16-4 Яна или Наконец-то, стали уходить слабые

Особых иллюзий не было, ни во время обсуждения, кто придет, ни во время прихода. Видимо, после увольнения Папы оставшимся в живых припаяли одну микросхему, которая при входе в нашу кибер-квартиру выдавала из транслятора песню: «Я то, что надо». Кто предположил, что это слоган свалки по переработки особо ценных материалов, которыми были напичканы наши скафандры.

Они вошли пританцовывая, словно астронавты НАСА на Луне и пытались изобразить руками какой-то странный танец. Очень сложно было разобрать какой именно.
Из всех, кто ждал двух этих опытных образцов только Гастарбайтер, похоже, ничего не понял и ужаснулся, когда он увидел, кого именно Командор отдал нам на растерзание в этот раз. Он потирал веснушчатый лоб и пытался сообразить, что ему теперь делать, даже попытался «дать пять» и одному, и другому, чтобы как следует затесаться уже в новой ситуации.

Я оставался сидеть, как монумент Стоунхендж на Туманном Альбионе. Самое сильной в данной ситуации был игнор – он получился сам собой. Они думали, что я расстроился. К несчастью для них самих, они ошибались. Никак не могли понять, что политика – это не то, что есть, а то, что будет.

Почти сразу, как они вошли, они достали из тюбиков слюну, намазали ей рты и начали брызгать на всех нас. Особенно в этом преуспел Вовочка, как он старался себя показать главнее из этой тройки, хотя ножик, который Папа ему так умело воткнул в спину, виднелся из его скафандра.

После обсуждения, когда все участники покинули гостиную, там остались сидеть мы с Пежоном. Я без слов понимал его, его большие пальцы, поднятые вверх, когда двое вошли сюда. Он понимал меня, мое молчание и мое состояние внутри. В любом случае, и я, и, надеюсь, он понимали, что врагами мы не были, не есть сейчас и вряд ли будем. Слишком много газет нас связывало.

Выбор старшего пилота в данный раз было, пожалуй, самым ярким за все время проекта. Вовочка успел промочить мозги Винни хорошей порцией своей правды про свои страхи, про мировой заговор вокруг, про кровавых мальчиков и контрреволюцию сверху. Поэтому последний завел разговор на эту тему.

Гастарбайтер очень сильно хотел выслужиться перед этой новой властью, пришедшей сюда, и стал мерить всех всем миром, рассказал о необходимости жить дружно всем земным существам с зелеными человечками с других планет. Рассказал, как нелегко будет ужиться всем в полной невесомости в дальнейшем, и что-то про тайну третьей планеты.

Все про себя негромко просмеялись. Я просмеялся громко. Вовочка это почувствовал первым, у него был специальный чип, который вызывает малиновый цвет лица и разгоняет мышцы для улыбки за считанные минуты. Он спросил меня, почему я его подговаривал не лететь на Альфу-центавру и не мыть за собой пластиковую посуду. Спросил хочу ли я, быть пилотом или штурманом при следующей схватке с НЛО. Я ответил, что транзисторы его перегорели, что ему нужен капремонт и я могу посоветовать ему один адрес в Бирюлево-товарное, где мастер Виталик исправляет это все за пару сеансов одновременной игры в лото.

Когда он отказался, то я сказал и ему и всем за столом такую речь: «Всем всегда хочется, чтобы было плохо, чтобы найти прорехи в обшивке салона и пристыковать станцию вручную. На нас сюда все земные жители возложили работу, а у кого-то детские амбиции (посмотрел я на Вовочку), или желудок перевешивает (мой взгляд скользнул по Винни и Гастарбайтеру): перешел один из одной команды в другую, не перешел, посмотрел не так, сказал не то, и уже начинается истерия по поводу того, кто завтра понесет выбрасывать космический мусор или побежит в трениках на заправку за керосином»… Все замолчали. Видимо, переваривали.

В любом случае, надо было делать выбор. Уже на последнем разборе полетов и планов на будущее Пежон был одобрен практически всеми участниками звездного полета. Теперь ему следовало примерить не только погоны тайного лидера, но и настоящие аксельбанты действующего.

