Qwerty часть i

QWERTY

Все персонажи – вымышленные.
Любые совпадения – случайны

Girl you gotta love you man
Take him by the hand
Make him understand
The world on you depends
Our life will never end
Girl you gotta love you man

Джим Моррисон

Пролог

Вот оно и настало – будущее: беспроводные приборы, сверх технологии, позволяющие вживлять в мозг микрочипы и передавать сигналы с помощью мыслей, микро-ноут-буки, величиной со спичечный коробок, где «монитор» (применим устаревший термин) это – собственно, ваша голова, а «коробок» - процессор Пентиум 5000; города-небоскребы высотой в 700 этажей, бесконечные развилки-виадуки, соединяющие страны и континенты, подземные заводы-гиганты, трансконтинентальные корпорации, вершащие судьбы мира, и захватившие полностью такие стратегические отрасли, как энергоресурсы (вырабатываемые почти исключительно солнечными батареями) и станции по опреснению воды; виртуальные деньги, вытеснившие их бумажные эквиваленты; первая полномасштабная экспедиция на Марс, лаборатории и оранжереи на Луне – вот они, реалии новой жизни!
Трансатлантический экспресс – это вам не Титаник. Если вкратце – в океанское дно вбиты гигантские сваи (колоссы – как их прозвали), возвышающиеся непосредственно над океанскими просторами. На сваях покоятся оптоволоконные рельсы, по ним с непостижимой скоростью мчится экспресс. Когда-то подобные составы называли поездами, теперь в протстонаречьи это - капсулы. В одной из таких капсул ехала девушка. Ее лицо, почти кукольное, как на старых картинках-анимэ – огромные глаза на круглом лице, - выглядело неестественно спокойным и отрешенным. Лица большинства пассажиров, в основном корпоративных клерков среднего звена, обычно предпочитающих этот вечерний рейс, были непроницаемы и строги. Клерки сосредоточенно морщили лбы, передавая бесчисленные гигабайты информации через встроенные в их извилины микрочипы.

Часть I
Побег

Квэрти. Так звали девушку. Ее отец, легендарный хакер по прозвищу Неуловимый, был настолько увлечен своим, без сомнения, важным делом, что, когда его жена Лючия с новорожденной малышкой подошла и спросила: «Милый, так как же мы все-таки назовем нашу крошку?» - Неуловимый не нашел ничего лучшего, как набрать на клавиатуре (О, тогда ее еще использовали!), вероятно, первое, что пришло в его гениальную голову: Q W E R T Y. Затем на экране появилась надпись крупными красными жирными буквами: – «Дорогая, отстань от меня со своими дурацкими вопросами!». Лючия была женщиной послушной и неконфликтной: Квэрти, так Квэрти, в конце концов, хоть горшком назови, только в печку не ставь. На том и порешили.
Неуловимому воспитанием дочери было заниматься недосуг – то срочно взломай базу данных Правительства, то вирус, какой изобрети и запусти, то, наоборот, придумай от этого самого вируса избавление. Он целыми днями просиживал у старого компа (никак не хотел переходить на «коробки»ў – за что получил еще одно прозвище - Антиквар), выкуривая немыслимое количество сигарет и выпивая такое же немыслимое количество кофе. Но комп его, конечно же, был с секретом: на вид допотопный ящик, но с новейшими технологиями внутри. Как у каждого, уважающего себя хакера, у Неуловимого имелась своя фирменная фишка-странность, маскировка, так сказать, призванная уберечь бесценное имущество от всевидящего ока служб безопасности. Дескать, какой-такой хакер, да я бедный-несчастный неудачник, инженер, игрушки изобретаю.
Квэрти росла в атмосфере полного пофигизма отца до всего, что не касалось его любимых железок и нескончаемого коловорота мамулиных подружек. Тетки эти, как стая сорок, целыми днями трещали без умолку о всякой ерунде; по каждому вопросу обращались к модным гламурным (хламурным – от слова хлам – по определению отца) журналам, как к оракулам, а потом бегали с выпученными глазами по распродажам.
Что заставило свести в одну упряжь ее родителей, так сказать, коня и трепетную лань, оставалось загадкой. Щупленький Неуловимый и слоноподобная Лючия смотрелись скорее комично, нежели гармонично. Не менее странным казался сам факт рождения ребенка – как это они умудрились «выкроить» на это время при таком несовпадающем графике их личной жизни.
