Рябиада пародии

РЯБЫНЯ-КУРОЧКА
(Бразильская мелодрама)

Дед – отец
Баба – мать
Мышка – сын
Курочка – Рябыня

913 серия

Фазенда. Тихий вечер. Курочка играет на рояле и тихонько квохчет о сгоревшем в 517-ой серии Петушке, об уходящей молодости и о единственном яйце, которое для матери всегда золотое, но которое – увы! – не принадлежит ей, так же, как и она сама не принадлежит себе.

БАБА (лежа в постели, при смерти, Деду). Давай напишем вольную хотя бы яйцу.

Мышка сидит в углу, ехидно улыбается в черные коварные усы.

ДЕД. Слишком поздно. (Плачет. Несчастные всегда плачут). Все в этой фазенде принадлежит Мышке.

Мышка злорадно скалит противные зубы.

БАБА (слабеющей рукой тянется к яйцу). Я не могу разбить ему жизнь. Я дам ему свободу!

Мышка садистски кусает Бабу за палец.

ДЕД (униженно становится на колени перед Мышкой). Пожалей мать, выполни ее просьбу.

Мышка, злодейски хохоча, разбивает яйцо. Все ахают, зритель безутешно рыдает.

КУРОЧКА (трогательно-беззащитная, беззащитно-покорная, покорно-несчастная, но полная собственного достоинства, обращается ко всем). Не плачь, Баба, не отчаивайся, Дед, не рыдайте, телезрители. Еще много и много серий со мной ничего не случится, еще много-много часов я буду играть вам на рояле, улыбаться мученической улыбкой рябыни и вытирать вам слезы прямо с голубого экрана. Но я верю, что когда-нибудь, через много лет, когда я постарею и стану некрасивой, Мышка, наконец, перестанет меня любить своею злокачественной любовью и отпустит меня… Вот тогда я снесу простое, но свободное яйцо!

Крупным планом, икая и плача (злодеи тоже плачут), демонически хохочет Мышка. Она не может остановиться, мазохистски бьет себя хвостом по бедрам и бокам, колотит в грудь, хвост захлестывает шею, душит ее…

КОНЕЦ 913-ОЙ СЕРИИ
Продолжение следует.


ТЕНЬ КУРОЧКИ
(Японский боевик)

Дед
Баба – самураи, хранители яйца
Мышка – ниндзя
Курочка – император

В кадре ничего не видно. Только слышно: «Й-а! Й-а! Й-а!» Внезапно появляется рука. «Й-а!» – ломается пополам. Потом – нога. «Й-а!» – на три части.
Крупным планом – лицо Бабки. «Й-а!» – верхняя четверть лица исчезает. Нижняя говорит.

БАБА (зловеще). Не трогай ЯЙЦО. ОНО священно!
ДЕД (в истерике). Я должен разбить ЕГО!
БАБА. Сколько поколений хранило ЕГО.
ДЕД (в припадке безумия). Я не хочу больше быть его рабом! Й-а-ааа!

Ломается стальной постамент, на котором лежит ЯЙЦО, но само ЯЙЦО уцелело.

Й-аааа!

Рушатся мраморные стены, но ОНО целехонько.

Й-аааа!

Проваливается гранитный пол. Яйцо исчезает в обломках и в огромном облаке пыли. Внезапно из обломков вылезает рука Деда, тянется к горлу Бабы. Рука Бабы ищет горло Деда. Руки переплетаются, глаза встречаются. Они полны любви. Губы еле слышно шепчут: «Й-аааа…»
Все пропадает в белом дыму. Из белого дыма возникает ЯЙЦО. ОНО брызжет золотом, переливается, сверкает, слепит.
Из глубины кадра очень медленно приближается к ЯЙЦУ Мышка в красочном кимоно. Ритуально кланяется ЕМУ. Поворачивается спиной. С криком «Й-а!» разбивает ЕГО хвостом. Оттуда появляется старая, сморщенная, мудрая, мокрая Курочка.

КУРОЧКА (Мышке). Ты ошибся, Пинь-Пинь, а ниндзя ошибается только раз в жизни. Й-а!

Мышка ломается. Курочка сдувает с Деда и Бабы пыль веков, поднимает их.

КУРОЧКА. Я хотела снести вам простое яйцо, но вы не оправдали моих надежд. Теперь яйца будете нести вы.

Последний кадр: Дед и Баба, согнувшись, несут на плечах огромные корзины с яйцами.

КОНЕЦ


ЯЙЦО И НАРКОМАНЫ
(Итальянская чернуха)

Дед
Баба
Курочка
Мышка

В кадре на столе крупным планом – подкрашенное пасхальное Яйцо и многократно использованный одноразовый шприц.
Входит Баба. Садится в кресло, берет со стола шприц, колется, роняет шприц на пол.
Входит Дед. Поднимает с пола шприц, колется, роняет шприц на пол.
Входит Курочка, поднимает шприц, колется, роняет шприц, падает на пол.
Входит Мышка, поднимает Курочку, колется, падает вместе с ней.

ДЕД (Яйцу в кайфе) Колись!
БАБА (Яйцу в кайфе). Колись!

Яйцо колоться не хочет. Мышка с трудом поднимается, сбрасывает хвостом Яйцо со стола. Оно колется. Пополам. Дед и Баба плачут счастливыми слезами в грезах.

КУРОЧКА (то ли кудахчет, то ли хохочет). Самое смешное, что я уже никогда не снесу ни одного яичка.

ФИНИТА