Чита в последний момент попытался вставить свое дерзкое слово насчет своей кандидатуры, но никто его не заметил. То ли всем казалось смешным, что человек, который может умереть при отстаивании собственных идей – может повезти команду, то ли просто у всех разом заложили уши. Голосование прошло единогласно и тихо.

Когда мы поехали на выдачу задания в Центральный Дом к знакомому Художнику, то все гадали, какой сегодня будет тур: то ли собирать черешню на Марсе, то ли гонки на летающих тарелках по поверхности Сатурна, то ли поиск злата в золе на территории Московской области на планете Багунга.

Многие склонялись к групповым методам ведения безграмотности в наших рядах. Надо было наладить связи, а то многие участники на исходе третьей недели полета стали забывать, где у них правая нога, а где левая рука, даже таблички стали с утра вешать. Такая табличка была у нас и в звездном доме на двери без замка в душевую кабину последнего поколения. Пока кто-то не разгадал семизначный шифр после которого начинает идти вода – все переворачивали табличку «Занято – Не Занято». Находились шутники, которые ее не переворачивали.

С самого начала выдачи задания Командор всех удивил – он предложил обменяться полученными микросхемами в количестве трех штук-особей из каждой команды. Пежон выбрал Мальвину, Маму и Умку. Яна – двух братьев по именам и Вовочку.

Когда Яна выбрала Винни, она сказала, что выбирает Алексея, который ближе к ней. Я скрестил пальцы на всех руках и ногах, чтобы следующий был кто-то иной, кроме меня. Она так и поступила, подписав себе смертный приговор. Теперь команды полностью соответствовали известным названиям: Умные и Красивые. И остальные. Нашей команде противостояло осиное гнездо, которое само готово изнутри проиграть. Как призрачен был баланс внутри их команды. Мне было жалко только Соню, она осталась одна на шестерых.
В нашей команде – Умных и Красивых – была полная идиллия. Все роли сразу находили своих исполнителей, не было склок и скандалов. Пока не было.

Задание состояло в том, чтобы продать лучшие фото звезд. Нам достались Солнце, Марс и Сатурн, им – Плутон, Уран, Нептун. При первом же обсуждении Пежон расставил приоритеты и повел команду к бою насмерть. Сам поехал договариваться с представителями звезд. Взял с собой Маму.

Они провели встречи с Ларисусой Рубальскойской – представителем Солнца, Профессуаресом Лебедингосом с Марса, и Катей-Катей Лель-Лель с Сатурна. Все они предоставили альбомы своих творений. Говорят, что они смотрели о нас репортажи по галактическому ТВ, и даже звезда Сатурн приедет на аукцион в память о ведущих специалистах и ведомых зрителях башен в Остан-кино.

За время их поездки я писал сценарий поведения на сцене, а Умка мне помогала. Жаль, что сценарий нам так и не удастся воспроизвести перед честной компанией – во все вмешается муссоны, которые унесут сценарий, так как мы забыли его прибить гвоздями к тумбочке, которая должна была играть важную роль в борьбе с гравитацией.
Гастарбайтер подружился с Мальвиной и они снабжали нас информацией из Сети насчет траектория движения этих планет, где они успели оставить свой след, и почему они такие замечательные.

Когда приехал Пежон – он снова доказал всем, что и в четвертый раз мы выиграли переговоры. Тем более, что у другой команды Плутон потом разжаловали из планет и он был заменен на Венеру, ее представитель оказался сговорчивее – Ан-фи-сА-Че-хо-вА. Видимо, это был их последний шанс сыграть вничью. О победе они не мечтали.
Мне подвезли нарядный скафандр в котором можно было курить, но он от этого не возгорался – смокинг, и я уже знал, что мы будем с Умкой вести аукцион. Пежон сомневался – с кем я буду вести его: с Умкой или Мальвиной, но, в конце концов, было логично решено, что Мальвина сможет добавить нам в корзину камушков только одной своей обезоруживающей улыбкой.

Гастарбайтер сколотил ящик из обшивочного материала нашего корабля и они с Мамой должны были ходить по степям и весям нашей стартовой площадке, отбирать саженцы перекати-поля или верблюжьих колючек, потом сварить из него отвар и помогать таким образом нашим ТВ-ведущим.

