Ix

- Какого черта… у меня сегодня лекция про Ницше! – злобствовал Кирюха, взбираясь на очередной хребет, поправил внушительных размеров баул за спиной и подтолкнул Пьера.
Пьер взбирался на гору тяжело: лакированные ботинки не слишком-то приспособлены к такого рода времяпрепровождению.
- Пришли, - безрадостно сказала Лютик, окидывая взглядом более-менее ровный участок ландшафта впереди.
Им навстречу, приветливо помахав рукой, но, тем не менее, гадливо улыбаясь, вышла рыжая красотка.
- А остальные где? – без вступлений вопросила она.
- Работают… мы ж, в отличие от вас, все по закону делать привыкшие.
- Глупости, - Белочка неопределенно пожала плечами и жестом пригласила гостей к месту пикничка.
На старой затасканной подстилке с узорами в виде невыразимо пошлых цветочков царил глобальный хаос, состоящий из банок, пакетов, бутылок, ножей, пластиковой посуды, художественных мазков майонеза и кетчупа, кусочков лимона и огурца. В центре композиции, почему-то посыпанный укропом, пеплом и лепестками роз, с опущенными веками и открытым ртом лежал Херетик.
- Так «центровая фигура» - это все-таки не образное выражение? – не сдержавшись, язвительно осведомился Кирюха. – А вы писали, сон и покой потерял от нервного перенапряжения. Наверное, и сейчас симулирует?
- Ты говори да не заговаривайся! А ну взяли опахала да пошли делать человеку приятное! - Гонзо не забыл давешнему противнику «слоненка Дамбо» и всячески старался его уязвить.
- Ой, ребят, какие ж вы скучные… - как бы в пространство молвила Лютик, глядя на Солли и Маньяка, играющих в домино. Солли с неизбывно благостным выражением лица вещал то про погибшего в войну прадеда, то про какой-то наркоманский притон, то про глаголы английского языка, ловил ладошками бабочек и раскуривал трубку, а Маньяк проигрывал.
Белочка фыркнула:
- Мы, в отличие от вас, не строим из себя идиотов на потеху всяким чертям!
- Представляешь? «Буль-буль-буль»! – жизнерадостно рассмеялся Солли, аккуратно сажая прирученную пташку на нос Маньяка.
- Ибо незачем… - Кирюха нехотя доставал из баула бутылки и веера.
Окончив сию процедуру, он прошептал что-то на ухо Пьеру и экипировал его веерами, сам же присосался к бутылке.
Пьер скрючился над натюрмортом «Хер и подстилка» и принялся воинственно размахивать веерами, подгоняя свежий воздух куда угодно, только не на спящего.
- Что-то наши задерживаются… может, проблемы какие? – задумчиво протянула Лютик, вертя в тонких пальчиках незажженную ментоловую сигарету.
- «Проблемы»… - передразнил Кирюха, - да этот апагог – одна сплошная ходячая проблема… или, если быть точнее, все проблемы человечества в одной совершенно больной голове.
Как по заказу в паре метров от Лютика появилась омерзительного вида греческая арочка с колоннами и петухами на них, из которой одновременно вышли два парня. Тот, что пониже, темноволосый и плотненький, в модных джинсах и рубахе навыпуск, слащаво улыбался и держал руку за спиной, аки Брут, готовящийся поразить Цезаря кинжалом. Его товарищ, одетый в довольно-таки помятый серый костюм в полосочку и при галстуке, однако, видимо, по рассеянности, без какого-либо намека на рубашку под пиджаком, задумчиво почесывал рыжеватый затылок.
- Сегодня без понта? – озадаченно буркнул Пьер, от неожиданности начавший обмахивать Хера.
- Як просили, - Муня, перестав чесать голову, присел в весьма ужасающем подобии реверанса.
Торжествующе взглянув на сию сцену, Белочка царственно приблизилась ко вновь прибывшим, однако в полуметре была остановлена внезапно выкинутой из-за спины рукой Тиона. В руке красовался увядший василек.
