2004!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Что будет дальше кто будет его писать я или мне, отчет пошел!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Пишу его я. Свобода расширила круг общения, много новых лиц. Практически разкомплексовался. Мне уже не нужно что то кому то доказывать, да я сильный, да за мной идут, а что дальше… Я сделал то что по канонам психологии считается практически невозможным- я достиг своей цели. Со мной общаются хотят общаться, я произвожу впечатления сильного человека, я сильный человек, а кому это вообще все надо. Теперь все бесцельно, просто прожигаю жизнь, купаться в достигнутом уже надоело. Все таки какая сложная вещь жизнь. Что такое высшая цель, мечта. Ты всю свою жизнь стремишься, бьешься за что-то возвышенное оно кажется так далеко и не реально. А когда оно в руках кажется обыкновенным и уже не нужно. Горящая в небе звезда меркнет в руке-парадокс-жизнь. Без нее спокойней для нервов, но скучно. С мучительной ностальгией скучаю о прошлом лете о тех людях которые меня окружали, скучаю за Аней. Не могу понять что это. Я понимаю что это не тот человек который мне нужен. Но все равно тянет, тянет с неописуемой силой. Просто хочется быть рядом, очень рядом. Какое то неистовое тепло, я понимаю что ближе чем она у меня людей в жизни не было. Но тем не менее я понимаю что если наши отношения возобновятся ничего интересного из этого не получится. У меня уже было пару девушек после нее ( с этим проблем нет) я думал поможет, забуду, наоборот чем дальше тем хуже. Эти девушки это одно, а она другое, она выше, отношения абсолютно на другом уровне.
Теплеет, от весны жду чего-то нового как всегда с надеждой смотрю в будущее. Нужна новая цель и она будет!…
Мне 20!!!!!!!! Много нового, не знаю с чего начать.
Быть своим сердцем
Дверь заскрипела, и я оказался на улице. И тут же ветер обжег мне лицо. Погода стояла прохладная, деревья уже потеряли листву и стояли голые и одичавшие, безропотно подчиняясь порывам воздуха. Я инстинктивно весь вжался в пальто и зашагал по тротуару, вдоль дома. Из-за поворота показалось лицо знакомой женщины, я кивнул головой в знак приветствия и выдавил из себя улыбку. Мы разминулись, и улыбка сама по себе ушла с лица. Нервные клетки как будто сами, подчиняясь моему сердцу, подтянули мышцы лица, сведя ее на «нет». Видимо я или плохо прислушивался к сердцу или не мог его понять. С каждым шагом что-то обламывалось внутри меня, и чем дальше я шел, тем меньше понимал себя. На центральной площади города через двадцать минут, то есть ровно в восемнадцать часов у меня была назначена встреча с ней. Зачем я это делал? Я наверно и сам не мог ответить на этот вопрос. Может быть, потому что во мне неумолимо восставало не дающее мне трезво мыслить влечение. А может воспоминание о недавнем гнетущем одиночестве. Но одиночество сопровождалось, ярким лучиком надежды. Лучик освещал образ. Образ идеального, чистого, красивого, стройного силуэта. Но чем больше я врезался в повседневную жизнь, тем больше он стирался. Вот и сейчас я познакомился с ней на дискотеке. Как обычно пострелял взглядом на танцполе, пригласил на танец, взял номер телефон. Потом последовало стандартное первое свидание. Затертый, от нескончаемых ищущих сердец, памятник Ленину. Потом Кафе. Кем-то придуманные стандартные фразы. Учеба; Отдых; Место жительство; Друзья и т. д. и т. п. Говорим и говорим, потому что надо о чем-то говорить. Переходим к обсуждению личной жизни, вроде уже ближе.… И все равно, что- то самое важное постоянно ускользает. У меня тоже самое происходит, когда я пишу. Рисуешь букву за буквой, букву за буквой, а в итоги, перечитав, понимаешь что главное, то, что разрывало грудь и заставляло изливаться на бумагу, осталось внутри. Может это и нормально. Но ведь принято же, что на свидании должна быть искра, и тебя это мучает. И все это сопровождается гнетущим напряжением. Как будто ты бьешь себя палкой по груди, вызывая эти самые искры. Подходя к теме личной жизни, разговор еще больше натягивается, как тетива на ангельском луке. Мы напрягаемся, как будто стрела замирает на мгновение перед вынесением вердикта.
Не знаю как у других, но у меня это происходит практически со всеми девушками, они рассказывают почти одинаковые истории, как будто все проживают одну и туже жизнь. Вот и она мне рассказала о нескольких своих бывших парнях. Уж очень бесчувственно. Как будто этот человек, с которым она повстречалась год, сошелся с ней на улице прошел рядом несколько кварталов и исчез за поворотом. Глядя на нее, я понимаю, что она боится сказать что-то лишнее, раскрыться, и выпасти из установленного потока ординарности. Я продолжаю идти, опустив глаза на асфальт. Небо, нависшее надо мной, грудой предрассудков, просто не дает мне поднять взгляд к солнцу. Асфальт превращается в бесконечную полосу, устланную беспорядочными трещинами, заполняющимися грязью. Вот так каждый такой поход усеивает мою жизнь черными трещинами, с годами, переплетавшимися в запутанные лабиринты, в которых уже и сам черт не разберется. А она продолжает уверять меня в том, что никогда не изменяет, и что если любишь одного человека, тебе уже не нужен никто, и никакое разнообразие. Может быть я извращенец, ненормальный или просто дурак. Но я это, не то что бы, не понимаю, я считаю это примитивизмом. Человек просто не задумывается, не прислушивается к своим истинным желаниям или просто бесцеремонно врет. Как любовь, по сути дела, чувство нежности, доверия к человеку, может на гормональном, физиологическом уровне убивать сексуальное влечение ко всему остальному мужскому роду. Я интересуюсь, а если любимый человек не устраивает в сексе? И что же я слышу в ответ. Оказывается если любишь, больше ничего не надо и можно закрыть глаза на недостатки. Как можно испытывая жажду, напихиваться едой и при этом радоваться жизни. Нет, это просто фразы, которые по общепринятым догмам должны в моих глазах сделать ее хорошей, правильной девушкой. Свидание заканчивается и оказывается, что я ей еще и очень понравился, сам не понимаю за что. Начинаются порывы нежности с ее стороны, к которым я уж и подавно не готов. А когда остаюсь один, злюсь на себя за свое никчемное существование и с ощущением опустошенности возвращаюсь домой. На следующий день снова пишу ей sms и мы снова встречаемся и не потому что мне этого хочется, а потому что именно так должны развиваться нормальные отношения между девушкой и парнем. И на этот раз эти отношения продлились уже неделю, и с каждым днем у меня усиливается ощущение, что я что-то безвозвратно уничтожаю в себе. А когда перед глазами изредка встает мой идеальный образ становится окончательно невыносимо муторно. И именно в этот момент надо было бы остановится, закрыть глаза и тщательно прислушаться к биению своего сердца. Но глядя на циферблат часов я понимаю что у меня на это нет времени ведь в шесть встреча. Нет, это даже не влечение и не страх перед одиночеством, это какое-то необъяснимое и непостижимое «надо», мучающее меня своим постоянным присутствием. Потонув в своих размышлениях, я сам не заметил, как подошел к последнему повороту. Улица расширялась, наполняясь шумом не прекращающегося потока автомобилей, и справа от меня уже виднелся сквер, за которым начиналась площадь, а слева она переходила в узкий безлюдный переулок, однообразие которого нарушала надпись « Кафе С.». Мне нестерпимо захотелось хоть на миг свернуть с гонки жизни, на которую я сам себя обрек, и отдышаться в этой кафешке. Благодаря быстрой ходьбе оставалось минут десять, да и можно было в конце концов позволить себе запоздать минут на пять, насладившись прекрасным вкусом кофе. Оказавшись шагах в пятидесяти от «С.» я мимоходом обратил внимание на пару влюбленных очевидно прощавшихся в затяжном поцелуе возле входа. Мне было не до них, я был слишком отягощен своими мыслями. Но чем ближе я подходил, тем более знакомым становился ее силуэт. Попрощавшись, она, развернувшись, зашагала в сторону нашей встречи, это была она. У меня непроизвольно лицо расплылось в улыбки и почему-то на душе стало легко и светло, я сам до сих пор не могу понять, что тогда произошло со мной, но все что меня мучило до этого испарилась во влажном воздухе, в ее поцелуе, ее походке. Увидев меня, она видимо все поняв, испугалась. Я подошел и как будто ничего не произошло проговорив сам, еще не веря своим словам.
- Может быть, пойдем, посидим, поговорим
Она, сжавшись в воротник дубленки, лишь кивнула головой в знак согласия. Пряча глаза она видимо хотела по быстрее пережить тягостный и не приятный для себя момент.
- Так – с улыбкой проговорил я, мне почему то было весело – Скажи мне только одну вещь, я тебе нравлюсь?
- Да – наконец-то выдавила она
- Так что тогда это было? – спросил я и прислушавшись к воцарившей тишине, продолжил – Ладно, что это было я в принципе догадываюсь. Зачем было врать?
Я сам не ожидал от себя этих слов, я не мог понять, откуда они взялись. Было такое впечатления, что моя боль сама, без моего ведома, сделала какие то выводы и теперь изливает их из меня освобождая от страданий. Ответа естественно снова не последовало, да он мне и не был нужен.
- Ты хочешь со мной продолжать отношения?
- Да
- Значит вопрос исчерпан!!!
Она удивленно посмотрела на меня : Как??? – вырвалось из уст
- Обыкновенно. Ты хочешь быть со мной, я тоже. Почему не дарить себя друг другу.
Ты не представляешь, на сколько мне надоели эти надуманные, заранее спланированные фразы. К нам самим, по сути дела, никакого отношения не имеющие. Давай, наконец, сядем и посмотрим, открыто друг другу в глаза, ведь мы же хотим стать близкими. Будем делать из наших отношений то, что нам захочется. Будем жить, как подсказывает сердце, а не так как предписывают нормы. Видится когда заблагорассудится, и быть предельно откровенными друг с другом. Быть самими собой.
Далее мы, не сговариваясь, продолжили разговор, о какой то чепухе. Смеясь и отдыхая душой, потом пошли ко мне и первый раз с ней занялись сексом, просто потому что оба хотели друг друга. А отношения наши продлились, окала трех лет и небыли похожи не на что. В начале мы встречались раз в неделю, а то и реже, потихоньку привыкали друг к другу. Делились самым сокровенным, что было в жизни и в самых потаенных желаниях. Да мы не строили планов на будущее, не принадлежали друг другу. Но мы научились кое-чему другому, жить каждой настоящей минутой, быть счастливыми каждым прикосновением. Встречались мы все чаще и чаще, и все меньше нам нужен был кто-то другой, хотя без других все равно не обходилось. Мы обсуждали их недостатки, как глупо, что приходилось их обманывать. Просто никто другой не мог дать нам такого простора для биения сердце, которое благодаря свободе становилось сильнее. Доверие сближало нас, как не может сблизить ничто иное. Мы были родными людьми.
Через три года мы встретились в кафе «С» и она мне сообщила, что ей, очередной ее молодой человек, предложил руку и сердца. Особых чувств она к нему не испытывает, но у него много денег, а у нее больная мать и, в конце концов, все равно нужно устраивать свою жизнь.
Выйдя из судьбоносного для нас заведения, мы навсегда разошлись в разные стороны. Я зашагал в сторону площади и, оказавшись на перекрестке, с которого я три года назад свернул на лево, задумался насколько один поворот от предопределенного правилами, может поменять всю жизнь.
Окончив университет, я устроился на не любимую, но хорошую работу, через два года у меня появилась жена, потом ребенок. Я спокойно размерено зажил обычной жизнью. Но теперь в моем сердце жил идеальный, чистый, красивый, стройный силуэт. Она жила не с мужем, а в моем сердце, озаряя мой путь.
ID текста: 6358
Пароль: 010584
Осень, сворачивая горячее лето, крутила, порывами холодного и освежающего ветра, события. В далекой лесной глуши, незримой взгляду обыденного человека стоял большой и красивый город. А рядом с городом за густым, затянутым тишиной, бором располагался поселок, странный был такой, и люди в нем жили странные. Среди высоких, разросшихся дубов и тополей стояли, деревянные, состроенные из аккуратно сложенных круглых брусьев, домики и изредка попадались еще не благоустроенные толком палатки. И война шла кругом, где-то из-за опушки поднимались, окутывая и умерщвляя родную природу, клубы дыма, изредка с разных сторон были слышны оглушающие звуки выстрелов, а люди все воевали и воевали…. Гонялись друг за другом, ловили, стреляли. Так и жили. И никто из поселка не выезжал, только между собой общались и иных людей даже не видели. А поселок в этой войне вообще ничью сторону не принимал. Гремели бои и свои с города приезжали и враги забегали. А люди в поселки что? Кто сильнее тому и продавались. Запутались люди в обмане и крови и все продались, минули поколения, сложилось, утряслось все, а со стороны посмотришь, а люди то все в поселки проститутки да алкоголики. И дети у них рождались выродками, и в три года уже наркоманами становились, и родители у них пропадали. Наркоманы их подбирали и воспитывали. А дети странные были, грязные, молчали и все на руки показывали, что бы им еще кололи, и вообще не улыбались, не улыбались, как будто ни дети были. И по всему поселку оружие валялось, разное оружие…. И люди их подбирали, одни ходили и хвастались им, чтобы смелее быть, а другие все прятали и прятали. Один мужик жил и прятал пистолет, а потом не выдержал, достал, протер и приложил к виску, а баба его забежала да как завопит:
- Что ж ты творишь, совсем ополоумел окаянный!
Подлетела к нему, схватила за руку и зарыдала. Он пистолет отложил. Она села, напротив, на стул и рыдает, а мужик смотрел на нее грусным взглядом, а потом все равно взял пистолет протер и застрелился…. Хороший мужик был.
И проходила через этот поселок, речка, красивая, и вода в ней текла быстро - быстро. И плывешь по речке, а вдоль речки поселок тянется. И есть в нем ботанический сад, цветущим светом раскинувшийся по серой оболочке земли. И прямо от речки начинается лужайка с ярко-зеленой травой и трава на солнце блестит, смотришь на нее, и сердце радуется и светло все вокруг. А над травой бабочки летают, бабочки красивые такие, разноцветные и цвета яркие, а весь поселок остальной черно-белый. И лужайка вверх уходит, в холм. А дальше пригорок начинается, а по нему алея тянется. Плиткой алея выложена, а по ней листья летают и кружатся мертвые, желтые и красные и красиво так по ветру летят и музыка играет спокойная и мелодичная, а оркестра нет, ветер подует, инструменты и заиграют. А листья просто золотые летят. И спокойно так все. А выше на самом холме озеро и тоже красивое, голубое, прозрачное и чистое и прямо под самым солнцем находится. И именно там он и поселился, даже не понятно почему, просто так получилось, что именно там и поселился. Он вообще из другого города приехал, единственный там который откуда-то приехал. Остальные то только здесь и жили никто из поселка не выезжал, только со своими общались и других даже не видели. И начал он жить в поселки и понравилось ему тут. И не хочет в город возвращаться. От родителей уехал, потому что не смог он дальше там жить. И бродил он по поселку, и в диковинку ему все было, это ж местным все обычным казалось, само собой было, а ему то оно по-другому. Бродил, бродил, невольное воздержание начинало действовать на него дурно. Неужели ехать в город из-за этого? Это одно тревожило его и начал он в этом поселке секса искать. А люди та здесь странные все, все ебутся беспорядочно, все ж проститутки. А он смотрит на них, как они ебутся и ему еще сильнее хочется и такое жгучие желаннее между ног... Ходил он по всему поселку и все у него что то не получалось не складывалось. А потом посоветовали ему по одному адресу сходить. Живет там одна, всем дает, и ему не откажет. Он по всему поселку искал, а она оказывается в ботаническом соду живет. Звонит он и открывает ему дверь азиатка и симпатичная такая, низенькая, миниатюрная и глаза выразительные такие. Она молча прижалась к нему, и смотрит таким взглядом, что все понимает, и говорить ничего не надо. И улыбается и добрая такая. Смотрела на него, а потом за дверь выскользнула, а он один в квартире остался и не уютно как-то в гостях и без хозяина, а за окном, весь ботанический сад и красивый такой. А за садом мост, большой, через речку, и больше сада даже. Красный и из метала и с колонами. А азиатка другую привела, а сама исчезла, а та другая, тоже симпатичная только холодная какая-то и сразу на шею кинулась, целует и рассказывает, что всю жизнь жениться хотелось, а ему так секса хотелось. И вот лежат они сексом занимаются, а она все про свадьбу рассказывает, прыгает на нем сверху и рассказывает, а он глаза закрывает и кольца перед глазами и тогда голова кружится, а он все равно знает, что потрахается и убежит, потому что не хочет жениться, просто секса очень хочется. А внутри у нее так тепло и сладко, а снаружи она холодная такая. Потрахался и ушел и решил, что больше не вернется, и зажил дальше. И бродит по поселку и смотрит, как оружие на песке валяется, а в поселке один песок метет, и ничего не растет. А люди там жили странные. Оружие подбирали, одни ходили и хвастались им, чтобы смелее быть, а другие все прятали и прятали. Так и жили. И он с ними в войну играть начал, именно играть, это ж для своих она всегда была,… А ему опять трахаться захотелось, и пошел он к азиатки. Звонит он и открывает она ему и улыбается пуще прежнего и прижимает к себе, молчит и смотрит, и так тепло ему к ней прижиматься и такое счастье у него наступило. А она голая такая, красивая и нежная и целуются они и прижимаются друг к другу и так тепло и хорошо, а за окном мост красный, большой и из метала. Даже секса не хочется просто прижиматься друг к другу и все и не отпускать. И добрая она такая была, и все понимала, смотрела, и все понимала, и такая нежная была. И долго они так в счастье прижимались, а потом он сказал, что давай сексом займемся, только он у меня долго не получится, потому что давно не было. И он сам понять не мог, но такое желание было, как будто очень давно не было и с той другой тоже не было. И что, мол, потом второй раз долго будет, потому что он долго не кончит. И начали они сексом заниматься и долго занимались, а желание не проходило и сильное было, и не кончал и наслаждались они и тепло везде было и сладко и где-то два часа наслаждались. А потом он счастливый ушел в ванную принять душ. И оказался на улице, и пошел, и видит парень стоит и брат это был другой девушки, с которой не получилось и хороший парень был, добрый и спокойный, только по-моему ничего не понимал просто улыбался и все, а сестра у него красивая была, очень. А у него фотоаппарат был. И он к нему подошел и говорит:
Слушай, давай вместе пойдем у меня две знакомые, одна мне будет, одна тебе, пофоткаемся вчетвером.
Уж очень ему пофоткатся хотелось, это ж какая память, две девочки вместе на фотографии и с обоими трахался, а они рядом стоят и улыбаются и ради такого можно и одну брату отдать. А он просто стоит, и только улыбается, и сразу радостный такой стал, смотрит, молчит, улыбается и радуется. И странно, что он именно азиатку, собирался отдать, оно же как получалось раз с той с другой женится, собирался, значит, то важнее, а с азиаткой нелегально, хоть и лучше, на много лучше, да и она же все понимает, абсолютно все, она хорошая. И тут этот мужик выглянул неизвестно откуда. И злой такой был, ужас, и подкрадывается и глаза хитрые такие и папку какую-то к груди прижимает, ух и злой же он был. И говорит:
Ты вот здесь хвастаешься, что ты с ними трахался, ты думаешь это они из-за тебя, они ж из-за твоих денег. Вот пойдем за мной, я тебе покажу.
И пошел он за злым мужиком. Шел следом и думал, что это он такое говорит, не может этого быть, не может такого быть. Что-то он не то говорит. И пришли они в бар, он сел и заказал пиво, а мужик говорит:
- ты здесь посиди, а мне отлучится надо, ты только дождись
И ушел, а он остался сидеть, сидел и смотрел как все много пили, все были пьяные и дрались. Люди же там жили странные. Алкоголики все были, и война шла. Он сидел и пил пиво, и вдруг опять этот злой мужик появляется, ой ну какой же он все-таки злой был. И сует ликер, говорит, мол, заказывали. А ликер то дорогой.
- Да не заказывал я – отвечает он
- А я вам говорю, заказывали – твердил мужик
- Да ничего я не заказывал, не нужен мне этот ликер, что за ЧЕРТОВЩИНА
А мужик ликер на столе поставил и уходит, а он схватил ликер и за ним.
Да заберите вы свой ликер, ну зачем, не нужен он мне. – а сам тычет его прям в мужика, а ликер расплескивается и знакомый такой, где-то он его уже видел.
Да точно покупал он его для нее, а ликер то дорогой был. Ну зачем же он его ему купил, что он этим хочет сказать, зачем вообще он это все говорит. Не может этого быть. Да, ну да! Точно! Именно так, это ж он не азиатке покупал, а вообще другой с которой не получилось, а раз так значит, оно вообще наоборот все получается. Что ж оно такое творится, зачем все это вообще. Не может этого быть. Это они сами все за деньги покупают, поэтому и думают что все за деньги. А мужик садится за столик и сидит, а он подходит и выливает ликер ему на голову, а мужик смеется и смотрит на столик, напротив себя, и он тоже посмотрел. А там сидит мужик, пьяный и толстый и две девушки вокруг него, а он сидит в белой рубашке, она из-за брюк выдернута и помятая, а галстук на бок ушел, а рожа наглая. Он всегда так сидит, много пьет и девушки вокруг него, а на столе толстая пачка денег. Он сидит и ржет, одна девушка с одной стороны прильнула, раздетая и смирная, а вторая с другой стороны стоит над ним, и к нему пригнулась, и прижалась, а под глазом синяк и лицо, пьяное и заплывшее. Стоит, пошатывается (такая пьяная) и смеется, пока он ее всю лапает, а она так нагнулась, что у нее грудь свисла, красивая такая, большая, и ее почти всю видно, она даже из блузки вываливается. Она смеется, а глаза от алкоголя совсем никакие. Ему захотелось уйти прочь. Она его как увидела, и что он уходит, мужику в галстуке говорит, что сейчас подойдет, смеется и идет за ним, мужик ее в след по жопе как шлепнул, а она громче засмеялась, и пошатываясь пошла дальше еще больше жопой виляя. Перед самым выходом его догнала и первая в дверь вышла, а он смотрит вышла, и вроде меньше пошатываться стала и взгляд прояснел, если уже даже притворялось значит точно из за денег все. А она на него смотрит, и обнимать стала, а так смотрит, что и не поймешь, пьяная или нет. Обнимает и говорит:
- Зачем же ты с ним ходишь?
- Не хожу я не с кем! – отвечает он
- Как это не ходишь, если я каждый раз тебя с ним вижу, плохой он жуткий, нельзя с такими общаться.
- Не общался я ни с кем! – даже не поняв о ком речь из тех двух, продолжал оправдываться он.
- Я с ним тоже не вожусь, он мне вообще чужой и противный он, страшный, нельзя с ним – причитала она
А он тем временем шел и не мог ничего понять, такое сильное желание у него было, что не передать. Он ее прижимал и сзади за жопу держал, а юбка такая короткая, что только пол жопы закрывала, и он прям по голой жопе лапал. И такое влечение, а она причитает и причитает. Они, прижавшись, продвигаются и начинают идти мимо комнат и проходят мимо комнаты азиатки, она лежит голая и ждет его, он проходит мимо, а она его не видит. И стало ее жалко, она его ждала, а он с другой, хотя она его не видела, а все рано жалко. Все равно азиатка лучше всех, но тут такое желание, он лапает ее за жопу и понимает, что сейчас не выдержит и вот-вот кончит, хотя он еще одет и секса никакого нет еще, а все равно кончит. Он проводит рукой ниже попы между ног и добирается до половых губ, а они мокрые, и даже какие то пьяные, как и она, и он кончает, просто кончает прямо в брюки. Он стоит и она ему уже как-то больше не нужна. Он вспоминает азиатку, почему у него там было такое наслаждение, и он долго не кончал, а тут так сильно хотел и так быстро кончил. Странные, какие то тут люди. Неужели и в правду все так. Не может этого быть. Если и в правду все из-за денег. Если так то зачем это вообще все надо. А кругом постоянно война, так и живут. А листья просто золотые летят. И спокойно так все.
