Шестерка бубен против Джокера или...

 
Маленькие приключения незамужней женщины

 






 


Шестерка бубен в колоде –
это карта судьбы. «Полная книга кармы»




 Омой мне ладони малиновым соком.
 А душу позволь исповедовать в храме.
 И вспомним любимых.

О чем я думала, когда была маленькой девочкой?
Я очень любила сказки.
Любила бабушку, которая рассказывала мне их перед сном, нежно поглаживая мою худенькую спинку.
Любила кататься на санках; падать спиной в мягкие сугробы; ездить на санях или телеге с сеном; смотреть, как горят, потрескивая, дрова.
Любила качели, построенные отцом в деревне, еще там же под двумя черемухами круглый стол, за которым ели окрошку.
Любила большие ладони отца и сильные руки бабушки, которые сажали меня на плечи, а я, не зная за что ухватиться, то ли за лоб, то ли за уши, то ли за шею, осваивала позу всадника.
Любила просыпаться от раннего разноголосья деревенской жизни и – босиком на овин, на овин, с его запахом разнотравья, который после улавливался в теплом парном молоке, с земляникой и сахаром.
Любила украдкой достать из остывшей печи уголек, отряхнуть серо-белый пепел, и, с хрустом, слово сухарь, откусить и разжевывать, ощущая его таинственный вкус.
Любила пробежаться по знойно звенящему летнему лугу за грузовиком, жадно втягивая носом поднятую им дорожную пыль вперемешку с выхлопом.
Любила смотреть, как в пруду плавают утки и гуси, а рядом скрипит журавель под чьей-то рукой или просто от ветра.
Любила прислониться к широченному, в три обхвата дереву и, замерев, ждать огромных майских жуков, о которых услышала от ребятни, что постарше. Но летали почему-то стрекозы, бабочки, птицы, а их все не было.
Любила стеклышком по морковке, что прямо с грядки, кашу пшенную, крепкую под желто-коричневой пенкой.
Любила плясать под гармонь, когда веселый отец играл цыганочку.
Еще – на велосипеде, на передней раме, когда с горки, вниз, у-ух, дух захватывает, только бы с тропы колесо не съехало, а рядом – прудик маленький, особенный какой-то, там кувшинки огромные и глубина. А велосипед дальше – к реке, в песок, воду. Плюх, меня купают, я барахтаюсь, хлебаю воды и визжу от страха и холода, и рвусь выбраться. Потом строю песочные домики, украшая их цветочками и камушками; обязательно – ручейки и преграды, и мне нравится, очень нравится, когда вода все равно протекает.
Взрослые учат меня своим удовольствиям: щекочут травинкой по животу или бокам. Мне это ново и жутко. Я убегаю, убегаю с песка на траву и с удивлением смотрю на кузнечика, так ловко перепрыгивающего с одной высоты на другую, на жучка, который зачем-то заполз на самый край огромного листа и замер, лишь изредка шевеля усами, на шустрых муравьев, на паучков разных, то бегающих, то висящих на паутинке, на замысловатых остановившихся гусениц. Чудно мне и странно: почему они здесь все это делают?
Так и не разгадав, возвращаюсь и что-то спрашиваю. Взрослые смеются и отвечают непонятно. Я смотрю на небо далекое и голубое, на облака, медленно плывущие и меняющиеся.
Когда все это закончилось? Я не помню… Я об этом не думала... Это просто ушло.
Жизнь в городе была совершенно другая. С семи месяцев меня уже отдавали в чужие руки, которые меня не любили, щипали, царапали и драли за уши. В ясли, круглосутку, детский сад. Тогда так было принято. Родители работали на заводе.
Чем больше город занимал место в жизни, тем больше менялось все. Город ставил все с ног на голову, и я не узнавала отца – из доброго он превращался в резкого, грубо кричащего на мать и поднимающего на нее руку. Все чаще я с мамой бежала по лестнице к чердачной двери пятиэтажного дома, и сердце валилось в пятки, когда отец нас находил, я стучала в него кулачонками: « Стой! Стой!», потом из коммуналки – бегом на остановку, лишь бы успеть на последний автобус и – к бабушке матери. Там говорилось, что отец плохой…
Я не верила, я всех их любила.
Родители мирились, повторялось счастье по выходным – в деревне, несчастье – в городе. Потом все перемешалось, и было уже не понять, где и что. Меня стали лечить от головокружений. Я часто плакала.
Бабушка матери часто молилась. Я запомнила, как на ночь и с утра она вставала перед иконой и тихо шептала, потом на колени, и поклоны, касаясь лбом пола… Лицо ее в эти минуты менялось совершенно. Иногда она зажигала лампаду.
Потом моя мать отказалась от моего отца, а через полгода мы переехали от бабушки жить к другому.
У меня часто стала идти носом кровь. Никто не понимал, что со мной происходит, все списывалось на слабое здоровье.
В родную деревню теперь приезжали редко. Оставляя меня там, у родственников по линии матери, мне строго запрещали ходить в дом отца, стращая тем, что от этого моей матери будет плохо. Я не понимала всех их и тайком, с дрожащими коленками, прячась, прибегала к бабушке, которая плакала от радости, что видит меня и от горести, что родители развелись. Выспрашивала, как я живу, доставала варенье клубничное, мое любимое, грела чай и все причитала:
- Ой, что же делать-то, как вытерпеть-то…
Отца я потом видела только раз или два, коротко.
Я больше не качалась на качелях, не ходила за земляникой и не плясала цыганочку.
Никто больше не носил меня на плечах, не пел мне на ночь.
Меня учили слушаться взрослых, и я старалась их сильно не огорчать,
не особенно-то им доверяя.
Я быстро повзрослела.
Дома я стала уходить в себя, а выплескиваться среди сверстников.
Я хорошо училась, была активисткой, спортсменкой, у меня всегда можно было списать или спросить. Я шила, училась вязать, занималась танцами, умела все делать по дому и любила читать.
Особенно сказки: даже в волшебных я находила правду.



 
 Другая сторона Ракушки.

В уютном уголке морского дна жила Ракушка. Она не была красавицей, но обладала невероятным обаянием, умела им пользоваться и свободно общаться. Именно за это мужские особи старались держаться к ней поближе, осыпали ее комплиментами, и многим из них хотелось протиснуться в ее раковину.
Однако, любители легких побед быстро понимали, что им здесь не светит,
и уплывали искать тех, кто попроще. Были и такие, которые считали ее гордячкой, и другие, которые подозревали, что в ней кроется такая ветреность,
столь недопустимая на морском дне, что страшно подумать.
А Ракушке было все равно, что о ней скажут другие, ей просто нравилось, что она небезразлична, и кроме этого у нее были серьезные планы на будущее, о которых она ни с кем пока что не делилась. Она принимала комплименты, весело смеялась и открывалась ровно настолько, насколько позволяли приличия и неприличия, но с условием, что лазутчикам ну просто не везло. Нельзя сказать, что все ей были не интересны. От одного она даже потеряла голову, но, узнав, что он попутно наведывается сразу к нескольким девицам, она заставила свою голову вернуться на прежнее место и продолжала ожидать, отбиваясь от слишком навязчивых. Некоторые ей даже очень нравились, они умели смотреть в глаза. С ними она любила мечтать, хохотать, дурачиться, танцевать и даже говорить на серьезные темы о жизни. Однажды среди них она встретила моллюска, с которым у нее оказалось много общего. Он смотрел на нее чистыми глазами, и казался ей сильным, добрым и несправедливо обиженным одной особью, которая его предала. Она пожалела его и решила поддержать в трудное для него время. Каждый раз после теплых бесед они становились все ближе и ближе, а потом уже не могли прожить друг без друга и одного дня. А когда он признался ей в своей любви, она засветилась от счастья и - раскрылась. По ее перламутровым створкам душа переливалась радугой и пела о чистой любви.
Так он и остался жить в ее раковине. Они старались во всем уступать друг другу, хотя это было совсем нелегко. Но они берегли мир в своем доме. Постепенно уступать ради этого все чаще и чаще приходилось Ракушке, а моллюск все выше ценил себя и свое личное спокойствие. Ей, конечно, было обидно, но Ракушка безумно любила своего моллюска, превозносила его достоинства, была заботлива, старалась не огорчать и терпела. А он все меньше и меньше смотрел на нее, а если и смотрел, то к чему-нибудь придирался, считая при этом своим долгом ее перевоспитать. Дошло до того, что она стала бояться не так сказать, не так сесть, не так встать, дабы не вызвать его упрека.
- Так нельзя, - сердились ее сородичи.
- Лучше плохой мир, чем хорошая война, - отвечала она и улыбалась.
Иногда матери моллюска казалось, что ее сыночку живется не так сладко,
что Ракушка не из того рода-племени:
 - Моему сыну нужна другая Ракушка, ты не та.
- Не вмешивайся, - урезонивал он.
Как и большинство населения, моллюска интересовали дела на морском дне, какое положение он там занимает. И как ему подобные он сильно возмущался о несправедливо маленькой зарплате, несоответствующей его усилиям на благо общества. Вообще, он был очень развитым моллюском.
А тем временем с Ракушкой стали происходить странные вещи. Все чаще и чаще она стала чувствовать, как на нее наваливается пустота. Она спрашивала себя, почему, не будучи одной, она все-таки чувствует себя одинокой. Она почти перестала смеяться, и все реже и реже играли цвета радуги на ее створках. Она поделилась своими переживаниями с моллюском, но в ответ получила очередной упрек в эгоистичности. Ракушка подумала:
- Неужели я такая плохая?
И стала себя вспоминать. Она вспоминала себя прежней, до встречи с ним, потом то время, когда им нравилось быть вместе, и он ее еще любил. О том, что она очень старается, чтобы в доме всем было хорошо, и ему, и детям. А почему он больше не говорит ласково?
- Скажи мне добренькое.
Но он молчал, хотя каждый день возвращался к заботливой Ракушке. Он по привычке ни за что не говорил ей спасибо и мало считался с ее желаниями, даже если она протестовала. Особенно он не любил разговоров о потребностях и о детях, которые чем старше становились, тем больше доставляли хлопот. И, всякий раз отгораживаясь от семейных дел, он ссылался на свою усталость и. Зато с удовольствием за обедом рассказывал о своей работе, как там все его любят, и что есть у них очень хорошенькая врач, которой так не повезло с мужем. Чем жила Ракушка, ему было мало интересно, - уж лучше посмотреть телевизор.
А спустя некоторое время Ракушке нашептали, что ее моллюск не такой уж хороший, как она думает, и ей неверный, что оказалось горькой правдой.
Как? Так поэтому… Это потрясло Ракушку. Она набралась смелости и сказала:
- Я не буду больше так жить, я снова хочу стать собой.
Моллюск был шокирован: это столько труда и сил на перевоспитание и все зря!
Он снова обвинил Ракушку в эгоизме и рассердился.
- Да я по нынешним меркам просто святой. Сейчас так не живут.
- Живут не по времени, а по душе.
И между ними стали собираться айсберги.
Решение Ракушки о переменах было твердым. Она стала смелее, пересмотрела свои обязанности по дому, нашла время для общения по интересам, и у нее опять появились подруги, друзья и поклонники. Но она оставалась верной своему хоть и неверному моллюску. Для нее это было важно, она же его любила. Но внутри ее бушевал ледяной десятибальный шторм. Она ощущала себя совершенно разбитой. Пережить измену тяжело, особенно в одиночестве. А отогреть ее сердце моллюск не очень-то и старался или у него это не получалось.
Ракушка пересмотрела жизнь под новым углом зрения, самостоятельно.
Она поняла, что в жизни весьма важно быть самоцельной. Она стала напрямую говорить все, что думала, делать так, как считала лучшим, убеждала моллюска, что в их отношениях нужны перемены, и для наглядности старалась отражать поведением его же стороны, которыми он на нее давил. Все это моллюску очень не понравилось. Он все больше и больше обижался на Ракушку, все реже смотрел на нее и детей, все чаще стал отсутствовать дома, а через некоторое время и вовсе перекочевал в другую раковину, которая пообещала ему счастливую жизнь.
А Ракушка долго горевала, плакала и … отправилась в одинокое плаванье,
напевая такую песню:

Я мечтала тебя обнять

Крылами вечной любви.

Ты не смог чуть-чуть подождать,

Пока вытяну крылья из льда,

Сковавшего нежность души.

Я могла бы тебя поднять

На крыльях верной любви.

Но ты разорвал, разодрал

Мои крылья на ночи и дни,

Когда стал не со мной.

И теперь мне тебя не отнять

У неверной любви- нелюбви

Вместо пламенных звезд неба

Ты выбрал слепые огни

Чужих домов.

Нужна ли миру чистая любовь?








 Лестница в небо.
 
 За что люблю людей?
 Не знаю.
 Да ни за что, а просто так.
 И жизнь люблю, за ней
 по краю
 великой пропасти
 за шагом шаг
 иду, отталкивая страхи.
 Похоже, рождена в рубахе.

На душе так, что протяжно скулить хочется. Там не то, что кошки скребут, там как после бомбежки, живого места нет. Еще чуть-чуть и - кранты. А может не жить??? Вот уж хрен, я себя выдерну!!! И, заставив усилием воли подняться с любимого кресла, волочу себя к зеркалу в спальне, принуждаю свои руки взять косметику и сделать легкий макияж. Ну вот, расческа выпала. Ничего, и так сойдет. В глазах застывшая боль, губы, разучившиеся улыбаться, в общем, ужасно. Но, кажется, я все-таки жива. Ведь получается же заставить себя что-то сделать или сказать. А сейчас мне просто нужно выйти из дома… Куда пойти? Может, подруге позвонить? Но внутри что-то сопротивляется… Значит, пойду одна.
- Мам, ты куда?
- Не знаю, куда-нибудь.
- Когда придешь?
- Поздно, ложитесь спать.
Две пары повзрослевших глаз смотрят на меня, не скрывая тревоги.
- Мне нужно прогуляться, мне плохо. Хочу развеяться.
Неконтролируемые слезы опять по щекам к подбородку, отворачиваюсь, растираю их ладонями, сжимаюсь всеми силами изнутри в комок и отдаю себе приказ: пре-кра-ти… Кажется, на этот раз получилось.
Пытаюсь растянуть губы в улыбке:
- Все нормально. Дверь заприте на ключ.

Выходя цепляю ногой угол стула– боли нет. Для проверки щиплю себя за запястье – глухо. Эта болевая блокада уже больше месяца. Некое онемение тела.
И еще – холодно, всегда холодно, пробирает прямо до кишок. Отогреться могу только под душем, поэтому забираюсь туда раза по три на день и включаю практически кипяток.
Под ногами хлюпает сырой снег, ветер задувает подол дубленки. Накидываю капюшон, прячу руки в перчатки и в карманы. Приятельница говорила, что недалеко открылся неплохой бар. Пойти туда? А ноги довольно бодро уже несут меня в нужном направлении. Ладно, хоть свитер поддела. Ну и погодка! И чего вылезла? Сидела бы дома… Нет, раз уж я одна, в темень, в холод, в первый раз
иду в бар, значит, так оно и нужно. А бояться мне нечего.
Посетителей в баре немного. Выбираю круглый маленький столик у стены.
Заказываю пиво, фисташки, закуриваю. Довольно уютно. Правда, музыка не ахти,
дешевая попса какая-то. Уж лучше бы МТВ включили. Публика в зале очень разная. В основном ранняя поросль.
Ко мне подходит администратор и вежливо интересуется, не могу ли я присоединиться к тем двум джентельменам, так как этот стол, уже заказан.
Я не стала возражать.
Напротив меня - очень крупный мужчина спортивного телосложения, с волевым подбородком, близкопосаженными под низкими веками глазами. Еще секунду он держит стопку, которая в его пальцах кажется просто детской забавой, и опрокидывает ее содержимое в искривленный большой рот.
По-мужицки крякнув, смачно выражается, видимо в продолжение беседы.
- Ну-ну, ты не ругайся. Видишь ли, с нами теперь дама сидит. Закуси водочку-то, закуси. Может, вам тоже водочки налить? – обращается ко мне другой, в пиджаке и при галстуке.
- Нет, спасибо.
- Почему же? Разрешите нам за вами маленько поухаживать. Поскольку уж мы за одним столом, может, вы составите нам компанию?
Я смотрю на него так, как будто у него нет больших линз, и какая-то искра рождается от столкновения наших взглядов:
- Хорошо, составлю.
- Взять вам коньячку или вина?
- Лучше вина.
- Девушка, будьте добры, у вас какое вино хорошее? Вам красного или белого?
Принесите, пожалуйста, даме то, что она выберет. Спасибо… Мы с другом давно не виделись. Он очень хороший человек. Физмат закончил в свое время.
- Да, было дело.
- Сегодня мы обмываем его удачную сделку. Я за него очень рад. Ну, за тебя.
Вскоре его друг ушел.
- А, позвольте поинтересоваться, вы здесь кого-то ждете?
- Нет, я одна.
- Отчего же такая милая, симпатичная, не постесняюсь сказать, женщина – одна,
 да еще и так грустит.
- Почему вы решили, что я грущу?
- Это видно по вашему лицу.
- У меня крах личной жизни.
- А что случилось?
- От меня ушел муж.
- От вас? Да вы что? От таких не уходят надолго.
- Это навсегда.
- И почему же?
- Другая женщина.
- Ну, перестаньте, уже через два месяца он к вам вернется, и будет просить, чтобы вы его приняли назад.
- Нет, этого не будет.
- Ну, не знаю. А дети у вас есть?
- Двое, сын и дочь.
- И сколько же им?
- 14 и 15.
- Да? По вам не скажешь. Поверьте мне, у вас все будет хорошо. Как вино, понравилось? Ну вот, вы хоть улыбнулись, и щеки порозовели. Вам так гораздо лучше. Позвольте, я выпью за вас, держитесь, жизнь, она такая.
- Я стараюсь быть сильной... Вообще, очень люблю сильных людей.
- Да? И что вы думаете о жизни?
- Что за спиною всегда смерть, но я хочу жить.
- Сильно сказано. Я бы сказал, в ваших словах есть сила воли.
- Моя жизнь не была легкой… Да и ни у кого, думаю, она легкой не бывает.
- Это точно.
- Спасибо за хорошее вино, за разговор.
- Да, что вы... а вы уже уходите?
- Пора домой.
- Поздно уже, если позволите, я вас провожу.
- Позволю.
Земля покрыта чистым белым снегом, блестящим под фонарными огнями. Мне радостно, что на пути моем мужчина с внимательными мудрыми глазами.
По дороге мы говорим о серьезных и несерьезных вещах. Я в восторге…
- Мне с вами так легко, как будто я вас давно знаю.
Снег летит хлопьями. Он без шапки. Я не удерживаюсь и стряхиваю снежный покров с его волос. Он обнимает меня, смотрит в глаза и очень по-доброму улыбается:
- Смотри, как красиво кругом. Какие звезды, снег, эта сказочная аллея и мы.
Он кружит меня, мы чуть не падаем, смеемся.
- Какая ты красивая, когда улыбаешься.
- Вот я и пришла.
- Мне так не хочется, чтобы ты сейчас уходила. А может здесь можно еще где-нибудь посидеть?
- Недалеко есть то ли кафе, то ли бар, но его не хвалят. Я там не была. Вообще, я сегодня в бар первый раз в жизни пришла.
- Как так?
- Вот так. Я была домашней.
- А вместе с мужем?
- Он не хотел.
- А у тебя были другие мужчины?
- Нет, я была верной дурой.
- Ну, пойдем, посидим еще немного.
Интерьер данного заведения кажется несколько авангардным.
- За приятное знакомство... а ничего коньячок…может покушать что-нибудь заказать?
- Нет, спасибо.
Он достает из внутреннего кармана паспорт, раскрывает его:
- Вот, я перед тобой хочу быть изначально честен. Я намного тебя старше. Я женат. У меня двое детей. Я их всех люблю.
- Я поняла, что ты женат, по кольцу на руке.
- Ну да.
Он берет мою руку в свою ладонь и перебирает, гладит мои пальчики.
- Что же у тебя руки-то такие холодные?
Он говорит мне что-то еще, но я не слушаю, потому что все мое внимание занято ощущением того, как через его руку в мою бежит теплая волна, вызывая во мне ответную…
С удивлением и трепетом я отслеживаю свое состояние. Такого со мной еще не было. Просто прикосновение руки, а во мне уже пробудилась нежность, которая ну так и рвется наружу.
- Ты вся дрожишь.
Он обхватывает меня за плечи, слегка прислоняет к себе.
- Мне пора идти.
- Оставишь мне свой телефон?
- Да.
Мы снова вышли под ночное небо.
- Стой.
Он пристально смотрит на меня. Я замечаю, как его губы дрогнули. И, сначала на английском, потом на русском, он поет:
Посмотри на меня, не потребую я
от тебя неуклонный ответ.
Если губы горят, если руки дрожат,
ты не сможешь ответить мне нет….
Его губы приближаются, я отвечаю поцелуем. От макушки до пят меня пробивает озноб, мне кажется, что во мне пульсирует все.
- Поедем со мной. У меня есть дом, он здесь недалеко. Там никого нет.
- Не могу.
- Почему?
- У тебя же жена…
- Ну и что, все будет хорошо.
- Мне уже хорошо.
- Тебе понравился поцелуй?
- Очень.
- Дай, я еще раз поцелую. У тебя такие нежные губы.
- У тебя тоже…Я не ожидала.
Мы целуемся до тех пор, пока мысль, что если еще чуть-чуть, то я уеду
с ним куда угодно, не отрезвила меня.
- Все, мне пора.
- Я тебе позвоню.
Отпираю дверь, задеваю косяк и … удивляюсь: мне больно… Так…Это уже лучше. Забираюсь в ужасно остывшую постель, а перед глазами – он, а над ним мягко кружатся снежинки на фоне ночного звездного неба, его губы дрожат, и он поет для меня…
Удивительно, как я его чувствую… По телу разливается тепло.
Нет, близких отношений быть не может, он хорошо сказал: я их всех люблю.
Но другом-то он мне уже стал. Старшим другом.
Все, пора спать.
Если губы дрожат…









 Ловите мгновения.

