одна сатана!

«… одна сатана».

Метро шумело как всегда.
Грохотало колёсами, свистело тормозами, остаточно пахло криазотом, какой-то дикой смесью духов одиколонов перегара и пота.
 Толкалось, суетилось, разрывалось разнонаправленными живыми потоками – на переход, на выход, побыстрее к дверям закрывающимся, резче из чрева открывшихся.
Обычные многогорбые эскалаторы с задумчивостью Ка тащились к небу и срывались к преисподней.
Дежурные стеклянные будки дежурных же по эскалаторам как старые гаишные «стаканы» на перекрёстках – вроде и есть, но на фиг не нужны никому.

У стеночки. Справа от многотельной но малодушной толпы стаяла бабулька.
Просто стояла.
Устало.
Грустно-стыдливо.
И ничего ни у кого не просила.
Не говоря ни слова, она просто продавала.
На красных пластиковых плечиках висел костюм.
Серенький, потрёпаный, отглаженный пиджачёк «в талию».
Такая же прямая клинышком юбка.
Чуть ниже колен.
Чуть ниже старого уставшего лица – безрекламная продажа своего прошлого.
В таком костюмчике и учитель младших классов идёт на свои уроки.
И старый врач терапевт – по домам – по вызовам к нам заявляется.

Я затормозил.
Толпа обтекла слева.
Развернулся, засовывая руку в карман и, доставая купюру, вернулся к бабуле.
«Он ещё хороший!» - бабуля дрогнула и голосом и лицом.
«Не надо, бабушка! Ничего мне не надо – будьте здоровы!»
В спину - её полутихое «Спасибо».

«Во, блин, страна!» Грустно и зло подумалось.
Забегался, забЫЛОсь.

Вечером, в рекламной паузе каких-то новостей жена мне говорит:
«- Я сегодня бабуле в метро денег дала. Так жалко стало – стоит – опрятненькая, старенькая, уставшая…»
Я продолжил:
 «- ... в руках костюм свой серый – продать хочет. ДА?»
«- Да!»
«- На переходе в Проспекте мира?»
«- Ты тоже видел?»
«- Нет. Я ТОЖЕ вернулся!»
«- ??? Откуда ты знаешь?! Я ж не говорила что вернулась от самого эскалатора?!»
«- Дык мыж с тобой уж сколько лет «МУЖ И ЖЕНА - ……».