Привет. Ты знаешь, я уверен в том что было бы лучше сказать, то что я хочу написать, тебе лично, глядя тебе в глазах. Я много раз после «вируса» представлял себе это в разных фразах и в разных ситуациях. Но где-то в душе знал, что не решусь. На следующее утро мне казалась это самым простым, что можно было придумать. Мне казалось, многое уже случилось и многое поменялось, и что я уже научился быть откровенным с людьми и с девушками в частности, не стыдясь своих чувств. Но когда в канун нового года вновь оказался рядом, почувствовал себя мальчиком не способным вымолвить лишнее слова. В этот момент, когда я сел писать, я окончательно смирился со своим бессилием. Да, нет заговорить бы я наверное решился, но сбился на первой же фразе, оступился бы об твое смущение и замкнутость и не смог бы выразить то что хотел. Видимо твоего смущения и холодности я больше всего и боюсь. Это очень откровено и тяжело.
Почти два с половиной года прошло, с того момента как мы с тобой познакомились. Не знаю много это или мало. После наших четырех месяцев встречания я вообще запутался во времени. Видимо оно измеряется не только в длину, но и в глубину. Можно годами смотреть на цветок, а можно пережить один миг восхищения им, и запомнить на всю жизнь. Я два года встречался с Олей и практически не помню ее. Юля, с которой я сейчас встречаюсь уже почти два месяца. Половина нашего срока!!!! И она для меня ровным счетом ничего не значит. Камилла, с которой я встречался год. Мы с ней расстались четыре месяца назад. И что? Она хороший человек, она стала мне очень близка, прекрасным другом, понимающим меня во всем и принимающая меня таким, какой я есть. Я даже наверное люблю ее, но люблю по-своему. Это не то глубокое чувство, которое я испытываю к тебе. Да, я тебя люблю. Я люблю тебя!!!!! И это навеянное единственное, в чем я уверен на сегодняшний день. У меня было много девушек уже в эти два наши года, и я этого не скрываю. Да и не собирался скрывать, даже наоборот, я этим хвастаюсь, потому что я сравнивал и каждое сравнение, убивая сомнения в моих чувствах, возвращало меня на исходную позицию. Между нами многое случилось за это время, много недоговоренного, не понятного. Каждый из нас успел бросить другого за это время. В декабре 2003 (лучший год в моей жизни) бросила ты меня, и я виню в этом только себя. Не потому что я хочу бросить благородную фразу, а потому что я понял многое за это время. Ты и моя любовь к тебе заставили меня многое понять. Я был упоен твоим чувством ко мне. Купался в лучах собственного эгоизма, боялся чего-то постоянного и сам себя уговаривал в том, что не люблю. Эта борьба внутри меня и разрушила наши отношения. Я пытался понять причины, смирится и забыть. И как только у меня начало это получаться мне, почему то начал снится потолок дачи. Помнишь, он был такой низкий. На второй этаж вела витиеватая лестница, и поднявшись по ступенькам, извернувшись всем телом, надо было наклонится что бы попасть на второй этаж. Так вот, я во сне как не изгибался не мог пройти, я вообще до сих пор не могу понять почему он мне снился но я ночь за ночью бился об него головой и просыпался. Пока мы снова не увиделись и вновь сошлись. Помнишь кафе «Лагуна» возле твоего корпуса. Ты знаешь, что имя Андрей обозначает Ангел. Ладно, хватит лирики. Ты сказала в конце, правда на английском, для Андрея, но я тебя понял. Ты тогда говорила, что счастлива. Я чувствовал тоже самое. Далее совпадения в наших ощущениях продолжились. Если ты помнишь, мы обоюдно решили повременить с нашими отношениями, насладится свободой, к которой тяготел мой разум. И совместить это с желаниями сердца, которое бросало меня в твои объятия. Но это оказался самым сложным для меня периодам наших отношений. Главной моей ошибкой было то, что я думал, я совмещу свободу с рвением быть близким с тобой. Да, разум говорил мне, что я хочу еще погулять, я еще не насытил мой эгоизм, наслаждавшийся успехом у женского пола, но в душе мне уже никто не был нужен. И мне было больно. Ты в отличие от меня понимала, что это совместить невозможно, и не давала волю чувством, а я тебя не понимал. Мы говорили о разной свободе. Ты хотела быть свободна и душой и телом. А я просто уже не мог быть свободен душой. Если бы мы еще тогда сели, и поговорили откровенно, может быть все, и было по-другому. Хотя я не о чем не сожалею. Все что не делается, все к лучшему. Мне было невыносимо тяжело находится рядом с тобой, любить тебя и просто дружить с тобой. Мне вообще тяжело видеть тебя. После нашей летней встречи, я бродил один по ночному городу до рассвета. Я боялся лечь спать а проснувшись потерять сказку, подаренную мне вечером тобой. После ночного клуба «Вирус» я чуть не ушел в запой, потому что боялся очнуться и задуматься о чем-то, настолько я был счастлив. На следующий день я проснулся и написал о тебе, я рад, что у меня тогда получилось написать именно о тебе, потому что это письмо только о моем чувстве к тебе, тоесть опять обо мне. Я наверное отошлю эти записи в конце письма, если вообще отошлю письмо.
Но до конца я все равно не могу понять твоего поведение в тот период (с марта по август 2004). Что-то в твоем отношении ко мне ты упорно скрывала от меня. Ты для меня стала просто наваждением. Мое настроение полностью зависело от твоего взгляда твоей фразы. А я хотел любить и быть счастливым, а еще хотел быть свободным. Быть свободным в любви к тебе. Я запутался, и это в итоге привило меня к отчаянию самым легким выходом для себя, из которого я нашел – уйти. Не вынеся твоего холода, не найдя у тебя ответа, я ушел. Я хотел быть свободным и от страха боли вырвал тебя с кровью и болью из своей жизни, но не вырвал из своего сердца. Прости если я причинил тебе этим боль, хотя признаюсь я тогда был убежден, что ты на это не обратила внимания. Возможно я и ошибаюсь. Я научился жить просто неся тебя в своем сердце. Ты всегда жива в нем и согреваешь мне душу, теплом воспоминаний. Не знаю, почему ты скрывала свои чувства. Да с чего я вообще взял, что они были и тем более есть. Ты знаешь, сегодня это и не имеет для меня особого значения. Я научился любить тебя без взаимности, это чувство независимо живо и будет жить во мне. Я научился жить без тебя. Моя любовь не пропитана собственичеством и желанием владеть тобой. Она очистилась. И сегодня когда пишу это письмо, я не прошу от тебя ничего, ни на что не надеюсь. Я запутался, я и сейчас не могу во многом разобраться. Я уверен лишь в одном в своем чувстве к тебе. Я не знаю что будет дальше, даже не хочу задумываться, я просто счастлив от того что ты есть. И хочу чтобы ты об этом знала, знала что есть человек который все это чувствует к тебе. Аня я тебя люблю!!!!!!!!! И как писал Бутусов:
Есть одна любовь - та что здесь и сейчас
Есть другая - та что всегда
Есть вода которую пьют чтобы жить
И есть живая вода
Помни одно, ты достойна этих слов!
Нежно целую! Любящий тебя Миша!
P.S. Я уже говорил, что мне больно тебя видеть, просто говорить о пустом, обмениваться общими фразами, делая вид что все в порядке и молчать о главном. У меня к тебе маленькая просьба, не отвечай сразу на письмо, дай мне время, и себе тоже, попытайся разобраться. И попытайся быть со мной искренней, чтобы ты не говорила, я это буду чувствовать. Я хочу увидеть тебя, и чтобы ты без слов поцеловала меня и прижала к себе. А потом разбираться во всем. Если ты равнодушна, просто не отвечай, и оставим все как есть. Я и так счастлив тобой!!!!!!!!!!
3-4 Января 2006 г.
Утро после «Вируса»
Утро. Даже не знаю много ли таких бывает в жизни. Наверное нет. Сколько жизнь приносит сюрпризов, и приятных и неприятных. Уму не постижимо. Не перестаешь удивляться, вернее уже нет сил удивляться. Да и не хочется их тратить на удивление видимо это уже какой то необъяснимо предопределенный порядок вещей под названием жизнь. Да и не об удивление я хочу написать!! Я сижу за компьютером, печатаю этот текст и сам … не могу понять что со мной происходит. Я не могу задуматься, не могу сосредоточится на главном. Хочется окунуться в жизнь, просто существовать, ходить по дому, поднимать руки, бить ими по клавишам клавиатуры, приготовить чай, и чувствовать что именно сегодня каждое твое телодвижение пропитано радостью. Единственное боишься растратить ее, в обыденном. И не хочется не о чем задумывать ничего предпринимать, а просто оставить в неизменном состоянии все как есть.
Для меня тяжелым был последний период моей жизни, мне только сейчас кажется, что я его тратил на ***ню всякую, что жизнь в другом. Я как обычно пытался совершенствоваться, коорденально менять, что то в своей жизнь, отрывать с мясом, кровью родные частицы уже и так изуродованного сердца. И когда я представляю себе ее глаза, мне становится больно, просто невыносимо больно. Больно за свое существование, за свою никчемность. Когда где-то в мире есть человек, который просто своим существованием делает его светлее.
Я как обычно хотел пережить, что-то новое, получить от жизни новые ощущения. Суетился, предпринимал не стандартные ходы, экспериментировал с личной жизнью, начал писать…. Уговаривая себя, что это интересно, начал встречаться с двумя девушками параллельно, насилуя себя чужим для себя миром, для того чтобы еще, что то понять, хотя на самом деле все так просто и я понимаешь всю глубину этой простоты когда ее образ встает передо мной. Память дарит сладостные обрывками воспоминаний, вчерашнего вечера, ее белый пиджак, стройный силуэт, добрый взгляд и улыбку!!!!!!!!!!!! И ты осознаешь насколько может быть велик человек, не делая для этого ничего особенного, не открывая для себя новых граней понимания, не зарабатывая миллионов долларов, не пытаясь сделать из себя больше, чем ты есть на самом деле, а просто подарив нежный взгляд и излучая доброту. Она возвышается над всем, над грязным, пошлым, завистливым миром, одной чертой своего характера, своей чувственной искренней добротой. Наверное именно в этом и состоит отличие людей от животных. Именно это называется человечностью. Это чувство освобождает нас от животных инстинктов, от борьбы за выживание популяции, от вечной конкуренции. Я наверное повторяюсь, но я хочу повторятся и не только повторятся, мне хочется выбежать на людное место и не обращая внимания на все движение происходящее вокруг меня кричать обо всем об этом, кричать до срыва голоса, смеясь и радуясь всему, свету, солнцу, снегу, деревьям и даже людям которые будут наверное считать меня сумасшедшим. Я не знаю как сложится дальше моя жизнь, и не хочу думать об этом, я хочу оставить эту страницу жизни открытой, я хочу чтобы весь мир за окном замер, только ради того чтобы я мог хоть чуть-чуть насладится этой минутой……….
29 декабря 2005 г.
Это мая жизнь и что я добился кто я. Все цель все вокруг достижения чего-то. Только тот кто испытал унижения был никем может осознать радость лидерства, чувства личности и осознание того что это достиг ты сам. Постоянная борьба c собой, самый заклятый твой враг это ты сам, твои слабости, твоя животная, трусливая сущность, но именно она делает тебя человеком. Не бывает плохих людей просто все они борятся за свое собственное счастья. Жизнь как игра, а люди фишки которых используешь ты или используют тебя. И все это без мысли к чему это все приведет и дорог ли тебе этот человек, просто бег с препятствиями, постоянное недовольство и совершенствование себя любимого, радость выигрышей и горесть поражений в социуме, горечь которую ты ненавидишь и ради избежание ее готов топтать всех, чтобы быть сильнее. Жизнь дедавщина когда бьют тебя когда тебя не любят не уважают ты ненавидишь жизнь и ненавидишь себя. Потому что понимаешь что виноват ты и все зависит от тебя и ты начинаешь лечится и если у тебя есть сила воли и самолюбие ты берешь ступень за ступенью продолжая стремится к большему и мстишь наслаждаясь победам и не замечаешь, наступления времени когда тебя начинают любить и ты кому то дорог, ты заигрываешься и причиняешь настоящую боль людям. Ты живешь для общества и для тебя самое главное восприятие им тебя как ты будешь выглядеть как будут выглядеть твои поступки, ты кому то что то доказываешь хотя именно это слабость. Сильному человеку не нужно ничего доказывать, но в данный момент это единственный способ. Я конечно не могу разобраться во всем сам и тем более правильно. Я пытаюсь анализировать все что со мной произошло. Я бился в начале казалось об стенку не зная как, не имея внутренних сил на это. Когда я вспоминаю себя тогда я прихожу в ужас. Сейчас я совсем другой человек, я просто человек тогда я им не был. Я действовал по наитию что-то звало что то не устраивало в том образе жизни. Серое закомплексованное существо трусливое не знавшее жизни, боявшееся ее. Сейчас я благодарю судьбу что я это пережил если бы этого не было я бы многого не понял, трудности закаляют, меня они сломали я не был готов к ним я упал, падал долго и разбился сильно, но я встал поколечинный, сломанный изнутри, но я встал и пошел. Никто об этом не знал сколько боли унижений и страха я испытал при падении и всего никто ни когда не узнает. И я уехал в другой город, другая жизнь!!! Меня никто не знает, но знал себя я и это самое страшное. Я бился, бился в слепую, это война заняла около трех лет после которых прошел еще год. Как много случилось за это время. У меня появилась компания, друзья, люди которые тебя уважают, впервые!!!!!!!!! я услышал о себе как я изменился и стал другим. Я их расценивал как способ выхода в люди, а точнее вход в ее слабую половину- девушки. Компания была средством, а когда воспринимаешь людей так ты их быстро побеждаешь, пока я наслаждался тем что меня воспринимают нормальным и что со мной можно общаться я стал лидером, одним из лидеров. Настя- первый поцелуй в 18 лет- болезнь, нет выздоровление. Я оказывается еще и привлекательный из толстого не ухоженного прыщавого подростка я превратился в стройного с импозантной внешностью молодого человека, похудел еще одна победа над собой. Но главное глаза!!!!!!!!!!!! И опять поражение опять разочарование но уже совершено другого человека. Друзья, тусняк, мода, манеры, умение держатся на людях, путешествия, Киев –телевидение, нас узнавали в лицо, признание победа, победа везде но не в личной жизни. И началось оно, лето 2003!!!!!!!
Время когда человек падает низко так что дальше уже не куда, оказывается на самом дне является очень даже психологически комфортным в том плане что отсутствует страх упасть ниже, пропадает зависимость от ситуации, она тебя не приземляет, не держит, ты свободен. Самое прекрасное время в моей жизни, на данный момент. Единственная надежда, последняя зацепка была поездка на море, если уже там нет, то нет ни где. Мечта- солнце, море, девушки и опять разочарование, самое крупное и болезненное, но гордое и последние. Отъезд был очень важным шагом, переломным, первым материализованным проявлением спящего до этого сильного характера. Ощущение как будто ты отбросил все что было вчера, снял оковы души. Какой раз в жизни ломаю родную карму, черствею, но теперь сильнее. Неописуемое ощущение той самой независимости от окружающих я один, но я сильный и мне ни кто не нужен, а такие люди притягивают, что я подсознательно и сделал. Далее на землю спустилась с небес та самая мечта и упала прямо мне в руки. События развивались настолько стремительно что осознать произошедшее я смог лишь после. Чего только не было за это прекрасное, волшебное время( а говорят такого не бывает) вечеринки, компания, новые знакомые, дача , морское разочарование оказывается очень даже не плохо ко мне относится, меня не использовали, я нравился. Я заставил уважать, ушел сам наконец то ушли не от меня, а ушел я, ушел к другой так еще и подружке. Я начинаю узнавать о себе замете не то что я изменился а просто что я сильный я не просто как и все я еще и лучше многих, мной восхищаются мне завидуют за удачную жизнь мне подражают в мелочах, берут пример в жизни.
Программа Прогрессивно- Демократической Партии Украины.
1. Введение.
2. Идеологические основы.
3. Государственное устройства.
4. Экономические преобразования.
5. Социальная политика.
6. Международные отношения.
Введение
Прогрессивно-демократическая партия Украины выбрала сложный, тернистый, но единственно правильный путь создания экономически развитой Украины, через который прошли многие развитые страны Европы. Его названия «Неоконсерватизм». А его носителями в мире были Тэтчер и Рейган. И несмотря на то что после себя они оставляли процветающие страны, мир почему-то до сих пор не понял, что это единственно правильный выбор. Наша задача донести эту идеологию до украинского общества. И мы надеемся, что она найдет в ней широкую поддержку электората.
Идеологические основы
Час решающих действий настал. Каждый из нас должен понять, что Украина - наша держава. И ее будущее в наших руках. И если сегодня каждый задумается над этим, завтра она будет процветающим Европейским государством. Если каждый человек, на первый взгляд являющийся маленькой частицей украинского общества, приложит максимум усилия к созданию развитого капиталистического общества, оно будет.
Наша партия стоит на позиции создания стимулов для развития личной инициативы и крайнего индивидуализма. Партия выступает за создание равных условий для реализации каждым гражданином своих способностей. Но, выполнив свою миссию по создания платформы развития личности, государство должно отступить и дать человеку возможность самому выбирать дальнейший путь. ПДПУ против какого либо перераспределения, которое было основой коммунистического строя, а сейчас не в таком масштабе, но все же существует в нашем обществе. Помогая бедным мы невольно производим перераспределение от богатых к бедным, через налоги, отнимаем у человека то, что он заработал своим трудом, и отдаем их тому, кто не захотел воспользоваться своим шансом в жизни. Государство должно снижать налоги, поощряя этим трудолюбивых людей, которые благодаря этому качеству добились чего-то в жизни, обеспечивают себя и приносят пользу государству и обществу. Все трудоспособные граждане должны обеспечивать себя сами. И если кто- либо не может этого сделать, в первую очередь в этом виноват он сам. Эти меры развивают самостоятельность и убивают иждивенческие настроения в обществе. Эти меры не ведут, как кажется на первый взгляд, к понижению уровня жизни, а наоборот. На уровень жизни в первую очередь влияет развитая промышленность и сельское хозяйство, прогрессирующее предпринимательство, а социальные подачки государства это второстепенно. Просто во время советской власти нас приучали к такому образу жизни, и их можно поздравить им это удалось. Для нас это является истиной, естественным явлением и к чему это привело … . Нам наконец-то надо отойти от тех устоев и начать жить по новому если мы хотим чтобы в нашей стране воцарилась такая же цивилизация как во многих странах Европе.
Государственное устройство
Партия ПДПУ поставила в центр своей деятельности проблему восстановления Украинской государственности. Создание сильной власти опирающейся на закон. Достижение подлинной свободы, демократии и благосостояния граждан невозможно, если в стране не будет установлен правопорядок на основе жесткого соблюдения и понимания властями и гражданами законов. Мы стоим на позиции создания диктатуры права. У многих людей слово диктатура вызывает не лучшие ассоциации. Но в данном случае это не та диктатура. Негативный характер она несет в том случае, когда она стоит над законом или в рамках закона, но закон противоречит основам естественного права.
Мы должны объединиться, стать сильной сплоченной нацией, научится гордится нашей страной. Нам не хватает патриотизма, который наше общество утратило не в 1991 году, как считают многие, а в годы застоя, формализма закона и обещаний властей, коррумпированности чиновников и самое главное исчезновение иллюзии, о создании развитого социалистического общества. Наша партия не ставит перед собой утопических целей создания идеального общества. Наша цель бороться за создание могучей демократической и процветающей Украины.
ПДПУ является сторонником демократического государственного строя, основанного на принципах либерализма, парламентской демократии, разделения властей (законодательной, исполнительной, судебной, прокуратура), местного самоуправления.
Украина должна быть унитарным, но децентрализованным государством. Это должно быть единое государство с единой конституцией и законами, но вместе с тем регионы должны быть экономически свободны. Необходимо ликвидировать любое перераспределение денежных средств между регионами. Мэры административно- территориальных единиц должны избираться всенародным голосованием. Мы за президентско - парламентскую республику. Основной проблемой КабМина является бюрократизм и коррупция. Полностью искоренить эти пороки не возможно. Но улучшить ситуацию могут следующие меры:
· Уменьшение численности госаппарата
· Улучшение технического оснащения КабМина
· Увеличение заработной платы сотрудников органов КабМина, увеличение престижа данной работы
· Внедрение на государственные должности молодые прогрессивные кадры.
В Верховной Раде проблемой является то, что она велика и политически не поворотлива. Число депутатов должно быть в ВР сокращено на 50 %. И все депутаты должны избираться только по пропорциональной системе.
Экономические преобразования
ПДПУ самым важным своим приоритетом считает экономику.
Понятие частной собственности могут быть различными. Мы стоим на позиции создания абсолютной частной собственности.
Государство не должно управлять экономическими процессами в стране, вмешиваться в нее. Государство должно денационализировать все свои предприятия. Нужно ликвидировать все бюрократические препятствия создания и деятельности предприятий. Увеличение прав работодателей за счет работников. Запрет забастовок. Необходимо максимальное снижение, а для мелкого предпринимательства и полного снятия налогов (на определенный срок) не дающих свободно дышать экономике. Прозрачность экономического сектора, свобода предпринимательства- вот наша цель. Государство должно прикладывать все усилия для создания стимулов вложения в нашу экономику иностранных инвестиций. Мы должны перестать бояться конкуренции и смело выходить на международную экономическую арену, вступив ВТО. Эти меры дадут возможность воссоздать украинскую экономику, основанную на законах капитализма, конкуренции и торговли.
Социальная политика
ПДПУ выступает за сильную социальную политику, которая позволила бы оздоровить обстановку в стране. Цель социальной политики ПДПУ – обеспечить каждому гражданину России достаточное материальное благосостояние и цивилизованный образ жизни. Наша партия считает, что сведение социальной политики к государственным подачкам нищим крайне опасно для Украины с ее специфическими проблемами и историческими традициями, и полностью противоречит мировым тенденциям развития, доказывающим, что успеха добиваются страны, в которых экономический прогресс идет в ногу с социальным. Поэтому любые спекуляции на тему перехода к "субсидиарному государству", существующему на Западе лишь в концепциях маргинальных теоретиков, должны быть немедленно прекращены. Главным стратегическим ресурсом нашей страны является интеллектуальный. Ресурс этот основан на высоком уровне образования граждан Украины, достигнутом за многие десятилетия. Но при советской власти уровень образование понижался, и все меньше отвечал современным потребностям. Наша партия предлагает радикальные изменения системы образования. Ввод оплаты за обучение в общеобразовательных учебных заведениях, причем, разную во всех школах, для удовлетворения потребностей всех слоев населения. Перехода на полный хозрасчет и самоокупаемость. Только эти меры, наконец- то положат конец проблеме низкой оплаты труда учителям, поднимет престиж профессии и приток новых профессиональных кадров, повысят материальную базу школ и создадут нормальные условия для учебы. Государственное медицинское обслуживание находится на очень низком уровне, несопоставимом с мировым. Необходимо ввести систему государственного необязательного страхования. Перевода больниц в капиталистическое русло. Страна нуждается в пенсионной реформе, заключающейся в вводе накопительной системы и замены обязательного пенсионное страхование на необязательное.
Очень серьезной проблемой в нашей стране являются наркотики. И сейчас предпринято много мер для борьбы с этим бичом нашего общества, но вот только средства используются не те. Опять срабатывает советская школа запрета, нас не научили сухие законы в США. Здесь нужен более тонкий ход. Легализация наркотиков- это единственно правильный выход. Это приведет к самоликвидации мафиозных группировок торгующих наркотиками, а их финансовые средства будут вложены в экономический сектор. И ежегодный приток дополнительных средств в бюджет более 15 миллиардов долларов.
Украинский язык должен стать основным, единственным государственным языком, но для этого нужно время, и радикальные реформы в данной сфере могут повредить здоровью нации, особенно в таких регионах как Донбасс. Нужно уважать людей которые не по своей воле жили в той империи зла и вынуждены были разговаривать на русском языке. В ближайшие годы русский и украинский языки должны получить равный статус.
Стране нужна реформа военной службы и вооруженных сил. Учитывая сегодняшнию международную ситуацию, Украина не интересна ни одной стране как объект завоеваний. На территории Украины нет горячих точек и ей не нужна большая армия. Необходимо отменить обязанность прохождения военной службы. Создать маленькую, но профессиональную, хорошо оснащенную армию. Уменьшение затрат на военно-промышленный комплекс.
Международные отношения
Международные отношения должны быть направлены на интеграцию в Европу, поддержание хороших отношений со всеми странами мира. Продолжение политики разоружения. Сближение отношений с Россией и другими странами СНГ. Облегчение таможенного контроля на границах со странами СНГ. В международных отношениях приоритет должен отдаваться экономическому сотрудничеству. Немаловажно снижение, а в некоторых случаях и полной отмены таможенных пошлин.
Эта программа перечисляет меры которые помогут Украине наконец- то пройти переходный период и стать по всем аспектам капиталистическим государством, с высоким уровнем жизни и развитой постиндустриальной экономикой.
Председатель партии Шнейдер М.И.
