Боль

Мы стояли друг напротив друга. Или, может быть, сидели, не помню. Да и не так это важно. Нет, неправильно. Не «мы». «Нас» никогда не было и не должно было быть. Ты и я зачем-то встретились и смотрели друг другу в глаза. Я не помню, какого цвета были твои, но моим черным о многом хотелось поговорить с ними.

- Солнышко… - сказал ты молча.
- Золото, - ответила я нижними веками.
- Лучшая, - ты бросился в крайность, пошевелив тенью ресниц.
- Ты… - попыталась улыбнуться я, но получилось только вздохнуть.

Я и ты не хотели прикасаться друг к другу. Только сумасшедшие и дети дотрагиваются до раскаленного железа, до голых электропроводов, до яда, проникающего в сердце через кожу. Мы не были ни сумасшедшими, ни детьми. Нас не было вообще. Но глаза этого не знали и боялись. Боялись прикосновения, боялись, что им придется закрыться, и хотели успеть сказать все.

- Милый, - позвала я тебя, чуть расширив зрачки.
- Нежная, - обманул себя ты, потому что тебе так хотелось.
- Родной, - вырвалось у меня случайно. Снова неправда.
Ты едва заметно покачал головой, а глаза не шевельнулись.

Подул ветер, и я случайно погладила тебя волосами по щеке. Ветер знал, что ты всю жизнь будешь благодарен ему за это. И я знала, и ты был благодарен.

Вдруг ты протяжно моргнул, и на вдохе сказал вслух:
- …если бы…
- чшшшш….
Я быстро положила руку к твоим губам, чтоб забрать слова, которых не должно быть. Это было прикосновение. Я не смогла заставить себя, не смогла удержаться от того, чтоб закрыть глаза и немного послушать рукой. Я держала руку, пока не убедилась, что все слова ушли. Потом мои глаза вернулись к твоим. Я собрала слова в кулак и опустила его.

- Волшебное, - с дрожью в зрачках сказал ты…
- На… сто… ящее, - пелена мешала говорить, но ты услышал.
- Прости, - твои глаза стали немножко меньше.
- Прощай, - мои раскрылись, чтоб отдать тебе часть последнего взгляда.

Ты ушел. Или я ушла. Не помню, да и не так это важно. Ты и я все сказали друг другу, не произнеся ни слова. Слова…
Я раскрыла кулак. На ладони, там, где пересекаются линии жизни, любви и разума, алела огромная капля крови.
Единственное общее, что делало тебя и меня нами. Единственное, что у нас было.