Наступил день аукциона. Практически до приезда у нас не было накладок, да и место мы знали – я живу практически в семи минутах ползком на сверхзвуковом звездолете. Когда же мы приехали на место, то началась суета, которую Пежон тушил, как мог, но она все равно немного присутствовала. У нас не лип лейкопластырь, который мы нашли в карете скорой помощи, что угнали за день до этого, наши плакаты сворачивались в трубочку, так как мы печатали их возле Трубного завода имени товарища Крупской, стол для презентации звезд располагался кверху ногами, так как гравитацию мы не успели рассчитать.

Зато тактика другой команды была еще более провальной – видимо, Яна не успела разузнать, каким образом управляется эта огромная космическая станция…

Маркиза была божественна. И на проекте, и когда софиты гасли. Только не совсем здоровый разум мог послать ее на вход в космодром рассылать речевые капсулы с посланиями. Ее надо было обратить к клиентам, чтобы она уговаривала их совершить покупку, у нее бы это получилось замечательно. А так, мы перехватывали всех задрафтованных пришельцев, обращали их в нашу веру и уже они искали наши вишневые ленточки.

Насчет цвета нашей национальной гордости, который одновременно стал и отличительным знаком в борьбе с конкурентами отдельная история. К костюму очень нужна была бабочка, но время года было такое, что их не производила наша промышленности. Мы послали за ними Гастарбайтера. Он полдня лазил по сайтам с сачком и наконец скачал нам последнюю версию вишневого цвета. Способ применения ее был прост, надо было ночью ее поливать, а к утру уже можно было носить, она обещала расправить крылья и не улетать до конца аукциона.
Мы перехватывали почти всех заинтересованных в этих звездах людей. Мы, это я и Умка. Нам удалось занять стратегически важный плацдарм, именно поэтому мы, сменяя друг друга, все больше вносили интереса в жизни простых обывателей Земли. Самой большой удачей было то, что практически никто от нас не уходил: все, кого мы брали в оборот, получал номер и садился или вставал рядом. Только однажды, когда Умка сообщила Пежону, что я увлекся обработкой клиентов, он подошел ко мне, чтобы разобраться и мне не хватило немного времени, чтобы до крутить некоторых клиентов. А жаль, я почти уже взял с них честное слово, что они приобретут один экземпляр работы на двоих.

Вторую игру подряд поразила роль Винни, если в прошлой игре он бегал с зонтиком за людьми в трусах, то сейчас разливал Колокольчик всем пришедшем на третий этаж. У многих тогда создалось впечатление, что он теряет свой настрой и потенциал. Кроме того, эти голубые ленточки, которыми были обвязаны шеи у частников противоборствующей стороны, ничего кроме глупых улыбок не вызывали. Видели бы они себя со стороны.

К началу аукциона, когда было окончательно решено, что у нас будет одна площадка, и мы будем по очереди выкрикивать слова в зал, а не как изначально, что у нас будет две площадке, друг напротив друга, Вовочка и Соня с одной стороны, а я с Умкой с другой, стали зазывать участников аукциона на свои места.

Самое сложное вначале было то, что с минуты на минуту должен был подобраться картеж одной из наших звезд. Я тянул время, а между тем это становилось делать все тяжелее и тяжелее. Уже и редакторы стали мне сообщать по громкой связи, что осталось еще минута сверхзвукового времени, за ней последовала еще одна, и еще. Предательски не хотела появляться звезда. Я уже перебрал все заклинания которые выписал, чтобы звезда появилась быстрее, но толку был пшик.