Ну привет для начала. Обидно, что ты именно это читало, бред полный, мне самому не нравится. И ко мне мало общего имеет. Мне больше интересно как ты это нашла????? Честно не ожидал!!!!! Не думал, что настолько популярен. J А насчет нас не знаю. Может, что и не делается то к лучшему. Но я все равно с теплом вспоминаю о наших отношениях. Это ничего не значит, я ничего не хочу менять. Просто это мои ощущения. И я считаю нужно уметь помнить хорошее. И не называть фарсом море, мое день рождение, свадьбу назара и множество других замечательных моментов. Ты для меня была есть и будишь родным человеком независимо от того, как сложатся наши жизни.
Я начал писать 17 августа. Как это получилось, сам не знаю. Просто было очень плохо, лежал не мог не за что взяться и тут я понял, что не могу больше держать в себе то что чувствую! Писать- мелькнуло в голове. Я сел и начал писать, хотел написать, что-то легкое, короткое отдаленное от моей сегодняшней жизни, переживаний, но получилось нечто другое. У меня получилось предисловие к книге о самом важном и глубоком что я пережил, пережил не в материальном плане, а в душе, об изменениях моего внутреннего мира. Мое состояние сложно передать, в процессе написания боль начала отходить, перетекая в грусть, навивающую какое-то романтическое настроение, в итоге боль окончательно отпустила. Я пережил неописуемую эйфорию от перечитанного и еле уснул с мыслью побыстрее дожить до завтрашнего дня чтобы первым моим читателем стал ты. На следующий день я проснулся, добрался до компьютера, прочитал. Вроде ничего особенного, стоит ли вообще это чьего-то внимания. Прочел еще раз, потом еще и еще, в итоге пришел к выводу, что отсылать еще рано, в смысле не оконченное произведение, а продолжать писать надо, возможно это мое! С этого времени написал страницу первой главы, записываю какие то обрывки мыслей, которые считаю важными из кориктировки этих обрывков и получилась "Пустота", язык написанного конечно ужасный, сбивчивый но по другому уже выразить свои мысли не получается, там главное уловить смысл, и где то через неделю после начала, тоесть 17 августа, написал "Исповедь", по горячим следам мои переживания, то чем я живу каждый день (что то правда, что художественный вымысел). Ладно, надо заканчивать, а то письмо получается больше самих произведений, наверное, просто не хватает живого общения с тобой, по телефону такие вещи не обсудишь!!! Сами произведения найдешь в приложении, не знаю где, но где-то должны быть на экране.
Целую. Любящий Миша.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Дверь купе поезда захлопнулась прямо перед моим носом, может быть еще совсем недавно меня бы очень даже, если бы не разозлил, то уж точно раздосадовал бы такой жест пренебрежения ко мне, сейчас же этот эпизод пролетел где то параллельно моим мыслям. Я только лишь заметил что внизу из- за щели между люткой и между прочем уже очень даже плотной захлопнувшейся дверью торчит чорный лоскуток ткани, почему то абсолютно не задумываясь над своими действиями, что с человеком бывает редко, когда можно абстрагироваться от всех мелочей окружавших нас ежедневно, а жить чем то более высоким, целостным. Сложно передать словами, вырисовываясь знаками на бумаги мысли что то теряют, причем каждый раз что самое важное. Я вместо того, что в данной ситуации больше всего поддается логике, то есть отворить дверь и освободить злосчастную материю, просто взял ее в руки. В этот самый момент, видимо ее обладатель, заподозрив, что- то не ладное отворил дверь.
Теперь обрисовываю, совершено другую картину, передо мной открывшуюся. Купе было самое, что не наесть обычное, стены были обшиты пластиком под цвет темно коричневого дерева, которые всегда на меня навеивали какие то таинственно романтические настроения. Окно было широко распахнуто и небрежно пропускало в купе ветер, развивающий волосы девушки лет девятнадцати- двадцати стоявшей передо мной, черты лица ее были довольно ординарны, но с какой то особой искрой, которую помню по сей день, хотя сами черты уже начинает размывать память. Спокойное, скромное выражение лица, и сочетающаяся с этим, в глубине глаз странно леденящая сила характера, не показательная, прорепетированная перед зеркалом для такого случайного путника каким в данной ситуации оказался я, а скрытая где то очень глубоко стальная воля, разумность, контрастирующая с еще довольно малым возрастом этого создания. Одета она была во все черное предающее ей еще большую строгость и таинственность, блузка облегала, оголяя ее стройный силуэт, юбка была расклешенная по-монашески длинная, приятная на ощупь, легкая, шелковая ткань ее так и осталось в почему то крепко сжатой моей руке.
Она смотрела на меня своим обыкновенно спокойным взглядом, как бы осознавая казусность моей ситуации, но, не придавая ей особо критического значения, не осуждая меня.
-Я хотел помочь освободить, да вот видимо не в ту сторону дергал- проговорил я с долей иронии, но с совершенно серьезно- спокойной гримасой на лице.
Она ничего не ответив просто улыбнулась мне в ответ, легкой почти не заметной улыбкой, улыбались наверное даже больше ее глаза. Да кстати еще один нюанс который я упустил в ее описании, глаза, ее глаза как будто постоянно выражали какую то добродетель, сеяли добротой ко всему окружающему начиная с травинки и заканчивая окружающими и к самой себе.
Первую фразу я проговорил входя в купе. Начали раскладывать сумки, такие сладостные минуты обживания своего временного пристанища, в предвкушении дороги, по настоящему с достоинством оценить такие мгновения даже абсолютно прозаических вещей могут только люди склонные к путешествиям, которые умеют мечтать.
Между тем я продолжал невзначай поддерживать разговор с моей спутницей. Говорили о мелочах, в начале точнее будет сказать, говорил я, а она только лаконичными ответами его поддерживала. Это все мелочи я бы больше хотел сейчас обратить внимания не на содержание этого короткого диалога, а на внутренние мои ощущения. Все протекало неописуемо естественно, я не задумывался о том что я говорил, что самое странное не задумывался над тем что передо мной представитель противоположного пола, который по моему жизненному опыту в любой другой момент жизни стал бы сразу целью моей деятельности! Сейчас же я не о чем об этом не задумывался, я просто общался и был счастлив, причем счастье было не такое как обычно бывает, не было ни какой эйфории, мне было просто спокойно, комфортно и хорошо!!! Я не задумывался над тем что будет дальше, во что перерастет наше общение ,какое первое впечатление я на нее произвел, я вообще не о чем не думал. Все таки иногда и в правду лучше не о чем не думать. И еще очень интересно что не было какой то скованности, тисков в груди, которые как правило сопровождают любого молодого человека в общение с незнакомой девушкой. Любого, я наверное загнул, но во всяком случае той категории людей которая ближе мне, люди хоть капельку самокритичные, так как всегда уверен в себе на сто процентов, только слепой душою, примитивный человек. Так вот я в тот момент был необычайно свободен, потом я для себя нашел объяснение этому явлению, но это уже было потом, а тогда я только понимал, что что-то происходит в моей жизни, чего раньше никогда со мной не было.
-Погода ужасная, а я еще с вещами, бегу по перрону, дождь проливной, лужи, все бегут!- сказала она как то обрывисто, но без единой жалобной нотки в голосе, заполнив секундную, абсолютно не напрягающую, паузу в разговоре. Это была первая инициатива ее в общении, такая же легкая как и мое начинание. Да, разговор именно лился легкой, прозрачной, живой струйкой!
-А ты сама пешком до вокзала добралась - спросил я.
-Нет родители привезли, но папа торопился на роботу и они уехали раньше, не дождавшись прибытия поезда - ответила она.
Далее мы обменялись еще несколькими не значительными фразами и мне пришлось выйти так как ей нужно было переодеться, да и мне, не смотря на мое желание остаться именно тогда, нужно было подумать, думать вроде было и не о чем, и тем не менее я до сих пор до конца не осмыслил что тогда произошло. А тогда скорее всего даже не обдумать, а просто отдышатся, побыть одному.
1 ГЛАВА. ЖИЗНЬ
Время когда человек падает низко так что дальше уже не куда, оказывается на самом дне является очень даже психологически комфортным в том плане что отсутствует страх упасть ниже, пропадает зависимость от ситуации, она тебя не приземляет, не держит, ты свободен. Самое прекрасное время в моей жизни. Ощущение как будто ты отбросил все что было вчера, снял оковы души. Неописуемое ощущение той самой независимости от окружающих я один, но я сильный и мне ни кто не нужен. Вот с такими ощущениями я вышел в тамбур поезда, вытащил из кармана пачку сигарет и закурил. Посмотрел в окно, погода была и в правду приужаснейшая, дождь уже успел хорошо намочить землю и она из темно серой превратилась в грязно черную, на траве поблескивали капли воды, и несмотря на часа два по полудню из-за густой пилены облаков, создавалось ощущение сумерков. За окном стоял сентябрь и не смотря на мерзкую осеннюю погоду, мне все равно всегда нравился этот пейзаж Уральских гор, было в нем что то величественное, гордое и светлое. Даже как то подчеркивалось величие Руси, хотя патриотом я не в коем случае не являюсь, но так чувствовал. И вот так я впился глазами в этот вид из окна и в месте с проносящимися мимо меня пейзажами, почти однообразными, но тем не менее разными, проносилась вся моя жизнь.
На полу было разбросанно много ненужных вещей, я резко провел машинкой по полу, повернувшись всем туловищем вместе с рукой, я конечно хотел разогнаться, выжать из машины все лошадиные силы, но видимо не рассчитал ее возможностей, у меня почему то закружилась голова, что то надавило на висок и в глазах все начало расплываться, мне тогда было три года (наверное три), почему то мне всю жизнь кажется, что это было мое первое воспоминание в жизни. Я в тот день решил вытащить из кладовки мешок с игрушками, которые забросил уже очень давно, опять же понятие «очень давно» следует воспринимать довольно относительно, учитывая мой тогдашний возраст, но тогда мне казалось, что они связаны с другой моей жизни. Я высыпал содержимое мешка на пол и увиденные игрушки вызволи, какое то странное, приятное ощущение, которое по сей день сопровождает меня, когда я увижу вещи из моей прошлой жизни, а смотрю на них уже другими глазами нового человека. А иногда оно приходит просто так без причины, а в голове проносится, какое-то изображение, фрагмент, но проносится так быстро, что я не разу, не смог разобрать что это. Что-то похожее на ножку телевизора, под которым я часто сидел, зеленые обои на стене и часть пола усеянными игрушками! Но я не уверен! Со временем я привык и перестал задумываться над этим ведением, оно продолжалось, но чем меньше я уделял ему внимание, тем реже оно приходило. Я помню весь этот день, но начиная с головокружения все, стало ясно. Я схватился руками за вески, замотав головой, обратив этим жестом на себя внимание матери. Она подошла ко мне, пытаясь понять, в чем дело. Мои воспоминания были чуть чуть размыты, но размыты болью физической, а не осознанием ситуации. Мама отнесла меня в кровать, укрыла одеялом от которого мне сразу стало тепло, и поднесла руку к моему лбу. Повернулась к моему отцу, стоявшему в дверях и сказала ему, что у меня температура. Я тогда еще не понимал что это значит но по выражению их лиц почувствовал что это нехорошо, да и мое состояние говорило о том же. Я заболел обычной простудой, ощущение было не из приятных, но зато за мной ухаживали и уделяли внимания больше чем обычно и мне это нравилась. До сих пор не могу понять, как это первым проявлением простуды могло быть головокружение от резкого движения.
Пятая сигарета догорела до самого фильтра, я отворил дверь тамбура и пошел в сторону купе. Никогда моя жизнь ни казалась мне на столько светлой, никогда я не уважал каждый свой шаг в ней как сегодня, уважал за то что все что было со мной до этого подарило мне сегодняшний день, за то что я мог стаять в тамбуре купейного вагона, смотреть в окно, и видеть как меня уносит от всей прошлой жизни. Благодарить каждое свое падение за то что я сейчас летел легко и свободно. Я вошел в купе, моя спутница седела, сложив руки на столе, и смотрела в окно. Почему то увидев ее у меня что то защемило в груди, она вызывала какое отцовское чувство нежности, во всех ее жестах и движениях проскальзывала смиренность, мне оставалось только удивляться как в одном человеке могут совмещаться настолько противоположные качества как смиренность и сила характера. Сейчас в голову приходят такие предположения, что это вовсе не смиренность, а просто отсутствие страха оказаться ниже кого-то, и полное отсутствие в связи с этим защитной оболочки. Хотя сейчас об этом можно только догадываться, строя умозоключения.
Утро. Даже не знаю много ли таких бывает в жизни. Наверное нет. Сколько жизнь приносит сюрпризов, и приятных и неприятных. Уму не постижимо. Не перестаешь удивляться, вернее уже нет сил удивляться. Да и не хочется их тратить на удивление видимо это уже какой то необъяснимо предопределенный порядок вещей под названием жизнь. Да и не об удивление я хочу написать!! Я сижу за компьютером, печатаю этот текст и сам … не могу понять что со мной происходит. Я не могу задуматься, не могу сосредоточится на главном. Хочется окунуться в жизнь, просто существовать, ходить по дому, поднимать руки, бить ими по клавишам клавиатуры, приготовить чай, и чувствовать что именно сегодня каждое твое телодвижение пропитано радостью. Единственное боишься растратить ее, в обыденном. И не хочется не о чем задумывать ничего предпринимать, а просто оставить в неизменном состоянии все как есть.
Для меня тяжелым был последний период моей жизни, мне только сейчас кажется, что я его тратил на ***ню всякую, что жизнь в другом. Я как обычно пытался совершенствоваться, коорденально менять, что то в своей жизнь, отрывать с мясом, кровью родные частицы уже и так изуродованного сердца. И когда я представляю себе ее глаза, мне становится больно, просто невыносимо больно. Больно за свое существование, за свою никчемность. Когда где-то в мире есть человек, который просто своим существованием делает его светлее.
Я как обычно хотел пережить, что-то новое, получить от жизни новые ощущения. Суетился, предпринимал не стандартные ходы, экспериментировал с личной жизнью, начал писать…. Уговаривал себя, что это интересно, начал встречаться с двумя девушками параллельно, насилуя себя чужим для себя миром, для того чтобы еще, что то понять, хотя на самом деле все так просто и я понимаешь всю глубину этой простоты когда ее образ встает передо мной. Память дарит сладостные обрывками воспоминаний, вчерашнего вечера, ее белый пиджак, стройный силуэт, добрый взгляд и улыбку!!!!!!!!!!!! И ты осознаешь насколько может быть велик человек, не делая для этого ничего особенного, не открывая для себя новых граней понимания, не зарабатывая миллионов долларов, не пытаясь сделать из себя больше, чем ты есть на самом деле, а просто подарив нежный взгляд и излучая доброту. Она возвышается над всем, над грязным, пошлым, завистливым миром, одной чертой своего характера, своей чувственной искренней добротой. Наверное именно в этом и состоит отличие людей от животных. Именно это называется человечностью. Это чувство освобождает нас от животных инстинктов, от борьбы за выживание популяции, от вечной конкуренции. Я наверное повторяюсь, но я хочу повторятся и не только повторятся, мне хочется выбежать на людное место и не обращая внимания на все движение происходящее вокруг меня кричать обо всем об этом, кричать до срыва голоса, смеясь и радуясь всему, свету, солнцу, снегу, деревьям и даже людям которые будут наверное считать меня сумасшедшим. Я не знаю как сложится дальше моя жизнь, и не хочу думать об этом, я хочу оставить эту страницу жизни открытой, я хочу чтобы весь мир за окном замер, только ради того чтобы я мог хоть чуть-чуть насладится этой минутой…
Ягуар
(История болезни)
Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене,
Я вижу свежие шрамы на гладкой, как бархат, спине.
Мне хочется плакать от боли или забыться во сне.
Где твои крылья, которые так нравились мне?
Раньше у нас было время, теперь у нас есть дела
Доказывать, что сильный жрет слабых, доказывать, что сажа бела.
Мы все потеряли что-то на этой безумной войне.
Кстати, где твои крылья, которые нравились мне?
Вячеслав Бутусов
… Красивый деревянный стол, вскрытый лаком, насыщенный разнообразными рисунками древесины, морщинами, отображающими годы жизни дерева и витиеватость его судьбы, дорогая статуэтка изображающая … и куча разбросанных, по всей поверхности стола, бумаг расписанных от руки. Старческие руки…
Рукопись
« Представляя себя всегда в какой то деятельности я почему то обязательно и безпрекословно должен был быть первым. Не симметрично продолговатая окружность лица, впалые щеки, бледная кожа, слишком толстые, грубые, как говорят в народе, рабочие губы. Очки, оправа для которых подбиралась не под мое лицо, а под низкую цену, закрывало пол моего лица, выпирая за его границы. Это все что осталось от меня прежнего. Этот крест, который дан мне богом и который мне нести до конца своих дней. Даже сейчас подходя к зеркалу я натыкаюсь на эту не радующую глаз картину. Повествование я хочу начать с того момента, когда моя жизнь, сделав витиеватый крюк, вышла на новую прямую. Я уже давно собирался взяться за этот рассказ. Взялся я все таки в связи с определенными обстоятельствами, о которых я напишу позже. Пока же я могу сказать лишь то, что именно они позволили мне смело говорить, писать. Они вложили силу правоты и истины в мои слова. Но вернемся в начало.
Мою тихую размеренную жизнь нарушила болезнь моей матери, за которой последовала ее смерть. В один день, не отличающийся ничем от всех остальных, у нее сильно поднялась температура. Это явление было относительно привычным, матери приходилось много работать, чтобы прокормить нашу семью, и от переутомления часто слегала с недомоганиями. Но температура не падала, прыгая от 39.6 до 40 градусов, а через несколько дней начался сильный кашель. Знакомых врачей у нас не было, но приятели говорили, что это воспаление легких. Мы вызвали врача. Пришел мужчина лет сорока. Его лицо я запомнил на всю жизнь!!! Оно было передернуто явным недовольством от вызова, которое он и не собирался скрывать. В этот день был, какой то праздник, и больница была переполнена вызовами по поводу алкогольных отравлений, побоев и т.д. У него был очень уставший и отречений вид. Мужчина был крепким телосложением, широкоплеч и высок. Подсев к маме он начал ее осматривать своими огромными руками. При каждом прикосновении, которых, мне казалось они способны переломить хрупкое мамино тело. Затем врач встал и с безразличным видом объявил нам, что нет у матери никакого воспаления легких, обычная простуда. Покой, постельный режим, обычные лекарства от кашля и все пройдет. Окинув нас с отцом взглядом, как будто обвиняющем в ложном вызове, удалился не попрощавшись. Через шесть дней мать умерла. Диагноз был – оттек легких, как осложнение от воспаления. Такой глупой и необязательной смерти нельзя пожелать даже врагу. Отец проспал с мертвой матерью почти всю ночь. Смерть обнаружили только на утро. Отец, проснувшись, решил проверить ее температуру, дотронулся до лба, а тот оказался холодным, а лицо уже успело потерять свой естественный цвет. Экспертиза показала, что смерть наступила ночью, во сне. Она даже не поняла что умерла, просто заснула и больше не проснулась. Я всегда с замиранием сердца следил в фильмах за последним взглядом человека осознающего приближение смерти и считал, что это самое страшное мгновение. Смерть матери доказала мне что самое страшное как раз не понять что ты умер. Не справедливо по отношению к человеку, он проживает жизнь, так и не прочувствовав, не осознав ни момента рождения, ни момента смерти. Я же осознал смерть матери только, когда гроб заколачивали, и я понял, что больше ее не увижу. Я смотрел на остановившийся взгляд, бледное лицо, вначале разделенное на две части, ровно ложившейся, тенью нависшего гроба. Затем тьма полностью поглотила ее, уведя навсегда из наших жизней. Я плакал около недели, пытаясь со слезами выплеснуть боль, переполнявшую все мое существование. Мой отец, будучи человеком слабым сильно запил и по двору пошли слухи. Особенно всем нравилась история как отец « сбивал деревья» на детской площадки.
Мы жили в девятиэтажном доме обычного жил массива. Дом заселили лет сорок назад, и все успели неплохо друг друга узнать. Дворик был довольно уютным, но во время стройки все близлежавшие к дому деревья были вырублены, и местность казалось голой. В нашем подъезде жил один человек лет пятидесяти пяти, очень нелюдим, с суровым выражением лица, но добрыми глазами. Говорят занимавший в прошлом высокопоставленные должности в службах. Уйдя на пенсию и ища себе, применение он очень много времени проводил на лавочки возле дома и по возможности занимался заботами дома. Пару лет назад по его инициативе двор был засажен деревьями, и они только успели прижиться. Честно говоря, мне не очень нравилась эта идея, потому что она ограничивала свободное передвижения нашего беззаботного детства заботой соседа, который буквально стал жить этими отростками, боясь потерять последний смысл жизни. Ребята, да и я изрядно побаивались его. И теперь я сидел у окна, вытирал слезы, уже влажным рукавом и наблюдал, как мой отец пьяный вдрызг полз по заснеженному двору, от дерева к дереву. Хватаясь за слабые ветви и пытаясь встать на ноги, но еще совсем тоненький ствол изгибался под тяжестью отца и он оказывался сверху, утопая в очередном сугробе. Из подъезда вышел сосед-садовник, медленным шагом направившись в сторону отца. Помог подняться на ноги и потащил к подъезду.
Прозвенел звонок. Я открыл и увидел в дверях соседа, погрузившего моего отца на своих плечах. Садовник ничего, не сказав, пронес отца в квартиру, уложил его на диван прямо в обуви. Повернулся, увидев меня, стоявшего на пороге комнаты, и на секунду на его лице пробежала тень растерянности. Но тут же он взял себя в руки, приняв серьезное выражение лица, тяжело вздохнул и направился в мою сторону. Я пропустив его в коридор пошел за ним, закрыть дверь. Переступив через порог, он повернулся, взглянув на меня участливым и печальным взглядом. Как-то грустно улыбнулся, потрепал мои волосы ладонью своей руки и ничего не сказав, ушел. Я вернулся в зал, где лежал мой отец, что-то обломилось внутри меня, унеся боль. Я сел на табуретку стоявшую возле дивана, для газет отца. Сел прямо на газеты и смотрел на него. Тот лежал на спине, глаза были закрыты, а губы беспорядочно двигались, издавая непонятные звуки, сопровождаемые то смехом то плачем. Выражение лица с не естественной скоростью сменялось то проясняясь, то мрачнея. Слезы высохли, застыв коркой на моем лице. Я больше не плакал. Я вообще перестал плакать. Свет, излучаемый солнцем за окном, деревья, изгибающиеся под моим отцом ослепили меня яркой вспышкой. Тяжесть навалившейся на меня ответственности пробудила меня от забытья, заставила очнуться от жизни, которой я проживал. Безвозвратно перечеркнув, что-то внутри меня.
У нас была не слишком удачливая и благополучная семья. Жили мы бедно, без всякого упрека к нищете, воспринимая ее как нечто естественное и непоколебимое. Отец был художником, без особого дарования, рисовал пейзажи, продавал их на центральной площади нашего города по выходным. Иногда подрабатывал на заводе. Бабушка мне рассказывала, что в молодости ему прочили неплохое будущее художника, но потом, что- то случилось…. Какое-то событие, о котором бабушка упоминала в скользь, вроде бы это была какая-то любовь. Тогда я смутно понимал, о чем мне говорили. Только позже, заметив, что в ранних трудах отца было и в правду больше жизни. Но бабушка уже умерла, папа уже давно так не писал и женился на моей маме. Она в свою очередь тащила на своих плечах всю семью, как в финансовом, так и в моральном плане. Периодически укоряя отца в меланхоличности, бездеятельности. Удивляясь, зачем так долго смотреть в окно и так долго о чем-то думать, ничего не делая. Мать вообще по своей сущности была человеком властным, строгим, и непоколебимым в своих решениях. И с неуклонной настойчивость вела наше судно по пути выживания, не отрывая руки от семейного штурвала. Работала она рядовым служащим, в какой то конторе, сохранившей свою бюрократичность с советских времен, недавно минувших. Ее там уважали, как человека серьезного, трудолюбивого и сосредоточенного на точном выполнении своих обязанностей. Я помню, что она этим очень гордилась, и часто ставила это в укор отцу. Но, не смотря на все семейные невзгоды, наполняющие нашу маленькую двухкомнатную квартиру, затхлым воздухом, мне всегда казалось, что они любили друг друга. Хотя любовь их нельзя не назвать страной. У отца она проявлялось, в каком то обожание и смиренности. Он пытался постоянно окружить ее добротой. Любовь же матери проявлялась ко мне и к отцу одинакова и заключалась в том, что она тащила нас двоих на своей спине, бескорыстно заботясь над двумя по сути дела разновозрастными детьми. Я очень комично вписывался в обрисованную мною картину нашего семейного бытия. Ребенком был большей степени послушным, прилежно учился в школе. Очень много читал, причем читал все подряд, не задумываясь о смысле чтения, просто всем своим существом утопая в событиях книги. Единственно я как-то не мог вписаться в общую картину мира. Был нервозен, на что родители обращали мало внимания. Папе вообще важно было, чтоб я читал и любил книги, а маме моя школьная успеваемость. Остальное мое, возможно самое важное, ускользало от их внимания. Тяжело было лет в десять общаться с детьми, любопытство которых распространялось на поджег баночки с неизвестным лекарством, взятым кем-то из домашней аптечки. Мне же наблюдая за вспышкой последующей поджогу, хотелось донести до ребят свое впечатление от прочитанного « Гиперболоида инженера Гарина». Ребята при этом очень странно смотрели на меня. Они меня не понимали. Я же это воспринимал с поразительной веселостью, которая сопровождала меня постоянно. Меня преследовала, какая та чудовищная независимость от ситуации. Я простодушно улыбался каждой прожитой минуты. Выпадая из стройно выстроенной общественной иерархии. Не замечая ее присутствия.
