Почти по Хармсу

П О Ч Т И П О Х А Р М С У

(Что-то в двух частях без начала и конца )

 
 ... и тогда главврач Моргулис
 телевизор запретил.
 В.Высоцкий
 
 

 Д е й с т в у ю щ и е л и ц а и и с п о л н и т е л и:

Пушкин,Чехов,Гамлет,Сальвадор Дали, др.лица,связанные с искусством - условно " лирики ".
Исаак Ньютон, Альберт Энштейн и др.лица, связанные с наукой – условно “физики”
Положительный Герой - Герой нашего времени
Ромальдас Альгисович Держимович - известный человек известной национальности,доктор.
Автор - молодой человек выглядит моложе)
Сорок мальчиков подряд - взвод Тюменского ОМОНа
Действие происходит вне времени и пространства
 



Часть1. Лирики
 
* * * * * * * * *

В городе Москве на станции метро Чеховская имени Чехова, который был Антон Палыч, рядом со станцией Пушкинская имени Пушкина, который был Александр Сергеевич, стоит памятник Горькому, который был Максим без отчества, похожий на памятник Дзержинскому, который был Ф.Э. Не верите? Сходите - сами убедитесь.

* * * * * * * * *

 Положительный герой (нашего времени)очень любил читать. Правда, он никогда ничего не читал,потому что не умел. Правда, он об этом совсем не знал. И потому любил. А если бы знал, то, наверняка, любил бы что-нибудь другое.

 
 
* * * * * * * * *
 
 "Человеку нельзя жить без Родины, как нельзя жить без сердца", - прочел Ромальдас Альгисович высказывание Паустовского и почувствовал вдруг, какой он бессердечный человек.


* * * * * * * * *
 
Сальвадор Дали,желая пооригинальничать, уговорил женщину отрезать себе ухо и пришить его к носу (для красоты,разумеется). К счастью,об этом узнал Автор. Он позвонил доктору (не Держимовичу), и ухо было водворено на место.
 Ван Гог решил перещеголять Сальвадора и сам себе отрезал ухо. Но Автор об этом так и не узнал, а у доктора был запой, точнее наоборот, но это не важно. Так Ван Гог остался с носом.


* * * * * * * * *

 Автор, молодой человек (выглядит моложе), сказав: "А", хотел сказать еще и "Б", но от волнения забыл, как оно произносится, засмущался и замолчал.

 

* * * * * * * * *

 Узнав, что она ждет ребенка, Герой нашего времени (положительный) понял, что как честный человек он должен.., нет он просто обязан на ней жениться. Для чего с ней и развелся.

 
 

* * * * * * * * *

 Положительный герой сидел и читал. Он открыл книгу и прочел страницу. Ему понравилось. Прочел другую. Книга понравилась ему еще больше. Прочел третью. И был в восторге! Возможно, что он прочел бы всю книгу,но тут вспомнил, что не умеет читать. Положительный герой нашего времени печально вздохнул, пошел смотреть телевизор. Так что, дорогие читатели, если и вы читать не умеете, то пора вам уже об этом вспомнить.

 
 * * * * * * * * *
 Ромальдас Альгисович Держимович, уважаемый человек (доктор), уставился на экран. " Не забудьте выключить телевизор ", - гласила надпись, а сам телевизор пищал как недодавленный таракан.

 - Черта с два, - сказал Ромальдас Альгисович, - сам выключишься.

 - Не забудьте выключить телевизор, - упрямился телевизор.

 - Черта с два, - не соглашался Ромальдас Альгисович, - попищишь и сам выключишься.

 - Не забудьте выключить телевизор, - настаивал телевизор.

 - Черта с два, - упрямился Ромальдас Альгисович.

 Так прошло часа три. Телевизор не выключался.

 Ромальдасу Альгисовичу в конце концов надоело его пищание.

 - Да уймись ты наконец! - закричал он и выдернул шнур из розетки.

 Телевизор продолжал пищать. На экране зажглась надпись: "Черта с два". Ромальдас Альгисович выключился.

 Когда он пришел в себя, то хотел позвать на помощь, но из горла его вырывался лишь слабый писк, похожий на писк недодавленного таракана. Пошатываясь, Ромальдас Альгисович доплелся до ванной комнаты, где принял душ. На душе его посветлело. Он вытерся махровым полотенцем и взглянул в зеркало. И тут ему снова стало плохо, ибо он увидел, что на лбу его зажглась надпись: "Черта с два".
 
 Вскрикнув:"О-о-оо!", Ромальдас Альгисович выскочил как ошпаренный из дома и пустился бежать по улице. Бежал он так быстро, что все прохожие, читая надпись на его лице, были твердо уверены, что они ничего не понимают. А Ромальдас Альгисович все кричал: "О-о-оо! " и все бежал и бежал по улице.

 Впрочем, все это ему лишь показалось. Поэтому, когда он придет в себя, будьте добры, скажите ему, что он выдернул из розетки не тот шнур,а то мне пора переходить к следующему сюжету.

 
 
 * * * * * * * * *
 
 Заявляется Гамлет к Пушкину, который был Александр Сергеевич, и спрашивает не без претензии:

 - А скажи-ка ты мне,Пушкин,быть иль не быть?

 - А я почем знаю? - возмутился Пушкин. - Что я, Пушкин что ли?! Спроси у него,он все знает.

 - А ты тогда ... тогда кто? - удивляется Гамлет.

"Действительно, кто?" - подумал Пушкин, но вслух ничего не сказал.

 Неизвестно, чем бы все это кончилось, но тут Пушкин вспомнил, что он действительно Пушкин, который Александр Сергеевич. Потому и сказал сердито:

 - Ну, Пушкин. Ну знаю. А вот не скажу и все. Из принципа.

 "Не скажет", - понял Гамлет, печально вздохнул и возвратился в Данию, чтобы размышлять над своим извечным вопросом.

* * * * * * * * *
 Ромальдасу Альгисовичу привиделся страшный сон. Ромальдас Альгисович вскочил как ошпаренный (он всегда так вскакивал, даже без причины), щелкнул выключателем и внимательно посмотрел по сторонам. В комнате никого не было. Ромальдас Альгисович отер со лба холодный пот, выпил кофе с коньячком, укутался в одеяло и, подумав: "У страха глаза велики", вновь заснул. “ У самого-то глазища тоже не китайские," - обиженно подумал Страх, забираясь к нему под одеяло. Так они и жили вдвоем на одном спальном месте.

* * * * * * * * *
 Ромальдас Альгисович Держимович, доктор, сыграл в ящик.

 Ящик вместе с уважаемым человеком сыграл в печь крематория.

 "Что наша жизнь? Игра!" - подвело печальный итог голосом Козловского не вовремя заговорившее радио.
 
 
* * * * * * * * *
 Автор задумал написать роман о герое нашего времени, для чего и искал Положительного героя. Долго искал, а когда, наконец, нашел, то обнаружил, что Герой нашего времени спит в стельку пьяный и притом храпит в свое удовольствие.

 Автор подождал час. Подождал другой. Потом еще, еще и еще. А когда, наконец, Герой проспался, Автор подумал, что время этого героя уже прошло, и отправился на поиски нового героя нового нашего времени.

 Проснувшийся Герой нашего времени протер глаза и потащился за ним следом и все доказывал, что он и есть тот самый.

 А Автор отвечал, что нет, что не тот и не самый. Так они все шли и шли, пока не скрылись из поля зрения.


* * * * * * * * *

 Герой нашего времени решил покончить жизнь самоубийством.

 Сначала он решил утопиться. Но так как лед на реке еще не растаял, то он решил утопиться в ванной. Но оказалось, что отопительный сезон уже закончился, и горячую воду отключили. И он стал топиться в холодной воде. Но в холодной воде лежать было неудобно, и он решил вскрыть себе вены.