В Неуловимом после глубокого компьютерного анабиоза иногда все же просыпались человеческие чувства, и он на несколько часов переставал быть органическим придатком машины. Доморощенный папаша вдруг вспоминал про свой отцовский долг и заявлял, что ребенку нечего делать в этом стойле, где, с одной стороны, он со своими умным железом, а с другой - его женушка с глупыми бабьими разговорами про шопинги и тряпки.
Он звонил своей матери и просил увезти дочку хоть на время из этого вертепа. Квэрти обожала свою бабушку Нерин, хотя бабушкой никогда не называла, ей даже в голову не могло прийти назвать эту, вполне еще молодо выглядевшую женщину – бабуля. Она и родителей часто называла по именам. Нерин приезжала на своем старом автомобиле, с которым никак не желала расстаться. В ее машине все время звучала какая-то совершенная, дивная музыка, пронзительно печальные песни, после которых в душе оставалось чувство утраченного рая. Квэрти хотелось летать и плакать одновременно, когда она пела эти слова: «Веди меня, унеси так высоко, веди меня к Высшей любви*…» (Depeche mode “Higher Love”)
В квартире Нерин время остановилось… Громоздкая допотопная аппаратура, на которой она слушала сотни дисков, вышедших из обихода лет 20 назад, постеры (из бумаги! – хотя чего проще сделать проекцию) ее любимых музыкантов на стенах … Квэрти не переставала удивляться – такие вещи теперь только в музее увидишь. «А это что?» – она дотронулась до черного параллелепипеда, отдаленно напоминавший ноутбук первых моделей. «Когда-то это называлось видео»,- сказала Нерин. Она вставила в прорезь черный параллелепипед поменьше, и на громоздком ящике со стеклянным квадратом, именовавшимся когда-то телевизором, возникло изображение. Чудеса! Для маленькой Квэрти не было большего развлечения, чем эта квартира, напоминавшая музыкальную шкатулку с секретом.
Разбирая архивы Нерин, она натолкнулась на множество фотографий – еще одной диковинки – квадратиков из бумаги, где застыли реальные изображения людей, зданий, животных, деревьев... А еще она нашла старые журналы времен ее ранней юности. Ей почему-то врезались в память статьи про какие-то безумные вечеринки, которые именовались странным словом рэйв. В журналах было много фотографий, на которых рэйверы (как их называли в статьях), с выкрашенными в зеленый, малиновый и еще бог знает какой цвет волосами, разодетые в ядовито-яркие одежды и смешные ботинки на огромной подошве-платформе, вытворяли что-то совершенно бесшабашное: прыгали и бесились как черти, выпущенные из адского жерла.
Нерин часто рассказывала об этом: «Рэйв – это сумасшедшие танцы, где всем этим лиходейством заправляли ди-джеи. Это были настоящие небожители, властители душ, а главное – ног, на танцполе. У них были целые чемоданы, боксы, как они их называли, виниловых пластинок. Сейчас у вас что: таблетка* (*микродиск – информационный носитель будущего)? Чип? До этого были CD, а еще раньше - такие пластинки виниловые, на которых музыку записывали. Они были похожи на черные плоские блюда. Ты спросишь, как танцевали? А кто во что горазд, кто как угар через себя пропускал – feel the rhythm, fell the groove, you gotta fell the dancer, move me, love me* - примерно так… (*распространенные припевы в танцевальной музыке). Но, если был хард-кор* или брейк-бит* (*электронно-танцевальные андерграундные стили начала 1990гг) – о, тогда попотеть в прямом смысле приходилось – ритм бешеный, неистовый и страстный…. Было так умопомрачительно весело, все эти металлическо-космические звуки будоражили кровь! Чувствуешь себя как апельсин в соковыжималке… Многие конечно колеса глотали – таблетки такие, экстази, ну и крышу-то у кое-кого после них посносило… Допрыгались до кладбища в 17 лет… По большому счету никто не думал о завтрашнем дне, растворялись в музыке и потоке неоновых огней... Поколение Х – вот как нас называли, поколение без идеалов, высоких целей и идей. Потом кто-то спился, кто-то сторчался, кто-то пристроил свою задницу в папочкин офис и зажил как примерный буржуа, мидл-класс... А рэйвы канули в Лету. Безумство закончилось как жизнь мотылька - ярко и быстро…
Как-то они гуляли с Нерин. Вдруг она остановилась возле попрошайки, смиренно сидевшего у обочины. Квэрти спряталась за Нерин, в страхе взирая на страшную лысую голову нищего. Он был настолько худ, что на его теле можно было изучать анатомические подробности скелета. Нерин приблизилась к нему и что-то тихо сказала. Нищий резко поднял свою яйцеобразную голову. Его огромные выцветшие светло-голубые глаза на миг озарились радостью, но через мгновение их снова заволок туман. Нищий принялся мотать головой и заученно повторять как попугай: «Спасибо, мэм, вы так добры».