Храп отца выбросил меня из поглотивших меня воспоминаний. Я огляделся по сторонам, пытаясь понять, сколько я просидел на стуле. Потом встал и пошел в свою комнату. В коридоре боковое зрение привлекло мое внимание к чему-то промелькнувшему мимо меня в такт моим движениям, это было мое отражение в трюмо. Я подошел к зеркалу и внимательнее всмотрелся в себя. Это ощущение сложно описать, но я попробую. Я увидел себя совершено иначе. Восприятие мной моей внешность было лишено, какой либо интерпретации связанной с моей прошлой жизнью. Черты лица были лишены моей субъективной оценки. Форма отделилась от содержания. Я мотнул головой пытаясь смахнуть с себя тень задумчивости и снова посмотрел в зеркало. Тот же результат. Моя веселость исчезла, и вмести со слезами осталась в прошлом. Я улыбнулся себе новой спокойной улыбкой и пошел спать. Мне было 16 лет и надо было выспаться. Впереди меня ждала новая жизнь….
На следующей недели я пошел в школу не желая продлевать свой вынужденный отпуск. Мне нужно было развеяться, отвлечься от происходящего. В школе все с сострадание смотрели на меня, чаще ограничиваясь только взглядом, не зная, что сказать. Люди пытались преувеличенной заботой помочь мне. Я же, уже пережив все со мной случившееся не мог их понять. Сразу заняв место на последней парте в доли от всех, я сидел с отстраненным, ничего не выражавшим лицом. Окружавшие не найдя привычной жизнерадостности на моем лице, сочувствовали мне, приурочивая эти изменения к смерти матери, не прочувствовав истинных перемен происходящих во мне.
Я же начинал по-другому смотреть на мир, окружавший меня. Так же я начал по-другому видеть себя в это мире. Я понял всю никчемность своего существования. Как я мог не замечать своего прискорбного места в обществе? Как я мог с глупой улыбкой терпеть унижения и непонимания? Я увидел все радости, таящиеся за занавесом которым я сам отгородился от окружающей меня жизни. Первое материализованное проявление моих размышлений пало на моего, на то время лучшего друга. Он мне показался никчемным по своей сути. Я пытался сложить стройную композицию мотиваций моей былой дружбы с ним. Но у меня ничего не получалось и я этому искренне радовался, радовался тому что начинал забывать себя прежнего.
Миша был тучный, полный мальчик, с толстыми широкими ногами и большой областью таза и при этом узкими, сутулыми плечами, раздутыми от жира. Жир наполнявшей его еще не сформировавшееся тело при резких движениях плюхался как вода в стакане, напоминая набитый под кожей силикон. У него было доброе, комичное пухлое лицо. В общем полная противоположность моей дистрофии. Но по сути дела он был так же ущербен в своей неполноценности. Он был менее образован и начитан чем я. Но это возмещалось его добротой к людям, она как будто сочилась из него, его глаза излучали ее, не прекращающимся потоком. Мишка был так же нелюдим, как и я. И тоже видимо страдал от этого. Но ни какое переживание не могло перебить его неудержимую страсть к жизни. Наша дружба была очень естественной, искренней, мы любили друг друга. Я не в коем случае не хочу перечеркнуть многие прекрасные минуты проведенные нами вместе. Мы, бывало, часами запирались, вдвоем мечтая обо всем, о приключениях, путешествиях в которые мы окунемся вместе. Когда нам не хватало денег, на какие то мелочи, мы разрабатывали план открытия своего дела, что было модно в те времена. Еще окончательно не развеялась американская мечта, проникшая в наши умы, о том, что можно продавая яблоки несметно разбогатеть. Но все когда не будь, заканчивается, нельзя уйдя из тропиков в пустыню забрать с собой любимое растение, оно там умрет. А еще говорят, что не мы сами выбираем себе среду обитания и не мы окружаем себя всевозможною растительностью. Да я в общем то даже и не отрывал от себя ничего, все происходило, совершено естественно, как и началось. Мне просто стало с ним непреодолимо скучно. Мы встречались, общались, гуляли. Все было по-прежнему. Но когда он мне о чем, то говорил, я смотрел на него с безразличным видом и не мог понять, зачем он это делает. Мне было абсолютно не интересно, мне хотелось остановить оборвать его и заговорить о чем-то другом или вообще помолчать, но у меня не хватало решимости на это. Я сидел с кислым лицом и сдерживал переполнявшую меня досаду. Миша видимо что-то почувствовал, но вместо того что бы тоже отдалился от меня, он наоборот с легким заигрыванием начал цепляется за меня и за нашу дружбу. Он видимо ревновал и только не мог понять, в чем причина моих перемен. Или изменение отношения к нему или смерть матери. Видимо не замечая повода для первого, он возомнил, что я чуждаюсь окружающих из-за потери родного человека. Миша начал при каждой возможности расспрашивать меня о матери и моем отношении ко всему происшедшему. Я вообще не с кем не мог об это говорить, а тем более с ним. Все это привело к тому, что от равнодушия я перешел к раздражению. Я начал избегать встреч, а когда он заставал меня врасплох у меня дома, я не поддерживал разговор и всем своим видом пытался создать атмосферу, объясняющую ему что он лишний, не желанный гость. Общались мы все реже и реже и в итоги пришли к тому что встречаясь на улице ( он жил в нашем доме ) просто здоровались и проходили мимо. А потом он и вовсе исчез.
Последний придаток моей прошлой жизни был уничтожен и я перешел к решительным действием. Обусловившим мой дальнейшей период жизни. Я продолжал учиться в 10 классе средней школы. Успеваемость упала, я и сам перестал за ней гнаться, а преподаватели списывали все происходящее на мою трагедию, не слишком меня напрягая. Я не учился, я доучивался. Все мои мысли побуждения были направлены на изменения себя. Я начал с тела. Передо мной стояло несколько путей: тренажерный зал, восточные единоборства, бокс. Окончательный выбор пал на первое. Мне не нужно было научится драться, мне нужно было изменить свой внешний вид. Важна была не сама сила, а образ. Я хотел нарастить мышечную массу. Как-то тренер сказал мне, что если поднимать огромный вес, каждый раз перебарывая себя и ставить новые собственные рекорды, труд будет уходить в силу. Если же делать упор на количество раз сделанных упражнений средним весом не заставляющим напрягаться и привлекать последние силы и второе дыхание, старания уйдут в мышци. Этот средний вес должен был я почувствовать сам. Так я и сделал. Через два-три месяца я увидел первые результаты, и это превратилась в настоящее наваждение, я занимался в тренажерном зале, затем возвращался домой и продолжал занятие с гантелями уже на дому. Мне нравилось изводить себя, я впервые почувствовал радость движения жизни. Я должен был к началу следующего этапа моей жизни подойти новым человеком. В плане окружения я для себя сделал некоторой отсев. Ребята Мишенного типажа меня не устраивали, это был уже пройденный этап. Целью стали те, которые надо мной смеялись, они мне казались определенной высшей кастой. От них веяло благополучием, уверенностью, силой. Меня с неистовой силой тянуло к этим ярким эпитетам. Но пока я оставался в школе, мне было сложно наладить контакт с такими людьми. Изменить уже сложившееся мнение о себе намного сложение, чем произвести новое. Поэтому я выжидал окончание этой школы, чтобы меня выбросило в незнакомую для меня среду. Мое выжидание со стороны смотрелось как отчуждение от всех. Сострадание окружающих к чужому горю, даже если и исходит от чистых искренних побуждений, не сопровождается болью и поэтому быстро проходит. В моем случае был явный перебор, людям естественно надоело носиться с моим горем, когда я продолжал в геометрической прогрессии, по отношению к их инициативе отдалятся. Естественно в итоги между мной и людьми образовалась пропасть, отпугивающая своей шириной и ужасающая мраком бездны. Пока мои ровесники развлеклись и получали удовольствие от молодой жизни, я готовился к прыжку, как хищный зверь, затаившись, выжидал момент броска на добычу. Однажды я подходил к своему дому. Возле соседнего подъезда стоял красивый «ягуар» черного цвета, лучи ясного зимнего солнца играли на нем своими бликами, их отблеск создавал особое ощущения чего-то яркого и неестественно притягательного. Силуэт недостижимого легонько качнулся, дверь открылась, и из него вышел парень, стройный, высокого роста, с правильными чертами лица, волосы были пропитаны изрядным количеством геля, и челка ровно была зачесана на бок. Одет он был в импозантное серое пальто, до колен, из под не застегнутого пальто выглядывал черный свитер, черный брюки элегантно завершались туфлями со срезанным носком. В его внешности не было ничего вычурного, но прослеживалась эстетика, каждое его движение было насыщено элегантность и хорошими манерами. Я замер и не мог оторвать от него взгляда, он оббежал машину и открыл другую переднюю дверь. Из-за дверцы показались стройные ножки, которые облегали, подчеркивая контуры, блестящие кожаные сапожки до кален, а выше светлые колготки и завершала всю эту красоту обтягивающая мини юбка. Одна ее рука была в его руке, а другой она поддерживала пушистый воротничок своей шубки. Так они прошли к подъезду и скрылись за дверь. Я совершено ушел в свои размышления, представляя себя на месте этого парня, но вдруг меня выбросила в реальность одна вещь. Задние стекло машины, напротив которого я стоял, было тонировано и отражало меня. Я всмотрелся лучше в себя и ужаснулся никчемности, мелкости и ненужности вырисовывающейся отражением на фоне машины. Боль ударила мне в весок, я стиснул зубы и решительным, дерзким движением сорвал, проходя мимо, «дикого зверя в прыжке» с бампера автомобиля. Ягуар легко поддался и оказался в моей ладони. Этот мир будет мой, сказал я!!!
Спокойно всматриваясь в происходящее вокруг меня, я удивлялся, что со стороны, по-видимому, я оставался незаметным, обычным парням, растворявшемся в беспрерывном потоке событий. Четкие, запечатленные памятью очертания этого парня из ягуара и моих одноклассников, соседских детей игравших лидирующую роль в обществе, плотным пластом запечатлялись в моей памяти. Мимика, движения, за счет которых они казались привлекательными, я пытался подрожать им во всем, пытаясь понять секрет их успеха. Я иногда просто не мог оторвать взгляда, восхищаясь ими, я хотел быть таким же. У многих из них уже неуклюже начиналась развиваться личная жизнь. А я продолжал выжидать, накапливая уже вполне осязаемый агрессивный комок зависти в горле, от которого уже было тяжело дышать.
Еще один очень запомнившийся со школьных времен момент, который внес много нового и в меня и в мою зарождающуюся жизнь. Однажды я проходил по улице, не помню, откуда я шел, но шел домой. Хочу сразу заметить, что до этого на девушек я вообще никакого внимания не обращал, по мальчишески детски предполагая, что это пустая трата времени. Была весна, я заканчивал одиннадцатый класс, растаявший снег грязными клочками валялся на дороге, отделяя одну лужу от другой. Мокрый асфальт отражал лучи яркого весеннего солнца, радуя глаза своим появлением из под толстого слоя снега. У меня было на удивление хорошее настроение, причину которому я не мог себе объяснить. Мне навстречу и обгоняя меня, шли люди радуясь скинутой лишней одежде. Неожиданно мое внимание привлекла девушка идущая по другой стороне улицы, я, провожая ее непрерывным взглядом, чуть не столкнулся со взрослой женщиной шедшей мне на встречу. Поддаваясь животному инстинкту я перешел на другую сторону улицы и пошел за ней, она заворачивала за повороты, менялись улицы, а я все шел и шел в неизвестном направление. Ее туфли были на высоком каблуке и она, переступая с ноги на ногу, абсолютно естественно слегка валяла бедрами. О боже эти стройные ножки!!! Я буквально глазами ощущал нежность ее кожи. Ветер, слегка касаясь короткой расклешенной юбки, поднимал ее кончик, но прикосновения были настолько нежны и ненавязчивы, что лишь приоткрывали занавес тайны. Обозначившаяся фантазией линия края юбки манила. Мне казалось я уже был скован определенной силой и не в состоянии повернуться шел следом. Не знаю почему но мне было неловко перед самим собой за то что я шел не известно куда и неизвестно за чем. Несмотря на то что внешних проявлений отклонений от обычного поведения не было, мне было стыдно, я смущался, тяжело дышал и краснел. Оглядываясь по сторонам, мне казалось все только, и делают, как задумываются над тем, почему я иду именно сюда, хотя должен идти в другом направлении, все догадываются и осуждают меня. Девушка тем временем ничего, видимо, не подозревая, продолжала свое путешествие. Хотя я каждый ее кивок головой, каждое промедление расценивал как вычисление меня. Мы сошли с широкой улицы и пройдя две арки очутились в абсолютно незнакомом мне дворе. Внезапно она ускорила движения и срываясь на бег скатилась по наклонной тропинке на встречу другой девушки. Я и до того шел интуитивно, не задумываясь о дальнейшем развитии ситуации, а появление подружки окончательно сконфузило меня. Они улыбались, о чем то возбуждено друг другу рассказывали, перебивая друг друга. Я понял, что на этом история окончена, дальнейшие мои действия обернулись бы сплошным фарсом, свидетель это уже слишком. Я развернулся и поплелся назад, выйдя на улицу, я только сейчас обратил внимание на то, что раньше на ней никогда не был. Сел в ближайший троллейбус, прогуливаться пешком отпало всякое желание. Вернувшись, домой я начал расхаживать по комнате из стороны в сторону, не понимая, что со мной происходит. Меня переполняла радость, и вместе с тем обжигало чувство досады от утраченной возможности. У меня было ощущения, что я, что то не доделал, мне не давали покое воспоминания, надо было успокоится, и я направился в спальню. Разместившись по удобней на диване я закрыл глаза, и дав волю воображению начал представлять недавно мною пережитое, в основном фокусируя внимание на ее теле, раздевая ее и придумывая немыслимые продолжения истории. Я разжигал себя до изнеможения, все глубже утопая в удовольствии, сопровождаемой приятной истомой ниже живота. Я сжал ноги, мне захотелось подвигать ими, при этом мой член стал больше и отвердел, налившись кровью, что с ним уже ранее случалось. Я несколько раз провел рукой по трусам в области паха, по телу пробежала приятно щекочущая волна, изнемогая от счастья, я глубоко вдохнул воздух, а с выдохом мой член, последний раз напрягшись, с силой произвел из меня выброс. Я размяк, разместившись на подушке, в области паха было тепло, а по трусам расплывалось мокрое пятно. Так у меня первый раз произошла эрекция. Проявления страсти между родителями я никогда не видел и лет до 9-10 считал, что женятся люди для удобства сожительства, и взаимопомощи. Как я уже говорил, мать у меня была властная и строгих нравов, поэтому запретные темы в доме не поднимались. Я помню, как она возмущалась разврату по телевизору, и ругала всех мужиков-бабников. Из-за резкой эмоциональной окраски у меня отложились в памяти эти эпизоды. Сейчас, когда я начал драчить все эти воспоминания всплыли на поверхность. Это можно сравнить с огромная крепость с высокими каменными стенами. Ты пытаешься пройти сквозь ворота, все четче становятся очертания внешнего обитания и когда тебе уже кажется, что вот-вот стены окажутся позади, как сверху на тебя с гулом обрушиваются воспоминания сопровождающиеся страхом, стыдом и ощущением предательства по отношению к стенам. Как будто кто то повернул рычаг и перед тобой оказалась решетка, ограждающая тебя от внешнего мира, причем решетка не просто перекрывает путь, она обрушивается прямо на тебя, пронизывая тебя острыми концами на сквозь, поражая и пропитывая болью все твое существование, делая невозможным жить, не стой не с другой стороны клетки. Тяжело передаваемые ощущения и я пытался драчить как можно меньше, потому что осознавал, что это плохо.
Подходила пора задуматься о своей будущей профессии. Ее выбор тоже был обусловлен смертью матери, как, в общем-то, и все остальное. Я возненавидел как того врача, так и всю медицинскую профессию. Но дух противоречия сделал в моем сознании удивительный круг, и я решил стать врачом, я хотел исправить своим врачеванием ошибку человека убившего мою мать. Такой благородный способ мести очень хорошо укладывался в мои размышления. Я начал пытаться увлекаться медицинской литературой. Интересоваться возможностью поступления в медицинский университет. Тем временем мой отец продолжал пить. Работал на заводе, а после смены напивался с сослуживцами, и приходил домой около десяти уже с мутным взглядом, расширенными зрачками и сразу ложился спать. В один из таких вечеров, вернувшись дамой, он разорвал все свои картины, поломал рамы. Разложил на полу в зале обломки своих творений и в тот момент, когда я зашел в комнату собирался поджечь. Я в изумление бросился к нему, выбив коробок и зажженную спичку у него из рук. Спичка подлетела, оказавшись во власти ветра, потухла, унеся опасность своего порыва. Отец в изнеможение упал на пол, усеянный обломками его жизнью, и заплакал. Мы с ним практически перестали общаться. Когда он начал пить сам отстранился от меня, и мне иногда даже казалось, что как-то побаивался меня. Но, видя его, сидевшего на полу, в слезах мне стало жалко отца, как становится жалко беззащитного котенка увиденного в суровую зиму на улице, изнеможенного и со скатавшейся шерсть. Я присел рядом с ним, резкий запах алкоголя ударил в нос. Я положил руку ему на плече и прижался к нему, почувствовав видимо тепло моего тела, он заплакал еще сильнее. Потом резко вскочил и, вытирая слезы с лица со словами «все будет хорошо» пошел на кухню. Я помедлив направился за ним. Отец стоял возле открытой дверцы шкафа и вытаскивал из него бутылку вина. Взял стакан и сел за стол.
- Пап, я на медицинский хочу поступать – сам, не ожидая своих слов, сказал я
Отец посмотрел на меня пристальным взглядом, он все понял. Резким движением, опрокинув в себя стакан с вином, при этом, перекривившись, заговорил:
- Сынок, я не хочу тебя расстраивать, но у нас в семье сейчас не совсем та ситуация, чтоб ты смог поступить – и смутившись продолжил – в финансовом плане я имею в виду.
На этих словах мои намерения испарились так же быстро, как и возникли. Пришлось удовлетворится скромным биофаком университета.
Вот, в общем-то, и все чем запомнилось мне школьное время без матери, единичные случаи, яркой вспышкой врезавшиеся в память и дни, сменяющие один одного сплетенные в однородную серую массу. Я особо ни чем важным не занимался, растягивая время бездельем умственным, и физическими нагрузками. Единственное что меня заставляло жить это моя идея, мои мечты стать другим. Я грезил, представляя себя в различных ситуациях. Как все сегодняшнее мое окружения, особенно те которые не воспринимают меня всерьез, будут смотреть налившимися завистью глазами на меня, статного, красивого и процветающего. Тем более я знал, что у меня в руках козырь, о котором знаю только я. Это истина что себя делаем мы сами. Еще мою веру подкрепляло зеркало, которое мне показывало, уже крепкого, подкаченного парня, с рельефной красивой фигурой, правда, сочетание с моим лицом создавало ощущение грубости не свойственной моему нутру.
На биофак я поступил, легко сдав пробный экзамен еще в мае, и выпускные экзамены сдавал вальяжно. Особенно приложив усилие только по биологии, мой статус студента заставлял меня приложить усилия и показать что это не случайность. Мне еще и повезло с билетом, и в итоге удалось выделиться. Директриса подошла ко мне после экзамена и завалила меня лестью и восхищением. Сказав, что у меня хорошее будущее пожелала не упустить свой шанс в жизни и высказала расстройство по воду отсутствия отца. Сказала, что он бы выслушал от нее много приятных слов о сыне и ему есть, чем гордится. С этими слова я и вышел из школы. Навсегда. Вот по-моему и все.
Хотя нет, запомнился мне еще один момент, хотя судьбоносным я его для себя назвать не могу. Даже колебался упомянуть о нем или нет. Вообще память иногда проделывает невообразимые вещи с нашим прошлым, запоминая эпизоды, не имевшие для нас большого значения. И наоборот неумолимо стирает то, что каждый день пытаемся запомнить, повторяя перед сном.
Я возвращался со школы, но, очутившись возле входной двери, обнаружил, что забыл дома ключи. Была суббота, отец не работал и должен был быть дома, но на звонки ни кто не отвечал. Я расстроившись и сдерживая досаду беспечно уселся на пол, около двери. Минуты тянулись нестерпимо долго.
Садись парень тебе тоже будет полезно послушать, у тебя вся жизнь еще впереди. Родился я в семье сапожника, банально звучит, но это так. А рабочие происхождение хоть и приветствовалось в советское время, в теории, а фактически кто будет такому рад. Лично меня это с детства обрекло на ощущения себя маленьким человеком. Ты как будто постоянно существуешь на вторых ролях. Каким бы не был партнер по общению ты изначально чувствуешь себя ниже, чем он. Так я и рос. Подошли лучшие годы жизни. Первая девочка, у меня лично в 14 лет была – на этих словах мимолетная искра зажглась у него в глазах, так же быстро как освещает небо падающая комета на миг озаряя, непоколебимо бледное небо – Я был парнем довольно симпатичным. Девушки, кино, танцы, даже театр посещал. В общем впитывал все как губка. Увлекаясь, интересуясь общественной, культурной жизнью, дыша полной грудью. Тем ни менее где-то глубоко в душе оставаясь не уверенным в себе человеком. Ведь образ человека оценивающего себя на все «сто», ужаснейшая ошибка, утопия. А тут еще любимая девушка, вышла за муж за члена ЦК, бросив меня из за моей бедности. Это был последний и решающий удар судьбы. Мне было двадцать пять лет. Предложили очень заманчивую работу в органах. Как прекрасно, что сейчас можно об этом говорить, ведь самое страшное в тюрьме не высокие стены и решетка на окнах, а маленькое отверстие в двери через которое за тобой наблюдают. Как Кобо Абе писал в своей «Женщине в песках». Так вот это я только сейчас понимаю, что девушка видимо такая была, что меня бросила. Не стоила она того, чтоб ради нее менять свою жизнь. А я себя обвинял!! Это постоянное жгучие подталкивающее нетерпение, недовольство собой, унижающее тебя же в твоих же глазах, заставляющее бороться не известно за что, ища смысл жизни, убивая последовательно все внутри тебя - Речь его, видимо от выпитого, была сбивчива, но он продолжал – Вот я и согласился на эту работу, уехал в М., стал там уважаемым человеком. А дальше что?!!!! Ведь падающая с неба звезда, меркнет в руках. Это как еда. Нестерпимо хочется, есть, ты не можешь не о чем больше думать, только о пище, а когда утоляешь голод, забываешь о ней. Да и в сексе тоже самое. Ай!!! – он с досадой махнул рукой и задумался, как будто что-то, припоминая - Ведь что такое М.? Пустыня! Голая пустыня. Ты в ней не живешь, ты в ней существуешь. Отдален от цивилизации, от бурлящей событиями жизни, от искусства которым я был поглощен. К этому всему прибавьте еще и то, что эта мечта - звезда в руке становится, наркотиком, ты в ней утопаешь, вернее она тебя засасывает. Все твое существование зависит от нее, один раз начав ты уже не можешь остановится. Как пес, поймавшись на чью то приманку, бежишь за лакомым куском мяса. А кто-то дергает его за веревочку, отдаляя его от тебя. И это существование превращается в ад замкнутого круга, от которого кружится голова и мутится рассудок. Ему я посвятил сорок лет. Вы вдумайтесь, сорок лет это же где-то пол жизни. Жизни, которая у меня всего одна. А потом пенсия, свобода. Ты как крот выбравшийся из под земли под открытое небо, бежишь, назад испугавшись, боли в глазах от яркого света и задыхаясь от свежего воздуха – интонация его до этого все больше приближающаяся к негодованию и наполненная нестерпимой болью вдруг резко сменилась спокойствием и умиротворение - Вы не поверите но я ведь только сейчас понял, глядя на деревья в чем смысл жизни. Он в самой жизни, и поэтому дан нам с детства. Вы посмотрите на них, как они прекрасны, как они растут, тянуться к небу, солнцу. А теперь представьте, что случится, если дерево вдруг перестанет расти, остановится в развитии и начнет думать, в чем смысл его существование, увидит ли он что ни будь интересное и стоящие в нашем дворе или лучше перебраться в другое место? А может вообще не стоит так жить или нужно вообще менять свои корни? Ведь красота, привлекательность дерева в самом факте его существование оно просто стоит живое и украшает собой место. А его стойкость, живучесть, сила, в конце концов, в его росте и развитие. А смысл моей жизни в создание красоты, воспроизводстве жизни, тоже в общем то не плохо, я считаю. А борьба она по своей сущности, в любом случае, направлена на разрушение чего-то, а сила, она в созидании….
