Несентиментальное путешествие Глава 2

Джесси сидела у барной стойки, свесив ноги с высокого табурета и вперив невидящий взгляд в полку с крепкими напитками. Сегодня настал тот самый день, которого Джесси всегда боялась – день, когда ее «бортанули». До сей поры, ей не пришлось постичь значение этого выражения на практике, но, похоже, время пришло. Раньше, когда она была молода, все было проще – сначала – брошенная школа и неудачный брак в 17 лет, потом – выкидыш, смерть мужа от пьянки и работа официанткой «У Билли-Рэя», где с завидной регулярностью к ней «подкатывали» клиенты. Джесси считала себя «приличной девушкой» и соглашалась далеко не на каждого, но слухи в этой глуши распространялись со скоростью света, и не прошло и года, как все в округе знали, что вдова Сайруса Ли - «давалка».

Такая репутация автоматически лишила Джесси надежды когда-либо устроить свою жизнь, и в то же время сделала ее центром притяжения местных «озабоченных» парней. Сама же Джесси Ли любила мужчин постарше или, по крайней мере, своего возраста. Пределом ее мечтаний было найти тихого, доброго и надежного мужичка, который стал бы хозяином ее «Ранчо Магдалена», пришедшего в полный упадок с тех пор, как ее Сайруса не стало. Но такие клиенты к Билли-Рэю захаживали не часто. Сейчас, когда Джесси минуло тридцать, она стала менее разборчивой и привечала многих сынков местных фермеров, но тайной ее любовью был Джеб, сероглазый, загорелый коммивояжер фирмы, продававшей удобрения, которые местные фермеры с радостью покупали – благо привозили на дом и брали недорого. Джеб говорил грамотно, был добр, вежлив и всегда в хорошем настроении, что выгодно отличало его почти от всех ее знакомых. Джесси долго присматривалась к нему, всегда старалась обслужить «по первому классу», что у Билли-Рэя означало подать чистую посуду и сегодняшний, а не разогретый вчерашний стейк с холодным пивом в чистом же бокале.

И вот, наконец, сегодня Джесси набралась смелости обратиться к Джебу и с просьбой посмотреть сцепление в ее «Фордике»-пикапе (который был той же модели, что и у Джеба), взамен пообещав накормить домашним ужином вместо мерзкой местной стряпни и пригласив посмотреть кассету с «Касабланкой», на что Джеб вежливо обещал починить машину, но от приглашения твердо отказался, сославшись на большую занятость.

Сейчас, когда Джеб уехал, подтянув пару болтов в сцеплении, а ее смена кончилась, Джесси цедила уже второй бокал бренди и с тоской размышляла о том, что будет дальше. Джеб был для нее воплощением надежды, средоточием всего хорошего, что она видела в жизни и, как всегда, это хорошее, которое она, казалось, уже держала в руках, просочилось сквозь пальцы, оставив после себя лишь колючие песчинки отчаяния и стыда.

Джесси провела уже полтора лишних часа у стойки, лелея в голове бесполезные мысли о самоубийстве, как о единственном выходе из положения, когда ее сознание, словно ярким лучом пронзила мысль – если ничего нельзя изменить здесь – наверное, надо уехать. Уехать, бежать отсюда как можно скорее, туда, где никто ее не знает, никто из соседок не будет тыкать пальцем говоря: «Гляди, эта шалава Джесси Ли опять, похоже, нажралась» или «Когда к муженьку собираешься?».

Как только эта идея оформилась в голове у Джесси, и она попыталась собраться с мыслями, прикидывая, что нужно сделать для того, чтобы безболезненно покинуть Фуэрте Эсперанца, за спиной хлопнула дверь. Джесси машинально обернулась и увидела у двери странное высокое и субтильное существо – то ли мальчика, то ли девушку лет 18-20 с длинными черными кудрями, в кожаной куртке и штанах с обилием клепок.

- Где у вас тут уборная, мэм, - спросил вошедший немного порозовев, скорее всего от смущения.
- За стойкой налево, - ответила Джесси, про себя дивясь, откуда такую птицу занесло к ним в глушь.