На обратном пути Нерин сохраняла мрачную задумчивость, а дома достала стопку старых журналов, сдула пыль, открыла один из них. С ветхой страницы им улыбался красивый светловолосый, голубоглазый юноша. На его ярко-оранжевой футболке было написано серебристыми буквами: love is free. Он делал пальцами знак V. «Вот таким был тот самый нищий, которого мы сегодня видели, лет эдак дцать назад» - она указала на парнишку. «Тогда он конечно и думать не мог, что его ожидает такая старость, тогда он даже этого слова не знал…». «Что это у него на голове?» - спросила Квэрти. «Наушники, такие штуки раньше надевали ди-джеи во время микширования своих сетов* (сведение пластинок в последовательность). Квэрти прочитала под фотографией: Ди-джей Joy-Joy зажигает Рэйв-пати. «Что делает с людьми время и наркота… Странно, что он вообще еще жив», - вздохнула Нерин – «Ди-Джей Веселей* (Joy – радость, веселье), зажигай побыстрей» - так про него говорили…
Квэрти нашла у Нерин еще один интересный прибор – магнитофон. Именно он предназначался для прослушивания кассет, этих странных штучек с двумя отверстиями посередине, внутри которых находилась темно-коричневая пленка, которую Квэрти, будучи совсем маленькой, как-то раз выпотрошила. Она тянула и тянула странную ленточку, пока окончательно не запуталась в ней как в коконе.
Она любила разбирать завалы старых пленок и слушать найденные записи: вначале просто треск, шуршание и фоновый шум осыпающейся пленки. Затем начиналась, собственно музыка - какофония непонятных звуков-прихлопываний - умц-бумц. Постепенно удары принимали четкий ритм, контрастные пробитовки искусно накладывались одна на другую и нарушались лишь иногда неестественно высокими кукольными голосами, напоминавшими плач-мольбу маленьких, истерзанных рабынь: «Help them, help them, here’s the rest of your feelings»,- с трудом разобрала Квэрти слова, утопавшие в бешеном ритме. Ей запомнились слова песни: «Мusic is the drug, baby, eternally your drug, baby, no safety, no escape, baby, it’s the only way to live, baby»,- надрывный голос прорывался сквозь мощные раскаты синтезаторных барабабанных бочек* (*прием сэмплирования). Неизвестная певица выносила приговор жизни и времени, в котором растворилась юность Нерин…
Чем больше Квэрти рылась в этом антиквариате и слушала забытую музыку, тем больше все это ей становилось ближе. Ей было неинтересно общаться со сверстникам, ее не волновали ни их увлечения, ни их образ жизни – ей все это казалось пресным, скучным, лишенным красок, азарта и души. Иногда, надев допотопные наушники, и, слушая бутлеги* (*пиратские записи концертов), Квэрти ловила себя на мысли, что она все это уже слышала, и чувствовала; будто она даже знает, как выглядело место, где проходил концерт, в каком месте она стояла и, что именно видела. Может переселение душ действительно существует? Ей казалось, что тогда люди жили ярче, насыщенней, и главное – в их жизни был смысл, пусть придуманный, теряющийся в радужных мыльных пузырях галлюциногенов, но он был… После общения с ровесниками Квэрти хотелось выть от тоски – насколько все у них продумало, просчитано до каждой мелочи: в этом году я закончу колледж, в следующем поступлю на службу в одну из влиятельных корпораций (папа же устроит!), начну много зарабатывать, а через год полечу на Луну! Вот Смитсон был там прошлым летом, говорит – круто! «А мне и здесь хорошо», – думала Квэрти. - «К черту вашу Луну и Марс и все планеты солнечной системы вместе взятые!».