Поддерживая отца, мы спустились по лестнице. Отец невнятно пытался сказать мне, кокой Палыч хороший и чуткий человек. Палыч?! Сильный, уверенный в себе, от которого веяло благородством!!! Мысли бегали и путались от большого количества понятого. Чудо предстало передо мной с конкретным обличием оно имело свое имя и кричало мне о произошедшим. Он мужественый тоже когда то был слабым, маленьким, незаурядным человеком. Та же исходная точка. Главная задача моя была решена. Я где-то в глубине души как будто обрывал лепестки ромашки с надписями «верю» - «не верю» и на последнем лепестке было написано «верю» и подпись «Палыч». На все остальные моменты его рассказа я, честно говоря, просто не обратил внимания. Они казались мне лишними и никчемным придатком к главному, вокруг которого крутилось все мое «я».
Господи как прекрасно писать! Мне хочется вложить в эту фразу максимум эмоций, но слов не хватает. Они захлебываются в тех же эмоциях. Ты освобождаешься от написанного, как будто эпизод перебирается из тебя на бумагу и теперь ты можешь смотреть на него со стороны, что значительно проще, чем заглядывать внутрь. И еще на бумаге он мертвеет, а в тебе он жил. Я и раньше хотел начать писать. Иногда лежал, размышлял о жизни, о себе и что то вполне осязаемое восставало в моей груди спеша вырваться наружу. Не знаю насколько, осязаемо оно было, но дыхание перехватывало. Сложно сказать, но что-то меня останавливало, заставляя глубоко вдохнуть и раз за разом топить все в себе. Я вообще считал, что писать это прерогатива великих, избранных людей, а не простых смертных. Видимо в жизни каждого человека должно произойти событие, которое заставляет его поверить в себя. У меня это произошло и я пишу. Каким, это событие было в моей жизни, я опишу позже, хотя не терпится поведать сейчас. Но во всем должна быть упорядоченность. Могу лишь сказать, что я это сделал, я отомстил.… Еще один очень интересный момент, проанализированный мной. Я, погружаясь в каждый эпизод как бы переживаю его заново, и описываю взглядом, которым я на него смотрел тогда. Перед тем как начать писать я боялся, что тень пережитого мною, ляжет на написанное, и помешает мне передать свои ощущения минувшего. Читать я вообще перестал после смерти матери. На то было несколько причин. Во-первых, я достаточно прочел за свою жизнь и могу считать себя человеком начитанным, а в реальной жизни мне пока это никаких преимущества не давало, я просто стал тянуться в другую сторону. А во-вторых, книги множество раз заставляли менять вектор моего мышления, а в глубине души я жутко боялся будущего и того пути, который я выбрал. Я боялся, что книги уведут меня в сторону от моей цели…
Я проснулся утром, так и не выспавшись. Я так и не смог заснуть. Мысли обгоняя одна другу сгорали от нетерпения, а я продолжал лежать с открытыми глазами. Веки отяжелели, я обливал лицо горячей водой, стоя у умывальника и пытался прийти в себя. Сегодня был день, которого я ждал так долго, что иногда мне казалось, он никогда не наступит. Он наступил, а я ничего не ощущал, кроме сдавливающего меня страха. Что-то мешало мне окунуться в радость проживаемого момента. Сегодня должно было произойти торжественное посвящение в студенты. Для этого был арендован драмтеатр, все происходило торжественно. Ректор и его приближенные зачитывали фамилии, красных дипломников, зачисленных в ряды студентов, в которых естественно меня не было. Затем произнес насыщенную яркими эпитетами речь о том какой мы путь избрали и что, значит, быть студентом. Честно говоря, не смотря на ее банальность, впечатление она на меня произвела, и способствовало этому мое восторженное состояния. Я красотой и масштабностью церемонии пытался взбодрить себя и отогнать неловкость. После многочисленных слов и процедур нам всем сказали направляться по своим корпусам. Возле драмтеатра бурлила толпа, молодых людей, все выглядели веселыми, улыбающимися, многие были с родителями. Мне казалось это толпа нарядно одетых людей излучало непосредственность в поведении, беззаботно беседуя друг с другом. Я для себя изначально избрал тактику изображения на лице легкой отчужденности от происходящего вокруг меня. Мне казалось, что для того чтоб меня серьезно воспринимали у человека должно быть соответствующее лицо.
Не смотря на первый день осени, было нестерпимо жарко, и я расстегнул верхнюю пуговицу белой рубашки, спрятав развязанный, узкий, галстук в карман серых брюк. Солнце сильно било в глаза, а тело потело от изнурительной жары, впрочем, тогда я на эти неудобства особого внимания не обращал. Студенты хлынули в разные стороны, растворяясь в общем, потоке будничного народа спешившего на работу. Я решил не использовать общественный транспорт, а пройтись, я оттягивал мучавший меня момент. Но после двадцати минут ходьбы учебный корпус оплотом неизбежности предстал предо мной. Состояние его было ужасное, на стенах в разных местах виднелись пустоты вместо плитками, которыми она была устлана. Оставшаяся же плитка потемнела от времени и приняла цвет который иначе кроме как грязным назвать нельзя. Но оно находилось на узкой, уютной улице, первые два этажа были закрыты густо растущими деревьями. Местность была насыщена зеленью, и создавала домашнюю атмосферу. Вот с такими впечатлениями я вошел в здание, и впервые меня оп дало студенческой атмосферой. Она просто витает в воздухе, ее можно вдохнуть, почувствовать, а вот описать тяжело. Наверно невозможно сделать из неосязаемых вещей осязаемые, они наверное для того и созданы неосязаемыми что бы ими быть. Наверно странно что я так много задумываюсь о таких вещах, о жизни о ее смысле. Есть у меня такие философские наклонности, странно это для моего возраста.
Стены были выкрашены в две краски зеленого оттенка, снизу и метра два в высоту краска была потемнее, а под потолком, более светлая и радующая глаз.
…
Старческие руки Аркадия Ивановича отложили последнюю прочитанную страницу на стол и начали собирать листы бумаги, не спеша, складывая их в хронологической последовательности. Затем он поднял свой спокойный взгляд, моргая и пытаясь, освободится от противоречивых мыслей навалившихся от прочитанного. Он снял очки и начал массировать переносицу, протер глаза, как будто, вытягивая из них мусор, и уставился в белую гладкую стену, безмолвно расположившуюся напротив.
- Ну что вы скажете? – прервал воцарившуюся тишину Никита.
Он, наконец – то сел боком на стул, придвинутый в платную к противоположной стороне стола, перестав расхаживать взад-вперед по комнате. С усталостью, выдохнул, пристально посмотрев на Аркадия Ивановича, и повторил вопрос:
- Что вы скажете, профессор?
Аркадий Иванович в ответ лишь неопределенно пожал плечами и добавил.
- А что за отдышка? Вы от чего-то устали молодой человек?
- От нетерпения, я понимаю, что у вас плохое зрение, но вы так долго читали.
- А вы молодежь все куда то торопитесь, спешите… дожить до моих лет, а когда приходит седьмой десяток хочется вернуться назад и снизить скорость. – размеренным тоном под итожил он – А сколько он у нас?
- Около шести месяцев
- Да-а-а
В кабинет вошла женщина в строгом костюме, на вид, лет сорока с подносом.
- Ваш кофе Аркадий Иванович.
- Спасибо огромное Софачка
Она чинно подошла к столу и доведенными до механизма движениями поставила две чашки возле мужчин.
- Я свободна на сегодня
- Да конечно можешь идти рабочий день ведь, уже закончился.
- До свидание
- До свидание Софачка – его лицо расплылось в благодарной, по старчески меланхоличной, улыбке.
- Так что мы будем делать? – прервал его Никита
- Ничего. – сразу собравшись и поменявшись в лице сказал профессор – Ни нам его судить.
- А кому же тогда если не нам?
- Жизнь сама делает свое грязное дело.
Никита тем временем, пытался, размахивая, и создавая ветер рукой над чашкой с кофе, остудить его.
- А как там ваша дочка поживает?
- Да ничего нянчится с младенцем, не на минуту от него не отходит – сразу став разговорчивым, затараторил Аркадий Петрович – Я ей говорю нельзя так, а ей все неймется. Свобода ребенку нужна, простор, тем более девушке. Так мало того еще и второго хотят. Мальчика им захотелось, не сейчас конечно позже, но обязательно мальчика, даже уже решили, что Володей назовут. Если ж на меня будет похож хлопот же не оберутся. – легонько хлопнув ладонью по столу закончил он.
Никита улыбаясь прихлебнул кофе.
- Ай!! Горячий то кокой!
- Вот Так! Сколько в пустую не уговаривай, не внушай себе, что он остыл, не обманывай себя, не махай беспомощно руками где-то в сторонке, все равно язык обожжешь. – смеясь произнес профессор. - Ладно, хватит философствовать, это к дело не относится. Ты знаешь, что сделай? Сними ксерокопию с этих бумаг и прикрепи к истории болезни, и пока больные на процедурах положи оригинал на место, да так, чтоб пациент ни чего не заподозрил.
- Хорошо – ответил Никита и приложив руку к губам, постанывая, покинул кабинет с бумагами.
Аркадий Иванович вышел из-за стола и подошел к широкому, раскинувшемуся почти на всю стену, окну за которым после долгой зимы оттаивал мир. «Мир на гране зла и добра» - подумал он. Прочел он эти рукописи, как очередной тяжелый и правдивый роман, а ведь это была чья-то жизнь. И не просто «чья-то» а человека, которого он видел своими глазами. Степь раскинула свои владения, трава еще не успела вырасти, только оголилась от снега черная сырая земля, но из ее испарений сочилась неизбежно назревающая весна. На горизонте, вдали виднелись первые домики, начинающегося хутора. В них оживала жизнь, люди бегали по двору, из трубы клубился дым. Там кто жил…
строил дом, растил детей
лечил жену, которая болеет
и прятал деньги от чужих людей
И тоже наверное смотрел на чужое здание на горизонте, мусор разбросанный под ним. Заглядывая в освещенные окна Городской Психиатрической Поликлиники, провожал взглядом незнакомые силуэты…
Открыв дверь, Никита очутился в просторной светлой комнате рассчитанной на одного человека. Палата для «буйных» внушала спокойствие и умиротворение. Никита отворил полку в тумбочке, она, легко поддавшись, выехала. С краю лежало несколько ручек, а глубже одиноко, разлегшись на боку, валялся зверек. Никита взял безделушку, покрутил в руках, аккуратно положил бумаги и воцарил сверху приготовившегося к прыжку ягуара, соблюдая сложившуюся иерархию вещей.
Эпилог
- Люди праздник, фейерверк, да что ж мы тут сидим!!!! Ура!!! – весело прокричал Николай, подхватив одной рукой Олю, девушку младшего брата, а в другой держа бутылку шампанского.
Компания с шумам и смехом ринулась из дворов, отдаляясь от лавочки, на которой они чинно праздновали, оставив множество бутылок из под спиртного. Последними ее покинули Володя с Аней. Они сидели и молча смотрели друг на друга, радуясь своему счастью. Аня вдруг попыталась спрятать лицо, Володя, взяв ее за подбородок рукой, повернул к себе. С ее глаз катились слезы.
- Что? – Спросил Володя
- Ничего, это от радости. – С улыбкой ответила Аня
- Я тебя люблю!!!! – почти вскрикнул, захлебываясь словами, сказал Володя, посыпая ее лицо короткими нежными поцелуями.
- Я тебя тоже!!! – закрыв глаза от наслаждения, отвечала Аня
Вова отстранился, проведя по Ане обожающим взглядом. Вскочил и с серьезным лицом и перехватывая дух и задыхаясь от волнения тихо отрапортовал:
- Ура
Аня в недоумении смотрела на него
- Урааааааааа!!!!!!! – закричал он во весь голос, озорно улыбнулся, схватил Аню на руки и кружась и крича «ура» побежал догонять компанию.
Человек семь бежала, смеясь и поминутно оглядываясь, ища прятавшийся за домами фейерверк, но видели лишь цветные отражения в окнах. Наконец все выбрались на открытую местность центральной площади и устремили взгляды на небо… полное надежды. Аня с Володей присоединились к ним и тоже запрокинули головы. А на темном небе огонь расцветал яркими красками, вокруг раздавались радостные возгласы, утопая в общем, веселье. Досмотрев яркое небесное шествие праздника, ребята счастливые побрели по улице. Спокойно о чем – то беседуя.
- Кажется, дождь начинается! – сказал Володя - На меня всегда первая капля падает!!
С этими словами на небе что-то загремела, и по асфальту забарабанили холодные капли осеннего дождя, оставляя от себя мокрые пятна. Коля, улыбаясь, запрокинул голову ловя дождь.
- Как хорошо – глотая капли, проговорил он
- Хорошо то оно хорошо, да вот некоторые здесь после простуды – пожаловался Женька – укрыться бы
- Да ничего ты медик, вылечишься
- Коля ты в КВН не пробовался
- Пробовался, не взяли – беззаботно улыбаясь, ответил Коля – Талант не их масштаба!!!
Они укрылись под козырьком ночного магазина, прижимаясь, друг к другу. Аня, крепко обняв Володю, зашептала на ушко:
- Ты знаешь мне как-то не удобно перед тобой за слезы
- Не удобно спать на потолке
- Я серьезно
- Нельзя стыдится проявления чувств. – нежно сказал Володя, и сделав паузу продолжил с тем же серьезным видом – особенно ко мне!!! И вообще со мной тебе все можно. Я тебя люблю!!!!
К группе молодых людей приближался старик. Все части его тела в хаотичном порыве дергались. Растительность на лице была не ухожена, на губе присохла кровь. Одежда была разорванная и грязная. Растрепанная меховая шапка от дождь взялась комьями, серое потертое пальто, бесформенно весело на изнеможенном теле.
- Ребятки помогите дедушке, чем можете, мелочью, какой ни будь – заговорил он подойдя в платную к молодежи – Больной я человек, ходить тяжело, кто чем может
Столпившееся под навесам отступили от него боясь запачкаться. Кто - то отворачивался, кто – то с пренебрежение смотрел прямо ему в глаза.. Женя с уверенностью заявил, что такого паралича не бывает. Володя молча подошел и насыпал в протянутую руку мелочь.
- Держи - с добротой в голосе проговорил он, и вдумчиво прищурив глаза, посмотрел на него
- Да благословит тебя господь, здоровья тебе, счастья - запричитал старик, дрожащей рукой, поспешно пряча мелочь в карман.
Обогнув компанию, он зашел в магазин. Все продолжали общаться, сразу позабыв про чудного старика. На выходе он остановился, пряча что-то под подол пальто, оглядев молодежь взглядом, заговорил:
- Вы наверное считаете меня грязным бомжем, но я не такой как вы думаете
Ребята смолкли в удивление, уставившись на него.
- А я же философом был, по Эйнштейну живу, у меня все по логике. – продолжил он
Все в изумлении переглянулись.
- Ого
- Так ты науку знаешь? – с иронией поинтересовался Коля
- Да, это я только с виду кажусь таким, а вообще я много чего знаю.
- А вот мне Эйнштейн не по духу мне Платон нравится – сказала Оля
- А!!!!!! Я все твоему Леше рассказу, Платон ей нравится!!!
- Вы Пифагора знаете, какой философ, какой философ! – продолжал старик, не обращая ни на кого внимания
- Это, который бытие таблицы изобрел – вставил Коля.
Все дружное рассмеялись.
- Да он много чего придумал
Дрожащими руками он вынул из за пазухи чекушку водки, накрытую пластиковым стаканчиком.
- Да вы не стойте выпейте с нами. – Оля наигранно - кокетливо подошла к нему взяла у него из рук бутылку и стаканчик открыла и начала наливать. Все увлеченно с улыбкой следили за происходящим.
- Выпейте со мной за компанию – сказала она
- С удовольствием – его лицо расплылось в улыбке – Какие вы молодые, сколько в вас неисякнувшей жизни вот я старый смотрю и насмотреться не могу.
- Ничего и мы скоро исякнемся – парировал Коля
- Вы пейте – проговорила Оля протягивая ему полный стакан с водкой
- Ой спасибо, а ты как же?
- А я пиво
- Ну хоть раз водки со мной тяпни
- Философ – Дружно зароптали все, отреагировав на последнее его слово
- Да, я девушка, я водку не пью я с вами пиво выпью
- Без базара
Водка отдала теплом по всему телу. Отстранив пустой стакан он с горящими глазами заговорил:
- А вы знаете, я стих один знаю, красивый
- А ну поэт значит – с деловитой усмешкой заявил Коля
- Да вы послушайте, И… дайте-ка я вспомню, а да ну вот … И…..
И вновь все мысли о тебе
А кто ты я не знаю
Не разберусь никак в себе
О призраке мечтаю
Ты добрый честный и невинный
Ты призрак радости моей
И путь к тебе как вечность длинный
- А как ты до такой жизни докатился – вдруг перебил старика Владимир, как будто выйдя из оцепенения, и задумчивости, и посмотрел ему прямо в глаза.
Старик весь сжался от неожиданного и прямого вопроса. Водка уже успела хорошо ударить в голову, он изо всех сил напрягался, пытаясь вспомнить обстоятельства жизни далеко минувших лет скрытые густой пеленой, созданной памятью, для удобства. Сердце заныло от нестерпимой боли. Подсознание лишь рисовало размытые контуры, горячие поцелуи, тепло прикосновения нежной кожи… ЛЕНА… ЛЕНА….. И …..
И встречи жажду все сильней
Прейди, найди, я жду тебя
Открыта в сердце дверь
Я живу, тебя любя
То ли ПРИЗРАК, то ли ТЕНЬ
Люди на холме кричат и сходят с ума
О том кто сидит на вершине холма
Но у холма нет вершины
У холма нет вершины
Он круглый как эта земля
У холма нет вершины
Он круглый как эта земля
Вячеслав Бутусов
Конец
Michael Shneider
Ягуар
(История болезни)
Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене,
Я вижу свежие шрамы на гладкой, как бархат, спине.
Мне хочется плакать от боли или забыться во сне.
Где твои крылья, которые так нравились мне?
Раньше у нас было время, теперь у нас есть дела
Доказывать, что сильный жрет слабых, доказывать, что сажа бела.
Мы все потеряли что-то на этой безумной войне.
Кстати, где твои крылья, которые нравились мне?
Вячеслав Бутусов
… Красивый деревянный стол, вскрытый лаком, насыщенный разнообразными рисунками древесины, морщинами, отображающими годы жизни дерева и витиеватость его судьбы, дорогая статуэтка изображающая … и куча разбросанных, по всей поверхности стола, бумаг расписанных от руки. Старческие руки…
Рукопись
« Представляя себя всегда в какой то деятельности я почему то обязательно и безпрекословно должен был быть первым. Не симметрично продолговатая окружность лица, впалые щеки, бледная кожа, слишком толстые, грубые, как говорят в народе, рабочие губы. Очки, оправа для которых подбиралась не под мое лицо, а под низкую цену, закрывало пол моего лица, выпирая за его границы. Это все что осталось от меня прежнего. Этот крест, который дан мне богом и который мне нести до конца своих дней. Даже сейчас подходя к зеркалу я натыкаюсь на эту не радующую глаз картину. Повествование я хочу начать с того момента, когда моя жизнь, сделав витиеватый крюк, вышла на новую прямую. Я уже давно собирался взяться за этот рассказ. Взялся я все таки в связи с определенными обстоятельствами, о которых я напишу позже. Пока же я могу сказать лишь то, что именно они позволили мне смело говорить, писать. Они вложили силу правоты и истины в мои слова. Но вернемся в начало.
Мою тихую размеренную жизнь нарушила болезнь моей матери, за которой последовала ее смерть. В один день, не отличающийся ничем от всех остальных, у нее сильно поднялась температура. Это явление было относительно привычным, матери приходилось много работать, чтобы прокормить нашу семью, и от переутомления часто слегала с недомоганиями. Но температура не падала, прыгая от 39.6 до 40 градусов, а через несколько дней начался сильный кашель. Знакомых врачей у нас не было, но приятели говорили, что это воспаление легких. Мы вызвали врача. Пришел мужчина лет сорока. Его лицо я запомнил на всю жизнь!!! Оно было передернуто явным недовольством от вызова, которое он и не собирался скрывать. В этот день был, какой то праздник, и больница была переполнена вызовами по поводу алкогольных отравлений, побоев и т.д. У него был очень уставший и отречений вид. Мужчина был крепким телосложением, широкоплеч и высок. Подсев к маме он начал ее осматривать своими огромными руками. При каждом прикосновении, которых, мне казалось они способны переломить хрупкое мамино тело. Затем врач встал и с безразличным видом объявил нам, что нет у матери никакого воспаления легких, обычная простуда. Покой, постельный режим, обычные лекарства от кашля и все пройдет. Окинув нас с отцом взглядом, как будто обвиняющем в ложном вызове, удалился не попрощавшись. Через шесть дней мать умерла. Диагноз был – оттек легких, как осложнение от воспаления. Такой глупой и необязательной смерти нельзя пожелать даже врагу. Отец проспал с мертвой матерью почти всю ночь. Смерть обнаружили только на утро. Отец, проснувшись, решил проверить ее температуру, дотронулся до лба, а тот оказался холодным, а лицо уже успело потерять свой естественный цвет. Экспертиза показала, что смерть наступила ночью, во сне. Она даже не поняла что умерла, просто заснула и больше не проснулась. Я всегда с замиранием сердца следил в фильмах за последним взглядом человека осознающего приближение смерти и считал, что это самое страшное мгновение. Смерть матери доказала мне что самое страшное как раз не понять что ты умер. Не справедливо по отношению к человеку, он проживает жизнь, так и не прочувствовав, не осознав ни момента рождения, ни момента смерти. Я же осознал смерть матери только, когда гроб заколачивали, и я понял, что больше ее не увижу. Я смотрел на остановившийся взгляд, бледное лицо, вначале разделенное на две части, ровно ложившейся, тенью нависшего гроба. Затем тьма полностью поглотила ее, уведя навсегда из наших жизней. Я плакал около недели, пытаясь со слезами выплеснуть боль, переполнявшую все мое существование. Мой отец, будучи человеком слабым сильно запил и по двору пошли слухи. Особенно всем нравилась история как отец « сбивал деревья» на детской площадки.
Мы жили в девятиэтажном доме обычного жил массива. Дом заселили лет сорок назад, и все успели неплохо друг друга узнать. Дворик был довольно уютным, но во время стройки все близлежавшие к дому деревья были вырублены, и местность казалось голой. В нашем подъезде жил один человек лет пятидесяти пяти, очень нелюдим, с суровым выражением лица, но добрыми глазами. Говорят занимавший в прошлом высокопоставленные должности в службах. Уйдя на пенсию и ища себе, применение он очень много времени проводил на лавочки возле дома и по возможности занимался заботами дома. Пару лет назад по его инициативе двор был засажен деревьями, и они только успели прижиться. Честно говоря, мне не очень нравилась эта идея, потому что она ограничивала свободное передвижения нашего беззаботного детства заботой соседа, который буквально стал жить этими отростками, боясь потерять последний смысл жизни. Ребята, да и я изрядно побаивались его. И теперь я сидел у окна, вытирал слезы, уже влажным рукавом и наблюдал, как мой отец пьяный вдрызг полз по заснеженному двору, от дерева к дереву. Хватаясь за слабые ветви и пытаясь встать на ноги, но еще совсем тоненький ствол изгибался под тяжестью отца и он оказывался сверху, утопая в очередном сугробе. Из подъезда вышел сосед-садовник, медленным шагом направившись в сторону отца. Помог подняться на ноги и потащил к подъезду.
