Притча о сеятеле

ПРИТЧА О СЕЯТЕЛЕ.

Иисус Христос поучал народ много притчами. Одна из притч – как вышел сеятель сеять.
…
Иное зерно упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была не глубока.
Когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло.
Иное зерно упало в терние, и выросло терние и заглушило его
…

Говоря притчами, Иисус Христос поучал народ Вере и Таинствам Царствия Небесного.

Но, когда я думаю о притче с сеятелем, мне, грешному, вспоминается кусочек ржаного поля, небольшой пригорочек, возле которого я когда-то проходил. Наверно, на этом кусочке пашни совпали оба приведенные здесь случая из Христовой притчи. И земля там была плохая, каменистая. И рожь или не взошла, или взошла плохо. И еще оказалось на том месте много терние, а именно – васильков. Они – менее прихотливое растение, и взошли хорошо, и набрали быстро силу. И заглушили рожь.

Но васильки – тоже Божье растение. И вот здесь это терние выросло вдруг в необычайную красоту. Как будто в частичку голубого неба. Я и мой спутник долго сидели и любовались такой необычностью. Как будто кто-то специально посадил одни васильки. Это было похоже на чудо.

Я никак не могу вспомнить, когда встретился мне тот очаровательный кусочек земли. Может быть, мы с мамой шли через ржаное поле в лес за лесной малиной. А может, мой брат сагитировал меня навестить одну старушку. Которая одна осталась жить в покинутой всеми деревне. «Здесь я вырастила сыновей, которых отняла у меня война. Здесь я их чувствую, здесь они мне снятся. Да все здесь их помнит, и дом родной, и деревья, и речка, и тропинки. Здесь и муж мой похоронен. Разве можно мне отсюда уезжать. Мои сыновья не поймут этого».
Конечно, старый человек….

Наверно, вот тогда и встретился мне тот пригорочек. Когда мы шли к старушкиному дому.

Мне в жизни повезло, в ней было много вот таких васильковых пригорочков. Или россыпей васильков во ржи. Когда аккуратно, стараясь не помять зерновых стеблей, добираешься до нежных цветков. Чтобы потрогать их, погладить, порадоваться. В детстве радость так близка всегда, и так естественна. Часто - собрать маленький букетик. Хоть и жалко цветков, но рвать полезно, рвешь сорняки, терние.

Вот еще такой же «васильковый пригорочек». Если говорить о радостной картинке, которая из детства.

После войны, когда вернулся с нее отец, мы разработали на краю нашего поселка, возле леса, большой огород. И стали его называть ласково «лески-огородцы», может быть потому, что он одаривал нас картошкой очень щедро.

Но у детей появилась тогда дополнительная трудовая обязанность – ходить, смотреть, не залезли ли в огород козы, в том числе и наши. Козы в округе ходили без пастуха, а натура у этих животных воровская. Вроде бы, какая для коз разница, где пастись. Что в огороде, что за его пределами - трава везде одинакова. А картофельную ботву козы не едят. Но козы такие пронырливые, обязательно где-то найдут дырку в изгороди. И истопчут всю картошку. Вот и ходили мы с братом по очереди, смотреть, проверять наш огород. А ведь не всегда хотелось. А, если откровенно, то чаще - не хотелось. Но мы ответственно ходили, выполняя мамино поручение.

Лески-огородцы стали для нашей семьи, особенно для детей, не только местом труда, но и отдыха. Мы очень любили в огороде лужаечку, где две одиночные ели-соседки образовывали своими ветвями надежную крышу над нашими головами. Отец специально оставил эти ели на огороде, когда делал изгородь. Под этими елями мы складывали свои вещи, от дождя, сушили картошку во время уборки, здесь было место для костра, чтобы погреться, когда холодно, и попечь картошку. В углу огорода отец вырыл глубокую яму, в которой всегда сохранялась подпочвенная вода. Которую можно было и попить, при необходимости. Мы любили лески-огородцы! Жаль только, что отец не построил там маленький-маленький домик. В котором можно было бы спрятаться от людской суеты, от большого мира. Почему-то мне этого хотелось всегда. Ну и спрятаться от дождя и непогоды, для этого тоже, конечно.

