Звезда сумасшедшего

За окнами медленно таял вечер. Город внизу шелестел поседевшими листьями тополей, переливался блестящим после дождя асфальтом, искрился сияющими на витринах магазинов рождественскими игрушками, гудел монотонным шумом машин. В воздухе веяло прохладой, какая бывает только после ливней поздней осенью. Море из окна казалось густой глянцевой массой, оно медленно засыпало, вынося на берег бумажные кораблики детей, игравших на пляже днем, и уже не отражало стремительно темнеющего неба.
Кристина подошла к окну и закрыла жалюзи. Комнату наполнял сигаретный дым, и в сизом полумраке еле виднелась фигура женщины, по-турецки сидящей на маленьком низком диване.
- Кристи, хватит кукситься! – раздался голос откуда-то из района большого овального зеркала с надписью на иврите "Все проходит". Кристина неторопливо обернулась и внимательно посмотрела на Жаннет, которая морщась глотала горячий черный кофе и перемещалась по направлению к косметическому столику.
- Я уже битых двадцать минут за тобой наблюдаю, - откашлявшись, продолжила она. – Что за идиотская привычка молчать, если есть возможность выговориться?
- Ты бы курила меньше, - невозмутимо отозвалась Кристина. – А молчу я потому, что иногда самое большое счастье – просто помолчать.
- Но не в ущерб мне! – засмеялась Жаннет, вытаскиваю очередную сигарету из смятой пачки. – Я же сгораю от нетерпения, ты мне до сих пор ничего не рассказала! Что представляет из себя этот художник?
- Представлял, - поправила ее Кристина. - Да и рассказывать, собственно говоря, нечего. Обычная поездка, ничего особенного, - продолжила она с отсутствующим выражением лица, доставая из кармана мобильный телефон. – О, наш глав.ред. звонит, извини.
Жаннет отвернулась к зеркалу и принялась поправлять черные блестящие кудри, наспех перевязанные алой ленточкой, как внезапно фраза, сказанная подругой, заставила ее выронить дымящуюся сигарету на пол.
- Черт! – шепотом выругалась она и изумленно посмотрела на Кристину.
- Вы правильно меня поняли – статьи не будет… Да плевать я хотела на этот рейтинг!.. У меня завтра интервью с вдовой Асатиани, его и пустим в номер… Нет, это не печатный материал, я же объяснила… Да пожалуйста, как вам будет угодно… До завтра.
- Ты что, не будешь писать про этого шизика? Это же репортаж года! Ты месяц к нему готовилась, – поразилась Жаннет.
- Во-первых, он не шизик; а, во-вторых, обстоятельства изменились, - устало ответила Кристина.
- Расскажешь? – мягко предложила Жаннет, садясь на диван.
Кристина открыла дверь на балкон. В посвежевшем воздухе тускло золотились последние листья на четко очерченных в ночи контурах деревьев.
- Слушай…- тихо произнесла она.
Если бы полтора месяца назад Кристине не пришла в голову бредовая идея покрасить волосы в пепельный цвет, то она бы в жизни не зашла в ту маленькую, Богом забытую парикмахерскую и, следовательно, никогда бы не увидела короткую заметку о сумасшедшем художнике, рисовавшем углем сначала на стенах палаты, а затем на специально приготовленных холстах. Этот человек стал чем-то вроде достопримечательностей небольшого курортного городка на юге Германии, и администрация психиатрической лечебницы неплохо зарабатывала на работах больного. История, вроде бы, банальная и ничем не примечательная, кроме одной детали – художник был… слепым. Этот случай раскрутили, о нем говорили в автобусах, на совещаниях, на пляже, за завтраком в кафе… Информация была противоречивой – кто-то утверждал, что у больного внезапно проснулся талант портретиста под влиянием сильнодействующих лекарств; другие уверяли, что это никто иной, как пропавший пять лет назад известный художник Анхель Альварес, коньком которого было рисование углем "вслепую" – он завязывал глаза полотенцем или женским шарфиком (что, впрочем, происходило чаще) и принимался писать, выполняя эскизы с поразительной быстротой и точностью. Была еще третья версия, правда, гораздо менее распространенная: по ней художник – это просто приманка для посетителей, своего рода артист, игравший безумного, – то ли от тяжелой жизни, от ли от отсутствия оплачиваемых ролей в захолустном театре, а, может, человек, просто уставший от мира, родственников, проблем и необходимости что-то решать самому. Но какое мнение было верным, не знал никто – врачи наотрез отказывались давать какие-либо разъяснения, мотивируя это сохранением так называемой "тайны пациента". Слухи разрастались, обогащаясь новыми подробностями, но все они оставались лишь вымыслом, а правда была неизвестной. Все попытки журналистов разведать что-нибудь об этой истории заканчивались одинаково – снимками из-за больничной ограды, окружавшей сад, где гуляли наиболее спокойные больные, систематизацией и анализом слухов местного происхождения и описанием красот гор, в долине которых "даже сумасшедшие начинали творить". Хотя существует известная теория, по которой гении сродни сумасшедшим. Гипотеза верная, местами обоснованная и часто даже научно доказуемая. Впрочем, если вдуматься, все мы немного ненормальные, кто-то в большей степени, кто-то в меньшей, но шизофреников можно встретить практически на каждом шагу: у некоторых это заметно сильно, другие же этого не осознают и инстинктивно скрывают. Иногда невозможно понять, кто же стоит перед тобой – человек с психическими отклонениями и просто самый обыкновенный "ненормальный". Так что, обычному человеку "закосить" под психа при соответствующей подготовке не представляет большого труда. Вот этим и не замедлила воспользоваться Кристина Ньюман, известная журналистка, автор нескольких популярных романов и докторской диссертации по сравнительно-историческому языкознанию. Состряпав историю болезни с необходимыми рекомендациями психотерапевтов, чемоданом с двойным дном, где пока что с миром покоился ноутбук в соседстве с фотоаппаратом, и безумным взглядом пронзительных карих глаз она отправилась в ту же лечебницу, где находился художник без имени, живший в темноте своих собственных иллюзий.