Прозвенел звонок. Я открыл и увидел в дверях соседа, погрузившего моего отца на своих плечах. Садовник ничего, не сказав, пронес отца в квартиру, уложил его на диван прямо в обуви. Повернулся, увидев меня, стоявшего на пороге комнаты, и на секунду на его лице пробежала тень растерянности. Но тут же он взял себя в руки, приняв серьезное выражение лица, тяжело вздохнул и направился в мою сторону. Я пропустив его в коридор пошел за ним, закрыть дверь. Переступив через порог, он повернулся, взглянув на меня участливым и печальным взглядом. Как-то грустно улыбнулся, потрепал мои волосы ладонью своей руки и ничего не сказав, ушел. Я вернулся в зал, где лежал мой отец, что-то обломилось внутри меня, унеся боль. Я сел на табуретку стоявшую возле дивана, для газет отца. Сел прямо на газеты и смотрел на него. Тот лежал на спине, глаза были закрыты, а губы беспорядочно двигались, издавая непонятные звуки, сопровождаемые то смехом то плачем. Выражение лица с не естественной скоростью сменялось то проясняясь, то мрачнея. Слезы высохли, застыв коркой на моем лице. Я больше не плакал. Я вообще перестал плакать. Свет, излучаемый солнцем за окном, деревья, изгибающиеся под моим отцом ослепили меня яркой вспышкой. Тяжесть навалившейся на меня ответственности пробудила меня от забытья, заставила очнуться от жизни, которой я проживал. Безвозвратно перечеркнув, что-то внутри меня.
У нас была не слишком удачливая и благополучная семья. Жили мы бедно, без всякого упрека к нищете, воспринимая ее как нечто естественное и непоколебимое. Отец был художником, без особого дарования, рисовал пейзажи, продавал их на центральной площади нашего города по выходным. Иногда подрабатывал на заводе. Бабушка мне рассказывала, что в молодости ему прочили неплохое будущее художника, но потом, что- то случилось…. Какое-то событие, о котором бабушка упоминала в скользь, вроде бы это была какая-то любовь. Тогда я смутно понимал, о чем мне говорили. Только позже, заметив, что в ранних трудах отца было и в правду больше жизни. Но бабушка уже умерла, папа уже давно так не писал и женился на моей маме. Она в свою очередь тащила на своих плечах всю семью, как в финансовом, так и в моральном плане. Периодически укоряя отца в меланхоличности, бездеятельности. Удивляясь, зачем так долго смотреть в окно и так долго о чем-то думать, ничего не делая. Мать вообще по своей сущности была человеком властным, строгим, и непоколебимым в своих решениях. И с неуклонной настойчивость вела наше судно по пути выживания, не отрывая руки от семейного штурвала. Работала она рядовым служащим, в какой то конторе, сохранившей свою бюрократичность с советских времен, недавно минувших. Ее там уважали, как человека серьезного, трудолюбивого и сосредоточенного на точном выполнении своих обязанностей. Я помню, что она этим очень гордилась, и часто ставила это в укор отцу. Но, не смотря на все семейные невзгоды, наполняющие нашу маленькую двухкомнатную квартиру, затхлым воздухом, мне всегда казалось, что они любили друг друга. Хотя любовь их нельзя не назвать страной. У отца она проявлялось, в каком то обожание и смиренности. Он пытался постоянно окружить ее добротой. Любовь же матери проявлялась ко мне и к отцу одинакова и заключалась в том, что она тащила нас двоих на своей спине, бескорыстно заботясь над двумя по сути дела разновозрастными детьми. Я очень комично вписывался в обрисованную мною картину нашего семейного бытия. Ребенком был большей степени послушным, прилежно учился в школе. Очень много читал, причем читал все подряд, не задумываясь о смысле чтения, просто всем своим существом утопая в событиях книги. Единственно я как-то не мог вписаться в общую картину мира. Был нервозен, на что родители обращали мало внимания. Папе вообще важно было, чтоб я читал и любил книги, а маме моя школьная успеваемость. Остальное мое, возможно самое важное, ускользало от их внимания. Тяжело было лет в десять общаться с детьми, любопытство которых распространялось на поджег баночки с неизвестным лекарством, взятым кем-то из домашней аптечки. Мне же наблюдая за вспышкой последующей поджогу, хотелось донести до ребят свое впечатление от прочитанного « Гиперболоида инженера Гарина». Ребята при этом очень странно смотрели на меня. Они меня не понимали. Я же это воспринимал с поразительной веселостью, которая сопровождала меня постоянно. Меня преследовала, какая та чудовищная независимость от ситуации. Я простодушно улыбался каждой прожитой минуты. Выпадая из стройно выстроенной общественной иерархии. Не замечая ее присутствия.
Храп отца выбросил меня из поглотивших меня воспоминаний. Я огляделся по сторонам, пытаясь понять, сколько я просидел на стуле. Потом встал и пошел в свою комнату. В коридоре боковое зрение привлекло мое внимание к чему-то промелькнувшему мимо меня в такт моим движениям, это было мое отражение в трюмо. Я подошел к зеркалу и внимательнее всмотрелся в себя. Это ощущение сложно описать, но я попробую. Я увидел себя совершено иначе. Восприятие мной моей внешность было лишено, какой либо интерпретации связанной с моей прошлой жизнью. Черты лица были лишены моей субъективной оценки. Форма отделилась от содержания. Я мотнул головой пытаясь смахнуть с себя тень задумчивости и снова посмотрел в зеркало. Тот же результат. Моя веселость исчезла, и вмести со слезами осталась в прошлом. Я улыбнулся себе новой спокойной улыбкой и пошел спать. Мне было 16 лет и надо было выспаться. Впереди меня ждала новая жизнь….
На следующей недели я пошел в школу не желая продлевать свой вынужденный отпуск. Мне нужно было развеяться, отвлечься от происходящего. В школе все с сострадание смотрели на меня, чаще ограничиваясь только взглядом, не зная, что сказать. Люди пытались преувеличенной заботой помочь мне. Я же, уже пережив все со мной случившееся не мог их понять. Сразу заняв место на последней парте в доли от всех, я сидел с отстраненным, ничего не выражавшим лицом. Окружавшие не найдя привычной жизнерадостности на моем лице, сочувствовали мне, приурочивая эти изменения к смерти матери, не прочувствовав истинных перемен происходящих во мне.
Я же начинал по-другому смотреть на мир, окружавший меня. Так же я начал по-другому видеть себя в это мире. Я понял всю никчемность своего существования. Как я мог не замечать своего прискорбного места в обществе? Как я мог с глупой улыбкой терпеть унижения и непонимания? Я увидел все радости, таящиеся за занавесом которым я сам отгородился от окружающей меня жизни. Первое материализованное проявление моих размышлений пало на моего, на то время лучшего друга. Он мне показался никчемным по своей сути. Я пытался сложить стройную композицию мотиваций моей былой дружбы с ним. Но у меня ничего не получалось и я этому искренне радовался, радовался тому что начинал забывать себя прежнего.
Миша был тучный, полный мальчик, с толстыми широкими ногами и большой областью таза и при этом узкими, сутулыми плечами, раздутыми от жира. Жир наполнявшей его еще не сформировавшееся тело при резких движениях плюхался как вода в стакане, напоминая набитый под кожей силикон. У него было доброе, комичное пухлое лицо. В общем полная противоположность моей дистрофии. Но по сути дела он был так же ущербен в своей неполноценности. Он был менее образован и начитан чем я. Но это возмещалось его добротой к людям, она как будто сочилась из него, его глаза излучали ее, не прекращающимся потоком. Мишка был так же нелюдим, как и я. И тоже видимо страдал от этого. Но ни какое переживание не могло перебить его неудержимую страсть к жизни. Наша дружба была очень естественной, искренней, мы любили друг друга. Я не в коем случае не хочу перечеркнуть многие прекрасные минуты проведенные нами вместе. Мы, бывало, часами запирались, вдвоем мечтая обо всем, о приключениях, путешествиях в которые мы окунемся вместе. Когда нам не хватало денег, на какие то мелочи, мы разрабатывали план открытия своего дела, что было модно в те времена. Еще окончательно не развеялась американская мечта, проникшая в наши умы, о том, что можно продавая яблоки несметно разбогатеть. Но все когда не будь, заканчивается, нельзя уйдя из тропиков в пустыню забрать с собой любимое растение, оно там умрет. А еще говорят, что не мы сами выбираем себе среду обитания и не мы окружаем себя всевозможною растительностью. Да я в общем то даже и не отрывал от себя ничего, все происходило, совершено естественно, как и началось. Мне просто стало с ним непреодолимо скучно. Мы встречались, общались, гуляли. Все было по-прежнему. Но когда он мне о чем, то говорил, я смотрел на него с безразличным видом и не мог понять, зачем он это делает. Мне было абсолютно не интересно, мне хотелось остановить оборвать его и заговорить о чем-то другом или вообще помолчать, но у меня не хватало решимости на это. Я сидел с кислым лицом и сдерживал переполнявшую меня досаду. Миша видимо что-то почувствовал, но вместо того что бы тоже отдалился от меня, он наоборот с легким заигрыванием начал цепляется за меня и за нашу дружбу. Он видимо ревновал и только не мог понять, в чем причина моих перемен. Или изменение отношения к нему или смерть матери. Видимо не замечая повода для первого, он возомнил, что я чуждаюсь окружающих из-за потери родного человека. Миша начал при каждой возможности расспрашивать меня о матери и моем отношении ко всему происшедшему. Я вообще не с кем не мог об это говорить, а тем более с ним. Все это привело к тому, что от равнодушия я перешел к раздражению. Я начал избегать встреч, а когда он заставал меня врасплох у меня дома, я не поддерживал разговор и всем своим видом пытался создать атмосферу, объясняющую ему что он лишний, не желанный гость. Общались мы все реже и реже и в итоги пришли к тому что встречаясь на улице ( он жил в нашем доме ) просто здоровались и проходили мимо. А потом он и вовсе исчез.
Последний придаток моей прошлой жизни был уничтожен и я перешел к решительным действием. Обусловившим мой дальнейшей период жизни. Я продолжал учиться в 10 классе средней школы. Успеваемость упала, я и сам перестал за ней гнаться, а преподаватели списывали все происходящее на мою трагедию, не слишком меня напрягая. Я не учился, я доучивался. Все мои мысли побуждения были направлены на изменения себя. Я начал с тела. Передо мной стояло несколько путей: тренажерный зал, восточные единоборства, бокс. Окончательный выбор пал на первое. Мне не нужно было научится драться, мне нужно было изменить свой внешний вид. Важна была не сама сила, а образ. Я хотел нарастить мышечную массу. Как-то тренер сказал мне, что если поднимать огромный вес, каждый раз перебарывая себя и ставить новые собственные рекорды, труд будет уходить в силу. Если же делать упор на количество раз сделанных упражнений средним весом не заставляющим напрягаться и привлекать последние силы и второе дыхание, старания уйдут в мышци. Этот средний вес должен был я почувствовать сам. Так я и сделал. Через два-три месяца я увидел первые результаты, и это превратилась в настоящее наваждение, я занимался в тренажерном зале, затем возвращался домой и продолжал занятие с гантелями уже на дому. Мне нравилось изводить себя, я впервые почувствовал радость движения жизни. Я должен был к началу следующего этапа моей жизни подойти новым человеком. В плане окружения я для себя сделал некоторой отсев. Ребята Мишенного типажа меня не устраивали, это был уже пройденный этап. Целью стали те, которые надо мной смеялись, они мне казались определенной высшей кастой. От них веяло благополучием, уверенностью, силой. Меня с неистовой силой тянуло к этим ярким эпитетам. Но пока я оставался в школе, мне было сложно наладить контакт с такими людьми. Изменить уже сложившееся мнение о себе намного сложение, чем произвести новое. Поэтому я выжидал окончание этой школы, чтобы меня выбросило в незнакомую для меня среду. Мое выжидание со стороны смотрелось как отчуждение от всех. Сострадание окружающих к чужому горю, даже если и исходит от чистых искренних побуждений, не сопровождается болью и поэтому быстро проходит. В моем случае был явный перебор, людям естественно надоело носиться с моим горем, когда я продолжал в геометрической прогрессии, по отношению к их инициативе отдалятся. Естественно в итоги между мной и людьми образовалась пропасть, отпугивающая своей шириной и ужасающая мраком бездны. Пока мои ровесники развлеклись и получали удовольствие от молодой жизни, я готовился к прыжку, как хищный зверь, затаившись, выжидал момент броска на добычу. Однажды я подходил к своему дому. Возле соседнего подъезда стоял красивый «ягуар» черного цвета, лучи ясного зимнего солнца играли на нем своими бликами, их отблеск создавал особое ощущения чего-то яркого и неестественно притягательного. Силуэт недостижимого легонько качнулся, дверь открылась, и из него вышел парень, стройный, высокого роста, с правильными чертами лица, волосы были пропитаны изрядным количеством геля, и челка ровно была зачесана на бок. Одет он был в импозантное серое пальто, до колен, из под не застегнутого пальто выглядывал черный свитер, черный брюки элегантно завершались туфлями со срезанным носком. В его внешности не было ничего вычурного, но прослеживалась эстетика, каждое его движение было насыщено элегантность и хорошими манерами. Я замер и не мог оторвать от него взгляда, он оббежал машину и открыл другую переднюю дверь. Из-за дверцы показались стройные ножки, которые облегали, подчеркивая контуры, блестящие кожаные сапожки до кален, а выше светлые колготки и завершала всю эту красоту обтягивающая мини юбка. Одна ее рука была в его руке, а другой она поддерживала пушистый воротничок своей шубки. Так они прошли к подъезду и скрылись за дверь. Я совершено ушел в свои размышления, представляя себя на месте этого парня, но вдруг меня выбросила в реальность одна вещь. Задние стекло машины, напротив которого я стоял, было тонировано и отражало меня. Я всмотрелся лучше в себя и ужаснулся никчемности, мелкости и ненужности вырисовывающейся отражением на фоне машины. Боль ударила мне в весок, я стиснул зубы и решительным, дерзким движением сорвал, проходя мимо, «дикого зверя в прыжке» с бампера автомобиля. Ягуар легко поддался и оказался в моей ладони. Этот мир будет мой, сказал я!!!
Спокойно всматриваясь в происходящее вокруг меня, я удивлялся, что со стороны, по-видимому, я оставался незаметным, обычным парням, растворявшемся в беспрерывном потоке событий. Четкие, запечатленные памятью очертания этого парня из ягуара и моих одноклассников, соседских детей игравших лидирующую роль в обществе, плотным пластом запечатлялись в моей памяти. Мимика, движения, за счет которых они казались привлекательными, я пытался подрожать им во всем, пытаясь понять секрет их успеха. Я иногда просто не мог оторвать взгляда, восхищаясь ими, я хотел быть таким же. У многих из них уже неуклюже начиналась развиваться личная жизнь. А я продолжал выжидать, накапливая уже вполне осязаемый агрессивный комок зависти в горле, от которого уже было тяжело дышать.
Еще один очень запомнившийся со школьных времен момент, который внес много нового и в меня и в мою зарождающуюся жизнь. Однажды я проходил по улице, не помню, откуда я шел, но шел домой. Хочу сразу заметить, что до этого на девушек я вообще никакого внимания не обращал, по мальчишески детски предполагая, что это пустая трата времени. Была весна, я заканчивал одиннадцатый класс, растаявший снег грязными клочками валялся на дороге, отделяя одну лужу от другой. Мокрый асфальт отражал лучи яркого весеннего солнца, радуя глаза своим появлением из под толстого слоя снега. У меня было на удивление хорошее настроение, причину которому я не мог себе объяснить. Мне навстречу и обгоняя меня, шли люди радуясь скинутой лишней одежде. Неожиданно мое внимание привлекла девушка идущая по другой стороне улицы, я, провожая ее непрерывным взглядом, чуть не столкнулся со взрослой женщиной шедшей мне на встречу. Поддаваясь животному инстинкту я перешел на другую сторону улицы и пошел за ней, она заворачивала за повороты, менялись улицы, а я все шел и шел в неизвестном направление. Ее туфли были на высоком каблуке и она, переступая с ноги на ногу, абсолютно естественно слегка валяла бедрами. О боже эти стройные ножки!!! Я буквально глазами ощущал нежность ее кожи. Ветер, слегка касаясь короткой расклешенной юбки, поднимал ее кончик, но прикосновения были настолько нежны и ненавязчивы, что лишь приоткрывали занавес тайны. Обозначившаяся фантазией линия края юбки манила. Мне казалось я уже был скован определенной силой и не в состоянии повернуться шел следом. Не знаю почему но мне было неловко перед самим собой за то что я шел не известно куда и неизвестно за чем. Несмотря на то что внешних проявлений отклонений от обычного поведения не было, мне было стыдно, я смущался, тяжело дышал и краснел. Оглядываясь по сторонам, мне казалось все только, и делают, как задумываются над тем, почему я иду именно сюда, хотя должен идти в другом направлении, все догадываются и осуждают меня. Девушка тем временем ничего, видимо, не подозревая, продолжала свое путешествие. Хотя я каждый ее кивок головой, каждое промедление расценивал как вычисление меня. Мы сошли с широкой улицы и пройдя две арки очутились в абсолютно незнакомом мне дворе. Внезапно она ускорила движения и срываясь на бег скатилась по наклонной тропинке на встречу другой девушки. Я и до того шел интуитивно, не задумываясь о дальнейшем развитии ситуации, а появление подружки окончательно сконфузило меня. Они улыбались, о чем то возбуждено друг другу рассказывали, перебивая друг друга. Я понял, что на этом история окончена, дальнейшие мои действия обернулись бы сплошным фарсом, свидетель это уже слишком. Я развернулся и поплелся назад, выйдя на улицу, я только сейчас обратил внимание на то, что раньше на ней никогда не был. Сел в ближайший троллейбус, прогуливаться пешком отпало всякое желание. Вернувшись, домой я начал расхаживать по комнате из стороны в сторону, не понимая, что со мной происходит. Меня переполняла радость, и вместе с тем обжигало чувство досады от утраченной возможности. У меня было ощущения, что я, что то не доделал, мне не давали покое воспоминания, надо было успокоится, и я направился в спальню. Разместившись по удобней на диване я закрыл глаза, и дав волю воображению начал представлять недавно мною пережитое, в основном фокусируя внимание на ее теле, раздевая ее и придумывая немыслимые продолжения истории. Я разжигал себя до изнеможения, все глубже утопая в удовольствии, сопровождаемой приятной истомой ниже живота. Я сжал ноги, мне захотелось подвигать ими, при этом мой член стал больше и отвердел, налившись кровью, что с ним уже ранее случалось. Я несколько раз провел рукой по трусам в области паха, по телу пробежала приятно щекочущая волна, изнемогая от счастья, я глубоко вдохнул воздух, а с выдохом мой член, последний раз напрягшись, с силой произвел из меня выброс. Я размяк, разместившись на подушке, в области паха было тепло, а по трусам расплывалось мокрое пятно. Так у меня первый раз произошла эрекция. Проявления страсти между родителями я никогда не видел и лет до 9-10 считал, что женятся люди для удобства сожительства, и взаимопомощи. Как я уже говорил, мать у меня была властная и строгих нравов, поэтому запретные темы в доме не поднимались. Я помню, как она возмущалась разврату по телевизору, и ругала всех мужиков-бабников. Из-за резкой эмоциональной окраски у меня отложились в памяти эти эпизоды. Сейчас, когда я начал драчить все эти воспоминания всплыли на поверхность. Это можно сравнить с огромная крепость с высокими каменными стенами. Ты пытаешься пройти сквозь ворота, все четче становятся очертания внешнего обитания и когда тебе уже кажется, что вот-вот стены окажутся позади, как сверху на тебя с гулом обрушиваются воспоминания сопровождающиеся страхом, стыдом и ощущением предательства по отношению к стенам. Как будто кто то повернул рычаг и перед тобой оказалась решетка, ограждающая тебя от внешнего мира, причем решетка не просто перекрывает путь, она обрушивается прямо на тебя, пронизывая тебя острыми концами на сквозь, поражая и пропитывая болью все твое существование, делая невозможным жить, не стой не с другой стороны клетки. Тяжело передаваемые ощущения и я пытался драчить как можно меньше, потому что осознавал, что это плохо.
Подходила пора задуматься о своей будущей профессии. Ее выбор тоже был обусловлен смертью матери, как, в общем-то, и все остальное. Я возненавидел как того врача, так и всю медицинскую профессию. Но дух противоречия сделал в моем сознании удивительный круг, и я решил стать врачом, я хотел исправить своим врачеванием ошибку человека убившего мою мать. Такой благородный способ мести очень хорошо укладывался в мои размышления. Я начал пытаться увлекаться медицинской литературой. Интересоваться возможностью поступления в медицинский университет. Тем временем мой отец продолжал пить. Работал на заводе, а после смены напивался с сослуживцами, и приходил домой около десяти уже с мутным взглядом, расширенными зрачками и сразу ложился спать. В один из таких вечеров, вернувшись дамой, он разорвал все свои картины, поломал рамы. Разложил на полу в зале обломки своих творений и в тот момент, когда я зашел в комнату собирался поджечь. Я в изумление бросился к нему, выбив коробок и зажженную спичку у него из рук. Спичка подлетела, оказавшись во власти ветра, потухла, унеся опасность своего порыва. Отец в изнеможение упал на пол, усеянный обломками его жизнью, и заплакал. Мы с ним практически перестали общаться. Когда он начал пить сам отстранился от меня, и мне иногда даже казалось, что как-то побаивался меня. Но, видя его, сидевшего на полу, в слезах мне стало жалко отца, как становится жалко беззащитного котенка увиденного в суровую зиму на улице, изнеможенного и со скатавшейся шерсть. Я присел рядом с ним, резкий запах алкоголя ударил в нос. Я положил руку ему на плече и прижался к нему, почувствовав видимо тепло моего тела, он заплакал еще сильнее. Потом резко вскочил и, вытирая слезы с лица со словами «все будет хорошо» пошел на кухню. Я помедлив направился за ним. Отец стоял возле открытой дверцы шкафа и вытаскивал из него бутылку вина. Взял стакан и сел за стол.
- Пап, я на медицинский хочу поступать – сам, не ожидая своих слов, сказал я
Отец посмотрел на меня пристальным взглядом, он все понял. Резким движением, опрокинув в себя стакан с вином, при этом, перекривившись, заговорил:
- Сынок, я не хочу тебя расстраивать, но у нас в семье сейчас не совсем та ситуация, чтоб ты смог поступить – и смутившись продолжил – в финансовом плане я имею в виду.
На этих словах мои намерения испарились так же быстро, как и возникли. Пришлось удовлетворится скромным биофаком университета.
Вот, в общем-то, и все чем запомнилось мне школьное время без матери, единичные случаи, яркой вспышкой врезавшиеся в память и дни, сменяющие один одного сплетенные в однородную серую массу. Я особо ни чем важным не занимался, растягивая время бездельем умственным, и физическими нагрузками. Единственное что меня заставляло жить это моя идея, мои мечты стать другим. Я грезил, представляя себя в различных ситуациях. Как все сегодняшнее мое окружения, особенно те которые не воспринимают меня всерьез, будут смотреть налившимися завистью глазами на меня, статного, красивого и процветающего. Тем более я знал, что у меня в руках козырь, о котором знаю только я. Это истина что себя делаем мы сами. Еще мою веру подкрепляло зеркало, которое мне показывало, уже крепкого, подкаченного парня, с рельефной красивой фигурой, правда, сочетание с моим лицом создавало ощущение грубости не свойственной моему нутру.
На биофак я поступил, легко сдав пробный экзамен еще в мае, и выпускные экзамены сдавал вальяжно. Особенно приложив усилие только по биологии, мой статус студента заставлял меня приложить усилия и показать что это не случайность. Мне еще и повезло с билетом, и в итоге удалось выделиться. Директриса подошла ко мне после экзамена и завалила меня лестью и восхищением. Сказав, что у меня хорошее будущее пожелала не упустить свой шанс в жизни и высказала расстройство по воду отсутствия отца. Сказала, что он бы выслушал от нее много приятных слов о сыне и ему есть, чем гордится. С этими слова я и вышел из школы. Навсегда. Вот по-моему и все.
Хотя нет, запомнился мне еще один момент, хотя судьбоносным я его для себя назвать не могу. Даже колебался упомянуть о нем или нет. Вообще память иногда проделывает невообразимые вещи с нашим прошлым, запоминая эпизоды, не имевшие для нас большого значения. И наоборот неумолимо стирает то, что каждый день пытаемся запомнить, повторяя перед сном.
Я возвращался со школы, но, очутившись возле входной двери, обнаружил, что забыл дома ключи. Была суббота, отец не работал и должен был быть дома, но на звонки ни кто не отвечал. Я расстроившись и сдерживая досаду беспечно уселся на пол, около двери. Минуты тянулись нестерпимо долго.