Квэрти понимала теперь, почему ее отец живет именно так, а не иначе. В детстве она и помыслить не могла сказать: мой отец хакер – это сразу попахивало пожизненным – диверсионные действия против государства! Мать всегда говорила на собраниях в школе: мой муж – инженер высоких технологий! Уж на что была болтушка, но когда дело всерьез касалось мужа, Лючия готова была глотку перегрызть тому, кто осмелился бы хоть взглядом ее мужа. Неуловимый даже не пытался соответствовать современным стандартам. В этом он ничем не отличался от своей матери Нерин. Он не гнался за шикарными апартаментами на 700-м этаже. Так называемыми space view, не стремился получить должность у акул корпоративного бизнеса, не покупал супернавороченных электромобилей. Что касается одежды – джинсы, майка и шлепанцы – вот наряд не менявшейся на протяжении всего времени, сколько Квэрти его помнила. Когда девушка шла с матерью, можно было подумать, что расфуфыренная, взбалмошная тетка-буржуа и ее родственница, в первый день приехавшая из глухой провинции, выбрались на шопинг. Мать трещала без умолку, Квэрти лишь поддакивала: «Да ма, конечно ма, обязательно ма». Лючии было абсолютно все равно, что ей отвечают, лишь бы болтать о своем из пустого в порожнее.
Квэрти одевалась, как правило, неброско, но практично. В школе ее дразнили анимашкой. Как раз в тот год, когда она пошла в первый класс, в моду вернулись анимэ, эти трогательные японские картинки. Новые технологии позволили нарисованным героям выглядеть как живым, создавалась полная иллюзия того, что нарисованный человечек настоящий. Более того, в свое время разгорелся крупный скандал в мире моды. Поборники здоровой нации вообщем-то вполне обоснованно задумались о здоровье девушек, которые морят себя голодом и доводят до смерти ради «идеальной» доскообразной фигуры супермодели. Таблоиды пестрили заголовками: Из-за дурацкого поветрия гибнут молодые девушки, будущие матери! Родят ли детей дистрофички? Есть ли у нас здоровое будущее? Психушки переполнены девушками, страдающими анорексией и психическими расстройствами на почве похудания! Диеты-убийцы! И т.д. и т.п. После долгих дебатов, потасовок, демонстраций, выступлений светил медицины и психиатрии и влияния мощного женского лобби, набравшего к тому времени настолько ощутимый вес, что с ним невозможно было не считаться и приложившего к этому протестному течению максимальные усилия, целая индустрия лишилась высококвалифицированных работниц, а работницы, соответственно, работы и богатых поклонников.
На подиумах стали дефилировать спроецированные компьютерные изображения - «девушки из воздуха» (их так и стали называть air-girl). Мода на «живые картинки» все время менялась. То они блондинки, то брюнетки, то анимэ с волосами всех цветов радуги. Квэрти идеально вписывалась в этот типаж: круглое лицо, огромные глаза темно-орехового цвета, темные волосы до плеч и такая же слегка угловатая вытянутая фигурка. Если Квэрти грустила, ее личико становилось похожим на застывший рисунок печальной девочки-анимашки.
Теперь, когда Квэрти исполнилось 17, она осознала, что свобода - свобода внутренняя, свобода от стереотипов и догм - является ее подлинной сущностью. Ей часто не хватало отца, но она ни в коей мере не могла упрекнуть его, она уважала его свободу, потому что по натуре сама была такой же, она не смогла бы вписаться ни в какие рамки, которые бы ее ограничили. И, собственно, «хакерство» виделось ей не преступлением против государства, а образом жизни свободного человека. Ей удалось избежать пресловутого конфликта отцов и детей, во многом благодаря Нерин, которая стала ей самой близкой подругой на всю жизнь и научила ценить настоящую дружбу, поддержку и искренность. Квэрти не собиралась тратить время на колледж, куда ее хотела определить Лючия – изучение банковского дела не входило в планы девушки. Квэрти знала теперь, чего хочет и, несмотря на свой юный возраст, прекрасно отдавала себе отчет в своих поступках и в том, на что она может себя обречь.
