На закате

 
 -Хаккулджан, вставай внучек, поедем-ка с тобой к родствен-никам, сказал аксакал в синем банарасном* чапане, поглаживая голову правнука, аппетитно уплетающего нишалду*.

 Увлечённый сладостью мальчик, не отрываясь от достархана, с набитым ртом, едва вымолвил: «Сейчас дедушка».

 Старик, вышел на веранду и позвал старуху: «Найди-ка галоши Хаккулджана, жена!»

 Старуха, вытирая слезы широкими рукавами кофты, принесла галоши.

 -Уложила ли ты в мешок новый чапан для Тиркашжана?- уточнил старик..
 -Да, уложила, - сухо ответила старуха.
 -Дедушка, а вы дадите мне поиграть на своей домбре, когда вернемся?- теребил Хаккулджан деда.
 -Дам, конечно, свет моей души. Ты ведь теперь мой наследник, продолжатель моего рода.

 А сейчас вот как мы поступим: сядем верхом на ишака и тправимся в путь, ты будешь подзывать ко мне каждого родствен-ника, которого мы навестим. Я буду поручать им одно дело. А там Бог даст, к ужину доедем и до соседнего кишлака, до дома моего друга Садыка. Ты понял меня сынок? Теперь всё зависит от твоей расторопности, дитя моё.

 И поскакали старик со своим правнуком по пыльной тропе, проходившей прямо посередине кишлака.

 Сначала они приехали к старшему сыну старика, дедушке Хаккулджана. Отец с сыном говорили у хлева. Старший дед, не слезая с ишака, кончиком веточки, указывал на овец, а младший подтверждал его слова.

 -Это для ифторы.
 -Ладно – соглашался младший дед Хакулджана.
 -Это на праздник Уразы.
 -Хорошо.
 -Это на праздник Курбана.
 -Понял.
 -И не забудь прийти завтра спозаранку.
 -Ладно, приду к девяти,- отвечал младший дед.
 -Нет. Как начнется утренний пост сразу и приходи, - поправил старший.
 -Ладно, ладно, - с готовностью согласился сын.
И прадед с правнуком продолжили свой путь…

 -Завтра приходите к нам. - наказывал старик, сидя верхом, хозяину либо хозяйке дома, вызванных правнуком.

 -Деда, завтра будет свадьба? – не сдержал любопытства Хаккулджан, когда они приблизились к очередному дому.
 -Да, дитя моё, что-то вроде этого, завтра, даст Бог, свершится, у наших родственников и знакомых намечается важное событие, и по этому поводу надо посоветоваться, - отвечал старик - вот только не поздно ли уже, - добавил он, на подъезде к очередному дому, взглянув на закат.

 -Теперь позвать дядю Сироджа? – спросил Хаккулджан, весьма довольный поводу посетить своего дядю. Тот недавно женился, свадьбу сыграли накануне месяца Рамазан. И маленькому Хаккулджану было и радостно и интересно увидеть лишний раз дядю и особенно его молодую жену.

 -Да, позови-ка дядю Сироджа, пока наш молодожён не уединился со своей любимой – улыбнулся старик.
Хаккулджан, ловко соскочив с ишака, в одно мгновение, исчез за порогом дома дяди Сироджа.

 Тот оперевшись на подушку, настраивал домбру, а новоиспе-чённая невестка Саодат, присев рядом и накрывшись большим плат-ком, взбивала каймак в сливочное масло, приятно и уютно постуки-вая ложкой о сосуд сделанный из высушённой тыквы.

 -Дядя Сиродж, Вас дедушка зовет, - выпалил запыхавшийся Хаккулджан.
 -У тебя, сорванца, так много дедушек, что я и не пойму о котором из них ты говоришь?- медленно отложив домбру, сказал дядя Сиродж.
 -Как который дедушка, тот, который бахши*, - немножко даже обиженный непонятливостью дяди, пояснил Хаккулджан.
 -Э-э! Сразу бы говорил!- заторопился дядя Сиродж, соскакивая с места.
 -Что это Сироджбек, ещё не стемнело, а ты уже в доме, и не стыдно ли?- укорил старик своего внука, Сироджиддина едва тот появился во дворе.
 -Я не спал, я домбру настраивал, - оправдывался Сироджбек, опустив голову.
 -Настраивать домбру нелегко, это надо делать с чистой душой. Если душа нечиста, хоть тысячу раз настраивай, домбра не зазвучит. И потом, не забывай об омовении, до захода солнца нельзя, сейчас священный месяц рамазан, помнишь ли об этом?
 -Я же соблюдаю пост, - не без гордости ответил Сироджбек.
 -Молодец, сынок. Все молитвы, что читает раб божий, он читает ради своего блага, и лишь один пост во имя Всевышнего. И потом, завтра утром, как «закроешь рот»*, приходи к нам. Есть для тебя дело. Будешь теперь сам учить Хаккулджана, играть на домбре.
Сироджбек, не промолвив ни слова, согласно кивнул головой.

 -Этот дядя у тебя очень умён и проницателен, - сказал дед правнуку, как только они отъехали од дома Сироджбека, направившись, наконец, в сторону соседнего кишлака.

