтому я решил не убивать его совсем, а только поранить, вонзив нож куда-нибудь, ну скажем, в ногу.
Но мне не хватило смелости воткнуть в него нож. Поэтому я метнул нож с близкого расстояния. Нож, естественно, по причине тупости, не воткнулся, и отлетел в сторону. Отчим ничего не заметил, и, снова схватив мать за волосы левой рукой, правую занес для удара.
Я бросился ему на спину, стал изо всех сил колотить руками по его затылку, ушам, кусался, рвал его волосы. Но он легко смахнул меня рукой, и я упал на пол, прямо ему под ноги. Тогда, в каком-то безумстве, я схватил его за мошонку и рванул вниз изо всех сил. После чего пинком ноги был отброшен в угол кухни.
Жаль, что тогда я был маленьким и слабым.
Дальнейшее помню плохо. Отчим убежал из кухни, мать лежала на полу и стонала от боли. Потом, превозмогла боль и, встав, отвела меня к соседке. Та долго меня успокаивала, что-то говорила, пыталась отвлечь. Очень смутно в моей памяти проступают последующие события. Да и неинтересны они.

 4

Такой вот у меня был День Рождения! Надолго он мне запомнился.
 Раньше мне казалось, что ничего более ужасного в этот день у человека произойти не может. А теперь уже и не знаю. Слишком много насилия оказалось в этом мире.
А знаешь, я, став постарше потом, поймал его на лестничной площадке пьяного. Он ломился в дверь, за которой тряслись от страха мои сестры и мать. Я в тот раз очень сильно его избил, так, что он несколько дней отлеживался у какого-то друга. И знала бы ты, КАКОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ Я ИСПЫТЫВАЛ, НАНОСЯ ЕМУ УДАРЫ!
Больше он дома не напивался. Напившись, уходил, и возвращался через несколько дней уже трезвый. Боятся начал.
Спасибо тебе, моё нежное, доверчивое сердечко, что ты у меня есть. Я так давно хотел об этом дне рождения рассказать, но все как-то некому было, или не получалось. Эта история всегда тяготила меня, хоть и была очень давней. Теперь, может быть, станет чуть полегче на душе. Прости за то, что вешаю на тебя свою давнюю боль.

Она вздохнула, в ее глазах уже не искрилось безудержное счастье, хотя и не было печали.
- Хорошо, что ты рассказал мне про это. Это конечно ужасно, кошмарно, просто слов не находится, как это назвать. Почему-то такие мерзости нередко встречаются в нашей жизни. Но это хорошо, что ты излил душу, даже не важно кому. Хотя я очень польщена, что ты избрал меня. Я очень рада, что ты меня так ценишь. Всегда хочу тебе отплатить тем же. Я вообще-то тоже как-то кинулась в отчима ножом, но я была на кухне, готовила что-то, а он просто подвернулся. Хотя причина была веская, он периодически наговаривал на меня всякие гадости и неправду маме, она ему конечно же верила. Все это надо забывать, как кошмарный сон. Это далекое прошлое, если бы я все мерзости постоянно помнила, то я бы, наверное, и с мужиками спать не смогла бы. Надо жить будущим, а не прошлым.
- А странно, правда, что она не выгнала отчима – сказал он, – Удивляет, что присутствие мужчины, даже такого отвратительного, для женщины важнее, чем спокойствие собственных детей. А я так мечтал тогда, что он уйдет и не вернется…. Ладно. Хватит о нем.
- Все, пора собираться, - спохватилась она, - скоро мой муж придет с работы, я должна быть дома. Мы же должны ехать на дачу.
И они стали лихорадочно собираться, спотыкаясь, чертыхаясь и путая свою одежду, разбросанную по всей комнате, во время долгожданной и безумной любовной прелюдии.

25.04.04