 Бритвы у него отродясь не было, ни опасной, ни безопасной - вообще никакой не было, так как у него борода не росла и усы впрочем тоже, а единственным имеющимся в доме ножом можно было разве отрезать хрен у дохлого татарина (да простят меня татары за использование данной пословицы). Поскольку татарина, ни живого, ни мертвого (тем более дохлого), поблизости не оказалось, то он решил повеситься.

 Бельевая веревка выдержала. Но гардины, люстра, выключатель и гвоздь, на котором висела картина, оказались менее прочными, чем его шея. Вконец отчаявшийся Положительный герой решил выброситься из окна.

 Высунув голову из окна, он увидел, что на тротуаре стоит Автор и внимательно за ним наблюдает. А сам наготове блокнотик и карандаш держит, хочет описать все подробности. “Смерти моей ждет, скотина! - понял Положительный герой. - А вот хрен тебе! Не буду умирать".
 
 И довольный своим решением отправился спать.
 А Автор, как всегда, печально вздохнул, поняв, что и этот сюжет, к сожалению, подходит к концу. Конец.



* * * * * * * * *

 Ромальдас Альгисович, уважаемый человек, тоже решил покончить жизнь самоубийством, для чего съел две упаковки цианистого калия. И позеленел.

 Затем Ромальдас Альгисович, человек известный, выпил змеиного яда на спирту. И покраснел. А нос у него сделался сизым.
 Затем Ромальдас Альгисович впрыснул себе смертельную дозу морфия. И стал белым.

 После этого Ромальдас Альгисович, доктор, вскрыл себе вены. И посинел.

 Потом Ромальдас Альгисович, человек известной национальности, задушил себя женским капроновым чулком (с лайкрой ) 54-го размера. И высунул язык. И стал похож на портрет Энштейна.

Затем выстрелил себе в висок из пистолета Макарова (табельного) и снес себе половину черепа, затем бросился под колеса тяжелого автомобиля и стал плоским.

 Этого ему показалось мало, и он утопился в проруби. И разбух. Потом он выбросился с девятого этажа и переломал себе все кости, затем схватился рукой за провод высокого напряжения,обуглился и стал походить на негра.

 Не удовлетворившись содеянным, Ромальдас Альгисович, известный человек известной национальности, сделал себе харакири, чтобы все увидели, какая чистая у него душа, затем...
 Автору стало скучно, и он решил, что пора заканчивать.
 
* * * * *

Вообще-то Автор, молодой человек (выглядит моложе), был ничего паренек, толковый. Вот только уж больно он иногда любил Ваньку повалять. А может и не Ваньку все же, а другого какого дурака. А может и не дурака даже. Но поймает, порой, столкнет в пыль и давай валять. " А ну-ка, - говорит, - Ванька, встань-ка!”

 А сам не дает. А Ванька, дурак, обижается, что его валяют, не может понять, что надо Автору куда-то свою энергию творческую девать, жалуется куда следует. А Автора потом не печатают. А Ромальдас Альгисович, доктор, тетрадку отбирает. Ну разве так можно?

 
 * * * * * * * * *
 
 Ромальдас Альгисович Держимович, человек известный, страшно завидовал молодому Автору (выглядит моложе). Автор же страшно завидовал Пушкину, который Александр Сергеевич. Поэтому Ромальдас Альгисович сел перед зеркалом и давай искать свое сходство с Пушкиным. Искал, искал, но так ничего и не нашел. Расстроился Ромальдас Альгисович, стал с горя Пушкина ругать:

 - Ай да, - говорит, - Пушкин. Ай да сукин сын!

 Тут мимо дома,где жил Ромальдас Альгисович, шел по улице отряд взвод)Тюменского ОМОНа - сорок мальчиков подряд:
 
 Раз, два, три, четыре
 и четыре по четыре,
 и четырежды четыре,
 и в конце еще четыре.

И все под два метра! И все с дубинками (резиновыми). Идут себе, чеканят шаг подкованными ботинками. Услыхали, что кто-то Пушкина ругает словами нецензурными. А Пушкин, хоть он и не Лермонтов и в спецназе не служил, для них лучший друг, потому что и его все знают, и он всех знает, всегда советом поможет.

 Через сорок секунд все сорок мальчиков подряд дубасили Ромальдаса Альгисовича дубинками:

 - Тоже умник нашелся! А если ты умнее Пушкина, который все знает, то давай, выкладывай все.

 Пришлось Ромальдасу Альгисовичу признать, что вовсе никакой он не Пушкин, который Александр Сергеевич, который все знает, а просто-напросто доктор, человек уважаемый.

 Что было дальше, покрыто тайной (для служебного пользования). Но с того самого случая Ромальдас Альгисович перестал завидовать молодому Автору (выглядит моложе), хоть отряд (взвод) Тюменского ОМОНа к нему больше и не приходил.

 И Автор его прекрасно понимает. Если бы у него была квартира, и в нее влезло сорок мальчиков подряд (И все из ОМОНа! И все с дубинками!), он бы, наверное, тоже перестал завидовать Пушкину.

 
 * * * * * * * * *
 Герой нашего времени с раннего детства был Положительным героем. Была у него лишь одна нехорошая привычка - уж больно он любил пальчиком в носу ковырять. Бывает, целыми днями ходит по комнате и ковыряет в свое удовольствие.
 
 Говорила ему мама:

 - Высунь пальчик из носа, а то сломаешь.

Не слушался Герой. А зря. Сломался пальчик, не выдержал нагрузки. Да не просто сломался, а еще и в носу застрял. Хотел Герой нашего времени его вытащить, а он ни в какую. Ни туда, ни сюда. Так с той поры Положительный герой палец в носу и держит.

 Многие, конечно, подумали, как же он его до сих пор не вытащил, нос-то ведь подрос с того времени. Так-то оно так, дорогие мои Энштейны, но ведь и пальчик подрос. Не пальчик стал, а прям пальчище!

 

 

* * * * * * * * *
 Автор, человек молодой (выглядит моложе) и неуважаемый, пил все подряд.

 Ромальдас Альгисович Держимович, доктор (человек уважаемый), почти не пил. А если и пил, то только по праздникам. И только газированную воду. И еще, наверное, минеральную. И еще квас. И еще молоко, и кефир. И пиво. И вино. И ликеры, и наливки. И настойки. И бальзамы. И водку. И портвейны, но только красные. А еще пил мадеру. И рислинг. И разливуху. И брагу. И самогон. И коньяки. И тройной одеколон. И цитрусовый. И огуречный, но лосьон. Но только по праздникам или под настроение. А вот клей БФ не пил никогда, так как с детства питал отвращение к Борисам, даже если они и не Федоровичи. Короче говоря, был он человеком малопьющим.

 А Герой нашего времени, в отличие от него, не пил совсем. И не потому, что был непьющим. Просто не мог, хотя и рад бы. А все потому, что по желанию пьяного Автора был заброшен в Сахару. Там среди зыбучих песков непьющий Герой на третий день помер от жажды. Как установили компетентные органы (сорок мальчиков подряд), причина смерти его в том, что непросыхающий автор забыл перенести действие своего романа обратно в Тюмень.
 
* * * * * * * * *
 Бредущему по пустыне Герою нашего времени попался навстречу одинокий верблюд и плюнул ему в морду. Оплеванный Герой утерся рукавом и уныло поплелся дальше.

 Но тут ему навстречу попался еще один одинокий верблюд и тоже плюнул ему в морду. Герой нашего времени печально вздохнул и, не вытираясь рукавом, все также уныло поплелся дальше.

 Но тут ему навстречу попалось целое стадо одиноких верблюдов.

 Автору неизвестно, что последовало дальше. Но с той самой поры Положительный Герой не мог без содрогания смотреть на сигареты "Сamel", а если случайно вдруг видел их рекламу по телевизору, бежал в туалет и долго-долго спускал в унитазе воду.