 Подумав о молодеженах, он благодорил Аллаха за то, что он свел двух влюбленных Сироджа и Саодат, ведь она из города. И согласилась прийти жить на деревню против воли своих родителей. Можеть это и любовь. А он, в юности тоже быль влюблен на Айгуль, вот здесь на равнине стояла ихня юрта. Дед предался своим воспоминаниям.
 
 Юный Тангрикул вдохновенно играет на домбре лирическую мело-дию. А в соседней юрте Айгуль услышав мелодию, встрепенулась, (это мелодия её любимого) закрывает лицо и волосы платком, берет кувшин и выходить из дома, направляясь вниз к роднику вместе с маленьким братом лет 5-6 ти.

 Увидев Айгуль идущую к роднику с братишкой, Тангрикул прихватив домбру с собой, встаёт и украдкой, вылив воду из большого кувшина на землю, оглянувшись по сторонам, выбегает за любимой.

 Мать Тангрикула конечно всё понимает. Глядя вслед сыну, с сожалением качает головой.

 Айгуль и Тангрикул у родника. Братишка Айгула любуется домброй Тангрикула, Тангрикул сначала наполняет кувшин Айгуль, потом свой. Поет дастаны «Ошик Гариб и Шохсанам», про «Алпамыш и Барчин» Айгуль танцует, её брат радостно смотрит на сестру.
 Теперь влюбленные взяв свои кувшины начинают подниматься на верх. Айгуль приходит домой, её отец оперевшись на подушке пьёт чай. Следом в юрту вбегает братишка Айгуль и радостно рассказы-вает о том, как танцевала сестра и показывает её танец. Отец Айгуль смиренно слушает сына. В это время в дом заходит Айгуль с кувшином и ставит его возле стен юрты. Братишка свой рассказ закончил до прибытия Айгуль. Глаза отца наполняются кровью, выпив чай ударяет пиалкой об кувшин что принесла воду Айгуль. От сильного удара сломается кувшин, Айгуль со слезами на глазах выбегает из дома. Как бы он взорвал ихнию мечту. И так судьба их разлучила...

 К вечеру добрались до деда Садыка, старинного друга прадеда Хаккулджана, наездника славившегося в своё время, на всю округу, победителя многих свадебных ристалищ – скачек-козлодрания на всевозможных торжественных мероприятиях.

 Встречали прадеда с Хаккулджаном тепло. Провели в дом, усадили за дастархан.

 После захода солнца старики разговелись и стали читать намаз. Тем временем Хаккулджан с Тиркашжаном - правнуком дедушки Садыка занялись праздничным дастарханом: сначала отведали халвайтар, затем халву из кунжута, потом парварду и орехи, затем майиз, и завершили всё этоудовольствие солеными косточками и пождаренным горохом.

 - Старики, тем временем, прочли намаз, и маленький Хаккулжан первым произнес: «Ассалому алейкум ва раматуллоху ва баракатуху». А Тиркашжан сумел сказать лишь «Ассалом».
 - «Воалейкум ассалом ва рахматуллохи ва баракатуху» - радостно ответили довольные старики.
 -Зубейда! – обратился Садык-бобо к своей жене, повернувшись в сторону окна - принеси чапан, тот, что я приготовил для Хаккулджана, - а затем, возвращаясь к дастархану и своему товарищу, добавил, - а у этого твоего внука язык сочнее, ярче твоего будет!
 -Даже отец мой, передавший мне своё мастерство, воспевая радость и благополучие края и людей, не всегда мог подобрать такие красивые слова – охотно согласился прадед Хаккулджана и тут же не без юмора добавил - отец его, врач, говорил, будто зачатый на меду ребёнок всегда получается живым и острым на язык.
 Помолчал немного и вдруг, вспомнив, хлопнул себя по лбу: Эх, вылетело совсем из головы, ведь я тоже припас чапан Тиркашжану, он у меня в мешке!

 -Не вставайте уважаемый, дети принесут, - решительно остановил гостя, сделавшего было движение подняться, дед Садык и снова обернувшись в сторону окна, властно прокричал:
 -Принесите-ка чапан, что в мешке дедушки бахши.
Невестки деда Садыка немедленно исполнили волю хозяина дома.
 -Ну-ка, давай Хаккулджан, надень чапан на друга, - сказал старик, передавая подарок правнуку.
 -Вот уж нет, пустьТиркашбай первым наденет чапан на твоего внука – возразил дед Садык. Правнуки, не зная, чью волю из стариков выполнить первой, засуетились и замешкали с церемонией надевания чапана.
 
 Старики тут же вступили в короткую добродушную перебранку.
-Твой правнук, точь-в-точь твоя копия. В детстве ты надел на меня чапан наизнанку.
-Когда это было? Память у тебя потухла, ты и тогда был олухом и правнук твой такой же.

 И тут же деды поднялись на ноги и помогли своим внукам. Польщённые Хаккулджан и Тиркашбай обняли друг друга.
-Теперь дети вы друзья до конца жизни, - сказали старики и, обняв и благословив правнуков, отправились в мечеть кишлака читать положенный «таровех намаз»…

 А Тиркашбай повёл товарища в конюшню похвастать собственным жеребёнком.