Звонок - через неделю или две. Он. Обращается по имени отчеству, интересуется моими делами.
- Ну, так как, может, увидимся?
- Не знаю.
- А что нам мешает?
- Я боюсь встречи с Вами.
- Это почему же?
- Боюсь не удержаться. А у Вас жена, дети. Это противоречит моим убеждениям.
- Но мы можем быть друзьями. А потом, почему Вас волнуют мои обстоятельства? С ними я сам разберусь. Вы то свободны, делайте, что считаете нужным. Ловите мгновения жизни, расслабьтесь и наслаждайтесь.
- Нет, я так не могу.
- Так мы встретимся?
- Нет.
- Ну и напрасно.
- До свидания.
- Всего хорошего.
Весь день хожу как обморок. Потом никак не могу уснуть. Мысли атакуют меня беспощадно, вызывая чувство утраты непонятого еще, но уже дорогого и необходимого. Буря эмоций перехлестывает края сердца. Почему?.. Зачем ты допускаешь мысли? Он женат. Тш-ш-ш… Все. Я не буду разбивать его семью.
Это его уверенное: Ну и напрасно… Ничего не напрасно. Я хлебнула, не желаю такого никому. А как я его чувствую – по руке, по всему телу ток нежной страсти. Ощущаю его прикосновение, как наяву. С ума сошла… Хочу быть с ним… Так нельзя… Ну и что?..Ч-ч-ч-ч…
Почему нельзя оставить мораль и жить по сердцу?
Не доказала ли история твоего развода, что ничего святого нет? Что за бред? Это не так. Просто жизнь нужно и воспринимать, и проживать как-то иначе.
Но я не хочу делать больно другой женщине.
Однако, тебя-то растоптали и даже не задумались, взяли и прямо-таки хирургически поменяли слагаемые в твоей сумме под названием жизнь.
Всю ночь меня кидало.
Я вскакивала, садилась, опять падала на подушку, снова вскакивала и все чего-то себе доказывала.
На следующий день - слабость, озноб, температура, апатия ко всему.
Я не нашла ответа.







 
 Новогодняя ночь.

Новый год. Когда-то любимый праздник. Президент обращается к гражданам с торжественной речью. Сегодня, тридцать первого декабря, я одна сижу у телевизора в кресле, сжимаю в руке стопку и глотаю слезы горечи. Такого нового года и врагу не пожелаю. Разбитая предательством мужа и ошалелая от боли, я пытаюсь найти в себе хоть островок спасения.
Двенадцаь раз пробили куранты, семнадцать раз я встречала этот миг с любимым человеком, и теперь – все, он сказал, что побыла счастливой – и хватит, очередь за другой.
Детей отправила к бабушке. Так лучше, чего им на меня смотреть, они и так тяжело переживают, по-своему.
Когда он ушел насовсем, я слегла как на смерть. Несколько дней ничего не ела
и не пила, и только рыдала от отчаяния, что все рухнуло, и нет смысла жить.
Отрезвило то, что у меня дети, и я им нужна. Это заставило встать и быть дальше.
В этот раз у меня нет елки. Зачем? Праздник утратил для меня свою радостную значимость.
Последнее время мы жили плохо. Он подчеркнуто никак не заботился ни обо мне, ни о детях. Он придирался и бесился оттого, что я спиной чувствовала другую женщину. Конечно, из-за этого я сильно изменилась по отношению к нему, мое сердце сковывал холод. Потом он загулял, как говорится, в открытую.
- Оставайся. Я все прощу. У нас же дети…
- Нет, я устал.

Звонок в дверь. Это соседка, друг семьи.
- С Новым годом! Это тебе, она сует мне подвеску для елки в виде деда мороза.- Ты одна? У меня дочка тоже к друзьям ушла. Подруга к себе звала, да мне что-то не хочется. Ну, ты как?
- Так… Хочу напиться, забыться... Водку будешь?
- Давай, я смотрю, у тебя не густо. Сейчас закуску принесу.
Телефон затрезвонил. Это друзья из бард-клуба поздравляют, а у меня - снова слезы. Даже ответить не могу.
Соседка вернулась:
- Ну, ты чего? Все будет хорошо.
- Хотелось бы верить, да не получается.
- А ты знаешь, с кем он?
- Догадываюсь.
- Я тебе раньше не говорила, боялась за тебя. А ведь он мне много чего рассказывал. Мы же с ним друзья. Ты только не думай, я его на семью настраивала. Осенью я его с ней на рынке видела, он ей дубленку покупал.
- Что? Мы с детьми перебиваемся, я не знаю как их одеть, накормить, а он!!!
Я вскочила. Заметалась по комнате.
- Успокойся, успокойся,- причитала соседка.
- Ничего, не бойся! Всю жизнь ходила за ним, пылинки, можно сказать, сдувала, в академии выучила, не один пуд соли с ним съела и – вот, получила!
Обессилев, я упала на стул и зарыдала.
- Ну, перестань, будет и на твоей улице праздник.
- Кто она?
- Он просил не говорить.
- Так чего ты пришла?!
- Ладно, скажу. Это та, на кого ты думаешь, из отделения.
- Дурак!!! А-а… Я же его предупреждала…
Хватаю записную книжку, набираю номер:
- Алло, мне бы…С Новым годом, дорогой! Спасибо тебе за все!!!
Бросила трубку… Сижу в оцепенении … Соседка тоже притихла… Атмосфера как перед бурей. И тут я беру со стола нож и начинаю срезать все его картины, висевшие на стене. Они летят на софу, и с грохотом - на пол.
- Тише…
Снова телефон.
- Да.
- С Новым годом. Что делаете?- приветливый мелодичный голос.
- Картины на пол швыряю.
- Веселое занятие. А может погулять есть желание?
- Погулять?.. Да, не помешало бы.
- Ну, тогда говори, куда подъехать.
Обалдевшая я повесила трубку.
- Это знакомый, сейчас с друзьями подъедет, пойдем гулять.
- Куда?
- А какая теперь разница?
- Вот видишь, ты у нас красивая, все будет хорошо.
- Не неси чепуху! Какое хорошо!! Я не знаю с чем жить в душе!!!
- Все, давай выпьем.
Звонок известил о том, что за дверью уже ждут.
Открываю. На пороге – один из моих новых друзей.
- Это хорошо, что у вас лифт работает. А то я вот недавно пешком на десятый поднимался, не очень-то было приятно.
- Это моя подруга.
- Здравствуйте, почти по-кошачьи промурлыкал он.
- Ой, какой интересный молодой человек. Ну, ладно. Я пойду. К родителям обещала заскочить.
- Ты с кем?
- Один.
- Как один? Я думала ты с остальными. Они мне звонили, поздравляли.
- А что?
- Ничего. Есть хочешь? У меня водка и салат.
- Даже водка?
- Да, другого нет.
- Сейчас не хочу.
- А я хочу. Раздевайся.
- Может, все-таки потом? Там таксист ждет. В эту ночь не так-то легко поймать машину.
- Да?.. Ну, хорошо, - и я пошла одеваться.
Он внес с собой что-то неопределенное, но это успокаивало меня…
- Куда поедем?
- Куда пожелаешь.
- Значит, на горки, в ледовый городок. Хочу в детство.
Минут через двадцать мы были на месте. Освещенный праздничными огнями город был восхитителен. Словно дети мы катались с горок, бродили по заснеженным улицам, роняя друг друга в сугробы и поедая мандарины из губ в губы.
Мне казалось, что все это не со мной…
- Ты из какой сказки?
- Из твоей.
Под утро мы вернулись ко мне домой. Наконец-то, съели салат.
Набравшись решимости, я сказала:
- Пошли спать.
- Пошли, - совершенно спокойно ответил он.
Я взяла его за руку, и повела в спальню. Что-то внутри меня съежилось, но я подбадривала себя, напевая под нос известную только мне мелодию.
Наш секс был страстен. Но любви в нем не было. Это чувствовалось и охлаждало. Мне было с ним хорошо. Я первый раз изменила мужу. Кому?! Тому, кого больше с тобой нет?!
Проснувшись, мы обменялись парой фраз, я наградила его благодарственным поцелуем. Всем своим видом он давал понять, что ничего особенного не случилось.
- Ты очень вовремя пришел.
- Я знаю. Ангелы всегда появляются вовремя.


 Потом он стал моим ночным гостем. Он уважительно относился к моему дому, и особенно - к детям. Я полюбила его по-особенному. А спустя несколько месяцев он женился на нашей общей знакомой. И, несмотря на это, я благодарна ему.
С ним я пробудилась к жизни.
Он сумел восстановить меня во времени.

ДЛЯ ТЕБЯ
Как между острых стрел
С застывшей каплей яда.
Спасает лишь пробел
От рая и до ада.
Спасает лишь огонь
Пылающего сердца,
Я искру от него,
Как маленькое тельце,
Несу тебе…
Меж стрелок на часах,
Пробивших ровно полночь,
Я на семи ветрах
Отряхиваю горечь.
Мой маленький зрачок-
Еще одна планета.
Секунда рассечет
Орбиту мою где-то
Для тебя…
Сквозь молнии грозы,
Сквозь дождевые стрелы,
Запомнив свои сны,
Пройду глухие стены.
Найду как в первый раз
Любовь, надежду, веру.
И крылья обрету,
Даря подарки небу
За тебя…


 



 

 Желание.

В очереди тоскливых вечеров был такой случай.
- Здравствуйте, вы здесь! Как я рад, вас видеть. Вы так редко к нам заходите, - сказал он, идя навстречу, когда я подходила к барной стойке в том верхнем зале, где недавно наблюдала классный чемпионат по бильярду.
- А я вот уже домой собрался. Как жаль, как жаль. А вы одна? Надолго? отдохнуть? Что? Спрашиваете, почему не те клипы? А что вам нравится?
Давайте присядем. Вы не против? Можно за этот столик. Что будете?
 Я хочу вас угостить. Желаете коктейль? С каким соком? Хорошо. Ну, как у вас дела? Как работа? Вы ведь у Сергея Федоровича работаете, администратором? Уволились? Почему? А где теперь? Да, там заработка нет. А ведь у вас, наверное, дети есть. Кто? А сколько им? А почему вы здесь всегда одна? Муж не любит такие заведения? Развелись? Странно, на вид вы такая мягкая женщина, мне кажется, что с вами нетрудно. Давно? Если не секрет, почему вы расстались? Другая женщина? Моложе вас? Старше? В общем, это типично для нашего времени. Может, вы были в чем-то очень принципиальны? И что, сейчас у вас никого нет? Да? А почему же вы не с ним? Недавно знакомы, он не свободен и вы редко встречаетесь? Ну, так и почему бы вам не иметь еще одного мужчину?
Или нескольких, скажем, на каждый день. Вы к этому как относитесь? Почему же, это вполне нормально. У меня вот есть жена, дочка, ей тринадцать, и я достаточно свободен, чтобы еще с кем-то встречаться. А это ничего, что я с вами так прямо говорю на эти темы? Да? А может вы по особенному относитесь к сексу, чего-то жестко не допускаете? Обоим? Это правильно. А вы разрешите мне за вами ухаживать? Я готов ухаживать за вами годами, лишь бы вы сказали мне да. Вы уже домой? Разрешите, я подвезу вас на машине…Это ничего, что я подвезу вас только до транспорта? Меня уже давно ждут, а я задерживаюсь…
Это мой Jeep. Пожалуйста. Куда ехать? Хорошо. Можно я оставлю вам свой телефон? Вот моя визитка, здесь рабочий, а это мой сотовый. Лучше звонить на сотовый. Вы приходите к нам почаще. Конечно, лучше не в клубные дни, а в будничные, когда народу поменьше. Посидим, поговорим спокойно. А вы ведь, я помню, стихи пишете, я бы очень хотел почитать. Вы очень интересная женщина. Вы мне позвоните? Как вы сказали? ДО? Должна прозвучать нота ДО, и только потом ФА? У вас необычная трактовка отношений, очень своеобразная: ДО должно прозвучать - и что, по-вашему, ДО – это самое интересное? Почти всегда? Как что? Как ожидание праздника? Оригинально. Разрешите мне назвать вас ласково. Я буду ждать вашего звонка. Вы меня очаровали.
Его визитка лежит в кармашке моей сумочки. Я так и не позвонила. Зато написала стихотворение:



Он тоже желает испить
моей страсти и нежности.
Он предлагает забыть
о неизбежности,
убеждая меня и себя
в безопасности
относительно
межполовой
разности.
И он без стыда обнажает
глазами фигуру.
Он очень желает забыть
жену, хотя и не дуру,
ну, на минутку,
на час или два –
а у меня все слова, да слова.
Он сильно желает признаться
пока в скромных чувствах.
Он обольщает меня
своим знаньем искусства
любви,
а скорей, просто секса,
как тут сказать,
когда нужно раздеться
и прыгнуть в кровать,
на диван или в кресло,
иль в снег –
там уже все равно,
лишь бы только иметь,
что желаешь давно,
уже целый час,
а может и два,
и ни при чем
никакие
слова.







Есть контакт.

Рождественские дни очень светлые. По традиции мама собирает нас со своими семьями у себя дома. Люблю мамины руки. Они такие теплые, заботливые, и, кажется, все умеют. А когда она меня, уже женщину, погладит, словно маленькую девочку, на душе так легко и хорошо становится, и такая тихая любовь к миру…
Как всегда – щедрые угощения, разговоры о житье-бытье, о детях, внуках, о здоровье и погоде и…, да и мало ли о чем с родными поговорить можно.
Обзваниваю подруг и знакомых, поздравляю их с праздником.
Раньше старшим другом для меня был дедушка моего экс-супруга, мудрейший человек. Сейчас я остро ощущаю нехватку его огромной человеческой любви. Помню, однажды он сказал своему внуку, так, вдруг: Ты, смотри, ее держись…
Это про меня…
Интересно, как там мой новый взрослый друг поживает?
А может и его поздравить? Вот удивится. Интересно… но номера-то телефонного нет… Жаль. А через справочную? Так фамилию-то не помню. И что делать? Ага, знаю, какую ниточку потянуть.
Набираю номер человека, косвенно знакомого мне по работе.
- Здравствуйте, это… Поздравляю вас с праздником… Спасибо. А не могли бы вы дать мне небольшую информацию? Дело в том, что в связи с зимней олимпиадой мы знакомим детей с местными мастерами спорта, земляками. Не могли бы вы назвать мне несколько имен? Да, я записываю. Это молодые, да, а те, кто постарше?..ветераны?..Да-да, большое спасибо. А как спортивные успехи вашего сына? Неужели? Я поздравляю его и вас, очень рада. Всего вам доброго.
Ну вот, немножко безобидного авантюризма и дело в шляпе. А теперь - в платную справочную службу. Класс! Нужный телефон красуется в моей записной книжке.
Позвонить?.. Ну, ты же хотела. Да, я просто поздравлю его с праздником. Ничего предосудительного. Да, решила. Набираю номер, а пальцы слегка подрагивают. Я не забыла своих ощущений от прикосновения его руки.
- Алло, - низкий женский голос.
- Здравствуйте, а можно…/ называю по имени отчеству /.
- Да.
- Иду-иду…я слушаю.
- Здравствуйте, это / называюсь по имени отчеству /.
- Здравствуйте.
- Поздравляю вас с Рождеством.
- Спасибо, и вас так же. Где вы?
- Я с детьми у мамы.
- Мы вот тоже всей семьей собрались, отмечаем.
- Здоровья вам и удачи в делах.
- Вам того же.
- До свидания.
- До свидания, я вам позвоню.
Все. Он позвонит, и мы увидимся. А что потом? Не знаю. Низкий женский голос, наверное, его жены. Какой-то надломленный. Прости меня, женщина.








 Точка.

- Кира, пошли в «Браво», - я оборачиваюсь, продолжая мыть посуду.
Ну и видок у Татьяны: волосы встрепаны, глаза зареваны, в руках большие пакеты с одеждой. Да, видно дела у нее совсем плохи…
- Хорошо, пойдем.
- Через минуту-две заходи, я только шмотки дома кину.
- Не так быстро, Тань, мне еще посуду домыть и макароны доварить.
- Ладно, давай только быстрее.
Минут через десять я у нее, в соседней квартире.
Она в полупьяном состоянии, плохо соображая, хватает со стола раскиданную косметику и поспешно подкрашивает глаза:
- Господи, какая же я дура! Какая я дура! А?! Я его полюбила, поверила, а он, вот – вызвал мне такси, собрал вещи и отправил домой! Представляешь?! Он меня выставил! Какая же я дура! Я к нему перебралась, все как он просил, дочь тут одну оставила, готовила ему борщ, отбивные, а он мне заявляет, что я не создана для семейной жизни! Я так старалась! Чего еще нужно? С моей дочкой, видите ли, поладить не может. А? Я, видите ли, не делаю сырники и блины по утрам и не кладу сало в первое. Он меня не любит! Сам ворвался в мою жизнь: отыскал, где живу, караулил на остановке, явился с тапочками, а теперь заявляет, что все! А? Как тебе это? Я не создана для семейной жизни!
- Танечка, успокойся. Может, он сам не создан для семейной жизни? А? Да и не в себе он еще после развода, вот и навесил на тебя свои проблемы. А ты старалась, я же видела. И готовишь ты вкусно. И по дому - порядок. Да ты просто идеальная хозяйка, плюс к этому красивая женщина.
- Вот. А он хочет, чтобы я была простой бабой. А я женщина, я не баба. Но почему я его люблю?! И в постели он для меня идеал! Понимаешь, я о таком всю жизнь мечтала.
- Но он же тебя унижает. И уже не первый раз.
- Все, пошли. Так, паспорт, деньги. Где ключи?
- Вон на полу, выпали, когда ты косметичку доставала.
- Да? Не помню… Все, нашла. Пошли.
- Может, лучше в какой-нибудь другой бар?
- Нет, я хочу в «Браво».
- Ну, в «Браво», так в «Браво».
Публики в баре было много, да еще кто-то отмечал какую-то дату. Мы подсели к молодой паре, взяли пиво. Татьяна опустила глаза.
- Ну, что ты?
- Так ведь я его люблю, - слезы потекли по ее щекам, губы нервно задрожали.
Мне вспомнилось, как год назад мы сидели в этом же баре, когда после развода плакала я. Вероятно, наши мысли пересеклись:

- Помнишь, когда твой ушел, я тебе говорила, что все будет хорошо?
- Помню.
- Так это все фигня. Хорошо уже никогда не будет.
- Поживем, увидим, что будет. Ой, смотри-ка, Тань, это он?
- Где? Точно, Лешка. Я так и знала, что он сюда придет.
- Знала?
- Да. Я ему отомщу! Подожди меня. Одна не уходи. Очень прошу, ладно?
Татьяна подходит к столику, за которым, развалившись на диванчике, сидит ее Леша, злющий-презлющий и пьянецкий в хлам. Перед ним - графин с коньяком и горячая закуска. Он в компании двух мужчин, вероятно, местных авторитетов. Одному из них лет сорок, другому - чуть больше двадцати. Татьяна что-то говорит своему любимому и садится к ним. Минут через машет мне. Мне как-то не очень-то к ним присоединяться. Я не тороплюсь и еще какое-то время наблюдаю со стороны. Татьяна заводит флирт с молодым. Глаза у парня начинают бегать, видимо от волнения. Подруга победоносно хохочет, намеренно громко. Лешка чернеет, и старается смотреть в другую сторону. Мне вновь делают пригласительный жест. Иду. Приветствую компанию и устраиваюсь в кресле. Татьяна после второй рюмки коньяка стала еще веселее.
- Ладно, - думаю я, – чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. А ситуацию из-под контроля постараюсь не выпустить.
- А потанцевать с вами можно?
Я вздрагиваю. Это мужчина, тот, который постарше.
- Потанцевать можно… Да, только здесь не очень-то удобно.
- Пожалуйста, не откажите.
- Ну, хорошо.
Он улыбается мне как маленький.
- Вам здесь нравится?
- Мне нравятся эти большие рыбы в аквариуме.
- Давайте, я их вам куплю.
- Зачем? Им же без воды будет плохо.
- А мы их в пакет.
- Это не интересно. Они же умрут и перестанут мне нравиться. Ведь за живыми наблюдать гораздо интереснее.
- Вы так думаете?
- Уверена.
- Я хочу поцеловать вашу руку. Но, если я это сделаю, здесь все закричат - караул!! Они же меня знают. Видишь, все на нас смотрят.
- Так не целуйте. Зачем вам это надо?
- А я поцелую, потому что вы мне нравитесь, - и он касается губами моих кончиков пальцев.
- А вы, верно, любите играть на публику?
- Люблю, - и целует тыльную сторону моей ладони.
После танца он настойчиво приглашает присесть с ним рядом.
- Закажете что-нибудь себе?
- Нет, спасибо.
- Тогда коньячку?
- Если совсем немножко.
- За вас.
Коньяк мягко обогревает горло.
- А вы совершенно правильно пьете коньяк, маленькими глоточками.
- Так приятнее. А позвольте поинтересоваться, чем занимается столь галантный джентельмен в обычной жизни?
- У меня нет обычной, я живу исключительно необычной жизнью. Что, не верите?
- Не знаю…И из чего же состоит ваша необычная жизнь?
- Думаю, это вам не интересно… Она состоит из недомолвок, недопонимания и недооценивания друг друга.
- Почему же, по-вашему, люди не понимают друг друга?
- Не хотят.
- Поскольку необычное вам знакомо, разрешите задать вам необычный вопрос: что, по- вашему, более перспективно, точка или геометрические фигуры, линии?
- Конечно же, не точка. Точка – это точка, - он с силой ударяет ладонью по столу, как будто только что огласил приговор.
- А я вот думаю иначе… В плане перспективы точка куда подвижнее. Ведь точка - только в плоскости точка, а в пространстве-то нет. Из нее что угодно выстроить можно. А если заглянуть вглубь, так это тоннель… Потом, точке гораздо легче стать самостоятельной, нужно лишь определиться, с направлением.
- Нет, точка - это уже все, когда больше ничего нет.
Тем временем Татьяна после безуспешных уговоров молодого потанцевать, решает выйти одна. Стрельнув глазами, она начинает выделывать такие эротические па, что мужская публика неровно дышит, а женская сдавленно и нервно похихикивает. Вот, ритмично качая своими округлыми аппетитными бедрами, в полуприсяде, она водит шарфиком под пухлой попкой, а кончиком языка при этом облизывает свою верхнюю губку. В зале раздается чей-то короткий стон. Подогретая вниманием и спиртным она старается двигаться еще энергичнее. В этом огнедышащем танце она приближается к отказавшемуся с ней танцевать парню, тот в ужасе мечется на другой край стола. Мужские глаза наливаются желанием и страхом. Это похоже на танец секс-бомбы.
Лешка в ярости пихает стол ногой так, что с него летит посуда.
- Сто десять рублей за разбитую тарелку, - щебечет официантка с совком и щеткой.
- На, держи! Я бы всех этих пидо… прибил. Я бы по их торчкам палкой, палкой!
Администратор, наклонившись к нему, полушепотом призывает к порядку.
- Ничего, что я так побезобразничала? – невинным голоском мурлычит Татьяна, и, получив одобрение администратора, решает продолжить.
- Может нам пора домой?
- Ты иди, Кир, а я еще останусь.
- Ну не могу же я тебя здесь оставить.
В следующем танце она уже захватывает своим шарфиком двух, проходящих мимо барной стойки, мужчин. Кто-то издает сочувствующий вопль попавшейся парочке. Пленники, словно мухи, угодившие в сети паучихи, из всех сил стараются оттуда вежливо вырваться. Со вздохом облегчения они пробираются к своему столику, где их ожидают мирные женщины.
- Почему со мной никто не танцует? – капризничает Татьяна.
- Да они тебя боятся.
 Тут она подсаживается к своему молодому, продолжает начатую игру.
- …Ты не поймешь, ты молодой, - долетает обрывок их разговора.
Лешка встает, качнувшись, подходит к двум девчонкам, которые его быстро отшивают. После чего он, с трудом надев пальто, пьяно выходит.
- Ну, зачем, зачем он ушел?
- Успокойся, пойдем домой.
- Нет, давай еще посидим.
- Хорошо, но недолго.
Через некоторое время мы попросили вызвать такси.
- Мой друг просит вас его подождать.
- Зачем?
На улице, спешно застегиваясь и поправляя бобровую шапку, мой новый знакомый направляется ко мне:
- Ну, что, к нам домой?
- Это уж кто как, а я лично к себе поеду.
- Подожди, подожди. Закурим?
- Не хочу.
- Просто не хочешь?
- Просто не хочу. Таня, ты идешь?
- Иду, иду.
Мы садимся в такси и через пять минут - уже дома. В лифте Татьяна начинает реветь:
- И что, опять одна? Я не хочу! Не хочу домой!
- Дом свой надо любить, Танечка, дома - хорошо.