* * * * * * * * *


 Державин, который был Гаврило, очень любил молодого Пушкина, который был тогда просто Саша, но впоследствии стал Александр Сергеевич. Державин это предчувствовал, потому, сходя в гроб (с правой ноги), благословил именно его, а не Лермонтова. От обиды Лермонтов, который был Михаил Юрьевич, убил своего (не нашего) героя нашего (не нашего, а ихнего) времени. А Некрасов, который был Николай Алексеевич, взял у Пушкина лиру (без спросу) и посвятил ее народу своему. Но поскольку он очень переживал из-за такого своего нечестного поступка, рука его издала неверный звук, и народ, не терпящий фальши, взбунтовался. И сбросил царя. А потом пришел Владимир Ильич и сказал, что все это благодаря ему. К тому времени народ успел протрезветь и подумал, что рано или поздно, а придется кому-нибудь за это отвечать. А раз так, то они с ним согласились. А потом взяли Владимира Ильича и положили его в мавзолей. А отряд (взвод) Тюменского ОМОНа (Сорок мальчиков подряд. И все под два метра! И все с дубинками!) стали перед ним ходить туда-сюда. А потом им все это надоело, и они разбежались кто куда. А Владимир Ильич так и остался лежать в мавзолее.

 А Автор в это время сидел у себя дома и размышлял вслух: "А все Пушкин виноват. Знал, что так будет, а не предупредил. Ай да сукин сын!"
 Но тут, чеканя шаг подкованными ботинками, по улице шел отряд: сорок мальчиков подряд. И все под два метра! И все с дубинками! И все из Тюменского ОМОНа! И Автор, помня, что случилось с Ромальдасом Альгисовичем, предпочел замолчать.

 И в мире на время воцарилась тишина. Только слышно было, как чеканя шаг, идет по улице отряд (взвод) Тюменского ОМОНа.

 И все под два метра! И все с дубинками!

* * * * * * * *
 
 Бегает Чернышевский,которого не помню как звали, по Москве и пристает ко всем с идиотским вопросом:

 - Что делать?

Помолчит немного, потом снова:

 - Что делать?

Всех прохожих заколебал. Они его прочь гонят,а он не уходит,знай себе:

 - Что делать? Что делать?

 Тут шел по улице отряд (взвод) Тюменского ОМОНа: сорок мальчиков подряд. И все под два метра! И все с дубинками (резиновыми). Чернышевский и их спросил:

 - Что делать?

Сорок мальчиков подряд (И все под два метра! И все с дубинками!)хорошо знали,что в таких случаях делать.Отдубасили бедного Чернышеского дубинками (резиновыми)и дальше себе пошли. И тихо на улице сделалось, спокойно - никто к тебе не пристанет.



* * * * * * * * *

 Отлежался Чернышевский,встал пошатываясь.Неймется ему, опять за свое принялся:

 - Что делать? Что делать?

Тут навстречу Пушкин идет, который Александр Сергеевич, Чернышевский к нему:

 - А скажи-ка, брат Пушкин, что делать?

 Пушкин, который был Александр Сергеевич, был мужик умный. Потому и не стал объяснять, что брат у Чернышевского Герцен, а он ему никто. А просто лишь спросил:

 - А на хрена тебе что-то делать? Ничего делать не надо. Пусть все как было остается.

И пошел себе дальше.

 "В самом деле, на хрена? - удивился Чернышевский. - И как я сам до такого не додумался? Ай, да Пушкин! Ай, да..."

 Но тут,чеканя шаг подкованными ботинками, возвращался откуда-то отряд (взвод) тюменского ОМОНа. Сорок мальчиков подряд! И все под два метра! И все с дубинками!

 Чернышевский, которого не помню, как звали, хотя и не был таким умным мужиком, как Пушкин, который Александр Сергеевич, но сукин сын был. И притом порядочный. К тому же хитрый: сообразил, что такие мысли чреваты, и поковылял домой.
 Так и не стал Чернышевский ничего делать. И слава Богу! И слава Пушкину, который Александр Сергеевич, а то б Чернышевский таких дел натворил!

* * * * * * * * *
 В те времена, когда Гамлет приезжал за советом к Пушкину, который был Александр Сергеевич, Автор (выглядит моложе) еще не знал, что они жили в разное время. И потому вместо Пушкина, который Александр Сергеевич, Гамлет столкнулся с Чернышевским, которого не помню, как звали. Это привело к тому, что, вернувшись в Данию, Гамлет к извечному своему вопросу добавил два слова. В итоге получилось:

 - Что делать? Быть или не быть?

Жаль только, что Чернышевский вместе с ним в Данию не уехал.
 А все Автор виноват, сукин сын, плохо историю знает!

* * * * * * * * *

 Автор выглянул в окно и увидел, что на заборе сидит наглая серая ворона и показывает ему язык. Автор, обидевшись, спрятался.

 Немного погодя, Автор опять выглянул в окно и увидел, что на заборе сидят две серые наглые вороны и показывают ему два языка. Автор обиделся и опять спрятался.
 Но, немного погодя, Автор не утерпел и снова выглянул в окно. И увидел, что на заборе сидит пять серых ворон и показывают ему пять серых языков. Тут Автор уж совсем обиделся и решил в это окно никогда больше не смотреть.

 Но, спустя какое-то время, ему пришло в голову, что вороны не могут показывать языки, и он опять посмотрел в окошко. На заборе сидела стая серых (само собой разумеется, наглых) ворон и показывала ему стаю длинных серых языков. Автор схватился за голову.

 Но тут пришла няня, Арина Родионовна, добрая старушка. Она погладила Автора по голове и сказала, что доктор, Ромальдас Альгисович, сказал, что поскольку состояние здоровья Автора заметно улучшилось, то, возможно, его очень скоро отпустят домой.

 Обрадованный Автор со счастливой улыбкой смотрел из окна на этот манящий и обворожительный мир, не замечая уже ни забора, ни две стаи ехидных серых ворон, ни две стаи их противных языков. Он думал, что скоро будет дома, и у него, наконец, появится возможность написать эту печальную книгу.
* * * * * * * * *

 Автор, будучи вдохновлен карканьем серых ворон за окном, задумал написать драматическую пиесу без начала и конца. Писал, писал, пока тетрадка не кончилась. А другую тетрадку доктор, Ромальдас Альгисович Держимович, известный человек известной национальности, во время обхода отобрал. Говорит, что пришьет к делу. Для истории (болезни) это вещь, мол, незаменимая. Герой нашего времени (положительный) из соседней палаты обещал Автору свою отдать. Но что-то не отдает. Забыл, наверное. Так что, придется молодому Автору (выглядит моложе) на этом свои записки прекратить.

 Но не отчаивайтесь так, дорогие сограждане, сумевшие оценить его творчество. Это еще не конец. Как говорится, продолжение следует.


Часть 2. Физики


 Автору, молодому человеку (выглядит моложе), надоело в конце концов писать о лириках. И потому его перевели в другое место - к физикам. Но автор ничего о них не знал, так как в свое время плохо учился в школе. И ему пришлось залезти в архив (клиники).

 Но сработала сигнализация, и прибыл отряд (не взвод) санитаров: тоже сорок мальчиков подряд (И все под два метра! И все с дубинками!).

 Под конвоем сорока мальчиков подряд (И все под два метра! И все с дубинками!) Автор, молодой человек (выглядит моложе), был доставлен к Ромальдасу Альгисовичу Держимовичу, доктору, человеку известному. После чего Автора опять поместили к лирикам. Но кое-что о физиках он узнать успел.

* * * * * * * * *
 
 Исаак Ньютон, который жил в Англии, частенько воровал из соседского сада яблоки. Соседи его сколько раз предупреждали, но он на это никак не прореагировал и продолжал свои гнусные дела. Соседи рассердились и позвонили куда следует (по 0-2), и прибывшие сорок мальчиков подряд (И все под два метра!) - отряд (взвод) Тюменского ОМОНа (И все с дубинками!) Исаака отдубасили.

 Но Ньютон, как и Ромальдас Альгисович, был человек известный, уважаемый. Он имел своего адвоката. На суде адвокат, защищая своего подзащитного, придумал про открытие Закона всемирного тяготения. К тому же Исаак был член палаты лордов, а значит лицо неприкосновенное. Тем не менее, чтобы объяснить лордам происхождение на своем лице синяков и кровоподтеков, идею адвоката о Всемирном Законе поддержал. За что и был удостоен Нобелевской премии.

