Жизнь

Итак, дорогие товарищи – оно случилось. В кои-то веки я решил помыть посуду. Уважаю Сталина, он был хитрым политиком, что и говорить. Свои тарелки не доверял мыть кому попало – их собака вылизывала, случай известный. А мне до этого далеко, право слово, да и собаки у меня нет. Есть грязная сковородка и кастрюля с макаронами, в которую я не заглядывал дней пять – щадил свои нервы. Однако надо – в этом жизнь, которую я ненавижу. Ненавижу за то, что в ней надо двигаться. Хотя бы посуду мыть. А я халявщик известный, тут мне скрывать нечего, все свои, всё своё, а чужого мне не надо. Кто-то работает посудомойками. Несчастные люди. Мне предстоит стать похожими на них. Хотя бы несколько минут.
Открываю крышку сковородки – не, как минимум минут двадцать. Если буду тормозить (а почему бы и нет – я же тормоз), то стоит вычеркнуть из «времени без мытья посуды» все полчаса. Жарил я картоху – осталась проклятущая корка. Я взял нож – верный мой спутник, понимаешь ли. Наливаю воду – пускай размякнет. Размякла. Прикасаюсь – ощущения отвратительные. Не люблю ничего мокрого, особенно размокшего, когда прикасаюсь к мокрой бумаге, то спасу нет – дайте лучше умереть. Ладно – за дело. Отскабливаю, садирую сковороду как хороший маньяк – свою жертву. Думаю о постороннем, презираю тех, кто делает дело и думает о том же деле. Будьте поразнообразнее в мыслях, спасу нет. Я чекист – а это всё враги народа. Получайте, изверги! Ножичком, ножичком!
С этой поганью покончено. Очередь кастрюли наступает. Открываю очередную крышку. «Сейчас вылетит птичка…» Вылетели только мухи – единственные живые существа, способные любить всё то, что стыдливо прячется внутри кастрюли. Этот уродливый конгломерат из слипшихся макарон напоминает уродливого спрута. Уродливого МЁРТВОГО спрута – запах тому свидетель и доказательство. «Сей смрад вельми опасен», - импровизирую на древнерусскую тему. Мне это кажется забавным и отвлекающим от того занятия, которое сейчас поработило меня. Пафосные фразы? Возможно. Но в этом-то и кайф – изобразить часть быта так, чтобы это запоминалось, так, чтобы это осталось в памяти. Меж тем уродливый макаронный монстр уже в унитазе. Смываю –не моргайте. Дальше – дело техники.
Ну что, вот и закончилось. Надо полагать, успешно. Думаю – а ведь это тоже жизнь, которую трудно не заметить.
…А где-то рушатся иллюзии, где-то умирают дети, зампреда Центробанка убили к чертям собачьим. Хочется плюнуть на всё – но слюну для такого дела жалко. Буду мыть, отправлять грязь на грязевой тот свет.
На сегодня это всё.