- Но без букета к прекрасной даме не ходят, - Тион с нескрываемым наслаждением следил за выражением лица раскрасневшейся Белочки.
Гонза, видя, что подруга слегка дезорганизована, взял инициативу в свои руки:
- Милости просим к столу. Вы сегодня готовите, убираете, таскаете воду… А Тион, по личной просьбе Белочки, отправляется пасти коз… и каждое утро в течение этого месяца их доит.
- Каких таких коз? – опешил Тион, подозревая, что коз завели вчера и именно для того, чтобы он их доил.
- Солли давно настаивал на натуральном хозяйстве, - справившись с собой молвила Белочка сквозь плотно сжатые зубы.
Солли, потерявший всякий интерес к домино, вскочил и начал радостно, аки впервые увидевший кондитерский отдел супермаркета детдомовец, носиться по площадке, срывая цветы и ягоды и перепрыгивая встречающиеся на пути камни с криком: «У-лю-лю!»
- Теперь он играет в индейцев? – поинтересовался Кирюха у Гонзы, коий немедленно поджал губы и надменно глянул поверх его головы.
- Не болтай, - ответствовал он и, взяв не начатую бутылку, гордо удалился.
Муня, решивший, что чем быстрее он со товарищи справится с поставленной задачей, тем быстрее они смогут заняться своими делами, и, конечно, ****уть по стакашке в приятной компании, сидел на складном стульчике возле подстилки с Хером и постигал премудрость нарезки салата. Его душе и мелко трясущимся рукам это было определенно чуждо. Лютик, не выпуская изо рта сигаретку, голыми руками валила пальмы и таскала эти импровизированные дрова к месту будущего кострища. Откуда-то с гор раздавались не слишком интеллигентного содержания реплики Тиона, выражавшие его отношение к местной фауне.
Кирюха тактично избежал всеобщей трудовой повинности, и, взяв пиво, пристроился рядом с заскучавшим Маньяком, вознамерившись не отходить от намеченного на сегодня плана действий и таки просветить хоть кого-нибудь на тему Ницше. Первые десять минут он с вежливым выражением лица выслушивал нескончаемый поток чуши, лившийся из уст Маньяка, которого, по всей видимости, прорвало. На пятнадцатой минуте запутался в персонажах бессвязного повествования, спустя еще пару минут уличил «собеседника» во лжи, на двадцатой, наконец, понял, что вклиниться в монолог нет никакой возможности, и, потеряв всякую надежду на то, что поток сознания когда-либо прервется по воле говорящего, с воплем: «Заткнись!» сунул под нос Маньяку бутылку. Порядка двух минут тот молча пил. Кирюха неспешно закурил, и, решив, что все под контролем, выцарапал изрядно опустошенную бутылку из цепких лапок, открыл было рот, дабы начать вводную часть лекции, но тут Маньяка снова понесло. Перед Кирюхой встала дилемма: то ли все-таки заговорить о Ницше, усмирив слушателя пивом, то ли самому пить и слушать. В первом случае возникало опасение, что принесенных запасов не хватит, во втором же маячила перспектива сжечь свой мозг, вслушиваясь в нескладные речи.
Кирюха счел за лучшее заняться приготовлением пищи.
- Что там с Троицким? – спросил он у Мунгольда, недоуменно разглядывая кочан капусты в одной руке и нож в другой, по всей видимости, пытаясь осознать, как соотносятся эти предметы и причем тут салат.
- Вот гады, жратвы понабрали… не иначе полк солдат угощать собрались… - ворчал Муня, с ненавистью поглядывая на все никак не убывающие продукты. – А что с Троицким… «сам, сам, сам, сам»… то ли он и впрямь «мудак, не знает, чего хочет», то ли апагог барахлит…
- М-да… - Кирюха несмело воткнул нож в капусту и с опасением ждал от кочана реакции.
Обессилевший Пьер прилег рядом с Хером и принялся остервенело на него дуть, ибо продолжать махать веерами был уже не в состоянии.