 Правда, на суде ему все же сделали предупреждение, что открывать, разливать и распивать в соседских садах и огородах нехорошо.


* * * * * * * *

 Узнав о получении Ньютоном Нобелевской премии, Альберт Энштейн страшно ему позавидовал. И решил тоже чего-нибудь открыть. Сел в кресло и стал открывать. Только ничего у него не получалось. Тогда он решил выпить с горя. Пошел в ларек, что на на цетральной площади возле памятника Ленину (тому, который в мавзолее под охраной лежит), и купил бутылку "Столичной".

 Открыв ее и выпив, Энштейн понял, что все в мире относительно: и слава Ньютона, и размер полученной им премии, и сделанное им открытие. Обретя, таким образом, внутреннее спокойствие, Альберт подумал, что сделанные им логические рассуждения можно оформить в виде теории да такой, что Исаак Ньютон обязательно позавидует. Представив обескураженное лицо Ньютона, довольный Энштейн показал ему язык. Да, видать, так далеко язык высунул, что обратно не смог засунуть. Так и сидит с высунутым языком. Не верите - на фотографию его взгляните.

 Так была выдвинута теория относительности. И обратно пока ее никто не задвинул.
* * * * * * * * *

 Автору, глядя на них, тоже захотелось сделать открытие. Он открыл очередную папку из архива. Но тут сработала проклятая сигнализация.

 Что было дальше, уже вам известно. Но, между прочим, кое-что из этой папки Автор все же успел прочесть. Только никому не расскажет, а то вдруг вы вместе с ним окажетесь.*


* * * * * * * * *
Поскольку Автор – сукин сын плохо знает историю, он решил, что Евклид и Лобачевский учились в одном классе (по крайней мере, они вместе в соседней палате помещались). А с учебниками в то время дефицит был. Вот прибегает Евклид к Держимовичу, доктору, человеку известному и кричит:

- Что делать? Что делать? (Это он Чернышевского начитался). Геометрия моя пропала.

Бросились проверять – и впрямь учебника нет. Выстроились сорок мальчиков подряд (И все санитары! И все с дубинками!) и давай шмон наводить.

Тут как раз попался им Лобачевский. А под мышкой у него – «Гущметрия» за 7-й класс. А ее у него отродясь не было.

Хотели санитары было ее отобрать, а он кричит: - Это моя геометрия,

Тут Евклид подбежал:

 - Нет, это моя геометрия!

А Лобачевский: это - не Евклидова, моя.

Стали разбираться. И точно – не Евклидов учебник. И чтоб больше конфликтов не возникало решили учебник подписать. (Они, что Лобачевский, что Евсклид с грамотой не очень дружили) Но поскольку Лобачевский не смог пояснить, откуда он данный учебник взял, надпись на нем сделали осторожно: «Не Евклидова геометрия».


* * * * * * * * *

 Автор любил Ломоносова, который был немножко лириком. Ломоносов же утверждал, что может хитрых разумом Невтонов (Исааков) Российская земля рождать.
 
 А Автор, молодой человек (выглядит моложе), пошел дальше Ломоносова и сделал вывод, что не только Российская, но и Английская, и Израильская, и Американская, и Африканская, и даже Китайская. И даже земля племени Юмбу-Мумбу. Словом, был он глубоко убежден, что они везде плодятся, да в каком количестве!


* * * * * * * *
 Автор, молодой человек (выглядит моложе), еще многое мог бы узнать о всевозможных физиках, но доктору Ромальдасу Альгисовичу, человеку уважаемому, это пришлось не по душе. Не нравится им, когда такие, как Автор, много знают!


 
Снова Часть1

* * * * * * * * *
 Герой нашего времени (положительный) очень много читал. Правда, он всю жизнь читал одну книгу. Некоторые всю жизнь одну пишут. А вот он читал. Но зато читал ее по-разному. Он читал ее по-английски, заложив ногу на ногу, он читал ее по-американски, закинув ноги на стол. Он читал по-арабски справа налево и по-русски слева направо. Он читал по-китайски сверху вниз и еще не знаю по-каковски снизу вверх, и еще по диагонали. А еще сзаду наперед. Он читал ее стоя, сидя и лежа в постели, а также лежа на полу, стоя на голове и стоя на руках. Он читал ее перед сном и после обеда, и после работы. И во время работы. Словом, с уверенностью можно сказать, что он был начитанным человеком. Правда, читать он совсем не умел. Но разве его можно в этом обвинять? Уж такая ему выпала доля.

* * * * * * * * *

 Кирпич не знал, что Ромальдас Альгисович Держимович уважаемый человек, и потому упал ему на голову. Ромальдас Альгисович, доктор, вскрикнул и упал на землю. Автор, молодой человек, хотел было поспешить ему на помощь, но вспомнил, что сам-то он человек неуважаемый и неизвестный. А раз так, стоит ли мешать естественному ходу событий и портить такой трагичный сюжет.

* * * * * * * *

 Скучающий Автор смотрел в окно (он всегда в него смотрел) и считал проезжающие мимо автомобили.

 - Раз.
Первый автомобиль промчался мимо.

 - Два.
Второй автомобиль промчался мимо.

 - Три.
Третий автомобиль промчался мимо.

И так далее, пока Автор не насчитал семнадцать автомобилей. Мимо ехал еще один автомобиль.

 - Восемнадцать, - хотел сосчитать Автор.
Но тут его кто-то вспомнил, и он стал громко икать.

 - Во-ик, во-ик! Сем - ик!
Автомобиль снизил скорость и нервно задергался на месте в ритм икающему Автору.

 - Во-ик! Се-ик! Во-ик! - не переставал икать Автор.
Водителю, видимо, это надоело. Он опустил стекло и заорал на Автора:

 - Да прекрати ты, наконец, икать! А то доктору пожалуюсь!
Это подействовало. Автор покорно встал и пошел попить воды. Икание прекратилось.

 Когда Автор вернулся к окну, он надеялся увидеть девятнадцатый автомобиль. Каково же было его изумление, когда он увидел, что девятнадцатого автомобиля нет и в помине, а восемнадцатый автомобиль заглох и сиротливо прижался к обочине. Рядом стоял шофер и с глупым видом чесал затылок. А когда Автор спросил его, почему восемнадцатый автомобиль до сих пор не уехал, шофер виновато развел руками и сказал, что кончился бензин.

* * * * * * * * *

 У Автора зазвонил телефон. Звонил Слон. Ему было надо узнать насчет шоколада (snikers) и калош (саламандра). Рассказал про поджог каруселей в городском саду. Передал привет от Газелей и Генки Крокодила. Сообщил, что грохнули Мамонта. "Беда с этими погонялами", - подумал Автор. И стал смотреть в окно, рассуждая о бренности жизни.

 Но тут у него опять зазвонил телефон. Звонил Герой нашего времени (положительный), требовал, чтобы Автор написал о нем роман. А потом начал упрашивать. Автору надоело его нытье, и он бросил трубку. И опять стал смотреть в окно и думать; но мысли его приняли совсем другое направление.

* * * * * * * * *

 Ромальдас Альгисович Держимович, уважаемый человек, часто видел дурные сны. Однажды приснился ему такой сон. Ромальдас Альгисович вскочил как ошпаренный (он всегда так вскакивал, особенно после таких снов) и посмотрел в окно (эту привычку он перенял у Автора). За окном был день. Ярко светило солнце. Ромальдас Альгисович взглянул на будильник и понял, что опять проспал.

 Он быстро оделся и, не умываясь, поспешил на работу. Когда, запыхавшись, он входил в свой кабинет, секретарша посмотрела на него испуганно и спросила:

 - Что с вами,Ромальдас Альгисович? На вас же лица нет!

 Ромальдас Альгисович, человек известный, взглянул в зеркало. Лица действительно там не было.