Накануне ее разбудила волна – сообщение шло от Нерин. Квэрти подскочила среди ночи на кровати, включила панель* (в будущем встраевыемый на любую поверхность экран – замена телевизора, телефона, домофона, монитора и т.п.): «Квэрти»,- с трудом говорила Нерин, - «Твой отец, он конечно рас****яй, ты уж прости. Но он, кажется, серьезно влип». Нерин затянулась сигаретой. «Он что-то напортачил, по своим хакерским делам… Короче, сцапали его! Будет громкий скандал, уже, наверное, везде раззвонили! Пожизненное, в лучшем случае, светит. Квэрти, детка, ты должна помочь ему… Я уже стара для таких авантюр», - она сильно закашлялась, выронила сигарету. «Нерин, ты перестанешь когда-нибудь столько курить, ты убьешь себя!» – в отчаянии закричала Квэрти. Она глянула вниз экрана - сообщение пришло два часа назад (сейчас Нерин уже наглоталась своих успокоительных пилюль и связываться с ней ей бесполезно – сутки, а может больше, будет спать непробудно). Откашлявшись, женщина с трудом продолжала: «Есть только один человек, его старый кореш, с которым они начинали свою деятельность. Его зовут Отшельник. Только он может помочь… Прости, что я возлагаю на тебя эту миссию, но это больше, чем ты думаешь… Найди Отшельника, Квэрти….». Изображение исчезло. Квэрти схватилась за голову – берты …
Все началось, как это обычно бывает, во имя благих целей. Когда-то была обязательна вакцинация, а с развитием высоких технологий, изначально, только по желанию родственников, в мозг новорожденных вживлялись особые микрочипы, так называемые берты, (*birth – рождение) на случай, если с ребенком что-то случиться. Но, как известно, любое благое дело устилает дорогу в ад. Спецслужбы даром времени не теряли, и всемирная Скан Система, отслеживая волны, посылаемые бертами, работала не только на благо своих граждан, но и на сбор соответствующей полевой информации – не замышляют ли чего честные налогоплательщики против государства. У многих людей со временем вырабатывалась почти телепатическая связь с родными, но имелись некоторые побочные эффекты – при сильном возбуждении или стрессе начинались дикие головные боли, вплоть до потери сознания. Такие прецеденты, как говорили специалисты, были казуистически редки, и Квэрти как раз «повезло» оказаться в числе таких «счастливчиков». Удалить берты в таком случае было затруднительно, якобы это могло необратимо повлиять на мозг. Большинство людей, достигнув определенного возраста, конечно, всеми способами старались избавиться от этих проводков (как их называли на сленге), чтобы избежать пристальной опеки предков и спецслужб, а хакеры, конечно, зарабатывали на этом.
Квэрти снова почувствовала волну, она была сильнее той, что послала ей Нерин. Девушка взглянула на панель в надежде что-то услышать или увидеть. На экране появилась рябь - телевизионный снег – так говорил отец, применяя этот устаревший термин. Потом вспышка – Неуловимый, ты здесь! «Квэрти, детка, у меня пять секунд» – запомни: все в тебе, все есть в тебе!» Экран погас. Девушка почувствовала невыносимую головную боль и потеряла сознание.