Первая, у кого сдали нервы, была Умка – она схватила посох, в которой надо говорить, и начала аукцион. Она только, когда мы объяснили поняла, что это не у меня в голове произошло короткое замыкание, а это у звезды кончилась зарядка батареи и она зависла над городом в нескольких минутах лету от площадки. Первый же блин, чуть вышел не комом.
Мало того, что Умка повела аукцион вместо меня, так она еще и сценарий скомкала. Он был забыт и то, что мы с ней делали – сошло на нет. Кроме того, она еще и сумму сделки поднимала между мальчиком из соседнего села и респектабельным купцом с Ближнего Востока. Мальчик выиграл, но сказал, что забыл дома кошелек. Пежон отправил его домой, сказав, чтобы он захватил чего-нибудь пожевать: либо тарелочку урана, либо стаканчик плутония.
Затем, когда мы повторно выставили лот, он ушел меньше, чем в полцены. Уже со второго лота все пошло более-менее по маслу (то ли сливочному, то ли машинному). Я сказал, что посох теперь мой и я буду вести аукцион, даже если мы ничего не получим и нам придется просить милостыню при входе в космодром. Мы не только следили за нашими успехами, но и подмечали неудачи соперников. Так, что к последним двум лотам – мы понимали – мы победили.

Даже в самый последний момент мы собрались вместе и исполнили издевающийся танец. Мы победили несмотря на то, что Мама почти сразу стерла ноги, что липкая лента оказалась от мух, а не от плакатов, что Умка взяла посох и начала рассказывать анекдоты про Америку, что Гастарбайтер так и не нашел себя в этом задании даже в негативах фотографов, что Пежон излишне нагнетал обстановку тем, что нервничал, а я забывал цифры и буквы и менял их местами непроизвольно.

Разбор полетов ничего не решал. Мы же знали сумму задолго до этого. Это было символично и радостно – ехать, чтобы узнать, что ты победил.

Перед поездкой в Питер самое противное было то, каким образом проигравшие отправятся к Командору. Над Соней повисла угроза и мы с ней проговорили основные вопросы и ответы, которые могу ей там встретиться. Больше всего удивляла позиция Вовочки. О, Боже, зачем было весь вечер петь Яне серенады, неужели только, чтобы остаться. Вот он и показал свою сущность многим на проекте. Полностью провалив задание, он хотел выехать на Соне, чтобы показать на нее при увольнении, выгородив себя. Яна не должна была называть его, а он помог бы ей вернуться. С самого начала у Сони была другая роль, и сплавить ее не удалось только потому, что они просчитались в главном: хитрить надо очень тонко, а не так, чтобы все это видели.

Еще поразил Вовочка, когда пришел в маршрутку, где мы разговаривали с Яной и стал чистить пиджак. Боже, как это было забавно, ведь он знал, что я могу ее склонить на другую сторону, а потому продолжал водить раз за разом своей потной ладошкой по лацкану, чтобы мы не думали, что ситуация у него выходит из-под контроля. Соня отбилась, а Вовочка подтвердил роль Скунса.

Только одно обрадовало больше, чем радость от победы: мы летим в Питер на поезде, который изначально шел по маршруту Телль-Авив – Новосибирск. Питер, это, как вторая религия. Там придется снять скафандры и искупаться в реке.
Там будет бал, в котором мы примем участие издалека, там будет ужин, который нам радостно завернут в дорогу в виде пиццы, но это не по порядку. Это все неправильно. А правильно так.

Почти всю дорогу до вокзала-космодрома мы гадали, сколько случайных попутчиков и из каких планет к нам подселят? Мы тянули жребий, кто из нас будет машинистом поезда, кто проводницей, а кто будет входить на каждой станции в вагон и проверять наличие подушек в купе и щеколды в туалете.

Мне выпало ехать в купе с непризнанной молодой артисткой МосКонцерта, которая всю ночь разучивала новые песни, в ее Мамой, которая когда спала изображала во сне тигра и с мужчиной в самом расцвете сил, который как только поезд замедлял ход, вскакивал и спрашивал, сколько время.

Не питая надежд на то, что я усну я стал считать фонарные столбы. Я поспорил с кем-то из съемочной группы, что не собьюсь. Конечно, я победил.
Когда мы вступили на землю Питерскую я упал на перрон и раскинул руки, оттащить меня смогли только начальник станции – Иван Семенович и младший сержант Лавров, а также подоспевшие к ним на помощь группа пассажиров лыжников-байдарочников скоростного поезда Лондон-Сидней, который заехал в Питер по ностальгии машиниста, который когда-то был русским.