- Будут спрашивать, скажите, что я на больничном, - отдал он распоряжение и побежал к доктору. Тому самому, что помог Сальвадору Дали и не помог Ван Гогу.

 Пока он добирался до доктора, лицо его вернулось на место, о чем он мог судить, поглядевшись в лужу. Он так долго смотрелся в лужу, что прохожие стали обращать на него внимание. А некоторые тоже стали смотреть в лужу, думая, что он нашел там золотое дно. Но Ромальдас Альгисович на них не обращал внимания. Он радовался, что наконец опять обрел свое собственное лицо. И все глядевшие в лужу могли это подтвердить.


* * * * * * * * *

 Автор, молодой человек (выглядит моложе), обладал отменным здоровьем. Вот только голова у него частенько кружилась. Иногда она кружилась так быстро, что он едва успевал за ней поворачиваться.

 Однажды голова его совсем уж быстро закружилась - так быстро, что он не успел этого даже заметить. И, само собой, и повернуться. Шея его приняла вид свеженарезанной резьбы на канализационной трубе и, в конце концов, не выдержала. Голова с гулким стуком пустой емкости упала на пол. И Автор остался без головы. То есть это означает, что Автор стал совсем безголовым. И не стоит ругать его потому за его творчество. Не один он такой на белом свете.

 Но с той самой поры Автор выходил на прогулки только поздним вечером. При этом он высоко поднимал воротник воображаемого плаща. Но все равно окружающие заметили его состояние. "Совсем, бедолага, голову потерял, - говорили они, сочувственно глядя ему вслед. - А во всем весна виновата".

 А в городе и в самом деле была весна. На деревьях распустились листья, белым цветом, благоухая, пенилась черемуха. Но бедняге Автору не было до этого никакого дела.

 Потеряв голову, он почему-то вместе с ней потерял и возможность воспринимать окружающий мир. Вот уж, воистину, не повезло бедняге: мало того, что без головы остался, так ведь еще и цветы нюхать не мог.

 * * * * * * * * *

 Ромальдас Альгисович Держимович, известный, уважаемый человек, часто видел дурные сны; и каждый раз при этом вскакивал, как ошпаренный. Однажды он вскочил так резко, что даже потерял свое лицо. Правдо, лицо он свое потом нашел в луже, кстати, это много народу видело, но, тем не менее решил все же обратиться к доктору. Тому самому, что помог Сальвадору Дали и не стал помогать Ван Гогу.

 - Что с вами, батенька? - спросил доктор.
 - Дурные сны снятся, прям кошмарные, - пожаловался Ромальдас Альгисович.
 
 - Офень хогошо, - сказал доктор, чуть заметно картавя и шепелявя, - пгосто великовепно. Гаскажите, что вам сегодня снивось, я так вюблю всякие ушасы.

Ромальдас Альгисович начал рассказывать:

- Иду я, коллега, по улице, дышу свежим воздухом. Вдруг откуда ни возьмись выезжает из-за угла бульдозер, весь зеленый в ромашку. И прям на меня. Я от него, а он за мной. Догнал меня, сбил с ног. И давай по мне ездить. Туда-сюда! Туда-сюда! И урчит: “Тр-рр. Трр-р! “ А я...

 - Офень ховошо, - перебил доктор, восторженно потирая руки. - Тг-гг! Тгг-г! А вы? А вы что? Ну не томите ше, коввега.

 - А я молчу. А он все ездит. Туда-сюда. Туда-сюда! Тр-рр, Тр-рр! (“Тг-гг! Тгг-г!” - заливался от восторга доктор). Потом наездился и совсем уехал. А я полежал, полежал, встал и домой пошел. Но главное, доктор, настроение у меня испортилось, паршиво как-то на душе стало...

 - Ну, батенька, - успокоил его все еще радостный доктор, - стоит ви из-за такого пустяка гасстраиваться. Тг-гг! Тг-гг! - довольно повторил он. - Ведь в живых же оставись. Вот есви бы он вас совсем задавив... (Тут доктор в предвкушении зажмурил глаза.)
 - Да, конечно. Но, как вспомню, как он по мне гусеницами, гусеницами! (“Тг-гг! Тгг-г!” - просиял доктор.) Так аж мороз по коже!

 - Это пофему ше? - удивился доктор, перестав улыбаться.

 - Неприятно-с.

Доктор сделал своему коллеге успокоительный укол, после чего попросил еще что-нибудь рассказать. (“ Вы, коввега, пгям как Баян гассказываете!“) Но содержание других снов Автор счел передавать неприличным. Но может когда-нибудь и передаст.

 Доктор внимательно выслушал все сны Ромальдаса Альгисовича, известного человека известной интернациональности, и выписал ему направление в его же больницу. Так доктор Ромальдас Альгисович стал заниматься самолечением. Но самолечение, как известно, яд. И, в конце концов, Ромальдас Альгисович отравился. Впрочем, не смертельно.

 А раз так, то и писать об этом не стоит.
 
* * * * * * * * *
 Автор был человек молодой (выглядит моложе) и потому обладал крепким здоровьем. Вот только у него часто кружилась голова. И еще у него была бессонница. А так ничего, здоровый был человек.

 А с ней он боролся по ночам. Выключит свет и борется. А если все-таки не мог долго заснуть, то начинал считать. Включит в комнате свет и давай считать мух. Всех мух пересчитает, за комаров примется. Кончатся в комнате мухи и комары, он на улицу выйдет - там считает. Их много на улице летом бывает, хоть до утра считай - не пересчитаешь. Но ему еще не так тяжело, как Герою нашего времени. Тот все время пальчик в носу держит, а комаров считать удобней, когда пальцем на них показываешь. Не верите? А вы сами попробуйте.


* * * * * * * * *

 Ромальдас Альгисович Держимович, известный человек известной интернациональности, был человеком уважаемым, к тому же и башковитым. С головой. Голова у него была ого-го! Большая! Можно сказать, что у него кроме головы ничего не было: ни рук, ни ног. Ни того, на чем сидят, ни того на чем лежат. Одна голова. Но зато какая! С извилинами. Извилин было так много, что все они в голове не помещались и вылазили наружу. И это было весьма неудобно, так как расческа зацеплялась за извилины, и Ромальдас Альгисович не мог расчесывать свои длинные (до плеч) густые волосы. Но, вообще-то, он был совершенно лысый, а иначе как бы он ходил нерасчесанным, все-таки уважаемый человек. А разве может постоянно нерасчесанный человек быть уважаем? То-то и оно, что нет.

* * * * * * * * *

 Герой нашего времени (положительный) очень любил читать. А еще он любил играть на гитаре. Правда, он умел играть лишь на одной струне и одну песню. Но зато какую. Не что-нибудь, а "Смерть таракана". Бывало, сядет на табуретку, заложит ногу на ногу, настроит инструмент и играет.

 Автор мало что смыслит в музыке, тем более в тараканьей, но,наверное, Положительный герой играл виртуозно. А может быть и не виртуозно, но с чувством. Как бы то ни было, но тараканам его игра определенно нравилась. Соберутся со всего дома в его кухонке, рассядутся чинно по стенам и слушают. Слушают и плачут навзрыд от нахлынувших чувств. Так плачут, что аж стены мокрыми становятся.

 Только вот никто этому не верил, говорили, что это оттого, что вода в чайнике вся выкипела.
* * * * * * * *

 
 Автор, молодой человек (выглядит моложе), плохо знал не только историю, но и географию. Благодаря этому обстоятельству Чернышевский, которого не помню как звали, шагая в гости к Пушкину, который был Александр Сергеевич, чтобы узнать, что делать, оказался в незнакомой местности. Всюду, до самого горизонта, простиралась бескрайняя пустыня. Среди зыбучих песков, щипля саксаул, паслись олени. Где-то вдалеке промелькнула легкая тень, отдаленно напоминающая Героя нашего времени. Впрочем, никто ее не заметил. За высоким барханом на распряженной нарте сидел чукча в малице и курил трубку.