 
На другой день Татьяна была дома у Лешки. А через два…
Через два дня она позвонила мне:
- Кира, приди, пожалуйста.
- Сейчас зайду.
Она в длинном теплом домашнем халате. Лицо раскрасневшееся, под глазами круги.
- Курить будешь? – спрашивает она, записывая что-то в маленький блокнот.
- Давай.
- Я тебе должна сколько-нибудь?
- Нет. А что? Слушай, что-то мне твой вид не нравится.
- Это теперь не важно.
- Почему это не важно?
- Через несколько часов будет все равно. Я тебя поговорить позвала. Мне нужно.
- Подожди, подожди, что через несколько часов? Ты о чем? Опять наглоталась?
Продолжая писать, она поднимает на меня глаза и тихо кивает.
- Ты дура что ли? Так… Я вызываю скорую.
- Не надо. Лучше посиди, поговорим,- она хватает меня за руки.
- Мы поговорим, обязательно, только сначала я вызову врача.
- Ну, не надо, давай покурим. Вот, дочке записку пишу. Передашь?- выдавливает она сквозь слезы.
- Жди, сейчас приду. Не запирайся.

- Алло, скорая? Примите вызов. Отравление. Моя подруга наглоталась таблеток. Нет, она не шутит. Зачем я буду перезванивать? У нее сейчас уже и вид ненормальный и речь заторможенная. Да. Адрес… Я с ней буду…

Со страхом нажимаю ручку ее двери – вдруг закрылась? Нет… Татьяна на том же месте.
- Я не хочу в психушку.
- Я вызвала скорую.
- Зачем, давай покурим, поговорим…
- Подожди ка, успеем еще. Ты лучше скажи, каких таблеток наелась. Ну? Как называются?
- Феназепам.
- У тебя же его не было.
- Мне достали.
- И сколько этого дерьма ты съела?
- Все.
- Что все?
- Всю..па…пачку, - ее язык уже стал заплетаться, - и еще я и…их…водкой зззапи..пивала…
- Так, я сейчас.
Года два назад от этих таблеток чуть не умер мой пес. Будучи щенком он стащил со стола упаковку с этим лекарством и разгрыз. Мы еле откачали его. Помню, как он прямо у меня на руках терял силы и становился обездвиженным, у него уже останавливалось дыхание, а глаза были наполнены страхом. Спасти его удалось искусственным вызыванием рвоты и вливанием в желудок подсолнечного масла и сорбента.
Хватаю дома кувшин с водой и бутылку с маслом, я уже знаю, что буду делать.
Влетаю к ней, наливаю в стакан подсолнечное масло
- Пей.
Она с отвращением цедит его сквозь зубы.
- Так, теперь воду, будем тошниться.
Ее уже начинает мотать из стороны в сторону.
- Значит так. Слушай, скоро у тебя начнут отказывать ноги, не паникуй, пей, пока соображаешь.
Вызываю ей рвоту. Опять вода, еще раз рвота. С большим усилием удерживаю ее на ногах, она уже сползает на пол, заваливается, старается встать и не может.
- Ты только не отключайся, слышишь, не спи.
- Я…не..е..сп..лю.
В дверь позвонили. Ну, наконец-то, скорая. После вызова прошло тридцать минут.
- Ну, что тут произошло?
- Вот…
Совместными усилиями мы помогли переместиться Татьяне в комнату.
- Она сказала, что проглотила упаковку феназепама.
- Как ее зовут?
- Таня, зачем же ты это сделала?
- У м…ме..ня п..про..блемы.
- Какие проблемы?
- Ли..ч..ные.
- Из-за мужика что ли?
- Д..да.
- У нее дети есть?
- Дочка.
- Это ты дочку решила бросить из-за мужика? Да ни один мужик этого не стоит.
-Еще…о я д..дол..жна де..день..ги.
- Так и это так не решается, - негодовала врач скорой, измеряя Татьяне давление.
Другая женщина подняла с пола пустые облатки от таблеток:
- Ты это проглотила?
- Да.
- Вы сможете ее сопровождать?
- Смогу, только предупрежу своих.
- Оденьте ее, возьмите паспорт.
- Таня, где твой паспорт? Не спи, отвечай.
- В с..су…умке.
- Есть мужчины, кто бы помог довести ее до машины?
- Нет.
Накинув дубленку, беру деньги на обратный проезд. Под руки мы выводим Татьяну, с трудом усаживаем в машину скорой.
От холодного воздуха ей немного полегчало.
- Кирка, за…а что ты ме..ня так лю..бишь? Ты до…брая. А его…я бо…льше не лю..блю.
- Давай, держись, тебе еще дочке помогать. Как она без тебя?
- Ее жал..ко. Куда мы е…дем?
- В больницу.
- В со…ло…вьевку?
- В наркологический диспансер.
Машина остановилась у желтого двухэтажного здания.
Держа Татьяну так же под руки, мы заходим в приемный покой.
В нос ударяет резкая горькая вонь помойки. Я морщусь. На старом кафельном полу штабелями, в полной отключке, лежат бомжи.
Татьяна заплакала:
- Я же не…е бомж.. Я не б…омж.
- Никто и не говорит, что вы бомж, - говорит недовольная дежурная медсестра.
- Куда же мы их денем, если нам их навезли?- ворчит дежурный медбрат и отпихивает ногой одного из растянувшихся в тепле, того, загораживающего проход. Бомж матерится и спит дальше. Нас сажают на кушетку тут же, вблизи.
На Татьяну натягивают многоразовый резиновый фартук.
По лестнице напротив спускается с презрительно нахмуренным лицом дежурный врач.
- Ну, что тут? Таблетки и спиртное? Замечательно! И где вы взяли этот феназепам? Кто вам достал? Нет, это не допрос. Это больница, а не милиция. Нечего кривляться. Что? Отвечайте. Сколько съели таблеток? Пятьдесят? А почему на ковре нашли только две облатки? Так. А вы кем ей приходитесь? Как узнали? Что, что сделали? Ресторанный способ промывания здесь мало эффективен. Что вышло с рвотой? Не видели? Ладно.
И уже обращаясь к персоналу:
- Промывание.
Медбрат двинулся куда-то по слабоосвещенному узкому коридору, скрылся за углом и вернулся уже с тазиком и подставкой для капельницы.
- Что же вы будете делать промывание прямо здесь?
- А где же еще? Все места заняты, разве только в реанимацию ее поместить, так туда с вами не пустят, а ее придется полностью раздеть, а там у нас холодно.
- Я не...е хо…чу в ре…а… нима…цию.
- Ну, тогда сиди и делай, что скажем.
- Танюша, я рядом. Не плачь, я не уйду.
И здесь, прямо в коридоре, рядом с вонючими, вшивыми, грязными бомжами началось промывание Татьяниного желудка через глотку.
- Не нравится? Терпи! Больше такого повторить не захочешь. Не дергайся, а то себе же хуже сделаешь. Такая симпатичная, а, и надо же, наглоталась.
Под эти реплики медбрата процедура длилась не менее часа.
И вот тазик полон. Вновь приглашают врача. Он изучает содержимое из желудка и обращается ко мне:
- Вы как думаете, ее здесь оставить?
- А что вообще можно сделать в нашем случае?
- Ну, тут несколько вариантов. Она может остаться здесь, и тогда мы заведем на нее карту и поставим на учет… Или она пробудет здесь под вашим присмотром до утра, а там уже посмотрим… Впрочем, пока я не вижу ничего страшного.
- Я с ней останусь.
- Тормошить ее нужно будет каждый час, если уснет – разбудить. Если не будет реагировать – вот таким приемом.

И он нажал Татьяне за ушами на болевые точки, отчего она вытаращила глаза.
- Я так не смогу.

Нас провели в общую палату. Татьяну уложили прямо на матрац, без постельного белья, прямо в одежде.
- А что же, даже и простыни нет?
- С собой надо было из дома брать, только родились, что ли, - ответила медсестра.
Я постелила подруге под голову свой свитер.
Татьяна сразу стала засыпать, я ее тормошила время от времени. Соседка по палате, с одутловатым лицом и желто-фиолетовым синяком под глазом, но тем не менее с крупными бигудями на лысеющей голове, подошла, изучающее глянула на нас и сказала:
- Тут заплатить нужно. Пусть ей капельницу поставят. Она оклемается в два счета. Я тут часто бываю. Ихние порядки знаю.
Денег с собой - только до дома. Что же, пойду так поговорю.
Нашла медсестру:
- Скажите, а подруге моей нужно какое-то лекарство, снимающее отравление?
- А у нас ничего нет.
- Совсем ничего? И даже активированного угля?
- Нет.
- Странная, очень странная больница.
Медсестра отворачивается и уходит по темному коридору, я расстроенная возвращаюсь в палату к подруге. Унизительно и противно. Как мы живем???
- Ну что? – поинтересовалась сопалатница, протягивая мне журнал «Бурда» - Ладно, почитай пока.
- Спасибо.
Появление медсестры с тонометром случилось под утро, следом за ней пришел врач.
- Ну, что ж. Состояние удовлетворительное. Вы решили, забираете ее или оставляете?
- А что, уже можно уехать?
- Да, пусть только расписку даст.
- Так она же писать не может.
- Ну, тогда…- он развел руки в стороны.
- Тань, ручку держи. Подпись ставь здесь. Вот, молодец.
Ее состояние уже несколько улучшилось. Она дрожащими пальцами сжимает шариковую ручку и чертит не своим почерком закорючку. Расшифровку рядом рисую уже я.
- Все. До свидания. Такси вам вызовет медбрат.
В машине Татьяна опять начала:
- Я хочу к нему…
- Может, хватит, а?
Дочь ее дома, взволнована. Объясняю, что произошло, помогаю уложить больную в постель.
Иду к себе. Пять часов. Скоро на работу.
Надеюсь, эта история закончена.

 







 Явление № 2.

Многие удивляются: как ты можешь совмещать работу в школе и ночном клубе? Вот так, могу. Жить захочешь – многому научишься, особенно когда у тебя есть ответственность. Ответственность не только за тебя, а и за тех, кто рядом. Детей же своих мне нужно кормить… Зарплата в школе – кот наплакал, на детское пособие – семьдесят рублей, это на литр молока с сухарями. Вот и кручусь. Заодно жизнь с разных сторон познаю.

- Здравствуйте, как ваши дела?- промурлыкал голос в трубку радио-телефона.
- Привет, нормально.
- Что делаете?
- Вот, проснулась… Я с ночи.
- Глаза открыть успела или еще только собираешься?
- Кажется, смотрю.
- Это лучше, значит, голова уже работает.
- И зачем тебе нужна моя голова?
- Приезжай к нам сегодня в гости. Мы с Натальей игру « Монополия»
купили, вернее, сегодня купим, поиграем. Там чем больше игроков, тем интереснее.
- Надо подумать.
- Знаешь, что бывает с теми, кто много думает?
- Наверное, они становятся умными.
- Ни фига. Так как насчет предложения?
- А сколько времени?
- Сейчас, э-э, Наташенька, солнышко, посмотри на часы. Спасибо. Сейчас одиннадцать часов тридцать минут. Если тебе удобно, можем встретиться в центре, или, хочешь, мы тебе свой адрес дадим.
- Нет, ваш район я не знаю. Давай в центре. Где лучше?
- Сейчас, спрошу. Наташенька, где лучше встретиться?.. А ты не против около «Пионера»?
- Хорошо.
- Если нас не будет на улице, значит, мы в самом магазине.
- Договорились.
Как ни странно, взаимоотношения продолжают развиваться. У моего друга, который полтора года назад был моим частым гостем, с той самой новогодней ночи, и теперь его жены просто тяга какая-то ко мне проснулась. Летом как-то по набережной гулять ходили, они тогда еще с меня деньги за шашлык взять отказались, и это при их скрупулезности… Теперь, вот, к ним домой, поиграть. Забавно. Ну что ж, поиграем. Во что только на самом деле они хотят поиграть?
Оба, и он, и она люди не простые, творческие. А кто знает, куда воображение может завести… По моим наблюдениям, их союз неравный.
Он чем-то напоминает мне меня в прошлом, из которого мало чего хорошего в итоге вышло. Почему теперь я должна смотреть на себя в кривое зеркало? Ответ где-то рядом. И зачем им свидетель их рисовано благополучных взаимоотношений?
Может, они просто развлечь себя хотят, или от скуки друг с другом погибают?

В начале третьего мы увиделись. Выразили общую радость встречи.
Наталья щебетала, он откликался на каждый ее жест и взгляд, словом, боготворил. Мне он оказывал мягкие знаки внимания.
Сделав нужные покупки, мы поехали к ним.
Однокомнатная хрущевка. Чисто, уютно. Он с гордостью демонстрирует отремонтированную им ванную комнату. Интересно отметить, что когда он занимался ремонтом ее квартиры, она отдыхала в Одессе и там чуть не вышла замуж за одессита… Еще одна гордость – множество домашних растений, за которыми ухаживает она.
Они были гостеприимны. Я перечитала все предложенные моему вниманию стихи Наташи, на рассказы уже не хватило сил, но она пообещала их для меня распечатать. Потом я пересмотрела четыре интересных фотоальбома, что весьма понравилось ей и немного взбесило его, может оттого, что среди снимков были и такие, где зафиксированы бывшие поклонники Натальи. Улучив момент, я передала ему послание. И, к его радости, мы наконец-то сели за « Монополию».
Четко следуя правилам игры, которые изучали прямо на ходу, часа три мы завоевывали отрасли и монополии, преумножая или теряя условный капитал.
Стемнело. Я засобиралась домой.
- Мы же не доиграли.
- Ну, доиграете за меня.
- Нет, так не интересно. Оставайся ночевать.
- Мы тебя не отпустим.
- Как это?
- Что, боишься? Вдруг мы вампиры…
Прикольный, очень прикольный разговор взрослых людей получается.
- Я сегодня очень устала. Спала всего три часа, да и дети меня ждут.
- А ты им позвони.
- Нет, я плохо сплю в чужом месте, и тем более у вас только одна кровать.
- А мы тебе с кровати матрасы на пол положим.
- На полу я вообще не сплю.
- Тогда мы ляжем на пол, а ты на кровать.
- Нет. И вообще, у меня критические дни.
- Наталья даст тебе все, что нужно.
- И трусики тоже?
- Э-э, нет, трусики я не дам.
- Ну, вот видите, все, мне пора. Не обижайтесь.
- Тогда приезжай завтра, ведь выходной.
- Может, и приеду, я вам позвоню. Мне у вас понравилось.
- Тебя проводить до остановки?
- Не нужно, пока.
- Пока.
- Мы с Наташей не ссоримся. Мы стараемся друг друга понимать и не огорчать.
- Я за вас рада.

 * * *
Проснувшись на следующий день, я им позвонила.
- Добрый день…Кому вчера отошел мой капитал?
- А, привет. Мы просидели до ночи и так и не доиграли, решили просто подвести итоги. По подсчетам у тебя прибыли оказалось меньше всех, потому что…
- Можешь не продолжать, я так и знала...
- А у Наташеньки,- подключился он к телефонному разговору, - больше всех.
- Да, и это его разозлило.
- Уж не ссоритесь ли вы из-за игрушки?
- Уже нет. Ну, ты как, приедешь?
- Давайте, часа в три.
Они снова радушно меня встретили. Он решил отыграть мое внимание в свою пользу.
Да, маленькое отступление для читателя. Здесь он, это тот, кто однажды пришел в новый год, принеся с собой новую сказку, а потом женился вот на ней, Наталье. Теперь мы дружим семьями. Но я скрыто ревную.
В этот день он показывал мне дорогие сердцу мелочи, какие каждый хранит с детства до определенного времени, такие как памятные школьные записки, значки, амулеты.
- А вот крестик, между прочим…
Невольно я поднесла крестик к своим губам и быстро отняла, в уме сама собой сложилась охранная молитва:
Твой крестик я поцеловала,
Обереги тебя судьба
От той беды, что я познала
И защититься не смогла.
Храни, Господь, от всех печалей,
Которых не желаешь сам.
Слова молитвы прочитала,
Отдав на обжиг их свечам.
Позже я написала эту молитву для него на открытке.
А в этот день мы снова сели играть. Игра не клеилась, мы с Натальей много болтали, я хвалила ее за умение шить и вязать, за умение писать и исполнять песни, вообще, чем мы больше общались, тем больше она мне нравилась.
- Все, я больше не играю, - не вытерпел он.
- Почему?
- Потому что, либо играют, либо разговаривают.
Атмосфера в комнате как-то быстро изменилась, мне стало неуютно. Он демонстративно пересел в кресло и неохотно, почти неслышно, отвечал ей.
Я оделась.
- До свидания. Всего вам хорошего.
Он не ответил.

 * * *
Через некоторое время мы встретились в бард-клубе. Я не стала с ним разговаривать, при этом приветливо общаясь с Натальей.
Где-то недели через две я снова пришла в бард-клуб.
Только переступила порог, он устремился мне навстречу.
- Привет, как дела? – поцеловал в щечку.
- Привет, вот брючки себе купила. Как?
- Брючки в полоску просят папироску.
- Что-что? Я не расслышала.
- Так, ничего.
В этот раз пришло много старых друзей, и я просто растворилась в теплой атмосфере бард-клуба.
Мы отлично посидели: пели под гитару, пили чай и кофе, рассматривали фотографии с фестивалей, концертов, с зеленых, в общем, вечер прошел замечательно.





 Явление № 3, с продолжением.

Не для слабых сердец. Поэтому на листах не прописано. Запечатлено жизнью.
Еще одно стихотворение:
 
Мы с тобою многим похожи.
Я умею летать и ты тоже.
Ты способен смотреть,
Я – предвидеть.
Нет, не стану тебя ненавидеть.
Ты безликий эфир –
Я двояка:
Мне Луна и Звезда
При рождении
Подарили свои два знака-
Два и один.
Мы с тобою многим похожи.
Ты во мне отражен, я тоже.
Отрицать родство душ
Невозможно.
Ты поймешь это
Несколько позже.






 Лев и Любовь.