Мальчик (теперь, после того как он заговорил, это стало очевидно) продолжал стоять не двигаясь, румянец мгновенно отхлынул от его щек, на лбу выступил пот, лицо посерело. Джесси бросилась на помощь, видя, что он сейчас упадет в обморок, подставила свое плечо и, осторожно переступая, доволокла Билли (а это был он) до туалета. Понятие «ломка» было неизвестно в Эсперанце, где местное население довольствовалось бурбоном, Наивная, Джесси полагала, что мальчика укачало, и отпустила Билли, более или менее устойчиво пристроив его над унитазом.

- Посмотри в левом – просипел он, после неловкой попытки попасть в правый карман трясущейся рукой. Джесси с опаской пошарила в кармане, вытащив узкий инсулиновый шприц с беловатой мутной жидкостью.
- Что ты копаешься, давай, коли, - грубо сказал юноша, глядя на Джесси ненавидящим взглядом – точно так же смотрел на нее Сайрус, когда она колола ему лекарства, в последние месяцы жизни, когда цирроз печени перерос в рак, и боли стали невыносимыми. Джесси послушно сняла со шприца наконечник, спустила немного жидкости, отыскала на слабой, худой, покрытой синяками и следами уколов руке тонкую ниточку вены, и, попав с первого раза, вколола наркотик.

Билли, почти мгновенно перестав трястись, сразу проникся симпатией к своей «спасительнице».
- Меня Билли зовут. Знаете, а вы на мою маму похожи, только не такая надоедливая. Мама с папой меня совсем достали, пришлось бежать, и, вуаля, вот я здесь! – возбужденно-радостно болтал Билли. – Я здесь не один, нас – целый автобус, «Ангелы», слышали?

Джесси совершенно не понимала, что он там бормочет: «Бедный котеночек, такой маленький, а уже тяжело больной» - с жалостью подумала она, пропуская мимо ушей болтовню этого бесполого мальчишки-девчонки. Усталая и не вполне трезвая после алкогольного припадка жалости к себе, она вымыла руки и поспешила выйти. Юноша последовал за ней, не умолкая ни на секунду.

Когда эта странная пара – помятая пергидролевая блондинка лет тридцати пяти в дурацком розовом платьишке официантки с передничком и неестественно возбужденный мальчик едва двадцати лет поравнялась с входной дверью, она распахнулась, и в отделанный деревом обшарпанный зал стейк-хауса вошли еще трое – огромный грозного вида лысый мужчина средних лет в жилетке на голое тело, с руками, покрытыми татуировками, в дырявых джинсах, худощавый блондин с ног до головы в джинсе, с залысым лбом и футляром от гитары наперевес (Эрик панически боялся расстаться со своей гитарой, которую купил на Интернет-аукционе и которая, якобы, раньше принадлежала самому Ричардсу) и подтянутый шатен в темных очках, вельветовом пиджаке с чемоданчиком в руках, который почему-то сразу показался Джесси главным.

- Привет Стэнли, Эрик, Энди – это …- тут Билли сообразил, что не знает имени своей спасительницы и, близоруко сощурившись, уставился на бэдж у нее на груди – Джесси Ли, она очень меня выручила, просто мама родная.

Энди брезгливо поморщился: «Джесси, так, кажется – вы здесь работаете?»
Она боязливо кивнула в ответ – Джесси не привыкла к формальному обращению и боялась всех без исключения официальных лиц, от шерифа до приходского священника. «Прикажите подать четыре стейка, два хорошо прожаренных, один с кровью и один средне прожаренный».

Билли поднял руку в знак протеста: - Сколько тебе раз твердить, что я вегетарианец?
- Примите заказ, я сказал, – резко повторил Энди.
- Моя смена кончилась – гордо подняла голову Джесси и посмотрела твердым взглядом в глаза Энди. – Сейчас позову хозяина, он вас сам обслужит, - и скрылась за стойкой.

- Мне нравится эта девчонка, - прокряхтел Стэнли – поглядел бы я, кто из нас сможет тебя так поставить на место.
- А хоть бы я, как не фиг делать, - с вызовом произнес Билли. И вообще, мы возьмем ее с собой, а иначе – я разрываю контракт.

Энди сжал зубы и со злобой уставился в меню напитков, обернутое в драную пластиковую обложку, которое лежало на столе. Все угрюмо замолкли.