Зри-8 или Большое петешествие

Рассказывали мне, что жил да был когда-то давно под Питером маленький и веселый, ненапряжный Медвежонок Путаница. Жил он скромно, сметанку покушивал, с собакой погуливал, «Наше радио» послушивал, чабрец и ромашку посушивал – в общем, жил-поживал да добра наживал.
И вот, как-то раз прочитал он книгу про дальние странствия. В книге описывались диковинные страны и города; непонятные люди и медведи, а так же слоны, носороги, попугаи и прочие туземцы. Порою их называли страшным словом «каннибал», иногда – говорящим словом «язычник», и очень часто – просто людьми, медведями, слонами, носорогами и попугаями. Описывалась их незнакомая, чарующая, а порою – смешная жизнь, непонятные традиции предков.
И подумалось Медвежонку Путанице: «А чего бы и мне не пуститься в дальнее путешествие? Оно, конечно, осень на носу, да и горы жаль бросать, да ветер восточный подул. Но, с другой стороны, еще никому не повредило, даже в преддверье осени сгонять по-быстрому туда и обратно!» На том и порешил.
Первым делом он взял большой запас сметаны и козинаков, нашел компас и карту Питера. Другой карты найти не получилось, но, подумалось Путанице, хватит и такой. Сложив все в корзину, сел он на скамеечку у дверей – посидеть на дорожку, да подумать, не забыл ли чего. «Наверное, – подумалось ему, – надо взять веревку и свитерок. Кто его знает, как оно пойдет – вдруг холодно?» И пошел искать веревку и свитерок. Нашел только веревку. «Ну, ничего, – решил он, – и без свитерка обойдусь». И сел опять на скамеечку.
Собака, не понимая, чего это вдруг задумал Путаница, бегала вокруг и путалась под ногами.
– Собака, – сказал ей Медвежонок Путаница. – Мы отправляемся в большое путешествие.
– Гам-вам, – ответила собака.
Надев на нее ошейник, взяв корзинку и последний раз окинув взглядом прихожую, вышел Путаница из дому. На улице уже смеркалось, был вечер, ветер ослаб и шел мелкий дождик. Горы где-то вдалеке неясным контуром проступали в сизой мгле. Красота!
И отправился Путаница в большое путешествие. Повидал он много стран, много людей и медведей, много традиций узнал, много языков выучил, много козинаков съел и много сметаны выпил. Бывал в странах, где всегда идет дождь и странах, где солнце не покидает зенит и обжигает, как угли; бывал в пустынях, где ветер несет песок и дым, и в городах, где воздух неподвижен; бывал в краях вечной зимы и краях вечного лета; проходил через болота, где полчища комаров не дают спать, и через тайгу, где все пищит мошкарой; пивал кофе в кофейнях и чай в чайханах... Много где побывал Путаница, много чего повидал и понял.
И вот однажды, стоял он на берегу моря. Собака носилась, превращая мир вокруг себя в хаос песка и соленой воды, мокрая и счастливая. И думал Путаница: «Горы, пустыни, моря, реки, леса, равнины, вулканы, города... Люди, медведи, дома... Как же их много, и все такие разные». И, продолжая думать так, в первый раз за все путешествие запутался. Выходило, что если все имеет несравнимые качества, все различно до такой степени, что даже невозможно найти ничего общего, то и искать это самое общее смысла нет. Но ведь хочется. А если хочется – значит, есть и смысл. Смысл и есть, и нет его – тоже нечто абсолютно разное, но присутствующее одновременно. А стало быть, искать схожести и надо, и не надо. При чем и то, и другое – исходя из одной позиции. А раз и то, и другое имеет место быть, то можно сказать, что ни того, ни другого нет, поскольку это противоположности. Как может быть один воздушный шарик и белым, и черным одновременно? Как может быть герой фильма и человеком, и медведем? Как может что-то быть и небом, и землей?
Стоя на берегу моря, следя за собакой и окончательно запутавшись в своих мыслях, улыбался Медвежонок Путаница. Что бы там ни было, как бы там оно не повернулось – он был счастлив, он радовался морю, вечеру и собаке, которая бегала вокруг него, лаяла, брызгалась, копала песок, виляла хвостом – и ни о чем не думала.