Когда она очнулась, в окно вовсю било солнце. Нужно уходить – иначе невидимые щупальца, схватившие самого Неуловимого, дотянутся и до нее. За что именно арестовали отца, она не знала и даже представить себе не могла, но одно она уяснила четко: уж если добрались до Неуловимого – дело дрянь! Правительство или кто бы там ни был, решили зачистить старую гвардию хакеров, а это уже сам по себе дурной знак. Разумеется, была бы нужда, Неуловимого сцапали бы еще раньше, чем он дотянулся до своих железок. Квэрти подумала о Лючии, она попыталась послать ей волну, но наткнулась на неведомую, но очень сильную преграду… Так, или меня уже взяли под прицел, или мать составила компанию отцу в тюрьме. Медлить нельзя. Она осторожно выглянула в окно. На соседней крыше стояли два человека в одинаковых черных костюмах. Ловушка! Они пришли за мной! На миг девушке стало так страшно, что потемнело в глазах. Видно, Нерин хотела предупредить, но побоялась сказать правду. Квэрти с ужасом подумала, что возможно уже никого из ее родных нет в живых… Нет! Нет! Это все неправда! Что же делать? И вдруг как спасительный маяк в голове пронеслось имя – Отшельник! Квэрти подумала о том, что возможно отец, предвидев все последствия, как-то блокировал ее берт. Она осторожно подошла к двери – на лестничной площадке кто-то стоял и ждал. Ждал ее, ждал, чтобы схватить или… Не дождетесь! Квэрти подошла к окну, открыла его настежь –посмотрела вниз. Незнакомцы что-то обсуждали, стоя к ней спиной. Они, видимо, были абсолютно уверены, что схватят ее, когда она выйдет из квартиры. Поэтому притупили свою бдительность, исключив возможность побега другим способом. Агенты спецслужб слишком доверяют умным кибермозгам, в то время как свои уже давно стали живыми придатками к компьютерным системам.
Не всякий бы отважился предпринимать действия, находясь на 25 этаже, высоте, конечно ничтожной по сравнению с семисотэтажными небоскребами, уходящими в облака. Тем не менее, глянув вниз, Квэрти невольно отшатнулась. Вдруг ей показалось, что дверная ручка дернулась. Медлить нельзя! Квэрти забралась на узкий подоконник, схватилась за раму и сделала несколько быстрых, смертельно опасных, шагов к пожарной лестнице, которую по странному обстоятельству не демонтировали, ведь пожары давно тушили специальные машины, которым люди не требовались. Схватившись за поручни, девушка как кошка, за несколько минут, отключив все эмоции, вскарабкалась на крышу. Адреналин ударил в кровь, страха уже не было, был только холодный, просчитанный, как у робота-пожарника, план действий. Добежав до стеклянной шахты лифта, она второй раз возблагодарила судьбу. Недавно по каким-то неведомым причинам замок, на который блокировалась дверь шахты, заклинило. О починке никто как-то не побеспокоился, так и стояла дверь открытая, на радость влюбленным парочкам, поднимавшимся на крышу любоваться звездами. Высота не Бог весть, зато романтики – хоть отбавляй. Квэрти на удачу нажала кнопку вызова Up.Через минуту девушка спускалась в скоростной стеклянной кабине. В холле было подозрительно тихо. Квэрти, сохраняя спокойствие английской королевы, без лишней суеты вышла на улицу. Бредя вдоль виадука по дороге, вымощенной стеклянными плитами с разноцветной подсветкой, она погрузилась в мрачные раздумья... Как-то отец обмолвился, что если она все же захочет избавиться от пресловутого берта, пусть оставит хоть один проводок, на всякий случай… Проводок! Вот оно ключевое слово, код, заблокированный канал связи! В голове что-то щелкнуло – вспышка – она услышала голос отца. «Детка, я никогда не сомневался в тебе – дочь хакера, должна быть сообразительной! Увы, крошка, воздух тоже имеет уши, пустота имеет уши – даже этот канал не панацея! Скажу тебе, детка, главное. Садись в капсулу и поезжай на другой берег. Отшельник живет на скалах, на то он и отшельник. Запомни то, что я тебе сказал в первый раз: ВСЕ В ТЕБЕ!» Вспышка – провал.
Квэрти очнулась на скамейке в Национальном парке возле гигантского фонтана. Его струи омывали позолоченную зеркальную плиту, на которой красовались две огромные буквы корпорации WM. We-Мы так это расшифровывалось. Объединились-таки две сверхдержавы на почве сверхприбылей, к тому же само словосочетание we-мы - «ви-мы» - как-то уж очень перекликалось со звучанием слова women* (*женщины (англ.), а фокус заключался в том, что верховодили этой шарагой две влиятельные бизнес-леди. Вопросы войны и мира теперь окончательно решаются с помощью трансфертных денежных потоков, имеющих бесконечное количество нулей. Бедность и СПИД до сих пор никто не победил, зато бомбы не падают.