Как может женщина поднять себе настроение? Да просто сделать что-нибудь с собой или для себя. Вот и я решила в то воскресное утро покрасить волосы. Почему бы просто не сделать маникюр? Ну, вероятно мне были нужны радикальные перемены. Давно у меня одна красочка глаза мозолит. Вот я ее и применила: изучила инструкцию, пошагово выполнила, нанесла и …чем дальше, тем больше зеркало меня пугало, вместо обещанного красно-рыжего - цвет марганцовки. Не выдержав подобного испытания, полезла под душ, смываться. Но было уже поздно.
- Ты чего с собой сделала? – испугалась дочь.
- Хотела поднять настроение.
- Да…
- Вот-вот, неудачно, нужно перекрашиваться. Купи мне, пожалуйста, осветлитель и красивый рыжий.
После второй химической атаки волосы имели цвет «тети Дуси у пивного ларька». Поэтому спасительным оказался третий заход. На этот раз результат совпал с обещаниями производителя, и на моей голове вспыхнуло яркое красно-облепиховое настроение.
- И за что я себя так не люблю?
- Ладно, мам, тебе так хорошо. Ты просто не привыкла.
- Ну, хорошо, так хорошо, побуду рыжей. Должна же женщина меняться.
Был уже вечер. Высушив волосы феном и, наведя макияж, я отправилась в ночной арт-клуб посмотреть выступление московской группы «Туннель».
Это была музыка, не подпадающая ни под одно устойчивое жанрово-стилистическое определение. Мне особенно понравился сологитарист и девчонка, игравшая на бонгах. Хотя было заметно, что она под наркотой.
И, в отличие от игры, слишком простоваты оказались тексты. Я устроилась за столиком напротив сцены. За ним уже сидела пара.
- Она с ним? - изумился мой внутренний голос.
Дело в том, что клубный электрик в моих глазах ничего такого из себя
не представлял, чтобы рядом с ним оказалась столь необыкновенная женщина. Они пили коньяк, закусывая виноградом. Она обратила на меня внимание:
- Я пью за вас.
- Спасибо, - ответила я, отметив, что ее глаза тронуты болью.
И тут к столику подошел Он, поблагодарил за что-то электрика, который с чувством сожаления и досады, что счастье не его, удалился.
А Он обнял ее, поцеловал в губы и что-то сказал. Она ему тепло улыбалась. Красивая пара, хотя разница в возрасте ощутима. На мгновение наши взгляды пересеклись, и я уже знала, что симпатии взаимны.
- Пойдешь танцевать? – спросила я у нее.
- Танцевать?
- Да.
- Пошли.
И, хотя инициатива была моей, она взяла меня за руку и повела, раздвигая толпу своей решимостью быть там, где ей понравится.
Он был рядом, напряжен и внимателен к обстановке.
- Не волнуйся, все будет спокойно, - подумала я в его сторону.
Наш танец был неподражаем. Он нес в мир красоту двух женщин. Нам было весело. Время от времени она разводила руки в стороны и спиной отражала натиск толпы, отрывающейся под заводную музыку диско.
Потом она вовлекла в танец и его. Как только она взяла его за руку, он бросил под ноги пачку хороших сигарет, которую держал, чтобы не мешала. Это был красивый жест. Потом они предложили мне распить с ними коньяк, и мы вернулись к столику. Через несколько минут ее покровитель нас ненадолго оставил.
- Ты кошка, - сказала она, и я удивилась в очередной раз, - у тебя две близкие подруги, одна старше тебя, у нее двое детей, другая ровесница, от нее тебе толку нет.
- Кто старше – не знаю, есть подруга, которая младше.
- Ну ладно… Я тоже кошка. Хочешь, будем дружить. Я буду твоим другом до старости. А ты будешь со мной дружить до старости?
С моей стороны последовала пауза, которая относилась не к ней, а к старости. Совсем не уверена, что захочу это время встретить.
- Если не до старости, то я не буду, - словно ребенок сказала она.
- Давай.
- Мы обменяемся телефонами и будем друг другу звонить, а еще лучше – писать.
- Как тебя зовут?
- Люба.
- Меня - Кира. Чем ты занимаешься?
- Я художница.
- Здорово. А я пишу стихи.
- Я тоже пишу стихи и рассказы.
- Отлично. Нам есть, что посылать в письмах.
- Со мной мужчина. Его зовут Лев. Мы приехали с музыкантами, которые здесь выступали. Это его друзья.
- Так вы из Москвы?
- Да. Лев очень волнуется за меня, он меня очень любит. А я его. Мы вместе один месяц. У нас все очень серьезно. Он хочет, чтобы мы обвенчались.
Лев вернулся, обнял ее. Она представила меня.
- Очень приятно, - сказал он и закурил из новой пачки. Было заметно, что он нервничает.
К нему подошел охранник и предупредил, судя по затушенным сигаретам в стопке, уже не в первый раз, что в этом зале не курят.
- Что за правила? Я хочу отдохнуть, как мне хочется.
- Да, здесь курят только внизу.
- Я кого-то просил много не выпивать. Ты слышишь меня? Мы здесь на чужой территории, поэтому поспокойнее. Не надо провоцировать мужчин. Меня уже отзывали на первый этаж.
- Не волнуйтесь, все будет в порядке. Я здесь работаю.
- Вот у нас в клубе такого не будет. Охраннику скажешь, чтобы посмотрел за женщиной, - и все, ни одна волосинка с нее не упадет.
 А здесь толпа, все друг друга толкают, и никакой безопасности.
- Мне не нравится эта атмосфера. Я этого не люблю.
- Ну, котик, не сердись, - промурлыкала Люба, заглядывая в его глаза
 и сложив руки лапками.
- Мы здесь в гостинице остановились. Пошли к нам. Посидим спокойно, пообщаемся.
- Не знаю. А вам это удобно?
- Все нормально, не волнуйся.
- Дело в том, что я здесь не одна. Со мной дочь. Мне с ней надо переговорить.
В их глазах промелькнуло удивление.
Моя дочь танцевала среди парней приличного вида. Я отвела ее в сторону, объяснила, в чем дело, познакомила со своими новыми друзьями. Она не возражала, сказала, что до дома ее проводит Виталик.
- Красивая у тебя дочь. У меня такая же, еще сын старший, - сказал Лев.
- Мой сын тоже старший.
- Так у тебя двое детей?
- Да.
- Ну, что, пойдем?
- Хорошо, пойдемте, - согласилась я на необычное продолжение ночи.
Эти люди мне нравились.
- Я хочу кушать, - сказала Люба, когда мы вышли из клуба.
- Где здесь в это время можно перекусить? – спросил меня Лев.
- Там, откуда мы вышли или здесь недалеко есть « Шайба», это спорт-клуб. Или же в центре города в каком-нибудь казино.
Лев взял такси. До «Шайбы» на машине минут пять. Ему там на понравилось, кроме того, кухня уже закрывалась. Было три часа ночи.
- Да, рядом круглосуточный магазин, можно что-нибудь там взять.
Люба решила пройтись до супер-маркета, но Лев категорически возражал, мотивируя тем, что это небезопасно.
Пожалуй, он был самым трезвомыслящим. В такси обнаружили отсутствие Любиного пиджака и кошелька. Вспомнили, что пиджак оставили в клубе. В поисках кошелька перевернули всю сумку – тщетно.
- Так не бывает. Я тебе положил его в сумку.
Возникла необходимость обмена валюты, так как в карманах рублей в желаемом количестве не было. А в магазинах нашего города баксы не принимаются. Это не Москва.
Поехали в казино «Астория». Там придрались к полоске на купюре. С едой тоже ничего не получилось, так как предложили ждать сорок минут. Лев негодовал:
- Ну как так? Врывается чувак, готов за все заплатить, сработай быстро, сообрази и получи деньги. Нет, не могут.
- Не умеют.
- Потому что не хотят!
Заехали еще в одно казино, история повторилась.
- Да это нормальные деньги, чего они гонят?
Я предложила поехать ко мне домой, по дороге купить продукты и приготовить покушать самим. Они категорически отказались.
- Я не люблю никого напрягать. И потом, это мы тебя пригласили.
Заскочив в клуб за оставленным пиджаком, приехали в гостиницу.
Администраторша – мрачная тетка – потребовала, чтобы меня прописали, что стоило двести сорок рублей.
Лев тут же все уладил.
- Может не надо? Я спокойно уеду домой, а днем мы встретимся и погуляем по городу.
- Нет, нет, мы тебя не отпустим.
В номере было чисто и уютно. Вдоль стен две кровати, между ними ковровая дорожка, у окна телевизор. В углу – журнальный столик и два кресла. Около двери – шкаф, письменный стол. Стены, кресла и шторы – в один тон. На обоях сверкающие звезды. Все соответствовало названию гостиницы «Космос».
Лев усадил нас в кресла, а сам устроился на стуле.
Мы пили хороший коньяк за здоровье, за знакомство, за любовь.
- У меня такое чувство, что я тебя двести лет знаю.
- У меня тоже.
- Вот, скажешь, в историю попала.
- Это хорошая история. Вы мне нравитесь.
Вскоре Люба не раздеваясь легла на кровать и уснула. А мы с Львом
еще долго разговаривали. Он все пытался развести меня как Бог черепаху, но устав, честно сказал:
- Я хочу спать.
Было уже раннее утро. Мне не хотелось их стеснять, и я засобиралась домой, объяснив Льву, что в чужом месте плохо сплю.
Мои убеждения оказались отвергнутыми, и я сдалась. Лев настоял на том, что мне нужно остаться.
 В одежде я легла на соседнюю кровать, а он рядом с любимой Любовью.
- Кир, мы с тобой будем хорошими друзьями, вот увидишь, сказал он и уснул.
Утром, часов в десять мы проснулись. Заботливый Лев где-то раздобыл йогурт и кофе. В гостинице ни бара, ни столовой. Но для Льва было важно, чтобы находящимся рядом с ним женщинам было комфортно.
Нашелся и пропавший кошелек, просто Люба убрала его в карман за молнию в потайной карман.
Взяв такси, мы поехали на вокзал за билетами на вечернюю электричку. Люба рассказывала о себе. Ей важно было выговориться. Она была счастлива, что в ее жизни появился Лев.
По решению Льва таксист отвез нас в кафе, где все, включая водителя, были накормлены обедом.
Щедрость редко присутствует в людях, в нем она меня восхищала. Когда мы выходили из кафе, я сказала Любе:
- У Ричарда Баха есть такое высказывание: «Лучший способ отблагодарить за удивительный миг, это просто насладиться им».
- Это не так просто.
- Спасибо вам.
- Это тебе спасибо.
Мы обменялись телефонами. Они пригласили меня к себе в гости. Потом они завезли меня домой, и мы тепло простились.
Счастья вам, Лев и Любовь!









 День гвоздик.

Дорогой, моя одежда сильно износилась.
И, хотя я много работаю, карман мой тощ,
а ты меня все чаще водишь за нос.
А не отправиться ли мне на поиски бой- френда? .
 

Засыпаю. Внутренний голос тихо читает:

Столкнули на ощупь найти ощущенья
в кромешную тьму.
На луке своем тетиву натянула -
быть может, умру.
Но просто не сдамся,
и стрелы мои за спиной,
они готовы к полету,
направленному рукой.

Очнулась, включила лампу, почти не открывая глаз, нашарила карандаш, записала и, насилу дотянувшись до выключателя, опрокинулась в сон.

- Алло, привет, соня.
- Привет.
- Ну, как поживаешь? С часу трудишься?
- Что?
- С часу, говорю, трудишься?
- Нет, конечно, сегодня же суббота.
- Значит, дома?
- Да.
- До скольких спала-то?
- Не знаю, сегодня безвременье.
- Хорошо. Кофе-то есть?
- Да, а что, ты хочешь?
- Не заехать ли мне на чашечку?
- Ты сегодня меня запланировал?
- Да ничего я не планирую…
- Как же так? На днях, например, ты не смог пойти со мной на незапланированную прогулку.
- Ну, побухти - побухти, давай, выпусти пар.
Чувствую, что еще чуть-чуть - и будет ссора. Смягчаю тон.
- Ну, если хочешь, приезжай.
- Хорошо, скоро буду.
- Вкусненького чего-нибудь прихвати.
- А что взять?
- На твое усмотрение.
- Ладно, куплю что-нибудь.
Интересно, что он привезет? Наверное, торт примирения. Ну не булку же какую-нибудь.
Минут через двадцать он появился на пороге. На тоненьком шпагате висела коробочка, украшенная красными гвоздиками и надписью «Медовый».
Не знаю как торт, а Он даже очень.
- Здравствуй. Оу, классный тортик.
- Ну, хоть этому рада и то хорошо. Поругайся, поругайся, поворчи на меня.
- Так сразу с порога и ругаться? Нет уж, ты сперва разувайся, раздевайся,
 проходи, а там посмотрим. Как на улице?
- Холодно.
- Кофе с корицей?
- С корицей? С удовольствием.
- Как твои на концерт сходили?
- Хорошо.
- Народу много было?
- Битком, пять тысяч.
- Да? « Фабрика звезд » так популярна?
- Как видишь. Ну, а ты как тот вечер провела? Ведь чуть-чуть меня из дома
 не выдернула.
- Чуть-чуть, говоришь? И ты, конечно, был доволен собой, что остался: твои пришли, а ты как обещал – ни-ку-да.
- Ну, не то, чтобы доволен. Не знаю. Да настроение было такое лиричное, из тепла срываться не хотелось. Старею.
Он поймал мой укоризненный взгляд и усмехнулся.
- Как тортик?
- Очень вкусный. Тебе еще?
- Нет, достаточно.

И после все было сладко.
- Ты самая лучшая. Не понимаю, почему
я тебя так остро чувствую.
- А ты не думай.
Кровь бьет в висок
на волосок
мы от вершины себя
ты наслаждаешься
наблюдая меня и любя
за то что рядом
на чистом белье
ты во мне
я в огне
в озере синем
тушу пожар
сердце бешено
бьется
и мне сдается
что это блаженство
не всем удается
когда вместе рядом
на чистом белье
ты во мне
я в океане
неба.

Обожаю его запах. Выше, выше, мне очень нравится его целовать. Губы на переносице, смотрю в его волосы и замираю: своим расфокусированным взглядом я уловила его ауру:
- Ты знаешь, у тебя есть оболочка. Она как легкий туман, мне кажется, она приподнялась, а волосы твои такие красивые, в каждой волосинке переливается радуга. Сейчас в ней больше зеленого света, а теперь - синего, и…я вижу ультрамариновый тоннель, или, не знаю, как сказать, это как в космосе, как черная дыра.
- У - у, - он замер и тоже ловит свой кайф:
- Как хорошо, что ты у меня есть.
- Спасибо тебе.

Через некоторое время он уехал. Мы не успели наговориться. Но, что поделаешь?
У него тренировка, день рождения свояченицы, уже научившаяся ходить внучка,
в общем, семья, за которую он очень серьезно несет ответственность.
Я люблю его близких. Не знаю почему. И жену, и сына, и дочь. И мне важно, что он с ними вместе. Я не желаю разрушать его мир, потому что Он мне дорог…Кто же для него я – известно только ему одному. Но при всех своих теплых чувствах и достоинствах, он очень опасается тратить на меня время, исполнять данные мне обещания, хотя желает и может помочь. Временами вся эта ситуация меня сильно злит, поэтому я в неком поиске ее разрешения.

В шесть я вспомнила, что на восемь мне назначил встречу один из двадцатипятилетних. Кажется, он преподаватель информатики в академии с длинным названием. Возможно, встреча будет интересной. А приставания – устраню. Легко.
В начале девятого я была на месте встречи многих. Он по-пионерски отсутствовал.
Поскольку я немного опоздала, ждать не было смысла, и я вернулась на остановку.
Уже стемнело, троллейбус только что закрыл двери, забрав желающих проехать.
На скамейке сидела старая женщина. Голова закутана в платок, несколько видов верхней одежды одноместно. Две огромные сетки с еще свежей, но плохо пахнущей стеклотарой у ног. Но старушка мне чем-то понравилась. Какая-то светлая. Она подняла голову. Мы встретились глазами. Я улыбнулась ей, а она мне.
Мой ум удивился – в ее руках три живые желтые гвоздики. Жестом она предложила их мне. Стараюсь, чтобы она на расстоянии поняла по моим губам:
- Спасибо, не надо.
Зябко, ветрено. В клуб еще рано, может, в «Актер» пойти кофе попить? Фонари, почти ночь, и на остановке кроме нас - ни души.
- Девушка, вы кого-то ждете?
Он появился незаметно, из ниоткуда. Высокий, широкоплечий, волнистые русые волосы почти до плеч, бакенбарды с проседью и легкая небритость. Образ художника или актера.
Стильная желтая куртка, голубые джинсы, кожаные ботинки. Э-э-э, наверное, слегка за сорок. Губы тонкие, глаза серые, небольшие, с прищуром.
Этакий творческий интеллигент.
- Да, жду.
- Что-то холодно, может, пойдем посидим в теплом кафе? Я угощу вас вкусным кофе.
Интересно, не успела подумать, как желание исполняется. Взгляд останавливается на желтых гвоздиках, на его желтой куртке, опять на гвоздиках. Странный знак – желтый.
- А который час?
- Тринадцать минут девятого.
- Ну, жду еще пять минут, а там - посмотрим.
- Какие пять минут? До троллейбуса. Вот, люди. Такой пейзаж испортили.
- Вы художник?
- Нет, а что, вы художница?
- Нет. А в вас что-то есть такое, творческое.
- Все мы творцы.
Подошел троллейбус.
- Ну, что, едем?
- Куда?
- В « Бомонд», были там?
- Не приходилось.
Я посмотрела на старушку с гвоздиками, на него и согласилась.
- Замечали, что чем дальше, тем больше хочется тепла, комфорта? Это по юности только походы, дискотеки нравятся.
- Комфорт ценю. Но походы и дискотеки я до сих пор люблю. Они помогают ощущать, что я в тонусе, в форме.
- Да? Нам сюда.… Не страшно вам вот так со мной во двор заходить? А вдруг здесь нет кафе?
- Не страшно, и к тому же я вижу светящуюся рекламу.
- Осторожно, проходите, пожалуйста.
Уютно. Маленький зал, столов на восемь. Неплохой бар. Очень приятная музыка.
- Присаживайтесь, пожалуйста. Вы как любите сидеть: лицом или спиной к залу?
- Я люблю наблюдать за людьми.
- Значит, лицом. Удобно? Извините, я ненадолго отойду.
Мой новый незнакомец / имен мы друг у друга не спросили / поздоровался с сидящими за соседним столиком, обменялся с ними какой-то информацией, и вернулся.
Карта кофейных напитков была великолепной.
- Какой выбор! А с корицей я что-то не вижу.
- Вам сделают с корицей, если только захотите. Кофе здесь неплохой. Здесь вообще место хорошее. Несмотря на скромность обстановки, все дорогостоящее. Мрамор на стенах натуральный, кожа на диванчиках свиная, мягкая, пробковое дерево. Высота и ширина мебели специально рассчитывались так, чтобы сидеть напротив и хорошо слышать друг друга, и не разваливаться, когда откинешься. Чувствуете, как удобно? Этим занимались два врача.
- Интересно, на чем они специализируются в медицине?
- Это не важно.
Нам принесли кофе. Он, извинившись, опять отлучился ненадолго.
Кофе, действительно, отличный. Глясе с корицей, посыпанной поверх белой пенки.
- В Питере корицу заваривают.
- Нравится этот кофе?
- Очень. А ваш, наверное, остыл.
Он закурил.
- Вы не курите?
- Курю, но не сегодня.
- Вы куда-нибудь торопитесь?
- Да, меня будут ждать в десять – одиннадцать в клубе. Я хочу посмотреть выступление одной группы.
- А кем вы работаете?
- Логопедом в школе.
- Неплохая специальность. Три года назад с моим вторым ребенком занималась логопед, известная в городе, живет на Московском, забыл, как зовут, может вы ее знаете.
- Может. А вы кем работаете?
- Я…Я военный летчик, но уже на выслуге. Сейчас работаю в фирме, которая занимается медицинским оборудованием.
- А сколько вам лет?
- Тридцать девять. Вы любите интернет?
- Нет.
- Жаль, у меня в офисе отличный компьютер. Я люблю. Вообще, у меня там есть все для отдыха. Можно было бы туда поехать. В интернете очень много информации по вашей специальности. Например, консультация психолога в Москве стоит от четырехсот рублей, а логопеда - еще дороже. В офисе - кофе, музыка, посидели бы, пообщались.
- А чем плохо здесь? И кофе, и музыка, и общение.
- Ну, здесь это не то. Вам нравится музыка, которая сейчас звучит?
- Да, это George Michael?
- У меня есть коллекция джаза. Хотите послушать? Есть интересные фильмы и фотографии. В моем баре отличные спиртные напитки, можно сделать коктейли.
 Я бы предложил вам абсент.
- О-о, мне не нравится абсент, я не хочу спиртного и не люблю состояние сильного опьянения.
- Ну да, алкоголь тупит разум.
- Вы занимаетесь спортом?
- Боксом.
- По вам не скажешь, что вы боксер... На мой взгляд, бокс - агрессивный вид спорта.
- Почему агрессивный? Он хорош для самообороны. Если у подъезда к вам пристанет толпа подростков, вы уже не станете рассуждать, что агрессивно, а что нет. Нужно будет действовать.
- А что еще вы любите?
- Я люблю читать. Компьютер и книги меня сильно притягивают.
- Что вы читаете?
- Мне нравится Пелевин. А вы читаете книги?
- Да. Например, я люблю книги Баха, Коэльо, Мураками. Еще меня интересует история религий и отчасти эзотерическая литература.
- А зачем вам это надо?
- Чтобы иметь более полное представление о жизни.
- Вы применяете это как-то практически?
- Нет.
- Наверняка, вы слышали про ЛСД, это кислота. Сейчас ее признали наркотиком. Она дает хороший эффект расширения сознания. Вот родился человек. А что он об этом помнит? Ученые увидели, что плод в чреве матери улыбается. А родившись,
 ребенок кричит. Почему? Он не просто кричит, он плачет. Значит в том миру, до рождения ему более комфортно. Он переживает стресс. Потом от этого многие болезни и комплексы – от травмы рождения. ЛСД помогает войти в состояние рождения и как бы безболезненно родиться вновь.
- Я читала, что этого же можно добиться с помощью дыхания.
- Можно…ну, нужно же было что-то придумать. Дыхание- это сложно и небезопасно, рядом должен быть контролирующий ассистент.
- Вы пробовали?
- Что, ЛСД? Да, конечно, и гашиш и кокаин. Нюхать кокаин – дорогое удовольствие. У меня на это денег не хватает. А так - картинки интересные, путешествия. Ведь невозможно же путешествовать во времени без наркотиков.
- Почему же, возможно. Есть техники, духовные школы, где этому можно научиться. Есть книги.
- Что вы все в теории рассуждаете, а практика у вас была?
- Иногда у меня бывают путешествия в свое далекое прошлое.
- Реинкарнация? Вы верите в это? А как же Отец?
- Одно другое не отменяет.
- Я знаю. Многие говорят о Боге, но у всех он разный.
- Это заблуждение ума. Разные только религии, а Бог один.
- И где же его найти?
- Внутри себя.
- Зачем же люди ходят в церковь? Они стоят, молятся, о чем-то просят всевышнего, это же корыстно. Они пришли, чтобы просить.
- Ну и что? Можно построить храм в душе, но кому-то он нужен и в реальности.
- Значит, я могу не ходить в церковь?
- Это как вы выберете. Отвечать –то вам.
- Эти церкви – сплошное надувательство, своеобразный бизнес, построенный на тупости людей.
- А почему вы так плохо отзываетесь о людях?
Он опять по- змеиному быстро облизал губы. Я рассматривала имитацию змейки-молнии на рукаве желтой куртки. Точно, он похож на змею, на большую, сильную, изворотливую желтую змею, готовую обвить и задушить. Его натиск ощутим на энергетическом уровне, такое Ш_Ш_Ш снизу. Отслеживаю свое состояние. Напряжена, даже легкая дрожь в ногах. Это нехорошо… Нужно расслабиться.
- Что? Вы как-то зажались. Что произошло? Вам дискомфортно, вы хотите в туалет?
- Нет, не хочу. Вы выбиваете меня из внутреннего равновесия.
- В этом я мастер, по выбиванию из равновесия.
- Можно вашу сигарету?
- Да. Что в нашей стране? Какие люди? Хотя они не виноваты. Сами по себе они талантливы. Весь запад кормится русскими мозгами. А почему мы до сих пор бедные? И столько хамства кругом.
- В вашем мышлении много штампов. Вы похожи на взбитый коктейль. В вас недостаточно ясности.
- А что, я должен в монастырь пойти, стать аскетом?
- Не обязательно.
- А я не хочу просветления. Мне просто обидно за нас всех. Я несу ответственность за это общество.
- А зачем вы берете на себя ответственность за всех?
- Хотите еще кофе?
- Не откажусь.
- Я сделал вам с амаретте и водкой. Не бойтесь, здесь настоящий амаретте, не тот, что мы пили лет шесть назад.
- Приятный вкус.
- У вас есть мужчина?
- Да, есть.
- У вас был секс с женщиной? А с двумя мужчинами? А были такие желания?
Я хочу женщину, с которой интересен не только секс, но и общение. Для меня важен интеллект. Какое белье вы носите?
- Разное.
- А какое сейчас на вас? Черное? Белое?
- Ни то и ни другое. Вы так много говорите о сексе. У вас проблема?
- Да, у меня есть проблема с сексом.
- Вы женаты?
- Второй раз. У меня гражданский брак. Она психолог, но мне скучно. Мне есть с кем уснуть и не с кем проснуться. Почему люди так не избирательны в отношениях? Почему женщина встречает мужчину в домашнем халате? Почему бы ей ни быть в нижнем белье или просто не сказать: « Дорогой, я вот одевалась и не успела»,- а самой выйти в одном чулке.
- И в туфлях на каблуке.
- Да, на тонком каблуке. Ведь это так возбуждает.
- А почему бы мужчине ни подготовить эту игру и, например, ни загадать желание?
- Может… Но почему люди этого не делают?
- Наверное, кто-то и делает. Почему вы так пессимистичны? Потом, помните, у Юнга: « Мужчина и женщина становятся проклятием друг для друга, если им не удается разделить свои духовные пути»?
Опять его острый язык быстро облизал губы.
- Вас устраивают отношения с вашим мужчиной?
- Да, у нас все классно, в том числе и секс.
- Раскройте мне секрет хорошего секса.
- Это не просто.
- Ваш ответ?
- Если коротко, то: важно быть очень открытым, доброжелательным и благодарным тому, кто рядом. Тогда секс не утомит, а насытит. И никаких, слышите, никаких мыслей в это время. Ловите себя на ощущениях!
Он с интересом наблюдает за моей жестикуляцией, мимикой.
- Опишите мне вашего мужчину.
- Он большой, сильный, внимательный к моим состояниям, он очень любит женщин. Еще мне с ним интересно общаться, он глубоко понимает жизнь.
- О, какой хитрый ловелаз.
- Он певец женщин.
- Кто?
- Певец женщин.
- Опишите лучший момент близости с ним.
Что вы задумались? Нечего вспомнить?
- Есть, просто этого столько, что трудно выбрать.
- Я завидую ему. Я был бы не хуже. Но я же не ханжа. Я не предлагаю вам сразу постель. Если бы я хотел только этого, я бы так сразу и сказал. Хотя я хочу секса с вами. Я специально не спрашивал ваше имя, я бы нашел, как к вам обратиться. Я не люблю хабальства. Женщина должна быть женственной. Как вы. В вас загадка. Вы мне интересны.
Он выкурил последнюю сигарету.
- У вас есть сигареты?
- Я сегодня не курила, поэтому не взяла с собой.
- Хорошо вам, зависимости нет. А я вот без них не могу.
- Я не люблю зависимость.
- Да, правильно, никакой зависимости, и никто никому ничего не должен. Никаких обязательств.
Он задержал на мне взгляд, встал и подошел к бару.
Опять отслеживаю себя. Прежнее напряжение. Расслабиться не получается. И вдруг перед глазами, справа, вверху мыслеобраз: я вишу над пропастью, держась одной рукой за край скалы. По спине пробежали мурашки. Может пора? А чего ты боишься? В чем страх? Все нормально. Ты в кафе, здесь люди. И вообще, ты же знаешь, что выбирает женщина. Спокойнее, дыхание ровнее, расслабься. Чего-то я в нем до конца не поняла.
Он вернулся, закурил. Сел, вытянув ноги вдоль дивана.
- А как вам интерьер?
- Ассоциируется с купе.
- Верно, так задумано.
- Только вот те ниши пустоваты.
- И над освещением еще стоит поработать. А что бы вам хотелось добавить в ниши?
- А вам?
- Я бы повесил фото красивой обнаженной женщины.
- А на мой взгляд здесь хорошо бы смотрелся разветвленный длинный корень
 и что-нибудь в японском стиле.
- Японская культура у нас никогда не приживется. У нас нет такой духовности.
- А как же широкое мировоззрение?
- Хотя…можно какой-нибудь иероглиф добавить. А на эту стену я бы повесил плетку и наручники.
Щелчок в моем сознании, стыковка с мыслеобразом, и для меня все ясно.
- Ну да, как раз к этим шестам у столов.
- Здесь можно разыгрывать спектакли. Оставайтесь до одиннадцати, и вы увидите удивительное представление.
- В этом зале ставят спектакли?
- Нет, конечно, мы сами его разыграем, когда все уйдут.
- Вы любите острые ощущения?
- Пятнадцать лет в авиации. Адреналин - он же как допинг. Сейчас не хватает. Поедемте в офис. Или вы опасаетесь?
- Конечно, опасаюсь.
- Почему?
- Я совершенно не исключаю того, что вы будете приставать.
- Конечно, буду, с поцелуями. Но не больше. Я не ханжа. Если вы скажете нет, значит, ничего не будет. Здесь недалеко, я вызову такси.
- Который час?
- Десять пятнадцать.
- Мне пора.
- И вы сейчас вот так вот просто бросите меня и уйдете?
- Меня ждут.
- Ну, подождут еще, пусть поволнуются. Это займет еще час.
- Нет, сегодня я с вами в офис не поеду.
- Это вы хорошо сказали. Вы не сказали никогда, вы сказали, что не поедете сегодня. Это дает надежду. Я помогу вам одеться.
- Не нужно, я сама.
На темном небе яркие звезды, а в лицо дует холодный ветер.
- Поцелуйте меня.
- А почему я должна вас целовать?
- Тогда я сам.
Он обхватил меня за плечи и …губы, язык, щеки, губы. Он тонко простонал. Я отстранилась. Его стала бить дрожь:
- Это невозможно. Давай возьмем такси, здесь недалеко.
- Нет.
- А как мы свяжемся? Вам можно позвонить?
- Наверное, можно.
- А телефон?
- А кого вы спросите, вы же не знаете моего имени.
- Да, это логично. А как вас зовут?
- Не скажу.
- Так как же мы увидимся?
- Ну, может быть, я как-нибудь загляну в это кафе.
- Мне с вами было интересно.
- Мне тоже. Спасибо за кофе.
- Еще один поцелуй.
- Моя маршрутка, пока.
Двери закрылись. Глубокий вздох, мурашки по спине. Бррр…Я свобоооднааааа!