Садись парень тебе тоже будет полезно послушать, у тебя вся жизнь еще впереди. Родился я в семье сапожника, банально звучит, но это так. А рабочие происхождение хоть и приветствовалось в советское время, в теории, а фактически кто будет такому рад. Лично меня это с детства обрекло на ощущения себя маленьким человеком. Ты как будто постоянно существуешь на вторых ролях. Каким бы не был партнер по общению ты изначально чувствуешь себя ниже, чем он. Так я и рос. Подошли лучшие годы жизни. Первая девочка, у меня лично в 14 лет была – на этих словах мимолетная искра зажглась у него в глазах, так же быстро как освещает небо падающая комета на миг озаряя, непоколебимо бледное небо – Я был парнем довольно симпатичным. Девушки, кино, танцы, даже театр посещал. В общем впитывал все как губка. Увлекаясь, интересуясь общественной, культурной жизнью, дыша полной грудью. Тем ни менее где-то глубоко в душе оставаясь не уверенным в себе человеком. Ведь образ человека оценивающего себя на все «сто», ужаснейшая ошибка, утопия. А тут еще любимая девушка, вышла за муж за члена ЦК, бросив меня из за моей бедности. Это был последний и решающий удар судьбы. Мне было двадцать пять лет. Предложили очень заманчивую работу в органах. Как прекрасно, что сейчас можно об этом говорить, ведь самое страшное в тюрьме не высокие стены и решетка на окнах, а маленькое отверстие в двери через которое за тобой наблюдают. Как Кобо Абе писал в своей «Женщине в песках». Так вот это я только сейчас понимаю, что девушка видимо такая была, что меня бросила. Не стоила она того, чтоб ради нее менять свою жизнь. А я себя обвинял!! Это постоянное жгучие подталкивающее нетерпение, недовольство собой, унижающее тебя же в твоих же глазах, заставляющее бороться не известно за что, ища смысл жизни, убивая последовательно все внутри тебя - Речь его, видимо от выпитого, была сбивчива, но он продолжал – Вот я и согласился на эту работу, уехал в М., стал там уважаемым человеком. А дальше что?!!!! Ведь падающая с неба звезда, меркнет в руках. Это как еда. Нестерпимо хочется, есть, ты не можешь не о чем больше думать, только о пище, а когда утоляешь голод, забываешь о ней. Да и в сексе тоже самое. Ай!!! – он с досадой махнул рукой и задумался, как будто что-то, припоминая - Ведь что такое М.? Пустыня! Голая пустыня. Ты в ней не живешь, ты в ней существуешь. Отдален от цивилизации, от бурлящей событиями жизни, от искусства которым я был поглощен. К этому всему прибавьте еще и то, что эта мечта - звезда в руке становится, наркотиком, ты в ней утопаешь, вернее она тебя засасывает. Все твое существование зависит от нее, один раз начав ты уже не можешь остановится. Как пес, поймавшись на чью то приманку, бежишь за лакомым куском мяса. А кто-то дергает его за веревочку, отдаляя его от тебя. И это существование превращается в ад замкнутого круга, от которого кружится голова и мутится рассудок. Ему я посвятил сорок лет. Вы вдумайтесь, сорок лет это же где-то пол жизни. Жизни, которая у меня всего одна. А потом пенсия, свобода. Ты как крот выбравшийся из под земли под открытое небо, бежишь, назад испугавшись, боли в глазах от яркого света и задыхаясь от свежего воздуха – интонация его до этого все больше приближающаяся к негодованию и наполненная нестерпимой болью вдруг резко сменилась спокойствием и умиротворение - Вы не поверите но я ведь только сейчас понял, глядя на деревья в чем смысл жизни. Он в самой жизни, и поэтому дан нам с детства. Вы посмотрите на них, как они прекрасны, как они растут, тянуться к небу, солнцу. А теперь представьте, что случится, если дерево вдруг перестанет расти, остановится в развитии и начнет думать, в чем смысл его существование, увидит ли он что ни будь интересное и стоящие в нашем дворе или лучше перебраться в другое место? А может вообще не стоит так жить или нужно вообще менять свои корни? Ведь красота, привлекательность дерева в самом факте его существование оно просто стоит живое и украшает собой место. А его стойкость, живучесть, сила, в конце концов, в его росте и развитие. А смысл моей жизни в создание красоты, воспроизводстве жизни, тоже в общем то не плохо, я считаю. А борьба она по своей сущности, в любом случае, направлена на разрушение чего-то, а сила, она в созидании….
Поддерживая отца, мы спустились по лестнице. Отец невнятно пытался сказать мне, кокой Палыч хороший и чуткий человек. Палыч?! Сильный, уверенный в себе, от которого веяло благородством!!! Мысли бегали и путались от большого количества понятого. Чудо предстало передо мной с конкретным обличием оно имело свое имя и кричало мне о произошедшим. Он мужественый тоже когда то был слабым, маленьким, незаурядным человеком. Та же исходная точка. Главная задача моя была решена. Я где-то в глубине души как будто обрывал лепестки ромашки с надписями «верю» - «не верю» и на последнем лепестке было написано «верю» и подпись «Палыч». На все остальные моменты его рассказа я, честно говоря, просто не обратил внимания. Они казались мне лишними и никчемным придатком к главному, вокруг которого крутилось все мое «я».
Господи как прекрасно писать! Мне хочется вложить в эту фразу максимум эмоций, но слов не хватает. Они захлебываются в тех же эмоциях. Ты освобождаешься от написанного, как будто эпизод перебирается из тебя на бумагу и теперь ты можешь смотреть на него со стороны, что значительно проще, чем заглядывать внутрь. И еще на бумаге он мертвеет, а в тебе он жил. Я и раньше хотел начать писать. Иногда лежал, размышлял о жизни, о себе и что то вполне осязаемое восставало в моей груди спеша вырваться наружу. Не знаю насколько, осязаемо оно было, но дыхание перехватывало. Сложно сказать, но что-то меня останавливало, заставляя глубоко вдохнуть и раз за разом топить все в себе. Я вообще считал, что писать это прерогатива великих, избранных людей, а не простых смертных. Видимо в жизни каждого человека должно произойти событие, которое заставляет его поверить в себя. У меня это произошло и я пишу. Каким, это событие было в моей жизни, я опишу позже, хотя не терпится поведать сейчас. Но во всем должна быть упорядоченность. Могу лишь сказать, что я это сделал, я отомстил.… Еще один очень интересный момент, проанализированный мной. Я, погружаясь в каждый эпизод как бы переживаю его заново, и описываю взглядом, которым я на него смотрел тогда. Перед тем как начать писать я боялся, что тень пережитого мною, ляжет на написанное, и помешает мне передать свои ощущения минувшего. Читать я вообще перестал после смерти матери. На то было несколько причин. Во-первых, я достаточно прочел за свою жизнь и могу считать себя человеком начитанным, а в реальной жизни мне пока это никаких преимущества не давало, я просто стал тянуться в другую сторону. А во-вторых, книги множество раз заставляли менять вектор моего мышления, а в глубине души я жутко боялся будущего и того пути, который я выбрал. Я боялся, что книги уведут меня в сторону от моей цели…
Я проснулся утром, так и не выспавшись. Я так и не смог заснуть. Мысли обгоняя одна другу сгорали от нетерпения, а я продолжал лежать с открытыми глазами. Веки отяжелели, я обливал лицо горячей водой, стоя у умывальника и пытался прийти в себя. Сегодня был день, которого я ждал так долго, что иногда мне казалось, он никогда не наступит. Он наступил, а я ничего не ощущал, кроме сдавливающего меня страха. Что-то мешало мне окунуться в радость проживаемого момента. Сегодня должно было произойти торжественное посвящение в студенты. Для этого был арендован драмтеатр, все происходило торжественно. Ректор и его приближенные зачитывали фамилии, красных дипломников, зачисленных в ряды студентов, в которых естественно меня не было. Затем произнес насыщенную яркими эпитетами речь о том какой мы путь избрали и что, значит, быть студентом. Честно говоря, не смотря на ее банальность, впечатление она на меня произвела, и способствовало этому мое восторженное состояния. Я красотой и масштабностью церемонии пытался взбодрить себя и отогнать неловкость. После многочисленных слов и процедур нам всем сказали направляться по своим корпусам. Возле драмтеатра бурлила толпа, молодых людей, все выглядели веселыми, улыбающимися, многие были с родителями. Мне казалось это толпа нарядно одетых людей излучало непосредственность в поведении, беззаботно беседуя друг с другом. Я для себя изначально избрал тактику изображения на лице легкой отчужденности от происходящего вокруг меня. Мне казалось, что для того чтоб меня серьезно воспринимали у человека должно быть соответствующее лицо.
Не смотря на первый день осени, было нестерпимо жарко, и я расстегнул верхнюю пуговицу белой рубашки, спрятав развязанный, узкий, галстук в карман серых брюк. Солнце сильно било в глаза, а тело потело от изнурительной жары, впрочем, тогда я на эти неудобства особого внимания не обращал. Студенты хлынули в разные стороны, растворяясь в общем, потоке будничного народа спешившего на работу. Я решил не использовать общественный транспорт, а пройтись, я оттягивал мучавший меня момент. Но после двадцати минут ходьбы учебный корпус оплотом неизбежности предстал предо мной. Состояние его было ужасное, на стенах в разных местах виднелись пустоты вместо плитками, которыми она была устлана. Оставшаяся же плитка потемнела от времени и приняла цвет который иначе кроме как грязным назвать нельзя. Но оно находилось на узкой, уютной улице, первые два этажа были закрыты густо растущими деревьями. Местность была насыщена зеленью, и создавала домашнюю атмосферу. Вот с такими впечатлениями я вошел в здание, и впервые меня оп дало студенческой атмосферой. Она просто витает в воздухе, ее можно вдохнуть, почувствовать, а вот описать тяжело. Наверно невозможно сделать из неосязаемых вещей осязаемые, они наверное для того и созданы неосязаемыми что бы ими быть. Наверно странно что я так много задумываюсь о таких вещах, о жизни о ее смысле. Есть у меня такие философские наклонности, странно это для моего возраста.
Стены были выкрашены в две краски зеленого оттенка, снизу и метра два в высоту краска была потемнее, а под потолком, более светлая и радующая глаз.
…
Старческие руки Аркадия Ивановича отложили последнюю прочитанную страницу на стол и начали собирать листы бумаги, не спеша, складывая их в хронологической последовательности. Затем он поднял свой спокойный взгляд, моргая и пытаясь, освободится от противоречивых мыслей навалившихся от прочитанного. Он снял очки и начал массировать переносицу, протер глаза, как будто, вытягивая из них мусор, и уставился в белую гладкую стену, безмолвно расположившуюся напротив.
- Ну что вы скажете? – прервал воцарившуюся тишину Никита.
Он, наконец – то сел боком на стул, придвинутый в платную к противоположной стороне стола, перестав расхаживать взад-вперед по комнате. С усталостью, выдохнул, пристально посмотрев на Аркадия Ивановича, и повторил вопрос:
- Что вы скажете, профессор?
Аркадий Иванович в ответ лишь неопределенно пожал плечами и добавил.
- А что за отдышка? Вы от чего-то устали молодой человек?
- От нетерпения, я понимаю, что у вас плохое зрение, но вы так долго читали.
- А вы молодежь все куда то торопитесь, спешите… дожить до моих лет, а когда приходит седьмой десяток хочется вернуться назад и снизить скорость. – размеренным тоном под итожил он – А сколько он у нас?
- Около шести месяцев
- Да-а-а
В кабинет вошла женщина в строгом костюме, на вид, лет сорока с подносом.
- Ваш кофе Аркадий Иванович.
- Спасибо огромное Софачка
Она чинно подошла к столу и доведенными до механизма движениями поставила две чашки возле мужчин.
- Я свободна на сегодня
- Да конечно можешь идти рабочий день ведь, уже закончился.
- До свидание
- До свидание Софачка – его лицо расплылось в благодарной, по старчески меланхоличной, улыбке.
- Так что мы будем делать? – прервал его Никита
- Ничего. – сразу собравшись и поменявшись в лице сказал профессор – Ни нам его судить.
- А кому же тогда если не нам?
- Жизнь сама делает свое грязное дело.
Никита тем временем, пытался, размахивая, и создавая ветер рукой над чашкой с кофе, остудить его.
- А как там ваша дочка поживает?
- Да ничего нянчится с младенцем, не на минуту от него не отходит – сразу став разговорчивым, затараторил Аркадий Петрович – Я ей говорю нельзя так, а ей все неймется. Свобода ребенку нужна, простор, тем более девушке. Так мало того еще и второго хотят. Мальчика им захотелось, не сейчас конечно позже, но обязательно мальчика, даже уже решили, что Володей назовут. Если ж на меня будет похож хлопот же не оберутся. – легонько хлопнув ладонью по столу закончил он.
Никита улыбаясь прихлебнул кофе.
- Ай!! Горячий то кокой!
- Вот Так! Сколько в пустую не уговаривай, не внушай себе, что он остыл, не обманывай себя, не махай беспомощно руками где-то в сторонке, все равно язык обожжешь. – смеясь произнес профессор. - Ладно, хватит философствовать, это к дело не относится. Ты знаешь, что сделай? Сними ксерокопию с этих бумаг и прикрепи к истории болезни, и пока больные на процедурах положи оригинал на место, да так, чтоб пациент ни чего не заподозрил.
- Хорошо – ответил Никита и приложив руку к губам, постанывая, покинул кабинет с бумагами.
Аркадий Иванович вышел из-за стола и подошел к широкому, раскинувшемуся почти на всю стену, окну за которым после долгой зимы оттаивал мир. «Мир на гране зла и добра» - подумал он. Прочел он эти рукописи, как очередной тяжелый и правдивый роман, а ведь это была чья-то жизнь. И не просто «чья-то» а человека, которого он видел своими глазами. Степь раскинула свои владения, трава еще не успела вырасти, только оголилась от снега черная сырая земля, но из ее испарений сочилась неизбежно назревающая весна. На горизонте, вдали виднелись первые домики, начинающегося хутора. В них оживала жизнь, люди бегали по двору, из трубы клубился дым. Там кто жил…
строил дом, растил детей
лечил жену, которая болеет
и прятал деньги от чужих людей
И тоже наверное смотрел на чужое здание на горизонте, мусор разбросанный под ним. Заглядывая в освещенные окна Городской Психиатрической Поликлиники, провожал взглядом незнакомые силуэты…
Открыв дверь, Никита очутился в просторной светлой комнате рассчитанной на одного человека. Палата для «буйных» внушала спокойствие и умиротворение. Никита отворил полку в тумбочке, она, легко поддавшись, выехала. С краю лежало несколько ручек, а глубже одиноко, разлегшись на боку, валялся зверек. Никита взял безделушку, покрутил в руках, аккуратно положил бумаги и воцарил сверху приготовившегося к прыжку ягуара, соблюдая сложившуюся иерархию вещей.
Эпилог
- Люди праздник, фейерверк, да что ж мы тут сидим!!!! Ура!!! – весело прокричал Николай, подхватив одной рукой Олю, девушку младшего брата, а в другой держа бутылку шампанского.
Компания с шумам и смехом ринулась из дворов, отдаляясь от лавочки, на которой они чинно праздновали, оставив множество бутылок из под спиртного. Последними ее покинули Володя с Аней. Они сидели и молча смотрели друг на друга, радуясь своему счастью. Аня вдруг попыталась спрятать лицо, Володя, взяв ее за подбородок рукой, повернул к себе. С ее глаз катились слезы.
- Что? – Спросил Володя
- Ничего, это от радости. – С улыбкой ответила Аня
- Я тебя люблю!!!! – почти вскрикнул, захлебываясь словами, сказал Володя, посыпая ее лицо короткими нежными поцелуями.
- Я тебя тоже!!! – закрыв глаза от наслаждения, отвечала Аня
Вова отстранился, проведя по Ане обожающим взглядом. Вскочил и с серьезным лицом и перехватывая дух и задыхаясь от волнения тихо отрапортовал:
- Ура
Аня в недоумении смотрела на него
- Урааааааааа!!!!!!! – закричал он во весь голос, озорно улыбнулся, схватил Аню на руки и кружась и крича «ура» побежал догонять компанию.
Человек семь бежала, смеясь и поминутно оглядываясь, ища прятавшийся за домами фейерверк, но видели лишь цветные отражения в окнах. Наконец все выбрались на открытую местность центральной площади и устремили взгляды на небо… полное надежды. Аня с Володей присоединились к ним и тоже запрокинули головы. А на темном небе огонь расцветал яркими красками, вокруг раздавались радостные возгласы, утопая в общем, веселье. Досмотрев яркое небесное шествие праздника, ребята счастливые побрели по улице. Спокойно о чем – то беседуя.
- Кажется, дождь начинается! – сказал Володя - На меня всегда первая капля падает!!
С этими словами на небе что-то загремела, и по асфальту забарабанили холодные капли осеннего дождя, оставляя от себя мокрые пятна. Коля, улыбаясь, запрокинул голову ловя дождь.
- Как хорошо – глотая капли, проговорил он
- Хорошо то оно хорошо, да вот некоторые здесь после простуды – пожаловался Женька – укрыться бы
- Да ничего ты медик, вылечишься
- Коля ты в КВН не пробовался
- Пробовался, не взяли – беззаботно улыбаясь, ответил Коля – Талант не их масштаба!!!
Они укрылись под козырьком ночного магазина, прижимаясь, друг к другу. Аня, крепко обняв Володю, зашептала на ушко:
- Ты знаешь мне как-то не удобно перед тобой за слезы
- Не удобно спать на потолке
- Я серьезно
- Нельзя стыдится проявления чувств. – нежно сказал Володя, и сделав паузу продолжил с тем же серьезным видом – особенно ко мне!!! И вообще со мной тебе все можно. Я тебя люблю!!!!
К группе молодых людей приближался старик. Все части его тела в хаотичном порыве дергались. Растительность на лице была не ухожена, на губе присохла кровь. Одежда была разорванная и грязная. Растрепанная меховая шапка от дождь взялась комьями, серое потертое пальто, бесформенно весело на изнеможенном теле.
- Ребятки помогите дедушке, чем можете, мелочью, какой ни будь – заговорил он подойдя в платную к молодежи – Больной я человек, ходить тяжело, кто чем может
Столпившееся под навесам отступили от него боясь запачкаться. Кто - то отворачивался, кто – то с пренебрежение смотрел прямо ему в глаза.. Женя с уверенностью заявил, что такого паралича не бывает. Володя молча подошел и насыпал в протянутую руку мелочь.
- Держи - с добротой в голосе проговорил он, и вдумчиво прищурив глаза, посмотрел на него
- Да благословит тебя господь, здоровья тебе, счастья - запричитал старик, дрожащей рукой, поспешно пряча мелочь в карман.
Обогнув компанию, он зашел в магазин. Все продолжали общаться, сразу позабыв про чудного старика. На выходе он остановился, пряча что-то под подол пальто, оглядев молодежь взглядом, заговорил:
- Вы наверное считаете меня грязным бомжем, но я не такой как вы думаете
Ребята смолкли в удивление, уставившись на него.
- А я же философом был, по Эйнштейну живу, у меня все по логике. – продолжил он
Все в изумлении переглянулись.
- Ого
- Так ты науку знаешь? – с иронией поинтересовался Коля
- Да, это я только с виду кажусь таким, а вообще я много чего знаю.
- А вот мне Эйнштейн не по духу мне Платон нравится – сказала Оля
- А!!!!!! Я все твоему Леше рассказу, Платон ей нравится!!!
- Вы Пифагора знаете, какой философ, какой философ! – продолжал старик, не обращая ни на кого внимания
- Это, который бытие таблицы изобрел – вставил Коля.
Все дружное рассмеялись.
- Да он много чего придумал
Дрожащими руками он вынул из за пазухи чекушку водки, накрытую пластиковым стаканчиком.
- Да вы не стойте выпейте с нами. – Оля наигранно - кокетливо подошла к нему взяла у него из рук бутылку и стаканчик открыла и начала наливать. Все увлеченно с улыбкой следили за происходящим.
- Выпейте со мной за компанию – сказала она
- С удовольствием – его лицо расплылось в улыбке – Какие вы молодые, сколько в вас неисякнувшей жизни вот я старый смотрю и насмотреться не могу.
- Ничего и мы скоро исякнемся – парировал Коля
- Вы пейте – проговорила Оля протягивая ему полный стакан с водкой
- Ой спасибо, а ты как же?
- А я пиво
- Ну хоть раз водки со мной тяпни
- Философ – Дружно зароптали все, отреагировав на последнее его слово
- Да, я девушка, я водку не пью я с вами пиво выпью
- Без базара
Водка отдала теплом по всему телу. Отстранив пустой стакан он с горящими глазами заговорил:
- А вы знаете, я стих один знаю, красивый
- А ну поэт значит – с деловитой усмешкой заявил Коля
- Да вы послушайте, И… дайте-ка я вспомню, а да ну вот … И…..
И вновь все мысли о тебе
А кто ты я не знаю
Не разберусь никак в себе
О призраке мечтаю
Ты добрый честный и невинный
Ты призрак радости моей
И путь к тебе как вечность длинный
- А как ты до такой жизни докатился – вдруг перебил старика Владимир, как будто выйдя из оцепенения, и задумчивости, и посмотрел ему прямо в глаза.
Старик весь сжался от неожиданного и прямого вопроса. Водка уже успела хорошо ударить в голову, он изо всех сил напрягался, пытаясь вспомнить обстоятельства жизни далеко минувших лет скрытые густой пеленой, созданной памятью, для удобства. Сердце заныло от нестерпимой боли. Подсознание лишь рисовало размытые контуры, горячие поцелуи, тепло прикосновения нежной кожи… ЛЕНА… ЛЕНА….. И …..
И встречи жажду все сильней
Прейди, найди, я жду тебя
Открыта в сердце дверь
Я живу, тебя любя
То ли ПРИЗРАК, то ли ТЕНЬ
Люди на холме кричат и сходят с ума
О том кто сидит на вершине холма
Но у холма нет вершины
У холма нет вершины
Он круглый как эта земля
У холма нет вершины
Он круглый как эта земля
Вячеслав Бутусов
Конец
Michael Shneider
ЗВЕЗДА
Ведь я люблю, но жизнь теряя
Стремлюсь куда то к небесам
Зачем нам жизнь? Когда на небе
Горит позорная звезда.
И бьются люди, пыль глотая
И вырывая из-за рта…
Но воздух стынет,
Нити рвутся
И меркнут звезды
на глазах
И скудность дней
Блаженство ночи
И скупость жизни
Не хорошей
Как мечта…
Окровавлена звезда
И болью, страхом клеймёна
В земле покоится она
Михаил Шнейдер
Ночь с 25 на 26 мая 2006 г.
В каждый очередной день мы строем планы на будущее думаем о нем. Завтра дарит нам множество возможностей; исправить свои ошибки, задуматься, осознать многое, что с нами происходит и, в конце концов, самое главное это движение. Время как трасса, по которой мы движемся, и она настолько длинная, что линия горизонта скрывает от нас ее конец. И мы каждый раз, всматриваясь в полоску горизонта, забываем, отвлекаемся, глубже окунутся, прочувствовать «миг между прошлым и будущим» который тоже называется жизнь. Завтра обременяет нас в сиюминутной жизни, привнося ответственность в нашу жизнь. Мы ответственны за то, что будет снами завтра, каждое настоящее закладывает фундамент будущего, заставляя посветить себя этому будущему. Появляется должное, мы задумываемся над поведением, над собой, потому что люди будут оценивать это на «завтра».
Каждый видит в событие свое. Меняется его восприятие.
Марина не могла больше так жить, так существовать.
Размышления, одиночество и любимая музыка слегка начали умиротворять ее настроение и все минувшие постепенно стало отдаляться. Как вдруг, в начинающее успокаиваться, Маринино сознание врезались слова из песни:
Рита говорила так пламенно и вдохновенно, что у Марины глаза загорелись, каким то неясным и вожделенным пламенем… но сразу потухли силой общественных правил и она продолжала просто сидеть и улыбаться доброй улыбкой Ритиным словам.
