Полукруг 18

Мои размышления прервал звонок в дверь. Я сунул недокуренную сигарету в рот и пошел открывать.
- Привет! – сердечно поздоровался я, - проходи, раздевайся. В смысле, сумочку вот здесь положи.
- Привет! Вроде, виделись сегодня уже, - вид у нее был недовольный и уставший.
- Да, но я не видел тебя целый день, - она ловко увернулась от моей попытки поцеловать ее в щеку.
- Ладно, что у тебя нового, а то поздно уже? – она сняла туфли и, прихватив сумочку, прошла на кухню, бросив беглый взгляд на пиво.
- Сегодня я проехался от работы с очень странным мужиком, которого все в кафе называют «духом кафе», - гордо начал я по свежим впечатлениям.
- Да-а, - она протяжно на меня посмотрела, - общий бред этой кафейни распространился и на тебя. Жаль. Это все? – я продолжил изложение новостей.
Когда все новости подошли к концу, у меня кончилось пиво и осталась пара сигарет в пачке. Аня к концу новостей откровенно зевала, хотя новости ей, пожалуй, были интересны.
- Ты чего не выспалась?
- А ты как думаешь? Я же не в отпуске, - она аккуратно потерла глаза.
- Да я и в отпуске работаю. Ты же видишь.
- Но я не глушу пиво, который день подряд с малолетними девками с периферии, и в одиночку по вечерам! И никто не подвозит меня на джипе с работы. Ни женщины, ни мужчины.
- Кстати, а почему? Оно давно пора бы. Ты девушка привлекательная, умная, и все такое.
- Да иди ты, - зло бросила она, правда не мне, а куда-то в сторону. Я понял, что ничего, по- хорошему, о ней не знаю. Сколько общаемся, а ведь действительно – ничего.
- А ты вообще какая? – она удивленно на меня посмотрела.
- Ты о чем?
- Ну…какая ты по жизни?
- По чьей жизни? По своей что ли?
- Вроде того…
- Обычная. Роддом, детсад, школа, институт, работа.
- И все?
- И все, - отрезала она.
- Ну, а личная жизнь?
- Послушай! Я разве лезу в твою личную жизнь?! - она вновь брезгливо обвела взглядом кухню, - Или спрашиваю, почему у тебя ее нет? Или почему к тебе ночью приходят пьяные девки? – это определенно ее напрягло.
- У меня ее нет, потому, что некогда мне. Да и девки, как ты говоришь, в основном скучны.
- Вот и мне некогда, - решительно прекратила она разговор. Я взял из пачки последнюю сигарету.
- Слушай подожди меня здесь, я вниз за сигаретами сбегаю. Кстати, пива не хочешь?, - она смерила меня долгим, задумчивым взглядом, больше похожим на «Не хочу».
- А чего мне здесь ждать то? Поеду я, пожалуй, домой.
- Да ладно тебе. Мы еще не говорили о дальнейшем плане действий.
- А может, завтра поговорим? Поздно уже.
- Да я потом такси тебе вызову. Контора то платит.
- Угу, за свои не вызвал бы. Ладно, купи пару бутылочек ноль три.
Я вышел в ночь. Ночь была теплой, безветренной. До палатки было ходу минуты две. Я вдохнул воздух ночного города и побрел под сенью ветвей, образующих над тротуаром арку, в неведомый мрак. Палатка была за поворотом, поэтому темнота сгустилась вокруг моего тела и стала упруго-осязаемой. Я подумал, что в шкафчике было такое же ощущение темноты – плотная, упругая, чуть ли не пульсирующая в такт биениям сердца. Но от той темноты было ощущение того, что в ней кто-то есть, а сейчас темнота была пустая. В ней не было ничего, и она и конца ей не было. Бесконечная темнота. Я остановился и напряг все свои чувства. Направил ощущения в разные стороны, и они не наткнулись ни на один осязаемый предмет. Пустая темнота. Кстати, как мне, интересно, удалось сразу почувствовать в разные стороны? А кроме шкафчика где-нибудь темнота бывает полной? Нет, пиво определенно стимулирует, чтобы там не говорили сторонники трезвого образа жизни. Вот и чувствую я по-другому. Если бы на улице были прохожие, они подивились бы, увидев стоящего просто так на тротуаре человека. И еще более удивились бы, если бы им сказали, что человек щупает темноту. Посетовали бы, небось, что дурдом у нас в городе один.