 Все будет хорошо
 или идеальные люди.

- Дочь, как дела? Как в школе?
- Нормально. А ты чего злая?
- Я не злая, я сильно уставшая. Домой шла на автопилоте, еле дотащилась. Все-таки надо какую-то работу оставлять, а то очень сильно выматываюсь. Пакет с продуктами, пожалуйста, разбери. Мне еще на репетиторство сегодня.
Поставила чайник, уронила себя в кресло на кухне, ноги протянула на табурет, закрыла глаза. Все, дома, хоть на часок. Перекушу, расслаблюсь, отведу еще одно занятие, приду – и спать, если хватит сил, почитаю.
Вскипел чайник. Я заварила пакетик Lipton. Дочь села рядом, поболтать, обменяться новостями. Классно, что мы можем общаться.
- Телефон.
- Да, дома, мам, тебя.
- Алло.
- ВСЕ…ВСЕ КОНЧЕНО…Я МЕРТВЫЙ.
- ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?- мой вопрос остался без ответа.
- Чего это с ним?
- Не знаю, сказал, что все кончено, что он мертвый.
- Типа он с собой кончает что ли? У него такой голос…
- Да ты что, он не такой человек. Он же жизнелюб. Но что-то стряслось.
Я набираю номер сотового - отключен. Набираю домашний.
- Да, - тем же упавшим голосом.
- Мне придти?.. Сейчас буду. Ты мне откроешь? Какая квартира? Жди меня.
В мыслях несколько вариантов трагедий, все откидываю.
В некотором замешательстве отхлебываю чай.
- Чего ты сидишь?
- С мыслями собираюсь. Все, пошла.
Быстро одеваюсь, выхожу. Репетиторство не отменила, ладно, это уладим завтра.
ЧТО ЖЕ, ЧТО ЖЕ СТРЯСЛОСЬ? Где его домашние? Может с ними что? Может проблемы с безопасностью?
Может…
Позвонил, значит, ждет помощи. А если дома жена? И что теперь? Ну не сделал же он и впрямь чего с собой. Голос нетрезвый. Но это не суть важно. Конфликт в душе? Вероятнее всего. И сон тот дурацкий, хорошо, что потом другой приснился, где я его старичком видела. Обойдется. И что я скажу его близким: что вы такое делаете, что ему так плохо? Чушь. Они совершенно нормальные люди. Живут правильной человеческой жизнью…
Скорее всего, просто разрывается между двумя любимыми женщинами, а может что-то и еще… Плохо, ситуация обострилась. Из огня, да в полымя.
А эта его фраза из недавнего разговора:
- Все-таки ты хочешь меня выдернуть.
Я тогда возмутилась: НЕ хочу.
То, что нам классно вместе и я хочу чаще быть с ним, не означает того, что я хочу разрушить его семью. Не хочу. Я люблю его.
Прекратить отношения невозможно. Мы нуждаемся друг в друге. Но если он сделает выбор – я приму его, в чью бы пользу он не был. И сегодня что-то решится. Нужна ясность, и она будет.
Это все не просто так.
Набираю клавиши домофона. Открывает не спрашивая. Ждет. Значит, живой. Поднимаюсь на лифте. Ошиблась на этаж выше.
Встречает. Взъерошенный, в джинсах и свитере и сильно пьяный.
- Что случилось? Что за дурацкий звонок? Я даже чаю попить не успела, с работы только-только пришла. Так в чем дело?
- Ну, раз пришла, проходи. И зачем тебе все это надо? Ты ввязываешься в борьбу, которая, собственно, тебе не нужна.
- В какую борьбу? Ты о чем? Что ты пил?
- Я не знаю, ничего не знаю.
- А по какому поводу? Ты же этим не злоупотребляешь.
- А, так.
Я поняла, что ничего страшного он не принял. Это уже легче. Скорую не вызывать.
Он усадил меня на диван, примостившись на ковре у моих ног.
Я перебирала его волосы.
- У тебя такие руки. Они так гладят, словно никогда не знали смерти. Я тебя люблю. Знай, буду ли я с тобой или не буду – я тебя люблю. Каждую твою клеточку. Он провел рукой по моим ногам.
Я поцеловала его:
- Ты хороший.
- Нет, я глупый и слабый человек.
- Ты хороший, - я поцеловала его еще раз.
- А я, между прочим, загранпаспорт получил.
- Да? Поздравляю. Так ты за это выпивал?
- И за это тоже. А ты получила?
- Еще нет. Думаю, дней через десять.
- И что, поедешь за границу?
- Одна нет, с тобой поеду.
- Ну, поехали, поехали. Я даже контракт успел заключить, с Ирландией.
- Кем, берейтором?
- Да, я без работы никогда не останусь.
- Это точно, тебе легче.
- А то, может, в Москву, туда тоже приглашают. Надо подумать.
- А где же все твои? Ты знаешь, сколько времени?
- Часа четыре.
- Нет, уже половина седьмого.
- Да?
- Где у тебя жена, где сын?
- А все ушли, я со всеми разругался.
- Что же так?
- А, глупый человек.
- Ты совсем не глупый. Ты умный, проницательный, сильный, ты очень хороший. Не говори плохо о себе.
- Я тебя хочу.
- Здесь нет. Это твой дом, и ты прекрасно все понимаешь.
- Но я же прихожу к тебе.
- Это другое, у меня же нет мужа… А здесь аура твоей семьи, к которой я отношусь с уважением…
- Я погибну, если ты мне сейчас не дашься.
- Ты будешь меня шантажировать? Не стоит. Пойдем лучше пить чай, я же голодная с работы пришла.
Отстраняясь, я поймала себя на ощущении, которое когда-то испытывала к экс-мужу: желание держаться на дистанции вытянутой руки. Сейчас для меня это было странным, ведь мой друг всегда меня сильно возбуждал, а тут окаменелость какая-то, тело, словно чужое.
Чайник вскипел.
- Как у сына тренировки?
- Не то, все не то. Он не чувствует лошадь, он просто отрабатывает. Я ему говорю: сынок, не так, смотри; показываю, - нет, опять не то.
- Может, ты зря к нему цепляешься?
- Не знаю.
- Подожди, придет время, и ты еще порадуешься за него. Хочешь, пример из моей жизни? Ты ведь знаешь, что я люблю танцевать. В детстве занималась в хореографии, в бальных танцах, выступала в школе, в сельских клубах, куда нас возили. И, конечно, потом отдала в танцы свою дочь, даже к тому же хореографу, у которой сама начинала. Но как ни приду – все руководитель ею недовольна. И то не так, и се не эдак. В итоге, дочь отказалась ходить на танцы. А сейчас, скажу тебе, одна из лучших на танцполе. Все пришло. Это заложено. Так что не отчаивайся, просто у каждого свой путь. И не забывай, ведь ты уже мастер, а он еще только учится, причем, с усердием.
- Может и так. Приходи на соревнования, если увидишь в нем мужскую силу, то я успокоюсь. Пойдем, я тебе покажу видеокассету про Германию.
И тут позвонили в дверь.
- Ну вот, - сказал он и, поправляя брюки, пошел открывать.
- А мама где?
- Скоро придет.
Странно, я даже нисколько не взволновалось. Но должно же что-то проясниться. Ведь он призвал меня в этот дом. А, может, они не замечают, что ему плохо?
В общем, пока необходимо задержаться.
- Ты иди, поговори с ним. Найдешь с ним контакт, будет все окей.
На кухне его сын вызывающе громыхал посудой, хлопал холодильником, словом, сбрасывал накипь.
- Привет.
- Здравствуйте.
- Как дела?
- Нормально… Я с тренировки, голодный.
- Заметно…
За последние полгода он окреп в корпусе, повзрослел.
- Знаешь, почему я здесь?.. Потому что твой отец позвонил мне и сказал, что все кончено, что он погибает. Я пришла его спасать.
- Не понимаю, чего его не устраивает.
- Ему действительно плохо… А тебя он очень любит. Он хочет, чтобы ты добился не меньше, чем он, и даже - большего. Он очень переживает за твой успех. Ты не злись на него.
Пауза.
- Может, есть хотите?
- Нет, спасибо,- я закурила.
- Сын, мы тут покурим? – спросил его отец, зайдя на кухню.
- Нет.
Я потушила сигарету:
- Извини, что надымила.
- Ничего.
- Как в гимназии?
- Проблемы. Наверное, здесь в десятый не возьмут.
- Ну, собственно, это не трагедия, можно и в другой школе учиться.
Одобрительный взгляд в мою сторону, за поддержку. Видимо, совсем парня задолбали – и на тренировках, и в школе, и дома. Агрессивный. И что-то я не чувствую той дружественной атмосферы между отцом и сыном, которую в своих рассказах передавал мой друг.
- Сын, да ты поешь, поешь по-хорошему.
- А я чего делаю?!
- Ну ладно, ладно. Ты бы даме хоть чаю предложил.
- Да я еще этот не допила, спасибо.
Звонок в дверь. Это жена. Мой друг сильно заволновался.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте,- ответила я, продолжая сидеть на кухне и наблюдать как можно бесстрастнее за всем происходящим.
По сыну было видно. Что он просто офигевает, ему теперь до жути все прикольно, но он сдерживается:
- Да, чувствую, веселый будет вечерок.
- Веселый?
- Не беспокойтесь, у нас часто весело бывает.
Не успела жена раздеться, как ей позвонили. Воспользовавшись
моментом, мой друг обратился к нам:
- Ну, чего? Давайте, ты его учительница, что ли. Сын, скажешь, что занимаетесь. Выручай батю, а то я пропал.
- Не скажу.
- Не скажешь?..
Я прервала молчание:
- Но ведь это же твой эксперимент.
- Да? Ну что же, тогда будем сдаваться.
К этому времени телефонный разговор закончился.
- Пойдем в комнату, знакомиться будете.
- Что, все так официально?
- Натусенька, иди сюда, присядь… Кира, садись.
Мы, женщины, сели на диван, он - в кресло.
- Вот это – Наталья Николаевна, моя жена. А это, Натусь, моя любовница. Когда меня дома нет, я у нее.
Улыбка с лица его жены так и не сошла, она просто трансформировалась
в маску.
Пауза была необходима.
- Ну, что же вы молчите? А, Наталья Николаевна, познакомьтесь поближе, пообщайтесь.
- Да подожди, дай мне хоть от шока отойти.
Еще пауза.
- Я не преследую никаких целей, просто живу по сердцу. В этом доме нахожусь потому, что мой друг, а ваш муж, сегодня позвонил мне и сказал, что ему очень плохо.
Она бросила взгляд на него, на меня, опять на него. Он смотрел телевизор. Транслировали конкур.
- Вы имеете отношение к конному спорту?
- Нет, но он мне очень нравится.
Опять пауза.
- Ну что же вы все молчите? Может, чай пойдем пить?
- Ну, пойдем. А у тебя есть, что к чаю подать?
- Сейчас купим.
Ситуация гасилась на корню, превращаясь в комедию, но все еще была взрывоопасной. Я решила быть здесь, пока не почувствую, что риск снижен до минимума.
Их сын сбегал в магазин, купил небольшой торт.
Мой друг заливал кипятком старую заварку, а мы с ней сидели по разные стороны стола.
- Ну, что ты делаешь, это же уже не чай, завари, как следует.
- Точно, мы с сыном называем это белые ночи. Кстати, Наталья Николаевна, могу тебя поздравить, диван ты починила хорошо.
- Хорошо?
- Да,- он вышел с кухни, вернулся.
- Вот, видишь, с любовницей тебя познакомил.
- Ну, это ты делаешь не в первый раз… Я только прошу вас, сообщайте мне, что он не придет, чтобы я заснуть могла спокойно…
- Вот, видишь, какая у меня хорошая жена.
- Да, удивительно сильная женщина.
- Мне, вообще, по жизни с женщинами везет… Кир, чаю налить?
- Налей.
Он разлил чай по чашкам, разрезал торт. Сыну сразу отделил половину.
- Кир, тебе какой кусочек?
- Вот этот.
- А тебе, Нат?
- Я не хочу.
Его позвал сын.
- Он, конечно, бывает невыносим, особенно когда выпьет… Возможно, мне даже легче, что он уходит.
- Что-то я кассету с Германией не нахожу. Ты не знаешь, где она?
- Нет.
- Да, Натусь, она отводит от тебя удар больше, чем наполовину. Я ведь там тоже ругаюсь, бухчу, бухчу.
Он снова ненадолго отлучился.
 - Мы познакомились, когда мне было очень плохо…когда я рассталась с мужем… он ушел к другой… Ее зовут как и вас, Наталья. Странно, да? …
У меня двое детей. Сын и дочь… Ваш муж очень хороший человек, у него глубокое понимание жизни… Мы согреваем друг друга…иногда…
- Понятно…А где у вас учится дочь?
- В десятом классе.
- Да, кстати, Наталья Николаевна, ее сын в вашем училище. Здоровый такой парень. Кстати, Кир, обращайся, Наталья Николаевна в училище просто бог, что захочет, то и сделает.
- Ну, ты уж так не говори. А какие проблемы?
- Пропуски. Мастер звонила, сказала, что могут отчислить.
- А по какой причине пропуски? Кто у него мастер?
- Да, Наталья Николаевна, а у нее бывший муж- офтальмолог, хороший специалист. Ну, ты же, Кир, меня с ним знакомила.
- Да, микрохирург.
- У ее матери с глазами плохо. Катаракта, да еще неудачно прооперировали.
- Можно договориться о консультации.
- А твоему, то есть вашему, он отвод от армии оформит?
- Как же он оформит, если у него зрение - единица.
- Ну да. А нашему поможет?
- За других говорить не умею.
- Да, еще в плане безопасности, я бы, Нат, у нее перекантовался, если что, пока это дело, она не против. У нас разговор был. Кир, был?
- Был.
- Видишь…
Осталось добавить «она нам может пригодиться».
- А где у нас фотографии внучки?
- У меня на работе.
- Тогда другие покажу.
Я стала рассматривать их фотки с этого лета. Мне очень понравилась одна, где он, стоя, держит свою жену на руках и целует ее в низ живота.
Вот оно отражение мужской благодарности. Ради этого стоит жить. Отличный снимок.
- Хороший семейный альбом.
- Может, еще чаю? – спросил он,- ну, что, Наталья Николаевна, поможешь ей с сыном?
- Попробую.
- Вы давайте, женщины, с сыновьями друг другу помогайте… Так что, телевизор будем смотреть?
- Нет, спасибо.
- Ну, тогда пойду, провожу что ли?
Он помог мне одеться:
- Мне пойти с тобой или остаться?
- Решай сам.
- Так с тобой пойти или остаться?
- Думаю, что тебе нужно быть здесь.
- Да, ты права, лучше остаться.
Попрощавшись, я вышла. Он еще был рядом. В лифте я никак не могла нажать спуск, мне все хотелось сказать что-то для него очень важное, но слова не подбирались.
- У вас все наладится.
- У тебя тоже, - он протянул руку и вдавил кнопку первого этажа.
Двери захлопнулись.
По дороге домой я пыталась проанализировать случившееся и свое состояние. Напряжение потихоньку спадало.
Я шла под снегопадом и думала, что все выполнено верно.
Это как правильные шаги в свободном танце.
Все должно быть красиво.





 Продолжение следует.


Недели через две, оттаяв, точнее начав отходить от того состояния внутреннего остекленения, я ощутила острую потребность в его присутствии в моей жизни, мне просто необходимо было с ним поговорить…и я стала дозваниваться на сотовый. Звонок сбрасывался, но я не отступала
- Алло, – в ответ молчание, - алло…
- Да, ответил грустный голос женщины, - это была его жена.
- А мне бы…
- Кира, это вы?
- Да, это я.
- А его нет.. Он сегодня…у любовницы ночует…
Что??? Ну, да…новый виток… Неправильно, все неправильно… А может, может так и надо? .. Не знаю…ничего не знаю…хочу понять…
Неужели все настолько бессмысленно?

Воображение рисовало невероятные картины, вплоть до описания той, у которой он ночует на этот раз, даже сложилась как-то сама собой история их знакомства, и даже с вариантами, и даже родилось обоснование, почему это произошло.
И огромное сострадание, прямо-таки как к товарищу по несчастью, родилось во мне по отношению к его жене. Мне хотелось ее утешить, поговорить, пожалеть.
И я снова позвонила. Трубку взял он. Голос бодр.
- Ну и как тебе твоя новая женщина?
- Какая женщина? Ты о чем?
- Ну, ты же у любовницы ночевал.
- Это тебе жена что ли сказала?
- Да, я тебе долго звонила, но дозвонилась почему-то не до тебя.
- Ну, Наталья Николаевна, ну, молодец. Она на эти выдумки хитра.
- Что-то мне не очень-то верится, что выдумки. Ты вон весел, а она чуть ли не плачет. И телефон не с тобой.
- Да я в ванной был.
- Два часа? От этого она и расплакалась, да?
- Да мы повздорили.
- Как ты мог??? Я как дура всех игнорирую, словно жена, а ты на стороне развлекаешься! Даже с восьмым марта меня не поздравил!
- Кир, ну, перестань. Еще не хватало мне перед тобой оправдываться. Я тебе говорил, что я тебя люблю?
- Говорить-то говорил, да только я этого что-то не вижу.
- Ну, я больше ничего не могу сказать.
- Всего хорошего, - и я повесила трубку.
После хорошего секса ничего не может вывести его из себя. Так и есть.
Все, этого я не потерплю. К его жене у меня ревности почти нет, я даже не один раз указывала ему, что с женой надо быть ласковым и заботливым. Наверное, это потому, что я приняла его изначально вместе с ней. Но я категорически не потерплю других женщин!