- Попасть в лечебницу было несложно, - сказала Кристина, задумчиво глядя в окно и держа на ладонях большой желтый кленовый лист, - а дальше все было делом техники…
Первые два дня она привыкала к общему режиму больницы, поначалу шарахаясь от всех и вся и стараясь по возможности не общаться с обитателями клиники, но потом осмелела и в тихий час стала гулять по коридорам в поисках палаты художника. Вскоре она сделала потрясающее открытие – узнала его имя. Это потрясло ее до глубины души – его звали Кристиан и он явно не был буйно помешанным. "Все мои представления о художнике оказались неверными, – писала Кристина в дневнике. – К нему не пускают, держат взаперти, я еще его не видела. Но это имя!" Больница ее очень угнетала, там было душно и ей начинало казаться, что она тоже сходит с ума. Прошло уже больше недели, а ощутимых результатов еще не было. Но тут подвернулся счастливый случай – в больницу приезжала делегация каких-то ученых, и весь персонал носился с гостями, наспех выполняя свои обязанности. Кристина решила, что так больше может не повезти и во время вечернего обхода незаметно выскользнула из своей палаты. Она пробралась к корпусу, где жил Кристиан, закрывая уши от криков, всхлипывания и безудержного смеха больных по обе стороны коридора. "Пятая…шестая… девятнадцатая", - беззвучно шептала она, пряча в украденном халате медсестры свой маленький фотоаппарат. Двадцать седьмая – наконец! Кристина распахнула дверь и замерла. На кровати в небольшой затемненной комнате, сплошь завешанной рисунками, сидел ссутулившийся человек. В наступившей темноте нельзя было разобрать черт его лица, смутный силуэт чернел между столиком с какими-то баночками и кипой еще чистых листов. Одной рукой он прижимал к груди засохший желтый кленовый лист, а другой касался портрета, лежащего у него на коленях. Черные угольные крупинки падали на пол, но пальцы безумного художника были неправдоподобно белыми. Он что-то беззвучно шептал. Картина была ужасающая. "Господи", - еле слышно выдохнула Кристина. У нее защемило сердце. Все вокруг смолкло. Она шатаясь вышла из палаты и, цепляясь пальцами за выцветшие астры ободранного линолеума, опустилась на холодный пол. Реальность вдруг обрушилась на нее всей своей гнетущей неприкрытой тяжестью. Эти крики, стены… Кто-то за стеной шептал молитву на иврите. Господи… Господи! За что ты так со мной? Пожалей детей твоих! За что нас наказываешь, лишая разума? Кристина лежала на полу, и по растрепанным вьющимся волосам катились слезы. Боже мой, зачем ты это сделал? Она смотрела на побеленный потолок и плакала, беззвучно, горько, захлебываясь, давясь рыданиями. А за стеной был человек без имени, который что-то писал угольком на холсте, мечтательно улыбаясь и стряхивая с ладоней извечную усталость…
- Я вернулась в палату, быстро собрала вещи и вылезла через окно в сад, - помолчав, сказала Кристина. – Я бежала, стараясь как можно быстрее исчезнуть из этого проклятого места. В спешке я забыла надеть туфли, и мои ноги кровоточили. Я не замечала боли… На рассвете я пришла в какой-то отель, сняла номер и через сутки улетела домой.
- А Кристиан? Что с ним? – задумчиво произнесла Жаннет, стряхивая пепел с платья.
- На рассвете нашли новый эскиз – фигура женщины в развевающейся одежде, стоящей на облаках. И надпись: "Я слишком мало ждал. Я слишком долго жил". Он умер той ночью, Жаннет. Он умер, держа на груди большой кленовый лист, похожий на звезду. Это была последняя память о его несбывшейся любви.
- Откуда ты знаешь? – спросила Жаннет. В ее глазах стояли слезы.
- Это давняя и долгая история. Он был молод, успешен, неотразим и самоуверен. Это, наверное, глупо прозвучит... Он играл любовью девушки, которая жила ради него, смеялся над ней, но слишком поздно понял, что любит ее. Она решила уехать из города, а он бросился догонять ее, но не успел – он увидел только след самолета в дымном небе. Была осень, и листья падали. Тот лист, с которым он умер, была последняя память о ней. Он плакал…
- А что стало с девушкой?
- Она сменила имя, чтобы он не смог ее найти, и… это, наверное, прозвучит очень банально, начала новую жизнь, без него. Добилась очень многого, но по-прежнему продолжала его любить. Она ничего про него не знала…
Неожиданно громко зазвенел телефон. Кристина подняла трубку и снова ее опустила.
- Он рисовал ее. На всех портретах была она, и на последнем – тоже.
Молчание. Небо рвалось в окна звездным светом, и где-то вдалеке шумело море.
- Печальная история, - прошептала Жаннет. – Но откуда ты все это знаешь? Ты ведь даже не разговаривала с ним?..
- Все очень просто, - сказала Кристина, роняя кленовую звезду вниз с балкона. – Этой девушкой была я.