Вообще странное отношение у нас к подобного рода эпизодам. Вот друг мой, например. Тот, который в больнице психиатрической. Всего то, начал искать людей с живыми глазами, уволился с работы, перестал участвовать в общественной жизни. И все, в дурдом. А он в нем живет себе и рассуждает о благости добровольного отказа от разума. Грамотно, логично. Над докторами глумится и не хочет выписываться. Может, в дурдоме этих его «живых глаз» больше, чем во всем городе нашем. Интересно, а ведь никогда он не говорил про то, откуда у него такие идеи. Кто ему рассказал про живые глаза? А главное, как он согласился их искать. Вот что интересно. Ведь раньше нормальный мужик был – девки, вечеринки. Сколько мы с ним пива попили. Мой указательный палец потянули книзу.
- Ну, иди за пивом-то, а то подруга тебя заждалась, - скрипучий детский голос вывел меня из оцепенения, - и я с тобой пройдусь малость.
- Только что тебя ведь не было, - почти не удивился я, хотя темноту я чувствовал, но она не шевельнулась перед ее появлением. Она стояла в пустой темноте.
- Ты мало знаешь о природе темноты. Точнее, вообще ничего, - прочла она мои мысли.
- А ты, вроде знаешь о ней все, - пробурчал я в ответ.
- Нельзя всего знать ни об одном предмете, - нравоучительно произнесла она, - Вот ты, раздумывал сейчас, как тебе удалось «чувствовать в разные стороны». Грешил на пиво – оно, мол, стимулирует. Дело не в пиве, оно работает не так. Просто когда ты еще не пил, ты в одном месте, а когда уже выпил, то немного в другом. А в другом месте чувствуешь по-другому.
- Это в плохом, что ли месте?
- Да ничего в нем плохого нет. Разве тебе сейчас плохо?
- Да нет, хорошо. Дома девушка симпатичная ждет.
- А чего ты здесь стоишь тогда и пялишься во мрак, изучая свойства темноты и собственных сенсорных систем?
- Да так, надо же иногда.
- Нет, тебе просто хочется заглянуть в темноту, когда ты в ней стоишь. Сейчас ты просто часть темноты - она снаружи и внутри тебя. Но тебе хочется заглянуть дальше. За пределы собственного мрака. Но там может оказаться уже не темнота.
- Слушай, а чего тебя в ночи разобрало поговорить на глубоко философские темы? И чего ты вообще захотела прийти именно сейчас?
- Просто захотела с тобой пройтись по ночной аллее. Пусть и за пивом с сигаретами.
- А-а-а. Ну, пошли тогда, - и я двинулся дальше по тротуару, ведя ее за собой.
- А у тебя палец приятный на ощупь, - огорошила она меня.
- А у тебя рука необычно теплая, для… тебя.
- Почему необычно? Нормальная, теплая, детская ладошка, - она глумливо хихикнула.
- Но ты ведь ребенок не совсем обычный, правда?
- В общем, да. Но физические характеристики детского тела совершенно обычные, - вдали показалась палатка с ее ярко освещенной витриной, в которой виднелись силуэты бутылок разной величины.
- Вон и палатка, - сказал я, глядя сверху вниз.
- Да. Вон и она, - как-то грустно повела она плечами, - Ладно. Было приятно пройтись, - и она растворилась в темноте. В пустой темноте.
Я купил сигарет и две по ноль три для Ани - себе брать мне, отчего то не захотелось – и побрел обратно. Девочка сегодня была какой-то странной. Непривычно грустной, что ли. Только один раз всего хихикнула в своей неподражаемой манере. Странный день, чертовски странный.
Я поднялся к себе на этаж с пивом и сигаретами. В квартире было тихо. Жаль, Ане не сказал музычку включить какую-нибудь, а то в незнакомой квартире, одна. Призрак Юли еще витает, может быть. Когда я вошел, Аня лежала на моей кровати, накинув мой халат.
- Я тут душ приняла, - предупредила она любые высказывания с моей стороны.
- А-а-а…, - я, наверное, стоял с каким то особым выражением на лице, потому что она сказала в ответ, что если я хоть что-нибудь спрошу, то она встанет, оденется и уйдет.
Мне этого, пожалуй, хотелось меньше всего. Поэтому я молча прошел на кухню, достал ей стакан из буфета, обтер его полотенцем – я-то пью из бутылки – налил ей пива и принес в постель.
- Бог ты мой! – воскликнула она, - Какой галантный мужчина! Даме, в постель пиво на ночь! Со мной это первый раз.