Примерно месяц я жила с грустным ощущением того, что моего друга у меня больше нет, что мы расстались. Странно, но я даже грустила по нему с любовью. Я вспоминала наши истории, как познакомились, как он меня завоевал, как интересно мы общались и строили планы на совместное развитие, как он укреплял, поддерживал мой дух своим наставничеством. Да, я изначально завела себя в замкнутый круг: я знала, что он не свободен. Почему в моей жизни так?
Я просто принимала от жизни то, что она мне дарила, ловила мгновения.
И почему я не могу с него переключиться? Ведь есть же другие мужчины. Но у меня какой-то барьер, неприятие их такое, как будто я замужем.
Как бы там ни было, мне все сильнее хотелось его увидеть, я перечитала свои рассказы о нем и отправила их заказным письмом.

Через неделю после этого он позвонил, меня не было дома, но это дало мне повод для ответного звонка.
- Алло, привет, как дела? Ты уж прости, если что не так. Ведь у нас было много хорошего.
- Кирушка, ну что ты, это я везде не прав. А почему было? Почему в прошедшем времени? Или это просто по отношению к течению событий?
- А ты считаешь, что у нас еще есть настоящее?
- Конечно. Да, кстати, я получил твое письмо.
- Что скажешь?
- Это отдельный разговор. Как-нибудь после, при встрече.
- Ладно, пока.
- Я еще позвоню.

Через несколько минут он перезванивает:
- Алло. Слушай, - в трубке звучало радио. Меладзе пел:

 Сто шагов назад, тихо на пальцах.
 Лети моя душа, не оставайся…

- Слышала? Это для тебя. Я тебя целую. Ты моя душа.

 
Через час с небольшим:
- Алло. Я к тебе иду.
- Да, иду. Буквально у твоих дверей. Впустишь?
Домофон. Лифт вниз, вверх. Двери открыты. Я стою на пороге. Я всегда его так встречаю.
- Вот, видишь, ноги меня к тебе принесли. Я не сам. Я даже не заметил, как к тебе доехал. Значит, вот что-то такое там есть, внутри меня. А? Услышал твой голос и все…Чайку попьем?
- Сейчас согрею, проходи, - а сама нежно-нежно касаюсь его своими губами, он отвечает мне с не меньшей нежностью.
- Я так соскучился по тебе.
- А я по тебе.
Он целует меня, обнимает. И мы уже в комнате. Его руки ласкают меня.
Мне очень приятно, я таю, горю, улетаю и возвращаюсь обратно в его объятья.
- Я тебя люблю.
- И я тебя люблю, - прижимаюсь к его крепкой груди, целую.

- Хорошо с тобой… Я ведь сейчас усну. А ты понимаешь, что значит, когда мужчина может уснуть рядом с женщиной? А? Ведь это показатель доверия…
- Спи.
Через несколько часов.
- Времечка-то сколько? Позвонить что ли жене или уж домой пойти?
- Как хочешь.
Ушел он под утро. Наши отношения не ушли в прошлое. В них появилось нечто новое. Мне кажется, он тоже наблюдал за этими изменениями: перемены были в нашем молчании – они были похожи на светлые нити, связывающие нас.








В сердце моем…



 В сердце моем много огня, там, где был пепел –
 сегодня заря,
 и капля росы,
 
и родник, и река,
 и бесконечное небо,
 влюбленное в берега.
 
В нем море страсти
 и океан покоя.
 И только в сердце
 
кто я.


- Просто я перестала тебя ждать. Для меня это важно. Все эти два года я понимала, что ты никогда не останешься со мной. Умом понимала, а сердцем все равно ждала. Понимаешь, это рождало во мне противоречия. Мне было тяжело, но я справлялась… Знаешь, что разводит мужчину и женщину, по крайней мере отдаляет? Когда кто-то из них отказывается от общего будущего. Я же могла родить тебе ребенка, но ты не был согласен на это, а в одиночку решиться на это я не могу; это бессмысленно.
- Точно, бессмысленно.
- Ответственности же на себя ты не взял, даже хотя бы за меня.
- Не взял, чтобы никак тебя не ограничивать.
- Да, понимаю… но теперь…теперь я тебя просто не жду. Ты всегда будешь со своей женой и никуда от нее не денешься. И это хорошо. А я – в свободном полете…
- Так я тебе всегда говорил, чтобы ты на мне не замыкалась.
- Да, да… говорил, но получалось так, что думала-то я о тебе.
- Ну, я хоть на это время удержал тебя от бессмысленных шатаний.
- Я благодарна небу, что оно послало мне тебя. Ты меня отогрел… Ты всегда укреплял меня и поддерживал. Это помогало мне жить. Да и тебе стало лучше. Мне кажется, что со мной ты осознал некоторые вещи иначе.
- Несомненно.
- Получается так, что и жене твоей в итоге не хуже. Ты теперь к ней более чуток. Она же очень старается тебя собой заинтересовать.
- Еще как старается. Дух соперничества ее явно подстегивает.
- Для меня же ты сделал большой подарок.
- Какой?
- Ты пробудил меня как женщину, каждую мою клеточку.
- Да ну? А что же раньше?
- Раньше я была не такой. Ты помог мне раскрепоститься, быть собой, и разной. Ты наслаждался мной такой, какая я есть, без претензий…Ты позволял мне находить вершины своего удовольствия, и сам при этом оставался непринужденным и открытым… Спасибо тебе… Нам хорошо было вместе, мы умели просто быть, без времени, без условностей… Но теперь, теперь ты сделал выбор, и я – тоже…Мне нужны иные отношения, которые не будут замыкаться на островке моей комнаты, как это сложилось у нас за последний год… Мне нужен не менее достойный мужчина, рядом с которым я смогу чувствовать себя его женщиной всюду. Мне нужны полноценные отношения при сохранении ощущения внутренней свободы. Я хочу найти любовь, которую не нужно прятать.
- Это сложно.
- Это мое желание.
- Ну что ж, будем теперь общаться исключительно на интеллектуальном уровне?
- Будем. Ты мой друг. Мой очень близкий друг…
- Только не разбрасывайся. Не забывай, у тебя сейчас очень горячая пора, тебе детей дальше учить. В этом году – сына запускать, а на следующий - еще и дочь. Это для тебя сейчас самое главное…А личная жизнь…Она, конечно, у тебя устроится. Может, не сейчас, позже. Ты прекрасная женщина… Но мужчины… Понимаешь, ведь у тебя двое детей!
- Двое взрослых детей.
- Пусть почти взрослых, но живете-то вы вместе. И если мужчина не будет в них заинтересован, ничего не получится. Кто захочет на себя это взять? Ты же знаешь, семья – это не только постель, это не просто материальное обеспечение, не просто беспокойство о детях или друг друге…
- …это все вместе взятое. И ремонт сливного бачка в том числе, между прочим.
- Но если я не умею?
- Значит, заплати тому, кто умеет. Но в доме все должно быть в порядке. Кстати, тебе не кажется странным, что у нас эта поломка случилась одновременно? Система слива – отпускание прошлого. Прямо-таки знак. Теперь можно ходить к сливному бачку за советом.
- Посмейся, посмейся, вот балаболка… Недаром говорят, что, две женщины – это не только двойное удовольствие, это еще и двойное воспитание.
- Причем, взаимное. Вообще, я рада, что ты так серьезно говоришь о семье.
- Ты пойми, на тебе сейчас двойная ноша. Ты одна тянешь двоих детей. Алименты, конечно, хорошо. Но детям нужна направленность. Особенно в этот период. Я каждый день нацеливаю своего сына в отношении жизни: ставь цель и достигай. Не получается – пробуй еще. Эта работа сейчас тоже на тебе.
- Я понимаю. Только у нас это чаще происходит по-другому: дети сами начинают со мной говорить… а я пользуюсь ситуацией.
- Ну хорошо…
- Знай, я тебя любила, люблю, и буду любить.
- Аналогично.


 * * *
 
- Алло, привет. Как дела? Как поживает твой сливной бачок?
- Что? Не понял … А, бачок… Так я его починил в тот же вечер.
- Я знала, что ты его сделаешь. Молодец. А у меня к тебе просьба. Помнишь, ты говорил, что можешь помочь с оформлением бумаг?..
- Да. Только сегодня я уезжаю с сыном в Москву на соревнования, на несколько дней. Давай созвонимся после пятнадцатого.
- Договорились. Желаю твоему сыну победить.


 
 * * *

Почему я не скажу ему - прощай, что мы больше не увидимся? Потому что он часть моего сердца. Когда-то я поняла, что любить можно и не раз, что любовь никуда не исчезает, она просто переходит с одного уровня на другой, направляя нас на поиск новых способов взаимодействия. И это неизбежно, как поворот реки. Любовь наполняет сердце мелодией, силой, мудростью. Так зачем закрывать свое сердце?
 

 * * *

Он позвонил раньше пятнадцатого.
- Привет.
- С добрым утром, с дождливым добрым утром.
- Да уж, погодка… А ты с ночи что ли?
- Нет, просто под дождь хорошо спится. Подожди, водички попью.
- Давай.. А мы вот из Москвы вчера приехали. Там тоже ливни.
- Как соревнования?
- Да ничего, ничего. На пятом месте из сорока участников.
- Поздравляю. У твоего сына хороший результат.
- Да, видишь, он еще не на своей кобыле прыгал, она перед соревнованиями захромала, а так несколько раз даже чуть не зацепился за призовые места.
- Мастерство твоего сына растет.
- Растет, растет. Ну, а у тебя как?
- Не знаю.
- Это как?
- А вот так, поднимаю плечи и говорю: не знаю. А вообще, это не телефонный разговор.
- Так за кофе и поговорим.
- Ну, если ты меня вытащишь на кофе куда-нибудь, тогда поговорим.
- Не понимаю. Ты не одна что ли?
- Почему же, одна.
- Так, может, тебя и вытаскивать-то никуда не нужно, я сам приду.
- Нужно, нужно.
- Да, наверное, не одна. Водички попью, - посмеиваясь, передразнил он.
- Я тебя обманывала когда-нибудь?
- Не знаю.
- Нет.
- Так в этом и необходимости не было.
- Дело не в необходимости.
- Ну, прямо-таки не знаю, в какую сторону мне и мысли направить. Ладно, я перезвоню.
- Пока.

 * * *

На третий день.
- Алло.
- Привет. Как дела?
- Да не знаю даже что и сказать.
- Ты можешь перезвонить мне днем, я сейчас тороплюсь?
- А куда ты?
- По делам.
- Хорошо, перезвоню.

В эту ночь была гроза. Гремело так сильно! Мне было не по себе. Я приняла ванну, попила горячего чаю, но уснуть так и не смогла. Мне казалось, что там, у себя, он думает обо мне.

И я сошла по трем ступеням,
в тебе оставив пустоту.
Я стала солнечным затменьем
и диском лунным поутру.
Не закрывай лицо руками,
ведь храм твой цел, и тих, и свят.
А что подарено богами,
то не бывает наугад.
И я сошла по трем ступеням
испить воды из родника,
перекрестившись, причаститься,
и вновь взойти, но не сюда.

Грустно. Почему в жизни так? Одних любим мы, другие любят нас, а иногда вот так: оба любим, а остаться вместе не можем… Будем жить с миром.



 * * *

Случайно в своих записях я нашла поздравление почти двухлетней давности.
Дорогой …
Поздравляю тебя с Новым 2003 годом.
Год, который мы провожаем, 2002 – это год равновесия: четыре знака, в сумме четыре и окольцовка двойками /символами Луны/.
Хочу признаться, что равновесие в уходящем году ко мне пришло через тебя, за что я тебе очень благодарна. В эту ночь на 31 декабря меня посетили следующие размышления.
Количеством внимания со стороны мужчины женщина определяет – любимая она или дешевая. Количество внимания есть сумма желаний женщины, умноженная на исполнительные возможности мужчины. Как правило, в праздничные дни женский кризис переоценки обостряется. Поскольку ты по природе счастливо обделен критическими днями, желаю тебе быть самым внимательным мужчиной. Конечно, для этого требуется свобода. В моем понимании она есть у каждого. Думаю, что свобода – это произведение здоровья, желаний, воли и личного капитала, делимое на долги, обязательства и личные слабости.
Желаю тебе всех благ.
 Женщина 2002 года.









 Абонент не отвечает или временно недоступен.

Лето. Погода замечательная. Сын на даче, дочь в загородном лагере. Наверное, ей там классно. Первый отряд – особые преимущества. Завтра поеду ее навещать. Хорошо бы на машине, а не на автобусе. Надо позвонить. Еще неделю назад любимый обещал отвезти меня к ней, но не вышло, так что в эти выходные – сам бог велел, ну, не под конец же смены ехать.
- Алло, привет. Завтра я еду к доче. Ты еще не забыл о своем обещании? Что?
Планы изменились? Да, понимаю, жену, конечно, надо отвезти. Нет, до следующих выходных ждать уже не могу. Да, как- нибудь сама. Пока.
 Вот неприятность! И как человек может заниматься бизнесом, если слово свое не держит?!. Все, успокойся, не суди, мало ли какие обстоятельства…Ф-ф-ф-ф-ф- вдох…я спокойна…Ф-ф-ф-ф-ф- выдох…учись терпению…Ф-ф-ф-ф-… но меня раздражает, когда со мной так поступают…Ф-ф-ф-ф-… такое бывает не часто…
Но бывает… А чего только в жизни не бывает…Это точно… Ну, скинула пар?.. Кажется, да… Вот и молодец…Я самодостаточная, независимая, привлекательная,
мне вообще в жизни везет, и никакие мелкие неприятности не нарушат моего глубокого равновесия.
С этим внутренним диалогом я вышла из дома за покупками разных сладостей и
вкусностей для моего чада.
Отработав ночь в клубе, собрала вещи и поехала на автовокзал. Ближайший рейс - через полчаса. Время ожидания тянулось медленно и скучно.
В автобусе на соседнем кресле оказался весьма приятный молодой человек. Я обратилась к нему:
- Извините, а вы докуда едете?
- До Рыбинска.
- А не могли бы вы меня разбудить перед Артемьевым?
- Хорошо.
- Спасибо.
Я задремала. Глаза открылись сами, от резкого торможения и визга шин. Толчок.
Пассажиры хором ахнули, вздрогнули, некоторые перекрестились. Водитель автобуса справился с управлением, сумев остановиться буквально на краю кювета, в салоне никто не пострадал. Прилепившиеся к окнам со стороны проезжей части уже доносили первые сведения по поводу случившегося. Все высыпали на улицу. Посередине автотрассы стояла шестерка жигулей, которая и отлетела в наш автобус в результате столкновения с запорожцем, выскочившим ей навстречу. Водитель иномарки, как выяснилось позже, был пьян. Так мы попали в дорожно-транспортное происшествие, не отъехав от города и двадцати километров. Кто-то вызывал службу спасения для пострадавшего водителя и дорожный патруль. Кто-то вызванивал знакомых с машинами, или ловил попутку, а кто-то просто стал ждать – чем все закончится.
Прошло не менее полутора часов, а ехать дальше автобус не мог, так как теперь ждали следователя. Проходящие мимо автобусы этого же рейса
не останавливались, и никакой другой автобус за нами не присылали, чего ожидали некоторые.
- Девушка, вам ведь в Артемьево? – крикнул парень, который обещал разбудить.
- Да.
- Идите, эта машина идет через него, вас подвезут.
- Вот здорово.
Я подошла к уазику:
- До Артемьева подкинете?
- Подкину.
- Денег нет.
- Садитесь.
- Сейчас, только сумку в автобусе заберу.
На заднем сиденье здорово потряхивало. Водитель чем-то напоминал Расторгуева, солиста группы «Любе», такой же плотный и, чувствуется, внутренне устойчивый человек. На вид – лет тридцати.
- Зачем в Артемьево?
- Там в оздоровительном лагере дочка отдыхает.
- В каком отряде?
- В первом.
- Большая, значит.
- Да.
- Погодка хорошая, что надо. И места здесь отличные.
- Вы здесь живете?
- Нет, я здесь часто по работе езжу. Вожу рабочих из Ярославля на дачу к одному генералу и обратно.
- Вы военный?
- Нет, я нет. Просто наша организация с ними сотрудничает. У нас строительные объекты. Я занимаюсь снабжением… А как вас зовут?
- Кира. А вас?
- Ярослав… Гостинцы везете?
- Конечно.
- А обратно-то как добираться будете?
- А что, через пару часов автобусов не будет?
- Не знаю, я на автобусах не езжу. Но судя по времени – вряд ли.
- Значит, обратно пойду пешком.
- Пешком? – он усмехнулся. – Если хотите, я за вами заеду.
- Как это?
- Через два часа. Только в машине тесно будет, я ребят-строителей в город повезу.
- Точно заедете?
- Точно. Ждите, у этих же ворот.
На этом и договорились. Он мне определенно нравился. Неприятности оборачивались приятными неожиданностями.
Дочь была мне очень рада:
- Мамулечка приехала!
- Ты моя красавица, золотко ты мое ненаглядное, ну, как ты тут поживаешь?
- Хорошо! Ты представляешь…
И я представила сымые моловероятные события в моем понимании отдыха в детском оздоровительном лагере. Я узнала, с кем в палате живет моя дочура, как они развлекаются, во сколько ложатся спать, куда ходят купаться, и где тут магазин, сколько у кого обожателей, и что одного охранника из-за нее чуть
не уволили, чем тут кормят, и что у нее сильно болела нога – воспалился укус какого-то насекомого, даже хотели везти в травмопункт, но все обошлось, что у них классный вожатый, студент театрального, и их отряд занимает во всех конкурсах первые места и так далее.
В назначенное время появился уазик.
- Так ты здесь остаешься или, может, домой?
- Остаюсь, конечно.
 И мы с дочей расцеловались на прощанье…
 
- Я думаю, ты не обидишься, если эту красивую девушку мы посадим впереди, -
обратился Ярослав к парню, который с не очень-то довольным видом втиснулся третьим на заднее сиденье.
Всю дорогу рабочие между собой перешучивались, и я отметила, что мой новый знакомый обладает чувством юмора.
- Кира, ты не против, если мы их развезем, ты не торопишься?
- Не тороплюсь.
Когда мы остались одни, Ярослав спросил:
- Тебя кто-нибудь дома ждет?
- Нет, а тебя?
- Меня никто не ждет… Может погуляем?
- Где?
- Где тебе нравится?
- Мне нравится одно место, на озере.
- Каком?.. Да, знаю, значит, туда.
Светлый вечер отражался на водной глади безоблачным небом. Солнце, едва двинувшееся к закату, еще ласково обогревало притихший берег. Никого вокруг.
Мы одни.
- Слушай, а может, искупаться?
- У меня купальника с собой нет. А так очень даже хочется в воду окунуться. Не будешь смотреть?
- Подглядывать привычки не имею. Да за этим обрывом и не видно будет. А я с другой стороны.
Водичка была парная, прозрачная и мягкая. Она приветливо обняла меня, подтолкнула вверх, и я поплыла. Недалеко, конечно.
Когда я вышла на берег, он еще бултыхался. Одевшись, я присела на пенек и стала смотреть на его нырялки. Смешной какой! Но слово сдержал, уже дважды.
Эту черту я в людях люблю, наверное, с рождения.
Выйдя на сушу, он зашел за уазик, видимо, чтобы переодеться, потом достал из машины какую-то пальтуху, постелил на землю:
- Это моя походная, теплая. Всегда со мной.
Потом без спроса взял меня на руки и посадил на нее, закутав мои ножки своим джемпером.
- Так тебе будет лучше.
-Ты ездишь в походы?
- Еще как. То на рыбалку, то на охоту.
- И не жаль тебе убивать?
- Я об этом не думаю. Смотри, утка плывет. Вон там.
- Ой, вижу. Сразу видно, что дикая.
- На той стороне всегда охотники есть.
- Здесь? На этом озере?
- Конечно.
И в подтверждение его слов, ну словно в пьесе Островского, прозвучал глухой выстрел. Утка встрепенулась и занырнула.
- Выплывет вон там.
- Точно, откуда ты знал?
Он не ответил, только слегка улыбнулся. Достал еду, купленную по дороге сюда.
Разложил ее на пеньке.
- Давай, покушай. Пиво будешь?
- Угу.
- Держи.
Мы просто сидели рядом, два случайно встретившиеся человека, и тихо смотрели на камыш, на березы, на утку и ее утят, на небо…
- Слушай, Кира, мне с тобой так спокойно, как будто мы с тобой сто лет знакомы.
- А, может, и знакомы - по другой жизни.
- Не знаю. А где у тебя муж?
- Мы расстались.
- И вы живете с дочкой вдвоем?
- У меня еще сын есть. Он старший.
- По тебе не скажешь. Ты выглядишь, как девчонка.
- А тебя почему никто не ждет?
- Так, не ждут. Не хотят - и не ждут.
- Не поняла.
- Я не живу с женой уже год как.
- Почему?
- Она меня не любит.
- Думаю, это не серьезный довод, когда есть общие дети. Есть ведь?
- Сын, даже два, один не мой, но люблю его как родного.
- Ты же понимаешь, что им ты просто необходим.
- Я с ними занимаюсь. Из сада забираю. На утренники только я хожу, жене некогда. Она у нас теперь звездит.
- В смысле?
- У нее фитнес-залы. Она теперь такая популярная… Приходит в час ночи. Мы почти не общаемся. И спим врозь.
- Так живете-то в одной квартире?
- Нет, я больше у матери.
- И как твоя мама на это все смотрит?
- Ну, как смотрит, как все матери смотрят: мечтает, что мы сойдемся. Она ее любит, и внуков тоже.
- Вот видишь, все за то, чтобы вам быть вместе. А с чего взял, что она тебя не любит?
- Сама так и говорит: Я тебя не люблю.
- Может тебе это просто пережить?
- Что это?
- Перемену в силе любви. Может, таким образом приходит что-то не менее важное, например, мудрость, а? Согласись, что спокойствие не менее ценно, чем беспокойствие. Чего бояться?
- Интересно ты рассуждаешь.
- Может, у твоей жены сейчас такой период. Может, у нее беспокойство ушло, а что осталось, она еще не поняла. Наверное, ей нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах.
- Нет, она просто меня не любит.
- Думаешь, любовь уходит?..
- А ты как думаешь?
- Если в нас есть любовь, она всегда остается с нами, разве что силу меняет. Конечно, ее можно испугать и даже прогнать, но это уже плохо. И еще – любить можно и не один раз.
- Ну, ты прямо-таки философ.
- Я считаю, что многое разрушает страх. Из-за него и семьи распадаются.
- И твоя тоже?
- Да. Когда кто-то боится трудностей и думает, что ничего не изменится, тот в ловушке страха. А вместе с ним туда могут попасть и те, кто рядом.
- Ты любишь своего мужа?
- Люблю. Только это уже другая любовь.
- А как же биться за любовь?
- Знаешь, именно из любви к нему я его и отпустила. Помнишь, в библии притчу о двух женщинах?
- Расскажи.
- Коротко это так. Две женщины затеяли спор, чей ребенок. Каждая из них кричала: мой, мой! Они тянули ребенка за руки, каждая в свою сторону, из всех сил. Ребенок плакал, и та, которая действительно любила – отпустила.
- Пожалела, значит.
- Не только пожалела, а спасла… А так, по жизни, биться все-таки приходится.
Хотя хочется верить в то, что все хорошее посылается человеку, нужно только уметь принять нужное сердцу. Только вот разобраться в этом непросто.
- Откуда ты это все знаешь?
- Это всего лишь мысли вслух.