 "Однако, маленько сопсем не туда заехал. Шипко думать надо," - степенно рассуждал он, вслушиваясь в мерное позвякивание колокольчиков на шеях оленей.

 Завидя чукчу, Чернышевский понял, что заблудился, и с радостью бросился к нему:

 - А скажи-ка мне, товарищ чукча, что делать?
 
Чукча не был таким образованным человеком, как Пушкин, который был Александр Сергеевич, поэтому и не знал, что товарищ у Чернышевского один - тамбовский волк, и сказал просто:

 - Думать надо, однако.

Сел Чернышевский, которого не помню как звали, с ним рядышком, и стали они думать. Прошел день. Не выдержал Чернышевский, спрашивает:

 - Что делать?

Чукча изо рта трубку вынимает он все время курит)и отвечает:

 - Однако думать надо.

 Прошел еще день.

 - Что делать? - спрашивает Чернышевский.

 - Однако думать надо.

 Прошел год. Потом еще один. И еще. Чернышевский, которого не помню как звали, каждый день спрашивает:

 - Что делать?

А чукча ему отвечает, степенно так, не торопясь:

- Думать, однако, надо.

 Так до сих пор они в пустыне и сидят. Один спрашивает, другой отвечает. И оба довольны. Правда, кое-кто так и не понял, для чего это Автору надо; спрашивают, а он, подлец, отвечает:

 - Однако вам шипко думать надо.

 Ай да чукча! Ай да сукин сын!

* * * * * * * * *

 Герой нашего времени (положительный) умел шевелить ушами.

 Ромальдас Альгисович Держимович, уважаемый человек, глядя на шевелящего ушами Героя нашего времени, чувствовал, как волосы у него на голове встают дыбом. Так что можно сказать, что уважаемый человек Ромальдас Альгисович умел шевелить волосами.

 Автор, молодой человек (выглядит моложе), в отличие от них умел шевелить мозгами, правда, делал он это достаточно плохо, в результате чего и понасочинял всяких глупостей.

 Услышав его истории, Герой нашего времени стал от удивления шевелить ушами, да так быстро, что они в конце концов отпали, и Положительный герой стал походить на Ван Гога, которому не помог доктор, лечащий Ромальдаса Альгисовича.

 Ромальдас Альгисович, известный человек известной интер-национальности, прочитав опусы Автора, почувствовал, как от возмущения волосы на его голове встали дыбом и ушли. С тех пор Ромальдас Альгисович, человек уважаемый, стал лысым. И это не так уж и плохо, потому что он экономит на расческах.А отряд (взвод) Тюменского ОМОНа - сорок мальчиков подряд (И все под два метра! И все с дубинками!)его больше не трогает, так как Ромальдас Альгисович стал уважать Пушкина, который был Александр Сергеевич, за то, что в отличие от него, доктора Держимовича, человека уважаемого, Пушкин, который был Александр Сергеевич, имел отличную шевелюру. Наверное потому, что сочинений Автора он не читал.

 * * * * * * * *

 Ромальдас Альгисович Держимович, будучи известным человеком известной национальности (и интернациональности тоже), был не только человеком уважаемым, но и человеком влиятельным. От него зависело не только, в каких условиях будут жить Автор, Герой нашего времени (положительный), Ван Гог и другие пациенты его экспериментальной клиники, но и многое другое.

 Однажды Ромальдас Альгисович громко чихнул. На Курилах произошло извержение грязевого вулкана. Вылезло наружу столько грязи, что казалось, она затопит всю страну.
 Когда Ромальдас Альгисович чихнул в другой раз, произошло землетрясение в Спитаке. Трясло так сильно, что многие попадали со своих мест, особенно сверху.

 Когда Ромальдас Альгисович захотел чихнуть в третий раз, то все прогрессивное человечество умоляло его не делать этого. Но Ромальдс Альгисович, человек твердых убеждений и член Комиссии по правам человека, настоял на своем праве чихать, когда вздумается.

 Он громко чихнул. И ничего не случилось. А может и случилось, но никто об этом ничего не узнал. И тогда все поняли, что это случайность. А глупый Автор подумал, что, может, и не такой он влиятельный, Ромальдас Альгисович. И остался без обеда.


* * * * * * * * *

 Автор, молодой человек (выглядит моложе), отличался бога-тырским здоровьем. Вот только бессонница его мучила да частенько кружилась голова. Кружилась она, в основном, вокруг своей оси, да так быстро, что от вибрации уши его начинали жужжать как пропеллеры. А так ему не на что было жаловаться. Разве что на отсутствие денег и присутствие доктора Ромальдаса Альгисовича.

 Но чаще всего у него звенело в ухе (в левом, а иногда и в правом). Так громко звенело, что соседи за стенкой просыпались среди ночи, думали: будильник звенит. А потом, когда понимали, что еще темно, начинали ругать бедного (в смысле безденежного) Автора, стучали ему в стенку. И тогда Автор просыпался, недоумевая, что это они?

 Но зато Автор никогда не опаздывал на работу, так как вообще нигде не работал, только по дому, да и то, когда заставят. А если бы работал, то тогда, может быть, и опаздывал бы. Кто их, писателей, разберет.

* * * * * * * * *
 
 Герой нашего времени (положительный) разочаровался в жизни и решил умереть. Взял и умер. Но быть мертвым героем ему вскоре наскучило. Лежит он в могиле и размышляет: “Скучно - то как. Раньше все меня знали. И пусть за героя не считали, но хоть время от времени с Автором ругался. Дай-ка я лучше оживу.”

 И он ожил.

 Автор, молодой человек (выглядит моложе), тоже разочаровался в жизни и тоже хотел умереть, но потом подумал: "Вот умру я, и останется мой роман о Герое нашего времени незавершенным. Если не я,то кто его сумеет написать? Никто!"
 
И не стал умирать.

 Ромальдас Альгисович Держимович, известный человек известной национальности, был уважаемым человеком, и потому в жизни не разочаровывался. Но и он, отдавая дань моде, решил умереть. Лег он на стол (у него в кабинете большой стол стоял с двойной столешницей), сложил на груди руки и стал умирать. Умирает себе и думает: "Вот умру я, а потом вдруг оживу. Вот уж все как удивятся. Еще больше уважать станут, особенно Автор, он-то так не сумеет".

Он уже было совсем умер, но тут ему в голову пришла трезвая мысль: "Умереть-то я умру, а вдруг ожить не смогу?! Что ж мне всю жизнь оставшуюся мертвым быть? Не буду умирать!"

 Так никто и не умер.
 И я лично этому искренне рад. А иначе о ком бы стал писать?

 * * * * * * * * *

 Автор, молодой человек (выглядит моложе), был страшным матершинником. А все потому, что завидовал Пушкину, который Александр Сергеевич. Пушкин же, помимо того, что он был Александр Сергеевич, тоже был страшным матершинником. Но, впрочем, Автор умел материться не хуже. Так что, можно сказать, что кое в чем он сумел достичь вершин.

 Однажды пришел к нему Герой нашего времени и стал требовать, чтобы Автор написал о нем роман. Автор не соглашался. Герой настаивал. В конце концов, они снова поругались. Стал Автор Героя материть.

 А в это время мимо открытого окна Автора (в которое он постоянно смотрел) проходила китайская торговая делегация. Услыхали они Автора и удивились: "Надо же. И здесь, однако, наши люди живут ".


* * * * * * * * *

 Герой нашего времени положительный) чень хотел, чтобы Автор написал о нем роман. А Автор, подлец (по мнению Героя), наотрез отказывался это сделать. "В чем же причина? - недоумевал Положительный герой. - Может он считает меня трусом? Надо доказать обратное. Вот возьму и вызову кого-нибудь на дуэль ".

 И стал он думать, кого бы вызвать." Если вызвать Лермонтова, то это может плохо кончиться. Убил же он одного Героя нашего (в смысле своего) времени. Вдруг ему и второго Героя убить захочется. Ну его подальше. Не буду вызывать".
 
