Последняя мечта

- Вот сидишь ты и смотришь на солнце сквозь сварочные очки. И что ты видишь? Серое облако испарившейся кислоты? Клубы едко-зелёного дыма? А может ты, как пчела, видишь ультрафиолетовую часть спектра? Нет, ты ничего не видишь, и в этом твоё счастье.
- Расскажи мне об этом.
- О чём?
- Об этом... На что он похож, зелёный?
- Зелёный цвет?
  Слепой в ответ покачал головой. Природа лишила его зрения ещё в утробе матери, и темнота, в которой он родился и прожил, научила его видеть глазами других. Видел ли он то же самое, и были ли его видения цветными, этого никто никогда не узнает, даже он сам. Он носил старые сварочные очки, чтобы песок, который был повсюду, не разъедал глаза, которые и без того доставили ему в жизни много боли.
- Зелёный цвет? – Задумчиво произнёс зрячий. – Это... это жизнь.- Он сделал широкий жест рукой.- Да, это жизнь.
  Зрячий задумался, глядя на крупинки серого песка. Ему припомнилось время, когда он, будучи моряком, скитался от материка к материку, от острова к острову, и всегда с нетерпением ждал, когда в голубой дали появиться тоненькая линия берега, начнёт расти, расти. И под стук сердца можно уже разглядеть густые тёмно-зелёные заросли, резко обрывающие жёлтую линию песчаного пляжа. А через несколько мгновений ты уже там.Пробираешься через кустарник, нарочно цепляя кончиками пальцев большие зелёные листья, обнимаешь могучие стволы, уходящие высоко, высоко в небо, прислоняешься к ним головой, глубоко дышишь. Вокруг тебя зелёная свежесть: тут, там – везде. И ещё долго потом в море: закроешь глаза, а вокруг всё зелёное, зелёное, зелёное...
- Я так скучаю по всему этому.
- По чему? – резко спросил слепой, повернув голову к собеседнику, как будто хотел заглянуть ему в глаза.
- По природе. По живой природе,- с выражением воскликнул зрячий,- по живой природе.- И добавил:- Куда всё исчезло?
Слепой опустил голову, как будто он знал, куда всё исчезло, очень сожалел, и ему тоже всего этого не хватало.
- Вот мы знакомы с тобой уже две недели без одного дня, а я о тебе ничего не знаю. А знаешь почему? Потому что ни тебе, ни мне это не интересно. Мы стали безразличными. Мы очерствели среди этих камней и песка. Мы скоро сами превратимся в камни.- С горечью сказал зрячий, кивая на валяющиеся по всюду тёмные каменные куски.- Будь сейчас вокруг нас большое некошеное поле или высокий ветвистый лес, было бы иначе, совсем иначе.
  Зрячий замолк. Он огляделся вокруг себя и тут же с силой закрыл глаза, чтобы удержать слёзы. Та боль, которая накопилась за последние два года скитаний по пескам и мёртвым впадинам бывших озёр и рек, просилась наружу. Но зрячий боялся. Боялся, что если позволит себе заплакать, потеряет те силы, которые на последнем дыхании не давали умереть единственному, что у него осталось – надежде.
- Так какой он всё-таки, зелёный?- спросил слепой однотонно, но с некоторым неравнодушием. И сам себе предположил. - Он, наверное, горьковатый на вкус.
  Зрячий внезапно позабыв о своей боли, улыбнулся, и, облизав сухие губы, опять посмотрел вокруг.
- Да нет же,- грустно улыбаясь, ответил он,- ты не прав.- И он покачал головой.- Точнее, ты прав, но не совсем. Почему только горький? Он может быть всякий. Да, да,- поддержал он сам себя,- бывает всякий: и горьковатый, и слегка кислый, но приятно кислый.
Зрячий опять замолк.
- Да и как тебе, слепому, объяснить, как выглядит зелёный цвет?- подытожил он после небольшой паузы.
Слепой пожал плечами.
- Да и чёрт с ним!- сказал он спокойным голосом.
- Как это чёрт с ним? - возмущённо воскликнул зрячий.- Что ты... чёрт с ним. Ты сам-то понимаешь, что ты говоришь?- Он постучал себя по голове.- Тысячи людей, десятки тысяч, да почти все, оставшиеся в живых без сна и отдыха ищут хоть маленький кусочек этой самой природы, хоть малюсенький зелёный листик. Должно же хоть что-то остаться. По крайней мере, это единственное, ради чего сейчас стоит жить. А ты – чёрт с ним.
  Зрячий взял немного песка и начал пересыпать его из ладони в ладонь. Он поднял глаза и медленно проговорил:
- Ты сейчас сказал прямо как Садам Али Хайян, будь он проклят.
Слепой вздрогнул.
- Хотел бы я встретить этого подонка и заглянуть ему в глаза, в его чёрную душу. Как?- Болезненно разгорячился зрячий.- Как один человек смог уничтожить всю жизнь, всю планету и превратить всё в песок, в пыль?
  Он посмотрел на слепого. Тот сидел, опустив голову. Если бы ни очки и его молчаливость, можно было бы подумать, что он тоже чувствует эту боль.
- Все сейчас идут на север,- немного подумав, продолжил зрячий,- говорят, что после того, как все пять материков слились воедино и превратились в большую пустыню, вода ушла туда. Возможно, там мы найдём, что искали, если же нет...- зрячий замолчал.
  Последняя крупинка песка выпала у него из ладони и упала среди огромного числа других себе подобных. И одновременно с этим, откуда-то с юга послышались голоса: сначала несколько, затем больше, ещё больше, и в конце концов превратились в непрерывный гул. Тысячи усталых, но движимых мечтою, голодных, но не ищущих пищи людей шли на север.
- Ну вот, я присоединяюсь к ним, мы вместе пойдём за последней мечтой,- сказал зрячий, приложив ладонь ко лбу и, вглядываясь вдаль, в облака серой пыли, поднимающейся из-за тяжёлых шагов. - Ты с нами?
  Слепой отрицательно покачал головой.
- Будешь ждать следующей группы? Ну, смотри сам, они будут не раньше, чем через три дня. А то пошли, что ты будешь тут сидеть один? Чего молчишь? Ну как знаешь.
  Зрячий встал и, немного постояв, добавил:
- Странный ты человек, но, всё равно, спасибо за компанию,- сказал он, протянув руку, но слепой не увидел её и не пожал.
  Зрячий повернулся и быстрым шагом направился к колонне, которая широкой полосой затмила весь горизонт: от востока до запада. Подойдя к ней вплотную, он затерялся среди других таких же, как и он, и теперь его было трудно отличить, отыскать в этой массе.
Вдруг, его кто-то одёрнул за рукав.
- Ты почему сидел с ним? К нему обычно никто никогда не подходит. Он всегда в одиночестве бродит по пустыне. Он обречён на одиночество.
- А кто это был?
- Как кто?... Бесчувственный слепец. Ядерный террорист. Садам Али Хайян, будь он проклят.
Зрячий вздрогнул.