 * * *

Пару раз мы встречались. Он рассказывал о семейных передрягах, а я из желания ему помочь, слушала и комментировала. Он выразил надежду на развитие наших с ним отношений, но я все не решалась. Почему? Может быть потому, что не хотелось мне быть тем самым клином из пословицы, которым вышибают?
И еще, я чувствовала, что он где-то передо мной лукавит. Не интересуется моей личной жизнью; скажет, что ночевать будет у матери, а сам едет в сторону дома; пригласит на рыбалку, и пропадет на неопределенное время; и еще: его телефон почти всегда выдает ненавистную фразу:
- Абонент временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее.
Потом он пропал. Звонил редко и почему-то исключительно по вторникам, всякий раз обещая, что завтра он перезвонит, и мы встретимся.
Это напоминало дежавю. Я даже допускала мысль, что он в какой-нибудь неврологической клинике, где определенное время находится под наркозом, потом именно во вторник приходит в себя и …набирает мой номер, а потом его в тот же день усыпляют. Просто фильм ужасов… Да нет же, здоровый мужик, кровь с молоком, ну, переживает, конечно, но не до маразма же. Просто, живет в каких-то своих странных обстоятельствах. А мне это нужно?

 * * *

Спустя полгода он неожиданно появился.
Была моя смена в ночном клубе, где я подрабатывала администратором.
Стою в холле, вдруг вижу: на входе – он, девица и еще мужчина.
Сердце мое забилось, от чего, собственно, не знаю.
Ярослав подошел ко мне с улыбкой:
- Здравствуй, это мой друг с подружкой. Я тебя искал. Дочь сказала, что ты на работе. Знаю, подлец, негодяй, не звонил, не приезжал. Ну вот, я пришел. Только к тебе. Я соскучился. Я очень хотел тебя увидеть.
- Да уж, твои звонки по вторникам были весьма странными.
- Я много работал, жил в Москве. Вчера только вернулся и сразу к тебе.
Он так это говорил, как будто он много работал для меня. Кстати, это свойственно многим людям: они говорят с вами о своих проблемах и заботах так, как будто они ваши общие. Потрясающе. А мне-то что с этого всего? Или я чего-то не догоняю? Да и не верю я в то, что он сразу ко мне. А жена, сын, мать?
- Ничего, что я так? Мы сможем здесь поговорить?
- Наверное, но - с перерывами. Сам понимаешь, я ведь здесь не отдыхаю.
- Извини, я тебя отсюда заберу.
- Как это заберешь?
- А вот так, возьму и украду, насовсем.
- Не поняла.
- Кира, ты самая лучшая. Я это понял. Я приехал за тобой. Помнишь, Артемьево, когда я тебя подобрал на дороге? Теперь я даже проехать там спокойно не могу. Плакать хочется, сразу вспоминаю тебя и в душе такое поднимается. Я понял – я тебя люблю. Мы будем жить вместе. Снимем квартиру в твоем районе, чтобы от твоих детей недалеко. Работать не будешь, я сам все буду делать.
- И решать за меня?
- Нет, ты не поняла. Все будет, как ты захочешь. Я тебя люблю.
Мы находились в офисе. Слово «подобрал» скребло по моему честолюбию.
- Смотри, Ярослав, эти стихи я сегодня написала, когда в маршрутке ехала.
Он даже не взглянул на лист с записью, мне показалось, что он меня вообще не слышал. Он целовал мои пальчики и твердил, как спасение:
- Я тебя люблю. Мы будем вместе.
- А нам будет о чем разговаривать друг с другом?
Он замер. Посмотрел на меня испуганно и - после паузы:
- Наверное, будет.
- Кстати, как твой сын?
- Хорошо. Я устроил его в хоккейную секцию.
- Хоккей укрепляет характер.
- Да, ему это как раз, а то он такой, ну, словно, не мужик. Это все воспитание его матери. Изнежила она его, словно девочку.
- Ну, ты же тоже рядом находился.
- Да я не сваливаю, просто так есть.
- Как работа? Говоришь, в Москве был?
- До недавнего времени… У меня неприятности. Большие.
- А говорил, что все замечательно.
- Было замечательно, до одного случая. Я видел, ты мне звонила. Кира, я не мог ответить… Ты …ты знаешь, что такое русская рулетка?
- Почему спрашиваешь?
- У меня сейчас такое состояние.
Я пристально посмотрела в его серо-голубые глаза.
- Рассказывай.
- Я только что из КПЗ. Влип в историю. Это было в Москве, зимой. Сидел с другом в баре. К нам привязались подростки. Мы их не трогали, они сами пошли на конфликт. Короче, завязалась драка. Один погиб. Никто не помнит, как это случилось. Все были подвыпившие. А он упал и умер. Меня месяц держали в камере. Там ужасно. Но теперь мне ничего не страшно. Я не боялся. Мне было все равно - остаться жить или умереть. Там как барак, спят по очереди, даже присесть некуда. Дышать нечем, рубашку выжимаешь от пота каждые полчаса. Меня вызывают и говорят, мол, признавайся. А я не помню ничего. Докажите, говорю. Машину продал, деньги нужны были, чтобы помогли. На работу пришел, когда отпустили, а мне - пиши заявление по собственному желанию… Но я устроюсь. Не пропаду. Мать даже не знает, где я пропадал, а тебе вот рассказал.
- Ты адвоката взял?
- Да, с этим все в порядке.
- Ну, что же, держись. Не ломайся, как бы дальше не сложилось.
- Я не сломаюсь. Знаешь, там, в камере, я многое понял. И то, что лучше тебя мне не найти.
- Жена в курсе дел? Как она?
- Да…нет…не знаю. Может ей кто и сказал, как-то она от меня сразу совсем отвернулась…А может, мне показалось…Давай, сейчас уйдем.
- Смеешься? Я же на работе. Кстати, извини, но мне обход давно пора сделать.
- Ты будешь здесь? Я тебя найду.
Народ гульванил по полной. Пришлось разобраться с одним, не желающим оплатить свой заказ. Видите ли, он из санэпидемстанции и хочет кушать за счет заведения. Переубедила, конечно, не одна. Охрана в клубе – это не только охрана имущества, порядка и посетителей, это гарант безопасности каждого сотрудника, и тем более администратора, которому по долгу службы суждено разруливать конфликтные ситуации разного характера. Моя задача – мирное урегулирование в интересах клуба.
Ага, диджеям опять суют деньги за то, чтобы расколбаситься под любимого исполнителя. Пресекла, пристрастила их штрафом. Охранник стоит напротив - сечет ситуацию.
В баре выручка не катит с промежуточным отчетом, осмотрела товар, проверила цены. Тут недавно официанточки наши фишку такую подкинули: исправили в одном меню цены и с ним заказы принимали.
Проверила обслуживаемые столы.
В игровом зале отследила показания счетчика, которые, как я узнала позже, тоже можно регулировать.
В клубе каждый норовит ухватить левак. Только смотри. Администратор - на стороне интересов дирекции, остальные - каждый на своей. Здесь – либо делятся, либо подставляют. Сплошные заговоры. Администратор кроме всего прочего должен просечь, предупредить, пресечь, и либо доложить, либо умолчать.
При этом против него все: одни из опасения, другие – из подозрения. Но друг другу все дружно улыбаются.
Отпустила покушать гардеробщика, поставила замену.
Дала нагоняй за беспорядок работникам по залу (они называются у нас смешным словом бьютеры, ну, так придумали, английский помог).
Ведущему конкурсов выписала проходки – на призы.
Оговорила со старшим охранником необходимость усиления смены – много взрывной публики.
Выплатила гонорар звукорежиссеру за концерт.
Группа, игравшая сегодня, из Питера. Хорошо отработали. Вызвала им такси до гостиницы, пообщалась, проводила.
Сняла кассу с входа. Проверила чеки на билетах.
Кручусь как белка в колесе. Одна на три зала. Но мне нравится. Только вот дым табачный все глаза проел.
Примерно через час Ярослав принес мне сок и фисташки.
- Еще чего-нибудь хочешь?
- Ну, как там твой друг с подружкой?
- Играют в бильярд. Он в прошлом году на городском чемпионате выиграл телевизор.
- Ты тоже играешь?
- Так, немножко, никогда не увлекался. Я тебя люблю.
- Знаешь, я тебе верю. Я это чувствую,- и поцеловала его в щечку.
- Ну, наконец-то меня заметили.
- Не обольщайся. Видишь вот эту рысь на фотографии? У меня с ней что-то общее, наверное, в движении. Что, по-твоему, она делает?
- Убегает.
- Вот-вот…
Он засмеялся.
- Ну, замуж - то я тебе не предлагаю.
- Спасибо, хоть этим успокоил… Домой собираешься? Поздно уже.
- Я тебе надоел?
- После обеда позвони мне, я уже отосплюсь после смены.
- Ладно, счастливо тебе.

Под утро старший охранник подошел ко мне:
- Неплохой мужчина.
- Неплохой. Хочет, чтобы мы жили вместе.
- Ну, а ты?
- А я?.. А я как дикая кошка - бегу прочь… Да и сложности у меня сейчас… Ну, ты знаешь…Да, да, те люди обещали помочь.

 * * *

Встретились на другой день. Было видно, что он взволнован.
- Ты хорошо себя чувствуешь?
- Знаешь, мне как-то не по себе. Я не знаю, как мне себя с тобой вести.
- Расслабься и будь таким, какой ты есть. Ничего не придумывай.
- Может кофе?
- Давай.
Идем в кофейню.
- Я нашел себе работу.
- Какую?
- По специальности, в отдел сбыта. У меня есть деньги на некоторое время. Хочешь, куда-нибудь уедем?
- Хочу. Но учти - у меня сложный характер.
- У меня тоже не сахар.
- Ярослав, зачем тебе мои проблемы?
- А зачем тебе мои?
И я подумала: действительно, мне бы хорошо сначала со своими разобраться…
- Знаешь, я решила, что пока жить мы вместе не будем. Мы будем дружить и узнавать друг друга.
- Да?
Он посмотрел на меня растерянно и печально:
- Я не представляю платоническую любовь между мужчиной и женщиной…Хорошо, мы будем просто друзьями.
На остановке он предложил:
- Возьми такси.
- Зачем, вон моя маршрутка.
- Я заплачу за машину.
- Лучше на эти деньги ты пригласишь меня еще раз на чашечку хорошего кофе.
- Чашечку кофе? Я предлагаю тебе целую жизнь!..
- Я пока не могу…Звони мне, не пропадай.
Он остался на остановке отчаявшийся и словно потерявшийся.


 * * *

Уже настало жаркое лето. От него известий не было. Может, погрузился в работу, а может, уехал далеко-далеко от людей, на рыбалку или охоту.
Напомнил о себе недели через две:
- Ало, как твои дела?
- На работу вышел?
- Нет, не вышел. Мы тут с друзьями гуляем, приезжай. Я встречу тебя в центре.
- Не хочу в центр. Хочу в лес, в настоящий живой лес.
- Я создам для тебя лес и буду в нем главным страшилищем.
- Интересно, конечно, посмотреть… Ярослав, если хочешь, приезжай, пойдем погуляем здесь.
- Я не приеду. Меня друзья не отпустят.

 * * *

Прошло несколько месяцев. Я беспокоилась о нем, но как обычно:
- Связь для абонента недоступна.
А тут спустя год или больше – звонок. Ярослав.
- Ты еще не забыл меня?
- Я все помню, о чем тебе говорил. Все остается в силе.
- Да?
- Конечно, я люблю тебя. Я очень соскучился. Ты можешь ко мне приехать?
- В Москву?
- Я оплачу твои расходы.
- Знаешь, работы сейчас после Нового года нет, у меня вынужденный отпуск,
так что… я приеду к тебе.
Я даже хотела сказать ему, что может быть - надолго, что у меня сейчас многое изменилось в жизни, что дети стали совершеннолетними, и я чувствую себя свободной для перемен. Но об этом я сказала не ему, а своей матери, за час до поезда.
Он встретил меня на вокзале.
Ого, он, изменился, стал еще крепче. При своем среднем росте отпустил себе животик. Глаза радостные, щеки румяные, щетина, наверное, двухдневная, которую он оправдывает тем, что так теплее.
Поцеловались скромно, побежали на электричку. Не успели. Купили на вокзале пиво и стали расспрашивать друг друга. Потом дорога к его местному жилищу. Они с братом снимают двушку на двоих, брата сейчас нет, он уехал на несколько дней. Так что – все в нашем распоряжении.
Несмотря на ночь, он готовит мне кушать, накрывает на стол:
- Ты такая молодец, что приехала. Такой подарок мне сделала. Как никто. Я люблю тебя.
Его нежно прижимающие меня руки, усталость дороги.
- Где тебе постелить?
- На отдельной кровати, вот здесь, рядом с тобой.
- Хорошо.
Мы перетаскиваем кровать, застилаем, смеемся, целуемся.
На утро – горячий душ. За окном мороз, как в Антарктиде, год нынче такой, на улицу носа не высунешь. Целый день у телевизора под одеялом или в его теплой рубашке.
Он мало говорит. Звонит на работу и берет отгулы. Я нежусь, купаюсь в его заботливости. Музыка, вино, и - незабываемый танец …

Другой день. Меня тошнит от телевизора и от того, что он рассказывает о брате, больше чем о себе самом.
- Может, на улицу сходим?
- Да куда? Холод такой!
- Ну, скучно мне так вот целыми днями у телевизора…Мне нужна смена обстановки.
- Ладно, пойдем по роще прогуляемся.
Он неохотно одевается, но недовольство скрывает.
Я жду его, по привычке смотрюсь в трюмо перед уходом. Ба, чего это мой паспорт здесь делает? А мой ли? Я вроде бы не доставала. Может, с билетом случайно вынула? Открываю корочки - а там, вот досада, фото: его жена с детьми.
Смотрю на снимок и понимаю, что супруга его со мной некоторое сходство имеет.
И вспоминаю, что в комнате его тоже ее фотка сверху одежды лежит, так, будто случайно...
Промолчала…
Прогулка длилась минут тридцать, пока колени не отмерзли.
Возвращаемся в жилище. Готовим обед. Вернее, я смотрю, а он варит супчик с курицей, разогревает макароны. Достает из холодильника лечо:
- Вот, если любишь.
- Лечо? Очень даже люблю... У-у, вкусное какое, почти как домашнее. Чье производство?
- Мамино. Это она навезла нам. Так это - приезжает, когда вздумается, и всегда лечо везет. Я-то его не очень, а вот брат – да.
- И что, прямо неожиданно, вот так может приехать?
- Ага, надеюсь, сегодня и завтра этого не произойдет. Не хотелось бы.
Мне не очень приятно.
- Ты не хочешь, чтобы она меня здесь видела?
- Ну, зачем?
Потом смотрит на меня, обнимает и шепчет:
- Я тебя люблю.
В целом его ситуация становилась для меня более менее ясной. Особенно после того, как я узнала еще некоторые подробности из его жизни: например, что зарабатывая пятнадцать, он себе оставляет пять, а остальное – жене…
- А ты сказал ей, что ты ее по-прежнему любишь?
- Я ее не люблю, я тебя люблю.
- Нет. Ты думаешь, что уехал подальше и - один? Ошибаешься, ты живешь их интересами так, как будто у вас семья. Ты просто как будто в длительной командировке. У меня вообще складывается такое ощущение, что ты ее мною хочешь подменить.
- Знаешь, вы внешне очень похожи.
Теперь паузу выдержала я. Уйти сразу или еще помочь ему разобраться? День какой светлый, и небо бело-голубое… Собачонка бежит у гаражей почти околевшая, хорошо, если у нее дом есть…
- Слушай, а что тебе больше всего не нравилось, тогда, когда у вас разлад с ней пошел?
- Да она стала слишком независимой! Раньше я зарабатывал, а потом, дело у меня погорело, и вот, она стала деньги в дом приносить.
- Молодец твоя жена, сильная женщина, ведь очень трудно дело свое поднять. И ты ведь, помню, говорил, что помогал ей.
- Помогал, и сейчас помогаю. Я ей даже после развода свою вторую машину отдал. Сам не понимаю – зачем.
- Значит, ты не стерпел ее самостоятельности. А я, по-твоему, самостоятельная женщина?
- Самостоятельная.
- Меня ты готов терпеть?
- Готов.
- Так в чем разница?
- Не знаю. Она меня не любит.
- Так и я тебе этого еще не сказала.
- У нее другая жизнь!
- У нас у всех другая жизнь!.. А мужчина у нее есть?
- Нет, по крайней мере, до недавнего времени не было.
- Я смотрю, ты в курсе всех ее дел.
- Стараюсь. У меня там сын.
- Может, у вас в постели с ней что-то не ладилось?
- Как раз в постели-то и было все отлично, особенно в последнее время.
- Так подумай: ты заботишься о ней даже после развода, хранишь ее фотографии на видном месте, отвозишь ей большую часть заработка, интересуешься ее личной жизнью, и говоришь, что не любишь ее!.. Я не понимаю. Чего ты боишься? Того, что она не любит тебя? А может, вы как два придурка любите друг друга и не признаетесь в этом?!. А? Время прошло, она, может, тоже уж натерпелась, может, и скучает по тебе, а ты ей ни слова о своих чувствах…
Он онемел. Потом взял сотовый, вышел в тамбур. Минут через пять:
- Да я ей что не позвоню, она все про деньги спрашивает! Ее только это и волнует.
- Так это правильно. Женщина всегда сподвигает мужчину на заработок, а значит, к успеху.
- Но она мной не интересуется.
- Ты сам начни с ней говорить о чувствах, только прежде – разберись-ка
в себе получше.

На другой день, накануне отъезда, точнее возвращения домой, я решила посетить открывшуюся в столице выставку непродовольственных товаров, и навестить друзей.
- Может, не поедешь?
- Поеду.
- А где переночуешь?
- Не волнуйся, я остановлюсь у подруги.
- Деньги тебе нужны?
- Да.
- У меня только так, обменяешь в метро. Это уже из моих запасов на крайний день. Аванс еще неделю назад выплатить обещали.
Он дал мне двадцать долларов.
- Может, я с тобой поеду, своих проведаю, - сказал он, когда мы вышли из электрички.
- Отлично.
- Может, машину у брата возьму на выходные.
- Как я узнаю, покупать билет или нет?
- Созвонимся… А ты пригласишь меня к себе?
- Нет.
Вышли из метро. Целуемся в щечку. Спрашиваю:
- Значит, жду звонка?
- Да, вечером я тебе обязательно позвоню. Увидимся завтра.

Он не позвонил ни вечером, ни утром на другой день, трубку не брал, и только к обеду прислал сообщение:
- Поздравляю с Днем рождения! Люблю.
Я недоумевала. Как так, пригласить меня к себе, в другой город и – вот так!.. И что дальше?
Подруга вредно подхихикнула:
- Приехала к мужику за двадцать долларов.
- Зачем тебе меня унижать?
- Извини, не хотела. Чего же он, козел такой, не позвонит даже.
- Может, финансовые трудности.
- А занять чего, нельзя что ли? Про День–то рождения он откуда узнал?
- Я сама сказала, два дня назад.
- Вот урод…
- Да, ладно, давай лучше отметим мое появление на свет…
Мы быстренько накрыли на стол, посидели часа три, а потом я бегом собиралась на вокзал, хотелось в этот день оказаться дома, дети мои любимые ждали меня.
На поезд я не успела, буквально чуть-чуть… Двери закрылись перед носом… Что за!.. Вот тебе и день рождения… Устроила себе… Теперь торчать на вокзале часа два, до следующего поезда. Да-а-а… И кому-то на это все наплевать.
Закусила губу, замерзшими пальцами набрала SMS:
- Ты бросил меня посреди Москвы…
Он откликнулся шквалом звонков. Я не отвечала. Потом не выдержала, написала, чтобы не звонил. Он засыпал меня своими признаниями и объяснениями, что у него закончились деньги, что он свяжется со мной в ближайшие дни.
Позвонил. Я попросила его объясниться по поводу произошедшего. Ответа не последовало. А на другой вечер он ответил мне уже сообщением:
- Извини, но я все-таки люблю свою жену.
И почему оно так?.. А впрочем, вот и ладненько. Уж лучше пусть сейчас поймет, чем потом, спустя время…
 






 ЗАСУХА.

В большом шатре собрались лишь избранные. Избранные племенем, народом. Народ этот имеет древние корни от Начала Времен. Он носитель тайных знаний о Земле, о Мире, о Вселенной. Лучшие из них общаются с самим Создателем, напрямую, без посредников и без проводников. С Богом они говорят сердцем.
Конечно, как и везде, у них нет равенства в личных достижениях.
Каждого любят за то, что он рожден ими, и за то, что рожденный продвинет свой род дальше.
Совет избран народом.
Его решения исполняются теми, кто выбирает для себя остаться с племенем.
Кто не согласен – тот мирно покидает племя со своим домом. Это закон. Его не нарушают. Подобное притягивает подобное, остальное отсеивается и тянется к своему.
Мужчины и женщины в учебе и достижениях проявить себя имеют равные шансы. Они достигают свободу в выборе.
С раннего детства здесь обучают травам, знакам и слову, а способных – письменности, счету и звездам.
Поиск ответов на рожденные собой вопросы – вот главный принцип этих людей в обретении знаний.
Есть вопрос – есть направление осознанного расширения личности.
Многое зависит от себя самого и столь же многое и значимое от того, кем ты на этот раз пришел в этот мир.