 Хотел было наш Герой Пушкина, который Александр Сергеевич, на дуэль вызвать, но вовремя вспомнил про сорок мальчиков подряд - взвод Тюменского ОМОНа (И все под два метра! И все с дубинками!),лучших друзей поэта, и понял, что и этот вариант не на много лучше прежнего. Тогда решил он вызвать на дуэль Чернышевского, которого не помню, как звали.

 Подошел к нему во время прогулки и говорит:

 - Вы,Чернышевский, гад и изменник Родины, вызываю вас на дуэль.

 Чернышевский только руками всплеснул:

 - Что делать? Что делать?
А ночью потихоньку собрал вещички и уехал за границу к своему брату Герцену.

 Тогда Герой нашего времени вызвал на дуэль Ван Гога. От страха Ван Гог хотел сделать себе харакири, но промахнулся и оттяпал себе уши. А потом пожаловался Ромальдасу Альгисовичу, что инвалидов обижают.

 Тогда Герой нашего время вызвал на дуэль Фиделя Кастро. Но Фидель его вызов не принял. А принял он бутылку израильской водки с русским названием "Стопка". Захмелел, осерчал на Положительного героя:

 - Попадись мне этот герой,расстреляю из пулемета. Однако Герой нашего времени дураком не был и не попался. Но из тяжелого положения (в смысле отвагу свою доказал)с честью вышел.

* * * * * * * * *

 Автор писал роман о Герое нашего времени. Писал... Писал... А потом надоело ему писать. "Пойду, - думает, - погуляю". А рукопись в стол положил. Да и забыл о ней. Не до того ему стало. Забрали его в больницу к Ромальдасу Альгисовичу, человеку известному и уважаемому, доктору. А Герой нашего времени о себе напомнить стесняется. Рукопись так в столе и лежит.

 Так Герой нашего времени стал героем Положительным.



* * * * * * * * *

 По улице шел очень печальный человек и очень печальным голосом просил:

 - Пожалуйста, оторвите мне ногу! Ну что вам стоит?!? Я вас очень прошу!
 
 Но прохожие почему-то отказывались выполнить его просьбу. И несчастный очень печальный человек становился еще очень печальнее.

 - Ну что вам стоит оторвать мне ногу? Правую. Или хотя бы левую, - умолял он прохожих.

 Но жестокие прохожие лишь недоуменно пожимали плечами и спешили перейти на другую сторону улицы. Он переходил за ними следом, и тогда они возвращались обратно. Так они ходили туда-сюда, мешая движению автотранспорта до тех пор,пока не сломался светофор.
 
 И тогда очень печальный человек вдруг увидел Ромальдаса Альгисовича, человека известной интернациональности.

 - Оторвите мне, пожалуйста, ногу!

У Ромальдаса Альгисовича Держимовича,добрейшего человека, доктора и по совместительству члена комиссии по правам человека, было паршивое настроение, тем не менее он пожалел несчастного, решив, что каждый имеет право распоряжаться своими ногами, как вздумается, и оторвал ему ногу и даже, когда хлынула кровь, перетянул рану жгутом. И тогда очень печальный человек сразу стал очень радостным человеком. Он выхватил откуда-то суковатую палку и,размахивая ей,запрыгал на оставшейся левой ноге (Ромальдас Альгисович,добрый человек, ему сразу правую оторвал)вслед за удаляющимся доктором,во всеуслышанье крича:

 - Спасибо этому человеку, что он по доброте душевной оторвал мне ногу! П р а в у ю!
 
 Прыгал он так быстро,что вскоре нагнал Ромальдаса Альгисовича. Доктор Держимович был человек заслуженный, но скромный и потому довольно резко сказал:
 
 - Прекрати сейчас же орать.

Но очень радостный человек не унимался и все кричал:

 - Спасибо этому человеку за то,что он оторвал мне ногу!

 Тогда Ромальдас Альгисович в сердцах оторвал ему вторую ногу и не стал перетягивать рану жгутом, когда хлынула кровь. Просто пошел своей дорогой. Но очень счастливый человек не унимался, обливаясь кровью, ловко вскочил на руки и побежал за ним на руках, крича радостно и громко:
 - Спасибо этому человеку за то,что он оторвал мне ноги.

 Ромальдас Альгисович не на шутку рассердился и, когда орущий во всю мощь слова благодарности очень счастливый человек поравнялся с ним, оторвал ему руки, отчего тот сделался очень похож на Венеру Милосскую после возвращения ее с турецкого судна, и быстро пошел прочь.

 Однако очень счастливый человек (он теперь ну просто очень счастливым сделался - прям от счастья так и сиял)и не думал отстать. Он лег на бок (на левый) и, чем-то оттолкнувшись от земли (вернее сказать, асфальта), покатился, как бревно с горки, вслед Ромальдасу Альгисовичу и вскоре опять нагнал его.

 - Спасибо этому человеку за то, что он оторвал мне конечности!

 Разъяренный Ромальдас Альгисович оторвал ему голову, от - бросил ее в сторону подальше и поспешил на работу, искренне надеясь, что избавился от всего. Тут внутренний голос сказал ему: "Не оглядывайся". Ромальдас Альгисович, доктор, был атеист,он не верил во внутренний голос и потому оглянулся. По пятам за ним, дико вращая остекленевшими глазами, катилась оторванная голова очень веселого человека, корявые губы ее хрипели:

 - Спасибо этому человеку за то, что он оторвал мне все.

 Ромальдас Альгисович в ужасе попятился, споткнулся, упал. А потом сразу вскочил, как ошпаренный, и проснулся.
 Вот они какие сны бывают!
* * * * * * * *

 Автора, молодого человека (выглядит моложе), забрали в больницу к Ромальдасу Альгисовичу Держимовичу, известному человеку известной национальности за то, что он утверждал, будто у него две тени.

 Но Пушкин, который Александр Сергеевич (он все знает), рассказал об этом, когда его стали спрашивать (он всегда правду в лицо говорит, даже царю), и за дело взялся отряд (взвод) Тюменского ОМОНа - сорок мальчиков подряд (И все под два метра! И все с дубинками!). Они-то и выяснили, что Автор абсолютно прав.

 Второй его тенью оказался Герой нашего времени (положительный). Дело в том, что по натуре он человек был скромный, стеснялся подойти к Автору и напомнить ему о своем существовании. Потому и ходил за ним по пятам, в надежде, что Автор когда-нибудь обратит на него внимание. Но Автору было не до него, так как он задумал новый роман. А вот с кем - это для служебного пользования.
 
 Сорок мальчиков подряд в отличие от Чернышевского, которого не помню как звали, не задумывались над вопросом: что делать? Они хорошо знали свое дело: отдубасили они несчастного Положительного героя дубинками, и он перестал ходить вслед за Автором. Автор перестал утверждать, что у него две тени. Ромальдас Альгисович отпустил Автора домой.

 Так все стало на свои места, а Положительный герой стал настоящим Героем нашего времени.



* * * * * * * * *

 Автор, молодой человек (выглядит моложе), сидел у окна и писал роман о Герое нашего времени. В окно постучали.

 Автор растворил окно, высунул голову и спросил:
 - Кто там?
И получил звонкую пощечину.
 
 "Вот те раз", - подумал Автор и еще раз спросил:
- Кто там?
И получил вторую, не менее звонкую пощечину, правда, на этот раз уже по другой щеке.
 “Вот дураки. Писать мешают", - подумал Автор. Сел за стол и продолжил писать роман.

 Но тут снова кто-то постучал в окошко. Автор настежь растворил створки, высунул голову и спросил:
 - Кто там?
На его умную голову упал кирпич. "Дураки. Делать им нечего", - недоуменно пожал плечами Автор и продолжил работу над романом.

 Но тут в его оконце снова кто-то настойчиво постучал. Автор растворил окно и спросил:

 - Кто там?
И тут его закидали грязью.
 