Сказать про капсулу и Отшельника было большим риском, но, видимо, выбора у отца и вправду не было. На миг Квэрти показалось, что это ловушка – спецслужбы тоже не дурачки! Но что-то внутри подсказывало: она должна следовать указаниям отца. Квэрти посмотрела на бегущее табло, висевшее возле скамейки. Синтия Уильямс самозабвенно верещала: «Сегодня был арестован легендарный хакер, с позволения сказать, ветеран подпольного движения – Неуловимый! Наконец-то у наших спецслужб дошли руки до этого мошенника!» «Сучка!» – едва не закричала Квэрти от обиды – «Да как ты смеешь тявкать на Неуловимого!». Она сжала кулаки, но вовремя спохватилась – ни в коем случае нельзя привлекать внимание. Она сама может быть уже под прицелом спецслужб и то, что ее еще не схватили, вовсе не значит, что за ней не следят. На экране она увидела несчастное, заросшее щетиной лицо отца в старомодных очках. Он выглядел как пятилетний карапуз, у которого отняли леденец. Непонимающе смотрел он на арестовавших его копов. На шее «красовалось» красное пластиковое кольцо. Стоило отойти на метр от отмеченной разрешенной территории, кольцо начинало сдавливать шею, вызывая судороги и удушье. Пенициарная система ликовала – наконец-то есть эффективный способ содержания преступников. Насмотрелись в свое время детки киношек про казематы будущего, выросли и воплотили мечты в жизнь! С таким ожерельем далеко не убежишь. Поэтому тюрьмы теперь напоминали лепрозории, а решетки отошли в историю. Ветеран подпольного движения… Что это: метафора или…
Квэрти, с трудом сдерживая слезы, пошла на trance-waiting* (*так стали называть вокзал после прокладки трансатлантической оптоволоконной дороги). Войдя в здание, она направилась к кассам. В зале ожидания среди остальных пассажиров сидела толстая тетка в темных очках и нелепом синем плаще. На ее голове вздымалась шапка из темных кудряшек. «Простите, когда отправляется следующий экспресс, я прослушала», – обратилась она к девушке. Огромные глаза Квэрти округлились еще больше. «Лючия!» - едва не закричала она на все здание. Мамуля хорошо загримировалась! Больше всего Квэрти поразил этот чудовищный парик, вероятно вживленный на какое-то время в каштановую шевелюру Лючии. Дама, поправив очки, приветливо улыбаясь, не унималась: «Вероятно, он отправляется в 17-45, не так ли?» «Да-да, мэм, так оно и есть» – взяла себя в руки девушка. «Отлично, я еще успею пропустить стаканчик!» - Лючия подхватила огромный баул, стоявшей на соседнем кресле, поправила очки и, переваливаясь под тяжелой ношей, поспешила в сторону бара. На скамейке, где стоял баул, Квэрти увидела небольшую сумочку, которую, не колеблясь ни секунды, молниеносно схватила. Итак, мой рейс в 17-45.
  Уже сидя в капсуле, Квэрти раскрыла ее и обнаружила несколько кредитных карт, всякую полезную любой девушке мелочевку и пласт* (*используемые вместо бумаги для записей микро ноут бук). Проведя по полосе* (*полоса ввода информации - замена клавиатуры), она прочла: За меня не волнуйся. ЦУ будут по прибытии. Лю». Так всегда подписывалась ее мать. Какая, однако, лаконичность! Квэрти с облегчением вздохнула. Жизнь с хакером кого угодно приучит к конспирации. Она подумала о Нерин. Я обязательно все сделаю! Тебе больше не придется глотать эти дурацкие пилюли, чтобы унять страх…
Квэрти взглянула на безбрежный океан, простиравшийся под оптоволоконной дорогой. «Я живу в бешеном мире, навороченном сверх технологиями и озабоченном погоней за сверхприбылями, а океан такой же, как и был тысячи лет назад… Безбрежный, могучий и всепоглощающий… В этот миг багровое солнце осветило серые волны… В памяти воскресла песня, услышанная на старой, затертой кассете:
Чужая земля –
Путь в никуда:
Таинственный берег,
Остров вдали,
Куда уплыли мои корабли.
Путь в никогда:
Взлететь к небесам -
И упасть в океан.
Дай мне забвенье,
Благославленье,
Силы забыть
Все, что было.
Чужая земля,
Прими меня,
Укрой меня,
Спаси меня,
Чужая земля…
Чужая земля…