 * * *
Музыка оглушала. Молодежь, что называется, танцевала под технодолбежнодробильную музыку, периодически стекающую к азиатским мотивам.
Что они чувствуют в этом движении?
Кто они?
Кто я?
С разными вопросами для себя я периодически появляюсь в различных тусовочных местах. Почему? Потому что там собираются представители разных слоев социума.
На этот раз я в «Ялте». Что такое «Ялта»?
Это гостинично- развлекательный комплекс. Ресторация разбита на множество залов на двух уровнях. У каждого – своя специфика. Здесь же казино, и когда-то была лучшая бильярдная.
На данный момент я нахожусь в зале диско.
Молодежный формат тусовки совершенно не свойственен данному заведению.
Но вопрос прибыли – тоже вопрос поиска.
А в современном мире процветания материализма – это главный вопрос большей части человечества. Вопрос, внесший рябь не только в мозги, но и в сердце. Это вопрос жизни и смерти, ибо все поставлено в подчинение купюрам. Через деньги создается иллюзия свободы выбора: чем больше их, тем ты счастливее.
Моя страна занимает большую часть континента под названием Евразия. Я родилась в переходный период к эре Водолея.

 * * *
Совет состоял из восьми мужчин и четырех женщин. Обсуждался жизненно важный вопрос для всего племени.
В шатре зажгли золотые светильники. Избранные сидели полукругом на ступенях, покрытых мягким ковром. Бравший слово выходил вперед.
К общему приходили через голосование.
Если голоса разделялись на равные, то приглашался тринадцатый, из народа на площади.
Писарь, располагающийся у входа, фиксировал речи ораторов и принятые решения.
Вода, в высоких кувшинах из белой глины, пиалы, свежие и сухие фрукты – по обе стороны вдоль светлого полотнища шатра.
Солнце и Луна сменяли друг друга уже многие годы, и ни одно поколение поднялось с тех пор, как они обрели эту землю. Река, прежде полная рыбы, измельчала. Растительность отступила и оголила большую часть почвы. Все меньше плодов в садах, и зерновые совсем измельчали. Все чаще налетал порывистый ветер огромной силы, принося с собой белую пыль.
Пересыхала река, земля, нёбо и глотка.
Совет обсуждал вопрос необходимости поиска новых земель.
От дружественного соседнего племени пришла весть, что они намерены двинуться еще дальше от моря.

 * * *
Публика отрывлась на полную.
День рождения диджея Шурупа отмечался большой, веселой подпитой толпой, большая часть которой – дети состоятельных родителей. И хотя я одета прилично, одна маечка некоторых из них, по цене будет дороже всех шмоток на мне вместе взятых, включая наличность моего старенького кошелька. И это несмотря на то, что у меня два высших образования. Да, я явно в материальном пролете. У меня нет папы, бедная мама, и двое повзрослевших детей. Я живу на зарплату школьного учителя и вынуждена подрабатывать, сейчас – администратором в кафе.

 * * *
Совет решил, что с этой земли нужно уходить. Иначе засуха погубит народ.
Обсуждался вопрос – куда двинуться. Вперед выступил крепкий осанистый мужчина лет пятидесяти. На нем был светлый плащ из ткани тонкой выработки с орнаментом по низу. Светлая кожа с легким бронзовым загаром красиво сочеталась с темными волнистыми волосами, подхваченными в хвост серебряной змейкой. По овалу лица спускалась аккуратная бородка, тронутая сединой.
 Миндалевидные глаза ярко блеснули, рука с тонким запястьем и широкой ладонью поднялась вверх:
- Мы не можем искать только там, где ищет наш друг. Мы имеем возможность обследовать земли, идущие вдоль другого берега реки.
- Это опасно.
- Я знаю… Во имя спасения племени я готов отправить на эти поиски свою любимую дочь. Вам хорошо известны ее качества, она в отличной форме.
- Но мы не сможем ее дожидаться. Как она вернется?
- Я уверен, она нас найдет.
- Согласится ли она на этот подвиг?
- Пригласим ее.
Когда девушка вошла, глаза всех устремились на нее.
- Ихнесс… Мы можем доверить тебе поиск новой земли в направлении восхода солнца по ту сторону иссыхающей реки. Еще наши деды говорили о том, что там, далеко есть зеленые земли, богатые дичью. Этот путь долог и непредсказуем. Кроме того, спасаясь от натиска ветра и засухи, племя может двинуться вглубь земли от моря… Согласна ли ты?
- Да, почтенные, я согласна.
- Понимаешь ли ты, что можешь отстать или вовсе не найти племя, если поиск затянется?
- Да. Я сделаю все, что в моих силах.
- Хорошо. Готовься. Уйдешь на восходе. И еще – новый поиск должен начаться от места, где наши предки вышли с моря на сушу.

 * * *
Ночь двигалась медленно. Я уже начала уставать от шума, не решаясь отдаться толпе в ее непонятном танце. А народ прибывал, вытесняя меня все ближе к краю барной стойки. Нет, я, конечно, люблю танцевать. Танец – это разговор, песня тела. О чем они говорят друг другу?
Лица их отрешены, движения обрывисты, однотипны. Они то ломаные роботы, то развихлявшиеся хвосты какого-то одного огромного разыгравшегося чудовища.
И я понимаю – они тоже не знают как жить! Так кто же мы? Мы, молодые и юные, молодые и старые, молодые и не совсем.
Не совсем… Не со всем или не со всеми? С кем тогда? Где? Я ничего не понимаю в этой стране. Я живу в России. В стране, утрачивающей корни, уподобляющейся другому миру, полному дерьма, зависти, злобы и войны, где отрицаются духовные ценности, где все стремится купиться или продаться, где хозяева жизни те, у кого Деньги, где все условно осуждены быть в загоне или временно избранными.

 * * *
На восходе, забрав волосы в тугий узел, подпоясав свои нежно-голубые одежды и взяв лишь немногое, Ихнесс вышла за границы родного поселения в сторону моря. Она шла и слушала нарастающий ветер. Резким порывом он налетел и перекрутил друг с другом верхушки высоких близко растущих пальм и, словно успокоившись на этом, столь же неожиданно устремился в самую высь, утягивая за собой в вихре все, что непрочно держится на этом завоеванном им клочке земли. Ихнесс переждала за обрывом берега и двинулась дальше. Раскаленная земля все чаще становилась островками опустошения, и все реже встречались сохранившиеся участки с редкими зарослями низких трав. Река так же менялась, и дно ее сероглинистой плешью проступало то тут, то там.
К концу дня Ихнесс догнал юноша из ее племени Авгай.
Совет отправил его ей вслед для парности и сохранения рода, если не суждено будет вернуться назад.
Он был красив лицом, строен, быстр и крепок в ногах, умел ловить рыбу руками, разбирался в звездных картах и предугадывал погоду на несколько дней вперед.
Ихнесс приняла этот факт, как знак поддержки и как знак того, что племя снимается с места.
Авгай был полон уверенности, что поиск завершится быстро.
Через несколько восходов и закатов они пришли к месту, где река исчезала в море.
Место это было пустынным. Дно устья покрылось потрескавшейся коркой.
И даже море, казалось, отступало в стремлении сжаться в одну каплю, оставляя пески.
Когда-то отсюда, от морской глади, их предки двинулись по благоуханной земле в изумлении от красоты и плодородности мест. А теперь - Ихнесс и Авгаю суждено найти новые зеленые земли в направлении встающего солнца, на другом берегу реки.

 * * *

У другого края барной стойки стоял солидный мужчина. Средних лет, невысокого роста, его темные короткие волосы аккуратно зачесаны.
Контролируемая заинтересованность происходящим отражалась на его усталом лице.
К нему подскочила молоденькая девушка, что- то спросила. Он быстро ответил и отвернулся… Она искренне скривила личико и отошла. Было видно, что они знакомы, но он не желает это афишировать.
Взгляды наши встретились. Он приветливо кивнул, я ответила улыбкой.
Было в нем что-то необъяснимо близкое… Нет, не во внешности. В моем глубинном восприятии он явно с кем-то ассоциировался. И чем больше я об этом думала, тем больше мне хотелось с ним заговорить.
Я подошла. Он шагнул мне навстречу:
- Доброй ночи.
- Здравствуйте.
- И что делает такая прелестная дама на столь молодежном вечере?
- Ищет ответы. К молодежи я отношусь хорошо, впрочем, как и к людям в целом – я их люблю.
Он удивленно вскинул брови:
- Да? Но вот же, пустые, совершенно пустые люди! В них ничего нет.
- Не могу согласиться. Каждый из них непременно талантлив. А то, что вам кажется пустотой - это их защитная маска. Возможно, под названием «Все равно».
- Подобная вечеринка – пробный шаг.
- Вы имеете отношение к управлению?
- Я директор.
- Очень приятно. И часто вы здесь, на работе по ночам?
- Почти всегда. Везде нужен контроль. Необходимо очень хорошо понимать, что здесь происходит… Хотите выпить? Может, закажете коктейль?
- Да, пожалуй, можно.
Он щелкнул пальцами, бармен подал винную карту, и я выбрала «Морской бриз».
- Может, что-то еще? Покушать хотите?
- Нет, спасибо. Я скоро домой.
К нему приблизился человек, по-видимому, из охраны, сделал какой-то знак.
- Подождите, я отойду ненадолго. Никуда не уходите, пожалуйста.
- Хорошо. Я буду вас ждать.
Молодежь разогревалась все больше. На тумбы по периметру танц-пола выскочили танцовщицы гоу-гоу, а на невысокую сцену – стриптизерша.
Утро близилось.

 * * *
На рассвете Ихнесс и Авгай двинулись дальше.
Интуиция подсказывала, что двигаться надо в сторону показавшегося на горизонте холма.
Они ушли от реки, поэтому воду в мешке расходовали по глоткам.
Запасы еды давно иссякли и питались они кореньями трав и той мелкой дичью, которую удавалось поймать. Они обжаривали ее на углях. У Ихнесс был радужный камень, подарок отца: от лучика солнца, проходящего сквозь его прозрачные стенки, вспыхивали сухие травинки, а за ними и веточки. Благо, на их пути стал попадаться кустарник.
Авгай утомился дорогой и накануне, перед тем, как расстелить рогожу для сна, предложил вернуться назад.
- Но поиск не завершен.
- Мы расскажем, что мы видели.
- Нужно найти зеленые земли.
Авгай беспокоился, ему очень хотелось успеть вернуться. Он знал, что шатры сворачивать будут постепенно, не все сразу, и что народ двинется друг за другом небольшими группами, в сопровождении путников, знающих дорогу к тем, кто впереди.


 * * *
А племя действительно свернуло почти все шатры. От дружественного народа пришла весть, что земли впереди просторны, свободны и плодовиты. Дружественный народ предложил объединиться ради интересов жизни.
Совет решал, обсуждая дальнейшую судьбу своего народа, несколько дней. Все понимали, что если не сдвинуться с места до новой луны – придет новый голод.
Одни горячо говорили о чистоте рода, другие – о родовом духовном наследии и таинстве знаний, третьи убеждали, что во имя сохранения объединение необходимо.
Решили: сохранить суверенитет, но двинуться вверх по течению реки в поиске нового пристанища немедленно.
Один из советников, тот, чья дочь отправилась к морю и от моря, был печален.
В одиночестве он стоял перед ликом солнца и всем сердцем молился о том, чтобы она смогла успешно завершить поиск и, что важно, - вернуться.
Сняв с волос серебряную змейку, он нашептал над ней какие-то слова, затем подкинул ее, поймал, воздел руки к небу, крикнул имя дочери и замер в молчании…
Сердце ответило ему: Ихнесс продолжает путь.
Он повернулся к воротам исчезающего города шатров и произнес:
- Да свидимся мы с тобой, дочь моя, сколько бы дней не кануло в лету…

 * * *
- Вот вы где. Через полчаса я уезжаю. Могу вас подвезти, если желаете.
- Хорошо.
-Тогда через тридцать минут ждите меня у ворот.
Серебристая иномарка крадучись подъехала с опозданием на десять минут.
- Садитесь. Вам куда?
Он вел машину очень уверенно, так, как будто машина была частью его самого.
Рассветало. Город спал утренним сном, встречая и провожая закрытыми окнами редких шастающих и едущих.
- Наверное, сложно управлять таким крупным комплексом.
- Несомненно. Это отнимает уйму времени и сил.
- Зато «Ялта» - одно из лучших мест в городе.
- Для того, чтобы это было так, нужно очень, очень много работать. Результат не приходит сам по себе. Я имею в виду контролируемый результат, он приходит только в результате большой работы.
- А затраты окупаются?
- Сейчас не совсем. Большая конкуренция. И публика очень изменилась. Раньше приходили интересные люди, примерно вашего возраста, а теперь- сами видите..
- И все-таки мне приятно, что есть место, куда я могу придти.
- А вы часто бываете у нас?
- Нет, второй раз. Прежде я смотрела мюзикл. У вас хорошая труппа и профессиональная постановка. Я была приятно удивлена.
- Еще бы, у меня режиссер из театра. Приходите еще, я рад таким гостям.
- Спасибо. А почему вы так мало рекламируетесь? О вас почти ничего не слышно и не видно в городе?
- Как? Мы даем рекламу… А вы часто вот так ходите одна?
- Да, я из тех, кто не боится гулять в одиночку.
- А почему? Осмелюсь спросить, вы за мужем?
- Нет.
- И дети есть?
- Да.

 * * *
Экс-муж двинулся укрепляться материально без нас, живших с ним общими интересами шестнадцать лет. Поэтому, как женщина, я одинока. У меня почти нет подруг и друзей, но зато много знакомых, приятелей и приятельниц, появившихся недавно. Я в поиске. В поиске себя, смысла своего рождения. В последнее время в моем сознании много чего не стыкуется, я не понимаю, как мне жить дальше в этом так изменившемся мире людей, держащими за душой фальш. Я наивна и неопытна в их социуме, несмотря на то, что мне за тридцать пять.
Иногда мне кажется, что я похожа на золотоискателя, которому приходится пропустить через сито много песка ради малых крупиц золота, или на того, кто ищет новую землю.

 * * *
- Ты же сам выбрал свой путь,- Ихнесс пристально смотрела на Авгая.
- Да, но я не давал клятвы следовать до конца.
- А разве это не само собой разумеется?
- Нет.
- Значит, уходишь?
- Завтра я двинусь назад. Ты со мной?
- Я так не могу. Смотри, холи уже близок, я ощущаю, что там другой мир.
Лишь к вечеру следующего дня они смогли обойти холм и – о, диво!- их взору открылось царство зелени. Там росли высокие, очень высокие деревья! Впереди виднелись склоны других холмов, столь же богатых жизнью и красотой. У их подножья колыхалось целое море цветов.
Ихнесс и Авгай вошли в рощу. Деревья со ветлой корой легко пропускали солнечный свет сквозь листья. Множество неизвестных растений и чудных насекомых шевелилось вокруг. Все было наполнено жизненной силой.
Тут с ветки какого-то невысокого дерева на грудь Ихнесс прыгнул легкий маленький пушистый зверек. Этакий звездный комочек.
- Не трожь его! – вскрикнул Авгай и потянулся за палкой.
- Не пугайся, смотри, какой он ласковый.
Зверек и впрямь прильнул–таки к Ихнесс, и волна чистой нежности пробежала между ними.
- Он теперь будет с нами.
- С тобой.
Солнце стало клониться к закату.
- А вот и подходящее место для ночлега.
- Ты что не видишь? Там же кишат пауки.
Действительно, между травинами под раскидистым деревом активно передвигались бело-прозрачные светящиеся пауки. Но стоило только обратить на них пристальный взгляд, как они исчезали.
- Они не опасны. Не бойся. Они есть, но только в другом измерении.
- Ты уверена?
- Конечно. Посмотри повнимательней.
И, действительно, как только Авгай направил на них пристальный взгляд – они исчезли.
Все-таки рогожу они расстелили немного в стороне, зверек устроился рядом с ними. Ночь прошла спокойно. С первыми лучами солнца весь лес наполнился пением птиц.
Воды в мешке осталось совсем немного. Искатели выпили по глотку.
- Все. С меня хватит, я устал. Ты идешь обратно?
- Здесь где-то должна быть вода. Давай найдем, и тогда вернемся.
- Нет, я не согласен. Прощай.
И Авгай быстро зашагал в ту сторону, откуда они пришли, ни разу не обернувшись. Ихнесс с грустью смотрела ему вслед, как на тех, кто уходит напрасно.


 * * *
- Где мне остановить машину?
- Вот здесь. Спасибо, что подвезли.
- Подождите, вы очень спешите?
- Нет.
- Тогда еще несколько минут.
- Вы знаете, у меня какое-то странное ощущение вас.
- Какое?
- Как будто вы мне известны. Я ощущаю вас как стержневого, очень сильного,
волевого человека, но с какой-то огромной пропастью внутри.
Он положил свою руку мне на колено. Я отстранилась.
- Что, что такое? Разве вы не признаете симпатии мужчины к женщине?
- Признаю, но не так же сразу.
- И вы, и я взрослые люди. Зачем прятаться? Вы мне нравитесь.
Он вновь положил ладонь на мое колено.
- У вас красивые ноги. Юбки носят сейчас немногие. Вам очень идет.
Я уставилась на его руку, которая поглаживая мои колени, поднималась все выше,
и - я тихонечко рассмеялась…

 * * *
Пустота и сущность всего в своем зримом и незримом присутствии растекались в безвременьи и бесконечности. Я была и не была в свете, осознавая все:
- Она не успела вернуться
- Ее поиск на этом уровне завершен
- Она обрела свободу выбора
- Спросим у нее
- Чего ты желаешь
- Увидеть отца. И еще, я хочу жить…

 Под пологим покровом осени
 Растекается золотом время,
 Заплетая длинные проседи
 В тугий узел на светлое темя.
 Птичьих стай косые угольники
 Чертят креном протяжное небо,
 Несмотря на сырые двудольники,
 Лить готовых до первого снега.
 Под пологим покровом осени
 Обниму свой любимый ясень.
 И сквозь крону, в синие просини,
 Прошепчу тихо: Мир прекрасен.



 * * *
Мост. Мост через реку тянется с одного берега на другой, заглатывая и выпуская встречные транспортные потоки. Он как кишка. И все в жизни поглощается, преобразуется и выталкивается. Жизненные процессы похожи на один единый организм пищеварения, весьма заинтересованный в качестве продукта.
Это, конечно, если посмотреть двумя полушариями сразу. Но при этом вы рискуете выпасть из придуманной людьми галюцигенной зацикленности на линейности времени. Рисковать или нет – решать вам.
Я пассажир. Пассажирка микроавтобуса. И микроавтобус вместе со мной приходит в путь назначения, называемый остановкой.
Я выгребаюсь. До дома метров семьсот.
- Чего ей так неважнецки? – спросите вы. Нет, конечно, не спросите, потому что здесь век безразличия. Борьба за выживание – идеология данной точки вселенной.
Сочувствие здесь почти неприлично. Люди отталкиваются друг от друга как бильярдные шары, кто в борт, кто в лузу, а кто-то занимает положение, задуманное мастером игры.
Люди под разным углом отворачивают лица то вправо, то влево, стараясь не зацепиться за ваши глаза. Люди нацелены на свою плоть, и на вашу, как на объект выгоды, удовольствия или спарринга. Часть этого народа находится в спячке, но при этом они едят и пьют, как правило, много. Они разучились любить и слушать свое сердце.
Дома-скворечники объединяют этих незнающихся людей под плоскими крышами. Но это удел бедных по наличию материальных ценностей.
Высшая каста и те, кто к ней близок подвели жирную черту в разнице между собой и ничтожными другими. Они живут по другим средствам, поворачивая законы в свое русло или обходя неповоротливых стороной.
Но и они все, как и те, от кого они отворачиваются, но имеют, живут под новым навесом, называющимся Депрессия.
Депрессия – это необъявленная мировая война.
Депрессия – это следствие глобализма, очередной катастрофы социума.
Черствость и обезвоживание чувственной сферы привело человечество к болезненному вымиранию.
Слава Богу еще живы слова, имеющие силу оживить тех, кто обернулся и понял…
К счастью, приходят еще, рождаются светлые дети. И не надо их строить и заставлять шагать под военные марши, они сами поведут за собой отцов и матерей. Они вырвут их из тисков тотального вживления чужеродных мыслей.
Депрессия – это побочное явление, непредвиденное теми, кто открыл парапсихологический огонь по человечеству.
Сильные спасаются желанием «Найти себя».
Да, как бы не реформировался мир внешне, истинные ценности неизменны. Так же, как и законы вселенной, нравятся вам они или нет.
И почему бы, когда уже знаешь все это – не рассмеяться.
Помните клоунов в цирке?
Конечно – конечно, мы не клоуны. Мы шоумены, бизнесмены, супермены, политсмены, спортсмены, менеджеры и бог весть кто еще. Но пинки, толчки, подставы и подзатрещины получаем и раздаем аналогично.
Бум! И пятка отлетает от моей пятой точки опоры:
- Освободите место! Мы знаем, что делаем левые деньги, но мы же живем в России! У вас опасные для нас знания! Вы уволены!
Бац! Бац! Это уже подщечины:
- Девушка, у работодателя четкие требования к претенденту – до тридцати пяти лет.
Бам! Под дых:
- Вы, конечно, прекрасно выглядите, у вас интересный опыт. Но продать вас на рынке труда сложно. Вернитесь к работе в школе. Что, зарплаты хватает только на оплату квартиры? Так найдите себе спонсора, с вашими-то данными…
И, опаньки, – запрещенный удар:
- Ты веришь в любовь?! Да тебя же уже давно все предали!!!
Нокаут…
Привожу себя в чувства, встаю, отряхиваюсь:
- Не может быть… Все не так.
- А, вы еще хотите попробовать?!
Раз! Предупреждающий:
- Я не помогу тебе. Становись сильнее, - это уже мужчина, который называет меня своей любимой и любовницей вот уже несколько лет.
- Ты самая необыкновенная и самая лучшая мама! – а это мои любимые дети.
И я легко говорю всем орущим и дерущимся:
-Да успокойтесь вы все!!!
 Со мной все будет хорошо!!
 Потому что я умею смеяться! Прощать и любить!
 Я – живу!!!