- Ну, все бывает когда-то впервые, - ободрил я ее.
- Я бы предпочла, чтобы многого не было. Ни впервые, ни вообще.
- Чего, например?
- Я тебе про вопросы все сказала? – она отхлебнула из стакана и поставила его на пол возле кровати.
- Да, но…Может тебе поставить чего, послушать?
- А что у тебя есть? - вопрос этот поставил меня в тупик. Я только сейчас сообразил, что у меня нет ничего, что может послушать девушка. Причем послушать не скривившись.
- Ладно, не скрипи мозгами. Сама посмотрю, - она грациозно поднялась, показав мне, совершенно точно неспроста и не случайно, примерно среднюю треть бедра, - Та-ак, - она присела возле дисков, - Слэйер, Содом. Это чего написано? - она показала пальцем на логотип на черном фоне.
- Крэдл Оф Филф – хороший британский блэк. Кто-то говорит, что «тру-», но мне кажется, что «симфо-».
- Ну вот, его и поставь, раз хороший, - я с подозрением на нее посмотрел.
- Тебе вряд ли понравится, - мне не хотелось после трудового дня слушать Крэдл, - у меня вот, например, есть Билли Холлидэй. Сорок второго года запись – отлично баба поет. Жаль умерла уже.
- Да ты чего! Такое старье?! Ставь этих своих…как их там, - она вновь отхлебнула пива
- Крэдл Оф Филф – «Колыбель нечистот», в вольном переводе.
- Нормально. К твоей квартире вполне подходит, - я поставил диск. Скорбные клавиши на низких частотах начали говорить об Апокалипсисе, в котором победит Сатана. Затем подключились тридцать вторые ударные, и жизнь на Земле наладилась с восторженным: «Вя-я-я-я!» вокалиста. Я посмотрел на Аню – она смотрела на источник шума с задумчивым любопытством, и по ее лицу прочесть ее отношение к Крэдл было невозможно.
- Нравится? – спросил я, не надеясь, правда, на положительный ответ.
- Терпимо. Я думала хуже будет.
- Ну, хоть это обнадеживает.
- Ты что-то еще хочешь рассказать? - спросила она, ложась обратно на кровать и отпивая еще пива, - кстати, а как зовут этого «призрака кафе»?
- Он сказал, что имя у него сложное, потому что папа назвал его, как какой то рассказ Эдгара По, и друзья зовут его Макс.
- А что за рассказ-то?
- А Бог его знает! Что-то про коня. И имя у него в честь этого коня.
- Сейчас. Подожди, - Аня нахмурила лоб, что-то вспоминая, - А, вспомнила! Метценгерштейн.
- Чего вспомнила?
- Его зовут Метценгерштейн. Странное имя, правда?
- Да я бы с таким повесился. По мне, лучше Макс. Да и друзья у него не дураки, раз так называют, а не полным именем.
- Этот конь, по рассказу, был порождением Дьявола, по-моему, - задумчиво гляди на мои обшарпанные обои, сказала Аня.
- А нам то чего? Ну не повезло парню с папой. Да и с именем тоже, но это его проблема. Поздно уже – я в ванную пошел. Пей пока пиво, слушай музыку. Серьезные дела - на завтра. Завтра у меня в «Полукруге» выходной, вроде.
- Ты даже не знаешь? - спросила Аня мою спину, шедшую в ванную.
- Да ладно. Заведу будильник как обычно, а утром позвоню Шурику.
В ванной под освежающими струями мне сделалось хорошо и легко. Я закурил, погрузившись в теплую воду, которая стремительно прибывала. Повалявшись так минут пять, я быстро вымылся и, завернув себя в полотенце, халат-то был на Ане, царственно выплыл из своего совмещенного санузла.
Аня лежала под одеялом. Верхний свет был выключен, только маленькое бра тлело на стене. Одна нога Ани, согнутая в колене от начала и до конца белела в полумраке. Она лежала на спине, повернув голову в мою сторону. Полотенце на мне очень кстати развязалось и я оказался стоящим перед ней в чем мать родила. Она заинтересовано оглядела меня с ног до головы и слегка качнула согнутой ногой из стороны в сторону. Я подошел к кровати, откинул одеяло и устроился возле нее, ощущая тепло ее тела, от которого по мне поползли мурашки. От паха, куда то кверху. «Может, в мозги?» - успел подумать я, протянул руку и выключил свет.