Агли. История одной ошибки

Посвящается моему брату.


В тот день, когда его крестили, Агли орал так оглушительно громко, что к купели вышел сам настоятель прихода. Взглянув на причину шума, он спросил у засмущавшегося отца:

- Сколько месяцев ребенку? И не болеет ли он, если так реагирует на водные процедуры?
- Пять месяцев исполняется завтра, - отец Агли с гордостью произносил каждое слово о сыне. Словно забыв про вторую часть вопроса священника, он погладил мальчика по мокрой голове и улыбнулся широко и светло. Темные глаза светились любовью.

Отец Агли даже в праздничной одежде напоминал бродягу после изнурительного путешествия на хребет Тянь-Шаня. Высушенное жесткими ветрами лицо, черное от загара, выцветшие русые волосы стрижены неровно, явно своей торопящейся рукой и бледные губы от постоянной нехватки гемоглобина в крови. Собственно, по сути, им он и был. Работал старателем на золотом прииске севернее Енисея, летними месяцами возвращался в родные края и сразу уезжал на охоту. Раз в неделю, по субботам, привозил уток и гусей и снова исчезал в лесничестве.

Сына ожидали давно, в семье одна за другой родились три девочки, мать тайно волновалась перед каждыми родами. Хотела сына, да выходило иначе. Несколько лет назад она испугалась, что отец останется на прииске навсегда из-за появившейся молодой любовницы, но и у той родилась дочь. Добрые люди рассказывали, что муж после рождения девочки и от другой женщины, в сердцах назвал себя последним из рода Терентьевых.

Вот почему так сильно светились глаза у отца Агли, когда он смотрел на него. Нельзя сказать, что дочерей он лишал ласки и внимания, но и вникать особо в их развитие не желал. С матерью своих детей он встретился в вагоне поезда Москва-Сочи, двадцать лет назад в первый и в последний раз поддавшись уговорам друзей отдохнуть на юге. Странные отношения у них сложились. Он долго, в течение трех лет добивался ее расположения, соперничая с несколькими ухажерами. Но как только она стала его женой, резко охладел и выстроил отчетливую границу между собой и семьей. Границу, за которой начинался его настоящий мир, в котором, увы, не находилось места женщине.

Продолжение следует…