 -Когда я стану взрослым, то буду ростом до неба, буду ездить верхом на лошади и как моей дед стану наездником, - важно сказал Тиркашжан.
 -И я буду ростом до неба, у меня будет большущая домбра. И я стану бахши как мой дед, - не сплаховал в ответ и Хаккулджан.
Прощаясь, уже у ворот, дед Садык, спросил у деда бахши:
 -Значит, говоришь, дело было так?
 -Да, было знамение, друг мой. Согласно воле божьей может это случится любой день этого месяца-рамазан… Всю правду я сказал только тебе и жене. Ты сам видел, я ничего не ел. Утром сходил, постригся. Побреюсь вечером, искупаюсь и лягу, чтоб к утру не стать никому обузой.…Пригляди сам. Пусть обмывающие будут своими, и сами заходят умытыми и опрятными. Я выбрал место, перед «домом моего брата» и вбил там замету, покажи им её. Пусть сделают как я хочу.

 -Может из сыновей тоже кого-нибудь предупредить?- спросил дед Садык.
 -Э-э-э, что ты, им хоть и за шестьдесят, но все равно дети остаются детьми, они слабодушные, могут расплакаться, - ответил дед бахши.
 -Ну, да ладно, если ты так стремишся к встрече с Создателем, значит так тому и быть - согласился дед Садык.
 -Хорошо, теперь успокой меня, подтверди, что всё сделаешь, как положено, - попросил дед бахши.
 -Ладно, друг, ладно, я тебя не подведу, - обнял дед Садык товарища и заплакал.
 -Ты только посмотри на него! Будет тебе, как бы ангелы не остались недовольны моими стараниями. А то ведь и на этот год могу запоздать на встречу с Всевышним и священный месяц пройдёт впустую. Не стыдно ли тебе перед правнуком?- укорил товарища дед бахши.
 Да, ещё одно, передай бабке Ойгуль, я ее простил, хоть она и вышла тогда замуж за другого. Было бы хорошо, если бы она тоже завтра пришла, - засмеялся в усы дед бахши, ткнув в плечо деда Садыка.

 -Посмотри-ка на него, он еще и шутит,- улыбнулся сквозь слёзы дед Садык, обнимая друга.

 Хаккулджан с дедушкой пустились в обратный путь. Теперь дорога шла в гору и показалась долгой. Весь путь Хаккулджан засыпал деда вопросами.
 
 -Деда, почему Садык-бобо плакал, услышав о предстоящем торжестве? Разве на торжестве плачут не невесты, а старики?
 -Иншааллах, это такое почитаемое событие, мой родной, которое дай то Бог достойно встретить каждому правоверному рабу божьему, там плачут и стар и млад. И ты внучек тоже потом присоединяйся к ним.
 - А после всего Вы дадите мне домбру?
 -Я же дал ее тебе.
 -Нет, бабушка всегда убирает ее в чехол и вешает высоко на стену.
 -Я скажу бабушке, она даст тебе домбру
 -Деда, почему вы назвали меня рабом?*
 -Такого имени как у тебя нет во всем свете. Ты не просто раб, а раб правды, то есть тот, кто борется за установление правды. Если твои старания будут праведными, перед Всевышним станешь превыше царя земного, свет моих очей.
 
 -А кто такой царь?
 -Царь? Это тот, кто с большим терпением выслушивает, переносит и бережет правду.
 -А что такое, правда?
 -Правда? Знаешь, сынок, в глубине сердца человека есть замок, и праведный человек всю жизнь подбирает к нему ключ. Вот тот замок и зовётся правдой.
 -А Вы деда, нашли этот ключ?
 -Да, свет моих очей, я, хвала Аллаху, нашел.
 -Тогда, дайте его мне!
 -Нет, сынок, этот ключ у каждого свой. Тот, кто ни рукой, ни языком своим не вредит ближнему своему, не обманывает, не зарится на чужое добро, честным трудом зарабатывает хлеб насущный, тот найдет его вернее.

 -А что такое труд? – не унимался Хакулджан.
 И долго ещё, всю длинную дорогу к дому, в густеющей тьме слышался разговор старика с правнуком…

 На заре Хаккулджан проснулся от плача людей. Прадедушка скончался с миром.



*

Бахши – народный поэт-сказитель исполняющий свои сочинения под мелодию домбры.
Банарас – кустарная шёлковая ткань.
Нишалда – сладкое блюдо из взбитых яичных белков с добавлением сахара и «мыльного корня»
«закроешь рот» - у мусульман, в продолжении священного месяца Рамазан пост, то есть запрещение употребления пищи с восхода и до заката солнца.
 «Ассалому алейкум ва раматуллоху ва баракатуху» – мир вашему дому, благословения и благосостояния.
«Воалейкум ассалом ва рахматуллохи ва баракатуху» - вежливый ответ на добрые пожелания.
Хаккул – в переводе с узбекского - «раб Всевыщнего». Хак- синоним правды.