Noname раз

-Господи, да неделя всего осталась!
С простреленных икон благосклонно поглядывают простреленные святые.
-Господи, ну больно же!
-А кому сейчас не больно? Болит - значит, зарастает. Оживает. Или отмирает. Но мы же не будем о грустном, правда? - Нет, это совсем не Господи отвечает. Он, вообще отличается довольно устойчивых позиций относительно ответов на мои молитвы. Молчания, я имею в виду. Так что продолжаю диалог сам с собой
-Отпусти, господи!
-Ладно, иди поиграй в песочнице

В начале всего было ничто, и в ничто же всё уйдёт, когда даже прах сгинет, похоронив своей кончиной то немногое, что оставалось от Прошедшего - память, да следы, быть может.
Человек, думающий иначе - всё одно, что мёртв, всё одно, что живёт без страсти, без тоски, без страха. Подобные ему живут в несуществующем, вымышленном мире, в мире, не имеющем права на существование.
Но, какого чёрта, нам ведь всегда было проще создать свой мир с нуля, чем разобратся, понять и принять то, что есть. То, что насильно навязали, даже не испросив разрешения родить нас на свет.
Мы делаем то, что делаем, и это залог того самого уютного и тихого существования, к которому подсознательно стремится любая прямоходящая обезьяна, гордо и глупо именующая себя человеком. Вслушайтесь! Человек - это звучит глупо!
Я сижу в кресле, подобрав под себя ноги. Я не могу и не хочу ходить.
Скажите мне, если сможете, кто определяет степень правильности того, что делать? Кто сказал, что проверенное временем - единственно верно? Дружба, любовь, ненависть, страх - любой аспект жизни легко подвергается сомнению только потому, что был испытан кем-то ДО. И где этот "кто-то"? Почил в бозе. Может, стоит задуматься, и изобрести, создать...а быть может, понять...даже краеугольный камень любого общества - мораль и этика - слишком относительны...
Есть пустота, и на самом деле, лишь тот краткий промежуток времени, пока она обманывает себя тем, что есть ещё что-то кроме - важен.

Равнодушный перестук капель о стекло похож на музыку. Кажется, это Роберт Майлз, а может, кто-нибудь ещё. А может, и не они воовсе и я гоню пургу.
Удобно, видать, лежать под капельницей. Вон, черты лица разгладились, и даже появился намёк на улыбку. Почему я до сих пор рядом? Она мне ни разу не нравится, я даже спал с ней неохотно, будто выполняя некий долг.
Медицина обесценила человеческую жизнь, зато возвеличила человеческое существование. Среди людей остутствует ествественный отбор, откачать сейчас можно любого слабого, недоношенного, нежеланного. Потому и появляются полезности вроде СПИДа, Гриппа, Атипичной пневмнонии. Потому и стоят шприцы в аптеке всего по пять рублей.
Пять кубов воздуха, забавно. Я, даже затягиваясь, в себя вдыхаю больше дыма. А здесь они что-то значат. Пять кубов воздуха. Напрасно врачи оставили её дома, напрасно вняли моим просьбам. В трубочке капельницы растёт пузырек и ползёт куда-то вниз, к её вене.
Я вздыхаю и отворачиваюсь. Телефон, голос и ухо большого города. Сейчас, город, я нашепчу тебе и свою сказку. Дорожки вен и пять кубов воздуха. Укол - это небольно, оказывается.
Я набираю 02. Поршень ползёт вниз...
Равнодушный перестук капель по стеклу похож на музыку.