Лютик все валила и валила пальмы. На месте предполагаемого костра возвышалась уже крепостная стена, завидев которую Солли изменил концепцию игры и начал осаждать вражеский замок.
Откуда-то свысока раздался демонический хохот, и с отвесной скалы на острые камни упала коза, как видно, самая вредная из отары Тиона. Судя по всему, он очень превратно понимал обязанности чабана.
Маньяк, нашедший невольного слушателя, вещал что-то над ухом Гонзы, который пытался сделать вид, будто читает газету, не обращая внимания на сгущающиеся сумерки.

Ближе к ночи Белочка, наконец, сжалилась над работниками, а скорее, над собой, и с усталым: «Да хрен с ним, с салатом!» развела костер, насилу оттащив от пылающих стволов Солли. Лютик назло продолжала валить пальмы. Пьер спал без задних ног, прижавшись к Херетику. Видимо, ему снились кошмары, поскольку иногда он жалобно поскуливал и звал маму. Хер успокаивающе похрапывал и гладил Пьера по голове.
- … вот так вот. А отпуска мне не дают, - Маньяк, кажется, устал трындеть и присосался к бутылке.
Все облегченно вздохнули. Мунгольд, посвятивший все свое время салату, а посему не познавший специфики общения с Маньяком, неосторожно спросил:
- А в чем проблема-то?
Белочка, Гонзо, Кирюха и даже Хер угрожающе зашипели. От кого-то из них донеслось:
- Муня, а сколько сейчас дают за убийство, совершенное с особой жестокостью? У тебя ведь, кажется, юридическое образование?
- У меня их шесть! – гордо ответствовал Мунгольд.
Ему, века эдак с четырнадцатого, доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие периодически становиться студентом то Сорбонны, то какого-нибудь захудалого провинциального вуза. Почему-то, долго и придирчиво выбирая специальность, он всегда в последний момент менял решение и поступал исключительно на юридический факультет. Это была своего рода мания.
В открывшийся было рот Маньяка оперативно впихнули бутылку.
Лютик, с победным воплем свалив последнюю пальму, присела к исполинскому кострищу. Вскоре появился и премерзко воняющий Тион. Модные джинсы были чем-то измазаны, никому не хотелось даже думать, чем, рубаха живописно изодрана в клочья, а с рук стекали капли еще теплой крови.
- Боюсь, что доить мне больше некого, - с некоторым даже сожалением молвил он.
Козы показались неудавшемуся пастуху животными весьма интересными – уж очень его увлекло их, так сказать, внутреннее содержание.
Мунгольд погрузился в размышления, не замечая, что вдруг начал бормотать вслух:
- «Сам, сам, сам, сам»… а что сам-то?
- Все, - подсказал Тион и тоже призадумался.
- Кришнаитами заделались? – поинтересовался Гонзо, уплетая что-то, что Муня гордо именовал салатом.
- Но Корпус-то сообразила, что это значило! А мы чем хуже? – молвил Кирюха, неотрывно следя за тем, чтобы речевые органы Маньяка, не дай Господь, не возобновили свою работу.
- Корпус сообразила… Корпус извела всех животных в нашем районе, регулярно избивала Великого апагога и теперь устраивает мини-апокалипсис в Лос-Анжелесе. Нам таких высот не достичь… - с некоторой завистью заметила Лютик.
Любопытство и интерес профессионального психолога взяли верх над намерением скорее издохнуть, нежели помочь естественным противникам, и Белочка, не успев прикусить язык, осведомилась:
- Если я правильно понимаю суть вашей работы, вы должны были выполнить самое заветное желание этого человека?
- Ну да, - Тион подозрительно зыркнул на Белку.
- И что же получилось?
- А получилось, что мужик в одночасье из обеспеченного и невероятно успешного человека превратился в заурядного неудачника, - задумчиво протянул Мунгольд. – «Сам… все сам…» А, ч-ч-черт! – он аж подскочил, осененный внезапной догадкой.