Нам дали несколько часов на отдых, поселив нас по гендерному признаку. Мы с Пежоном заняли постель в номере, Гастарбайтер – диван. Хотя он сразу куда-то убежал и найти его мы смогли только через бюро находок. Говорят, что он перегладил брюки всем в гостинице и несколько раз порывался уйти в соседнюю, но шнур оказался коротковат.

Я вспомнил, что в природе существует ванна, правда, она была немного маленькой, да и водяные молекулы в невесомости прилипали к потолку, но я почти был на седьмом небе. Это было божественно. Мы пытались уснуть несколько раз, но это не получалось – по ТВ шел матч с ЧМ по футболу, а пульт мы потеряли почти сразу, он был из материала, который разлагается на солнце.

После отдыха нас накормили завтраком из пипеток и мы пошли утюжить улицы города.

Самое необычное было то, что мы были вне земли, вне реальности, мы вырвались первый раз, хотя за нами следили собаки и видеокамеры. Мы прошагали весь Невский, потом Большую Морскую, дошли до Исакия, Медный Всадник, потом по набережной прогуляли почти до стрелки Васьки, а потом отправились обуваться и одеваться в парадные мундиры прошлого века, что попасть на бал.

Гастарбайтер первый раз в жизни одевал бабочку, пришлось ему помочь, но эти злоключения были мелочью по сравнению с тем, что случилось в женской передевалке, там кончились пуговицы для платья и пришлось перематывать платья изолентой голубого цвета.

Мы вскипели изнутри, пока ждали дам. Нас остудила гроза, которая прошла со скоростью звука над Питером, потом похолодало и мы стояли обнявшись по парам, чтобы согреться. Знали ли мы тогда, что весь вечер мы простоим одни с Пежоном, и еще с Олей и Маринкиным, а Мальвина с Мамой ударят по высшим эшелонам зарубежной дипломатии.

Посмотрев балет, когда мне удалось посидеть с бывшим минкультом Ш, а в зале еще были командоры финансов, мэрша СПБ и сам господин П, который напутственным словом сопроводил нас перед встречей, мы отправились давать интервью, которое потом практически не показали, а также на поезд – рассматривать сухой паек.

Во время еще путешествия по Ленинградской земле в купе произошел занимательный разговор о смысле жизни. Пежон полностью раскритиковал мое тз, что смысл жизни – это делать людям добро. Ему не понравилось, что мы с Папой издевались над Читой. Хотя Чита и был собирательный образ – он в это не верил. Мама сказала, что для нее смысл жизни – это то, чтобы все у нее было хорошо, а также у ее деток. Мальвина отличилось тем, что показала свой смысл жизни в поступке: я принес ей ее борт-паек из засушенных ос, а она сказал, что не собирается рыскать по столам, где сидят чужие люди. Да, забыл сказать, что мы ехали с ней вдвоем в купе еще с двумя бедолагами, которые везли нефть в канистрах, чтобы продать ее на Восточном базаре.

Больше всего всех интересовало мерило, критерий хороших и плохих дел. Мораль им казалась очень слабым аргументом, радость получателя тоже. В конце концов, чтобы не расходиться перед сном, Умка спасла меня сказав, что я сделал ей Добро на этом проекте, уже хотя бы потому, что заставил задуматься, что у индивида может быть такая цель. Я очень благодарен был ей тогда, я очень благодарен ей после. Кто знает, на сколько еще у нас хватит воздуха в наших кислородных масках, сколько еще мы будем дышать в одной команде.

Мы приехали настолько рано, что никто еще в доме не проснулся. У ребят было увольнение и, значит, еще одного бойца не досчитается коллектив. Самым первым мы увидели Читу, он выбежал на балкон и размахивая над головой полотенцем изображал вертолет. Может, он и правда пытался взлететь. После этого, ему пытались сделать инъекцию «Спокойной ночи», но он вырвался и сказал, что больше не будет. Получил только щелбан и запрет на использование горячей воды с 12-00 до 12-15 каждый вторник этого месяца.

Когда мы поднялись на этаж и дверь немного приоткрыли – я увидел Соню. Все остальное было уже не важно.