То ли в связи с развитым в стране ГУЛАГом, то ли из-за тяги мальчишек к какому-либо транспорту, мы, дети, увлекались строительством тачек. В качестве колес в тачках применяли шестеренки. Особенным шиком считалось использование косозубых шестеренок, от них след на земле был интересным. И конечно, тачка оснащалась трещоткой, в виде скользящей по зубьям колеса плоской стальной пластины. По-моему, у родителей проблемы перевозки картофеля из «лесков-огородцев» к дому не было, все мы с братом с удовольствием перевозили на тачках.

Когда мы построили свой собственный дом и переехали в него жить, в «лесках-огородцах» мы перестали выращивать картошку. Потому что в новом доме была большая усадьба, и земли хватало. А в «лесках-огородцах», вместо картошки, посеяли овес, на корм корове. Конечно, огород – он огородом и остался. Но, по сути, это стало теперь уже, хоть и маленькое, но поле. Потому что посадили там не какую-то «простую» картошку. А посеяли зерновую культуру, Овес. Но нам с братом все равно приходилось ходить на это поле, проверять, не залезли ли козы. Но уже реже, потому что от нового дома сюда ходить было далеко.

Не помню, как засеивал отец наше поле. Наверно, по старинке, как и во времена крестьянского поэта Николая Некрасова. Когда на ремне через шею подвешивали и крепили возле живота лукошко с зерном. Шагая по полю, горстями брали зерно из лукошка и рассыпали его по пашне, ударяя о боковые стороны лукошка. Да после войны, когда в колхозах не было ни техники, ни лошадей, а тягловой силой были быки да коровы, и там поля засеивали так же. Помню бредущих по полю сеющих стариков и женщин.

Однажды посередине нашего поля я обнаружил маленькую, свободную от овса, полянку. Наверно, на этом кусочке пашни тоже совпали приведенные выше оба случая из Христовой притчи. И земля здесь была плохая, каменистая. И овес или не взошел, или взошел плохо. И еще оказалось на том месте много терние. Или, может быть, отец пропустил при посеве этот кусочек поля, не так взмахнув рукой. А, может, просто Господь Бог захотел порадовать меня, тогда еще совсем не грешного мальчишку, такой необычностью кудрявого овсяного поля.

На этой полянке не выросли тернии в виде васильков. И не выросли сорняки высотой по пояс. А выросла мягкая ровная травка-осот. Или какая-то другая нежная луговая травка.

Я осторожно пробрался на обнаруженную полянку. Наверное, был июль, середина лета. И земля была теплая. Я лег на ту полянку, широко раскинув руки. Овес – не высокая зерновая культура. Но здесь, на плодородной земле, (мы не жалели навоза для нашего огорода) впервые посаженный овес вырос высоким. И стеной окружал меня. А надо мной было – синее, синее небо и плывущие по нему белые облака. Тогда я еще не знал, что наше северное небо – самое глубокое, самое синее, самое чистое, а облака – самые белые.

Вот запомнилась мне та полянка, посередине маленького овсяного поля. В солнечный ясный день. Когда я был счастливым, счастливым

Никогда, никогда ни о чем не жалейте!
Ни о прожитых днях, ни о сгоревшей любви …

Но как вот тут не жалеть! Когда старость – такая бесцветная. Трудно не жалеть. Насмешница-судьба

Ржаное поле! Я бы возле каждого российского города сеял бы рожь в поле, ржаное поле. И возил бы детишек на экскурсию. Экскурсия за счастьем, назвал бы я это. Конечно, поле должно быть большим. Чтоб волны могли образовываться. Иначе красота ускользнет.


Ну, а Господь Бог, прошу Его, чтобы Он простил меня. Что на притчу о сеятеле я посмотрел несколько с другой стороны.