Марина оказалась на привокзальной площади Симферополя, теперь для достижения конечной цели оставалось всего несколько часов езды на маршрутке, остановка располагалась правее центрального входа. Без особых проблем, взяв билеты, она удобно разместилась в первой подъехавшей через двадцать минут маршрутке. Ее встретили солнечные, радушные узкие улицы уютного старинного городка. И уже через два с половиной часа она стояла у входа в их частный пансионат, расположившийся у самого моря. Это был комплекс, скромных и не чем не примечательных, домиков. Аккуратно высаженные клумбы обрамляли тропинку, тянущуюся вдоль дворика. Здесь все радовало глаз, вызывая ощущения покоя и собственного удовлетворения. Над головой свисали ветви развесистой ивы, прятавшие отдыхающих от томительного солнца. В самом конце тропинки дворик расширялся, образуя небольшую площадку, центр которой украшала беседка; стены, и крыша ее были образованы из живой изгороди переплетенной на металлический каркас. А вокруг располагались многочисленные домики, утопающие в зелени. Хозяева были приветливыми и добродушными и к тому же знакомыми Марининой Мамы. Из единственного двух этажного здания вышел мужчина, на вид лет пятидесяти пяти – шестидесяти, в одних шортах, с загорелым накаченным телом, которое Марина бесцельно для себя оценила как не по годам привлекательное. Он был невысокого роста, коренаст; с мужественным, но слегка комичным лицом, которое, даже принимая серьезную тональность, выражало необыкновенную задорность и веселость, присущую его нраву.
- Ой Мариночка! Здравствуй же, проходи – проговорил он.
- Здравствуйте дядя Толя – даря свою обворожительную улыбку и играя добрыми и веселыми глазами, ответила Марина.
- А мы тебя позже ждали!
- Я ранним рейсом приехала – объяснила Марина, радуясь светившему солнцу,
- Ну да ладно, что ж мы тут стоим, проходи, сейчас мы тебя разместим, комната уже готова. – суетясь и указывая на дверь двухэтажного домика сказал хозяин владения и полковник ВВС в отставки Анатолий Васильевич. – ты здесь вещи оставь – продолжил он заходя в помещения и хватая Маринину сумку – я тебя сейчас проведу, покажу вашу комнату, а потом сам принесу сумку. – сделав паузу Анатолий Иванович спросил – А подружки когда подъедут?
- К обеду должны – сказала Марина дяде Толе, отвечая своей спокойной благодарной улыбкой на его заботу.
Их домик располагался прямо напротив хозяйского, за беседкой. Комната представляла собой небольшое помещение с окрашенными в белый цвет стенами. Вдоль трех стен стояли три кровати на пружинах застеленные матрасами; у изголовья в горизонтальном положении лежала подушка, на которой сложенное аккуратно вчетверо лежало выглаженное белоснежное белье. Единственная свободная стена была оставлена для вешалки и зеркала. У входа в комнату, на веранде, уютно разместился столик. Комната вмещала в себя все только самое необходимое, подчеркивая свою простоту. Богатых капиталовложений в поездку не делала. Ее семья, состоявшая из нее и матери достаток имела средний, не нуждаясь, но и не купаясь в излишестве. Этот факт Марининого материального состояния и социального статуса ее особо не беспокоил. В ее жизни на тот момент было множество более интересных вещей и жизненных устремлений. (Она была одаренна духовностью, талантами и природными данными настолько, что могла быть счастлива и без того)?
Анатолий Васильевич, показав и разъяснив все, удалился, оставив Марину одну. Оглядев еще раз взглядом свое новое временное жилище, Марина поудобней улеглась на кровать. В душе настал уют и тишина. Все будет и всегда, как будто подсказывало Марине ее сердце. Мир казался таким же приветливым и великодушным как эта комната ее хозяева и предстоящий отдых. Ее сердце радостно вздрагивало, когда она представляла приезд любимых подружек. С их прибытием отдых должен был войти в главную стадию, приобретя окончательный вид. Но чем больше времени проходило, тем медленнее оно тянулось для Марины. Душу лишь грела картина приезда Риты и Ани. Марина представляла как услышит долгожданный скрежет поворачивавшегося замка и с шумом гамом и весельем в комнату ворвутся родные ее люди. В абсолютно искреннем порыве радости она вскочит с кровати и бросится к ни в объятия. Ожидание накладывало свой отпечаток, одиночество уже не было так притягательно и сладко, Марине становилось скучно и немного тоскливо. Жизнь и так нескончаемо длительна, зачем же еще растягивать ее ожиданием, размышляла Марина. Настроение теряло изначальный запал, а внутри пространство все больше заполнялось пустотой. В курортной жизни человек вообще приобретает особое состояние. Не похожее не на что. Его каждодневная жизнь отдаляется, остается в пыльном надоевшем, родном городе и лишь слегка отдается внутри. Время жизни сжимается в рамки 10-15 дней отдыха. Для поднятия собственного духа Марина продолжала предвкушать прибытие подружек. Но чем дальше тем меньше ей это удавалось. Но как только Марина дошла до отчаянья безделья, начала смеряться уносясь мыслями от ситуации замок заскрипел…
Прошло два полных дня отдыха. Третий день начался с пасмурной погодой и днем полил назревавший на небе дождь. В эти прошедшие дни Марина не могла справится с зарождающемся в ее груди чувством разочарования. В эти дни в разрез ее ожиданием в ее жизни абсолютно ничего не произошло. Марина разместилась в домики, в котором и предполагалось задание. Хозяева были приветливыми и добродушными, и к тому же знакомыми Марининой Мамы. Через несколько чесов томительного ожидания, приехали подружки. Добиравшиеся до места отдыха на любезно предоставленной машине одним из Ритиных ухажеров. Марине тоже предоставлялась такая возможность, но она предпочла более красивый и достойный транспорт, удобству поезда. Тем более что ей немного хотелось побыть одной, этой поездке она отводила особое места, приурочивая и ожидая от нее серьезных ее жизни. А теперь спустя два дня она седела у окна домика с подружками и наблюдала как за окном разворачивалась жуткая и несвойственная разгару курортного сезона погода. Еще ни давно залитые обильными лучами солнца листья деревьев, цветы на лужайке, сейчас казалось даже потемнели под нависшими мрачными тучами и с них периодически стекали капли дождя. Не утихающий дождь, барабанил по и так уже изрядно мокрому асфальту. Они
И Аня с Мариной в абсолютно искреннем порыве радости бросится к ней в объятия, расцеловались от души и оглушая друг друга громким беззаботным смехом с шумом побежали домой уже окончательно позабыв не совсем приятное свое вчерашнее развлечение и разочарование…
Но однажды когда Рите было 12 лет к ним домой пришли друзья отца, напоили мать и в совместной оргии силой совокупились с обеими.
Мимо Марины прошел парень на которого она сразу же обратила внимания, он был сексуально не очень привлекателен, несколько плохо сложен, шел он видимо с пляжа и был в одних плавках, что давало возможность Марине разглядеть его фигуру. Он был худощав, грудь не говоря уже о животе, была в какой то степени впалой и это все при абсолютном отсутствии развитых мышц, но несмотря на это он обладал чрезвычайно привлекательным, миловидным, с мягкими чертами, лицом, от которого Марина буквально не могла оторвать взгляда. Он прошел мимо Марины на своих тонких ногах. Марине показалась, что она сильно откровенно на него смотрела, да и взгляд свой ей показался, каким то отсутствующим, а не выразительным. И сразу Марина обратила внимание и задумалась о своем неприглядном по утру внешним виде. Она понимала его сексуальную не притягательность для себя, и вместе с тем он был ее очень интересен, и возможно, как ей казалось, даже понравился. Но он был уже далеко позади, а
Что же будет дальше… Да ничего не будет… просто…
СКОРО КОНЧИТСЯ ЛЕТО
Здесь все радовало глаз, заставляя преобладать у человека ощущения покоя и собственного удовлетворения.
Ей овладело глухое абсолютное безразличие к происходящему. Но это состояние дало силы на что-то новое.
Лето покидало город ***. И в этом году раньше, чем обычно. Из Аниной комнаты вышел врач. Ее нога уже почти зажила и она почти не хромала. Отец о чем-то побеседовав с доктором, проводив ее и вернувшись зашел в Анину комнату. Он строго посмотрел на Аню, но промолчал. Аня опустила взгляд. Он на секунду смутился, но все же подошел к ней и крепко обнял.
Над заброшенное кладбище нависало серое, затянутое тучами небо. Люди с грустными осунувшимися лицами, суетились возле ямы, которую усердно откапывали рабочие. Сырая земля готовилась принять Марину Рядом на земле лежал гроб и каждый по очереди подходил и нагибаясь над ним прощался с Мариной, всматриваясь в красивые, яркие черты ее лица. Кто то плакал, кто то молчал, кто то говорил глупости. И большинству собравшихся было очень глубоко безразлично то чем она жила, о чем рисовала, о чем переживала. И как часто ей было нестерпимо больно и одиноко. Как она плакала и смеялась и… хотела.… Но все сострадали и говорили больше о том какой она была хорошей девочкой. О правильности. Красоте. Кто-то вспомнил, что она хорошо училась и со слезой на глазах заметил, что наверное ее бы ждала обеспеченная жизнь. Скоро кончится лето и ничего не изменится. Все будут жить как и жили. И забудут что была Марина. Кем она была? Да не кем. Ну ушла еще одна жизнь. Сколько их уходит. Кто заметит? Кому от этого станет хуже? Мир как несся суетливо вперед, так и будет нестись. Одна ее мать стояла, зыбко и монотонно раскачиваясь взад-вперед. У нее не было жизни, у нее была Марина. Тучи глумились, и подталкивая друг друга, черной массой, двигались на север. Раскисшая от дождей земля, грязным месивом скользила, цепляясь к подошве. Нет Марины… И никогда ни будит …. Никогда!!!
За деревом в отдалении от шумящей толпы, стоял, хорошо одетый, статный мужчина. На его лице разлилось глубокое безразличие, и лежала тяжелая тень. Олег потушил сигарету об ствол, перекривил лицо на собственную мысль, и глубоко вздохнул…
Много людей было на похоронах и все спешили, доказывали свою любовь к ней. Сколько летит, кружится, происходит всего и со всеми. А сколько их вообще… людей. Миллионы, тучи, рои, стаи, стада и все это плывет, растворяется и смешивается во времени, в расстоянии, множестве событий. Сколько тысяч глупостей, миллионов денег, моря боли…. Сколько действий, мыслей. Полетов, шума, падений, подъемов… Страха… Боже что это…? Зачем…? Ради чего…?
…
- Я до сих пор поверить не могу – захлебываясь слезами, проговорила Аня
- Что бы я тебя еще хоть раз одну отпустил на море – с раздражением, сквозь зубы процедил Антон
- Зачем ты это говоришь?
- Затем. Потому что нечего ****овать! Шляться меньше надо было! Понятно чем вы там занимались!
Аня вытерла слезы, ей вдруг стало так нестерпимо тоскливо. Она посмотрела на Антона. Рядом с ней шел человек, которого она не любила, и который ее не понимал. Она не оборачиваясь и опустив голову к земле, стала ускорять шаг отдаляясь от Антона.
- Постой!! Ну куда же ты? Не обижайся ты так! – проговорил он, догоняя ее. Он выдержал паузу - Ты же все равно знаешь что я прав!
Они молча пошли рядом
- О чем ты задумалась?
- О тебе
- Я надеюсь только хорошее
- Конечно
Олег довольно легко влился в женский коллектив. Разговор, практически бездумно и меланхолично перескакивал с темы на тему. Олег говорил мало и был в меру спокоен и даже серьезен, но умел, каким то способом известным одному ему, в миг расположить к себе общение. И не смотря на свою серьезность, изредка подбрасывал в общение шутки, и шутки довольно остроумные и легкие, разворачивая девушек к довольно простому, не смотря на разницу в возрасте, к себе отношению. Рита с Аней впрочем сразу заметив явную предрасположенность друг к другу Олега и Марины, не мешали, но и не чувствовали себя в компании лишними. Они, вместе смеялись, отдыхая и расслабляясь, тем расслабление которое человек может почувствовать, только на пляже, запрокинув головы на чистое, открытое светло-голубое небо, увидев редкие облака медленно и размеренно проплывающие мимо. Закрыть глаза и знать что где-то совсем рядом плещется и периодически обмывает, горячие от солнца камни, прохладное летнее море.
Ужасающая своим нравом действительность слишком часто нагибают людей, уклоняя их от яркого светлого чувства витающего где то в прозрачном светло- голубом небе и так часто скрыто плотной муторно зеленой гладью болота повседневности тянущих людей на самое дно. И к сожалению многие желая выпить эту воду и увидеть небо так часто захлебываются в страдании и душевной смуте, запутываются, теряются разменивая свое время на деньги и на множество других мелких и ненужных вещей.
очень быстро сошлась со всеми наиболее яркими представительницами женского пола и сразу же
Даже знакомство с Антоном Ане стоило потери летнего заработка. Она должна была принести документы на подпись, но увидев симпатичного, миловидного и как казалось на первый взгляд очень уверенного в себе мальчика… потерялась и все перепутала, сделав не то что ей надо было. И только еще больше занервничала от упреков начальства. Она вспоминала, и радовалось его красивому моложавому лицо и растеряно смотрела по сторонам. С Антоном они уже встречались где то два с половиной года. И на сегодняшний день Аня уже давно его не любила. Но все оставалось по прежнему. Она не имела ни амбиций, ни желаний на свой счет. Казалось что ее личная жизнь проходит где то параллельно, и вместе с тем ее все устраивает, и она не хочет ничего больше. Она не любила, но очень скучала и хотела быть с ним.
Они встали и прогулочным, легким шагом пошли по пляжу вдоль кромки моря. Уже стемнело и по переливаясь по волнам морю пробегала лунная дорожка. Она следовала за ними и всегда начиналась у них в ногах.
- А что ты слушаешь
- Много чего, больше всего люблю Земфиру, Эльза нравится, иногда Сплин и БИ * 2, наутилус слушаю
- Редко встретишь родственную душу – радостно прокомментировал Олег – просто для меня музыка много значит
- А ты что слушаешь?
- Почти тоже самое, я люблю живую музыку, настоящую и со смыслом под которое сердце замирает
Ты сплюнешь, маску снимешь
Раскопаешь свою тень
Под звездным небом вдруг застынешь
И это только старт – ПОВЕРЬ
- Ты любишь поэзию?
- И поэзию и литературу
- Да сейчас странно увидеть человека, который читает книги
- А что ты сейчас читаешь?
- Письмо незнакомки никак на море дочитать не могу
- Прекрасная вещь
- Ты читал?
- Да. Никогда больше не встречал произведение в котором так точно и грустно раскрывалась тема любви.
- Единственное утопия
- Почему
- Такой вечной, бескорыстной любви не бывает
- Бывает она просто жизнью и самими людьми разрушается – помрачнев в лице заметил он
- А ты любил – заметив перемены в его лице, спросила Марина – извини, что лезу в душу
- Да – просто ответил он, не обратив внимание на ее извинения.
- И кто виноват
- Я – не пряча взгляда ответил он
- Ты это так легко признаешь – с явным удивлением в лице сказала Марина
- Если я это понимаю, почему не признать
подумав каждый о с воем, и всматриваясь и в вслушиваясь в море. Начинало уже темнеть и вино уже было почти допито. Но и Марина, и Олег очень сильно чувствовали что многое еще между ними не было сказано. У них было время и даже если о чем-то не хочется или сложно говорить, то потом это все будет.
- Есть что то в этой природе, я наверное не смогу объяснить, что именно… но так умиротворено и хорошо. Я даже не понимаю в чем секрет моря, почему оно так притягивает к себе людей. И этот шум волн… - Он подтянулся и все удовольствие ярко проявилось в его лице.
- Ты знаешь я сейчас чувствовала тоже самое - даря свою легкую, ели заметную, на вдумчивом лице, обворожительную улыбку ответила Марина.
Она всегда и каждую прожитую минуту хотела говорить то что она говорила с Олега. Она сама поражалась своему откровению и легкости которая налаживалась между ними. Олег разлил вино по стаканам. И приятный, терпкий аромат наполнил воздух.
- А я тебя, тогда на вечеринке, практически не заметила. То есть не обратила на тебя внимание
- Я это еще тогда понял – невозмутимо сказал Олег – А сейчас заметила?
- Да
- А ты здесь раньше бывала?
- Да у меня здесь, мамины знакомые комнаты сдают, я у них и остановилась и раньше к ним приезжала
- Чудесное место… тихое, спокойное. Я сюда лет десять тому назад приехал и теперь, когда время выдается, всегда сюда приезжаю.
- А ты любишь тишину и покой?
- Да. – Олег посмотрел на Марину - А ты я думаю в силу возраста, пока на нее мало обращаешь внимание?
- Почему же я ее очень любила, да и сейчас наверное тоже, но студенческие годы… когда начинаешь понимать и что такое отрыв, музыка…
- Мне это тоже знакомо, потом это проходит, ты устаешь от отрыва, адреналина, водки, и потом сам не замечаешь как куда то это уходит.
Марина вдруг засмеялась. Олег внимательно посмотрел на нее.
- А ты знаешь мне в *** рассказывали, про тебя, что ты бабник.
- БР-Р-Р!! – Олег загадочно улыбнулся и выдержал паузу – не люблю когда меня так называют, и таковым себя не считаю.
- Да, но все таки называют – опять засмеявшись, заметила Марина
- Да называют, но я с этим не согласен
- Почему?
Олег задумался о чем то, устремив взгляд в море и несколько отвернув от Марины свое спокойное серьезное и взрослое лицо, не стесняясь ни паузы, ни того что он своими мыслями заставляет ее ждать.
- Я думаю бабник это человек – начал он наконец непринужденным тоном - человек который гонится за черствым количеством. Я не знаю, но мне кажется, это самое страшное и последние, если человек из самого святого и главного что у него есть. Из своей личное жизни делает спорт. Спорта и так в нашей жизни хватает: футбол, хоккей и даже шахматы – он улыбнулся – а человека, который должен по идеи стать самым дорогим тебе, сводить на номер…
- Это как люди в детстве стремятся за количеством игрушек, вырастая так и не меняют ценностей, только игрушки меняются.
- Точно
- Ты не такой – уверенно и утвердительно сказала Марина, внимательно и оценивающи, посмотрев на Олега.
- А с чего ты так решила?
- Видно
- Да! Но количество та было? – встрепенувшись и как будто что то вспомнив спросила Марина
- Количество было но это же совсем другое
- А много? – заулыбавшись спросила Марина
- Не знаю я не считал…. Ты мне лучше про себя расскажи что ни будь?
- Что именно?
- Ну ни знаю что ни будь личное.
- Сколько у меня вообще той личной жизни было… возраст… - Марина запнулась об свою же не искренность
- Это не в возрасте, а во внутреннем состоянии
Они посидели немного молча. Обрыв был усеян травой, а наверху высаженные аккуратно вряд свисали на пляж деревья. В траве раздавался свист кузнечика и все это вместе смешивало воедино и звуки и запахи и ощущения и моря и благоухающей летней зелени.
- А с кем ты отдыхаешь?
- Один.
- Я часто, задумывалась о том как хорошо отдохнуть одной, но так сложно на это решиться. Вроде ничего особенно страшного нет, но мысль что нужно самой решится организоваться проснутся, собраться и поехать одной неизвестно куда, а вокруг не души родной, которую ты знаешь
- А я очень люблю отдыхать один и чем дальше тем больше провожу времени в одиночестве. Иногда так хочется сбежать от всего что тебя окружает, как поят Саша Васильев:
Взять и сбежать на затерянный остров
И при свете луны под кокосовой пальмой
Сидеть и читать дневники Лоры Палмер
И в тех дневниках нет ни слова
о том что нам выпадет…
Он замолчал. Подул прохладный вечерний ветерок и Марина скрестила руки на груди и слегка вздрогнула от пробежавших по ее телу холода. Олег заметив это подвинулся ближе и обнял Марину за плечи. Марине стало теплее и волна необыкновенного физического наслаждения, разлилась по ее телу.
- Мне с тобой так хорошо – опустив голову Олегу на плече и прикрыв глаза от удовольствия сказала Марина
- Ты знаешь я сижу и думаю и хочу сказать тоже самое, вроде такие легкие и хорошие слова а их так часто сложно произнести…
Марина приподняла голову с плеча и встретилась с смотрящим на нее прямым, просветлевшим необыкновенной искренностью взглядом. Их теплые, разгоряченные вином губы прикоснулись. Нежность поглотила все ее существо, Марина обмякла и силой близости окунулась в его объятия. Она всей полнотой своей души чувствовала аккуратно и вместе с тем с силой двигающейся у нее во рту язык и ловила его всей полостью своего рта. Олег слегка отодвинулся и начал, покрывать ее теплое, загорелое лицо короткими нежными поцелуями, созерцая в близости, красивые и мягкие черты в которых с силой, что-то билось и хотело. А когда Марина открыла глаза то увидела рядом нежное и как всегда невозмутимо спокойное лицо.
- Может быть пройдемся…
- Пошли
- Это абсолютно независимая вещь, или есть или нет, я сам чего, чего а этого понять не могу, все в человеке можно объяснить, а темперамент он сам по себе существует.
- Я никогда не задумывалась с этой точки зрения
- Просто одному человеку – продолжил он - если с рождения не расскажи о том, что нужно жить, то он и не подумает это делать. А другого, сколько не нагибай, что ему не говори. Его что-то цепляет, как будто завет, терзает… - он остановился как бы задумавшись о продолжении фразы – Вот ты знаешь – проговорил он фразу которую говорил всегда когда хотел сказать что то значительное и близкое - я на тебя смотрю… у тебя глаза блестят, причем ты сама этого не замечаешь. Они жизнью горят. А это не каждому дано, другие их специально строят, а у тебя от природы. Он улыбнулся и сбавил шаг.
- Я здесь живу
Марина осмотрела маленький незамысловатый домик. Прямо за ним начинались виноградные плантации, а вдалеке была видна кромка леса.
- Далековато
- Может зайдем
- Пошли
Олег отворил ключом дверь, открыл и пропустил Марину вперед. Она неуверенно переступила порог и повернулась к двери, столкнувшись с входящего Олега. Он на мгновение замялся, и Марина сама прильнула к нему. Влечение само подступило и ударило в вески.
- Мне нужно отойти – улыбнувшись, отстранилась она
- На лево по коридору первая дверь
Зеркало. Марина посмотрела на свое раскрасневшееся желанием и алкоголем лицо и оно в этот момент показалась ей намного красивее чем всегда. Глядя на себя она радостно понимала что как раньше уже не когда не будет. Но оставался еще один последний, заключительный шаг к новому. Или Да или Нет. Она освежила лицо прохладной водой ...
Они посидели немного молча. Обрыв был усеян травой, а наверху высаженные аккуратно вряд свисали на пляж деревья. В траве раздавался свист кузнечика и все это вместе смешивало воедино и звуки и запахи и ощущения и моря и благоухающей летней зелени.
знаком Марининой беспомощной оголености
- Ты хочешь чтобы я ушла? – задала Марина абсолютно лишний и не уместный вопрос, тут же пожалела об этом и почувствовала себя очень неприятно.
Валера пожал плечами всем своим видом выказывая нежелание отвечать на вопрос и не желая говорить Марине в лицо о том, чтоб она ушла. Он помолчал и продолжил.
Высаженные клумбы обрамляли тропинку, тянущуюся вдоль дворика. Над головой свисали ветви развесистой ивы, прятавшие отдыхающих от солнца. В самом конце тропинки дворик расширялся, образуя небольшую площадку, центр которой украшала беседка; стены, и крыша ее были образованы из живой изгороди переплетенной на металлический каркас. А вокруг располагались многочисленные домики, утопающие в зелени.
От Автора
В свое время я написал рассказ, который изначально для меня не имел никакого значение. Через несколько дней, после того как я поставил точку у меня полетел винчестер на компьютере. Вместе со всем содержимым электронной памяти ушел и рассказ «Первая кровь». Так как он был недавно написан, я его единственного не успел скинуть на независимый носитель. Сразу не предав этому значения, спустя время я все больше и больше о нем вспоминал и сожалел. Скажу честно, что единственную из легендарных фраз мною любимого Булгакова я не понимал, а если и понимал ее мистическое значение, не верил в ее жизненное приспособление. Этой фразой была: «Рукописи не горят». И вот спустя пол года я сел и ради шутки и эксперимента в который я изначально не верил, и по строкам начал восстанавливать его. Естественно эксперимент не удался после переписанной страницы, меня занесло. Я продолжал брать отдельные сюжетные линии, героев, факты, но уже полностью изменил идею и по сути дела общий сюжет, получалось уже нечто другое, с жизненным наростом которым я оброс за это время. И в новом виде мне казалось, все значительно лучше и красивее чем было. Первая мысль конечно была что, что не делается все к лучшему. Но потом я понял больше, что рукописи и вправду не горят. Если что живо и теплится у тебя внутри, а если еще и развивается, двигается и растет, то пусть хоть весь внешний мир сгорает, синим пламенем к чертям собачим….
«Рукописи не горят»
Михаил Булгаков
Все
© Copyright: Михаил Шнейдер, 2006
Свидетельство о публикации №206091600101
Свидетельство о публикации №206091600101
Рецензии