 И тогда Автор обиделся. Он закрыл окно и выключил свет, чтобы все думали, что его нет дома. Вдохновение его куда-то ушло, и роман о Герое нашего времени так и остался недописанным.

 А вообще-то Автор живет на девятом этаже.

 
* * * * * * * * *

 Лермонтов, поэт, убивший Героя нашего (не нашего, а своего) времени, был человек образованный и культурный. Он часто бывал на балах.
 
 Однажды на такой бал явился и Маяковский. Но поскольку он был поэт пролетарский и некультурный, то и закричал во весь голос, да так, что все дамы в обморок попадали. Лермонтов, как человек воспитанный, сделал ему замечание. А Маяковский обиделся, да как закричит во весь голос:

 - День твой последний приходит, буржуй! (Он ведь, некультурный, К. Маркса не читал, ему что буржуа, что дворянин - все одно: недобитый класс!)

 Лермонтов, человек воспитанный, подумал, что он это его на дуэль вызывает.

 - Согласен, - говорит, - стреляться, так стреляться.

 Услыхал это Чернышевский, руками всплеснул: "Что делать? Что делать?" Прямиком с бала за границу к брату Герцену за советом побежал. Разбудил. "Что делать?" - спрашивает, отдышавшись. Ну, Герцен и наделал. Отправился в Россию тайком в запломбированном вагоне, потом потихонечку прокрался в казармы, где отряд (взвод) Тюменского ОМОНа - сорок мальчиков подряд - квартировался, и развернул революционную агитацию. А Чернышевского с донесением к Маяковскому отправил.

 Наутро пошли Лермонтов с Маяковским стреляться на Машук, что в прогулочном дворике. Встали в позицию. Лермонтов, человек благородный, в воздух выстрелил из дуэльного пистолета, думал, что и Маяковский так поступит. Но Маяковский, пролетарский поэт, вдруг как закричит во весь голос:

 - Ваше слово, товарищ Маузер! Тут выходит из кустов товарищ Маузер в кожаной куртке (германской, не турецкой) и красных галифе (на заднем месте тоже кожей покрыты, чтобы зад как у павиана жестким был), а за ним сорок мальчиков подряд (И все под два метра! И все с дубинками! И все из Независимой Комиссии по правам человека). Увидали, что Лермонтов с оружием (без разрешения) и давай его вязать. А Герцен, собака, сидит в кустах довольный и руки потирает.

 Как не сопротивлялся дворянин Лермонтов, не сумел он справиться с сорока мальчиками. Повязали они его и повезли куда-то. А куда - это даже не для служебного пользования, а особой важности. Так что никто не знает, что там дальше было. Только о Лермонтове с той поры никто и не слыхал.

 Вот так все оно и было тогда. Правда, некоторые знатоки литературы учителя, например)утверждают, что Лермонтова на дуэли убили. Врут, наверное.


* * * * * * * * *
 Герой нашего времени (положительный) очень хотел, чтобы о нем кто-нибудь написал роман. Но так никто и не написал. А больше всех отказывался противный (по мнению Героя) молодой Автор (выглядит моложе).

 Тогда он решил написать о себе сам. Правда, писать он совсем не умел, также, впрочем, как и читать. Нужно было всему этому научиться. Но поскольку учить русскую грамматику ему не хотелось, то он изобрел свой собственный язык, на котором и стал писать о себе книгу. Писал, писал и написал. Хорошая получилась книга, большая, толстая! Интересная! Хочешь – читай, хочешь – на полку поставь. Вот только никто ее прочесть не мог, кроме него. А жаль. Книга того стоила!
* * * * * * * * *
 
 Автор, молодой человек (выглядит моложе), обладал богатырским здоровьем. Вот только голова у него частенько кружилась. А еще у него была бессонница. Но с ней он боролся изо всех своих сил. Выключает свет и давай бороться. До тех пор борется, пока не заснет обессиленный.
 
 

* * * * * * * * * *

 Одному известному экстрасенсу, человеку уважаемому - доктору Держимовичу - принесли фотографию человека, страдающего страшно заразной, неизлечимой болезнью, на предмет оказания посильной помощи. Доктор впялился в фотографию глазами. Минут пять смотрел, потом вдруг покраснел весь как рак, лоб в испарине, потом вдруг как чихнет громко, потом весь пятнами разноцветными покрылся, потом захрипел, схватился руками за сердце на пол повалился. Перепугались все (в том числе и Автор), подбежали к нему.

 - Что с вами?

А он шепотом в ответ:

 - Заразился.
 С этими словами и умер.

 Правда, Автор (добрая душа, по его же собственному мнению) вскоре его опять оживил, как необходимого для дальнейшего развития сюжета.


* * * * * * * * *

 Автор, молодой человек (выглядит моложе), завидовал Пушкину, который Александр Сергеевич. Приходит он однажды к нему и говорит:

 - А давай местами поменяемся.

 - Давай, - согласился Пушкин.

Переоделись они друг в друга, чтобы никто ничего не заметил, Автор у Пушкина в Михайловском остался. А Пушкин к Автору прошел в корпус.

 Тут Ромальдас Альгисович, уважаемый человек, обход делал. Видит: сидит Пушкин, который Александр Сергеевич. "Дай-ка, - думает, - спрошу что-нибудь, он, говорят, все знает". Спрашивает:

 - А скажи-ка, брат Пушкин, когда моя власть над вами кончится?
 
А Пушкин, который был вовсе не Пушкин, который Александр Сергеевич, а Автор, ему отвечает:

 - Тогда, когда Автор свои записки опубликует.
 
 А Пушкин, переодетый Автором, в это время сидел у окна (это он специально под Автора косил) и сочинял продолжение к своему роману (в стихах).

 Вдруг прибегает перепуганный Ромальдас Альгисович,а с ним сорок мальчиков подряд -санитаров и психологов из Независимой Комиссии по охране прав человека.

 - Давайте-ка, - говорят, - уважаемый Автор, мы проверим, что это вы там понасочиняли.

 Не хотел Пушкин, который Александр Сергеевич, переодетый Автором, им ничего отдавать, но они накинулись на него всей ватагой и отобрали рукопись силой. И даже отряд (взвод)Тюменского ОМОНа ему не помог. "Не вмешиваемся мы, - говорят, - в политические дела".

 Так была утеряна для потомков десятая глава романа Пушкина "Евгений Онегин". Остались только лишь незначительные отрывки - те, которые Пушкин успел по карманам распихать.
 

 
* * * * * * * *
 
 Пушкин, который был Александр Сергеевич, был человеком маленьким. А жена его была женщиной крупной: он себе такую специально выбирал, чтобы могла его на руках укачивать. Мало того, он ее еще и колыбельные петь заставлял. А если не станет качать, так он обижается и сразу же на Кавказ собирается: там женщине что сказал,то она и сделает.

 Вот раз забрался Пушкин к ней на руки и требует:

 - А ну-ка, Натали, спой мне что-нибудь перед сном!

Она и давай петь:

 - Спи, Сашенька, спи маленький. Вот вырастешь и станешь большим, как Герцен!
 Тут у Пушкина сразу весь сон пропал. Быстро на пол соскочил. И с той поры уже на руки к жене не просился.
 
 
 

* * * * * * * * *

 Ромальдас Альгисович Держимович, известный человек известной национальности, был человеком уважаемым. У него были деньги.

 Герой нашего времени был Положительным героем. Поэтому денег у него было мало.

 Автор, был молодым (выглядит моложе), неуважаемым человеком. Денег у него никогда не было. Тогда он решил написать книгу о людях уважаемых и положительных. Сказано - сделано. Взял и написал.
 Уважаемые рецензенты книгу раскритиковали, отругали в средствах массовой информации и посоветовали никому не показывать. Но все-таки Автор ее издал. Книга разошлась быстро. Автор стал человеком известным, но денег от этого у него не прибавилось. А все потому, что математику, как и географию и историю, Автор плохо знает. Ну что тут поделаешь? Парадокс!



 * * * * * * * * *


 И Т. Д. И Т. П.



из книги "Откровенно говоря"