Дядя Вова Мерзяков

ДЯДЯ ВОВА


Дяде Вове Мерзякову,
Дважды доктору разных наук, в основном баки и трубы.
Всю жизнь программировавшему,
Покупавшему ноутбуки пентиум 4 с монитором 17 дюймов за сто Ойро,
Имевшему в столице двухэтажный особняк стоимостью полмиллиона долларов,
Уже практически одной ногой директору ганноверского Университета,
Пошамавшему(см. copyright) практически у всех,
Никогда "в жизне не кушавшему такое дерьмо" какое ем я,
Чрезвычайно чистоплотному и хорошо воспитанному,
Восхищающему своим красноречием с ху* на ху* всю нашу компанию, еб,
Соседу по комнате -
Посвящается.

Магдебург, ноябрь 2002


 

В соседях ошибся я, как всегда это делал в людях: попав в одну комнату с доктором наук из Киева, который "всю жизнь программист" я чуть было не уписялся от предвкушения двух-трех новых языков которые я привезу домой отсюда, не считая немецкого. Другие же разочаровали меня снобизмом, курением на общей кухне и... И уже не помню чем, потому что теперь я готов целовать и кормить из рук любого, кто не мой сосед.

Первое, что сделал дядя Вова Мерзяков, попав на курсы -ласково и малозаметно списал ответы на вступительном тесте. В результате этого попал в группу на две головы выше своей и теперь мучает своей дубинностью коллег, дубинит измученностью преподавателей.
Все думают: "Как это?"
А дядя Вова знает: "Так вам!"

 
Меня мне не жалко: так мне и надо, скотине.
Столько лет живу а все не понял, что все, что кажется подарком, на деле - взрывпакет.
 
Второе что сделал Дядя Вова - спросил - храплю ли я. Я честно признался что нет, пержу только иногда...
После того как он за едой мне полчаса рассказывал о своей чистоплотности, почесывая вилкой в паху, я понял что не чисто дело, как и тело... Но, тем не менее, нраву он мне показался веселого и на этом подъеме объединив средства мы затарились в магазине на долевых правах.
Я, как умная маша, готовил ужин, завтрак и даже обед - представь - готовил - а он убирал, накрывал, мыл посуду и даже взял на себя функцию
..Это слово я придумал сам, чтобы дать тебе понять как примерно выглядит технический немецкий, который Дядя Вова приехал в Магдебург изучать.


Когда через два дня я понял что круглосуточное (!) скакание вокруг меня на одной ноге со словами "ну когда же жрать?" на самом деле не шутка, а жизненная позиция, когда я окончательно убедился что слова "гнойный пидор" и "вот бы этой скользкой ****и ****у пошамкать (сopyright)" являются постоянной приправой к нашему общему ужину, когда наши совместные продукты стали исчезать в неизвестном направлении, я понял... Что нужно быть добрее и терпимее к людям.

Меня должно было хватить еще минимум на четыре дня - потому что на уикэнд мой сосед храпел пердел чавкал и чесался в обществе жены.

Женился он поздно, в 31 год. Это и понятно: нелегко найти человека, считающего что перхоть - это шарм, вонь - это шик, храп - это эротично, чавканье, перемежаемое втягиванием соплей - это аппетитно, а беззастенчивая, оскорбительная ложь громогласно изрыгаемая из недр круглосуточно набиваемого брюха - свидетельство образованности и интеллигентности...

Решив поговорить, купил вина, тем самым еще раз доказав себе что я идиот.

Я видел людей опустившихся, не пьющих - жрущих.
Но не думал, не верил, что ЭТО можно вытворять с сухим вином.
Три литра белого, купленные на неделю, вкатились в него за час, после чего началось глобальное привлечение к столу соседей, подозреваемых в наличии спиртного.

Спиртное обнаружилось в качестве эстетских выдержанных портвейнов и коньячных настоек. Я, как мог, угощал дары приносящих, на что ушло две трети купленных на неделю же нами продуктов.

Что такое "дать алкашу пить" - тема избитая.
Что такое "не давать пить алкашу" - картина страшная.

Дядя Вова - а это было единственное "не животное" имя, которым я мог бы его называть, возненавидел меня за это следующим же вечером, когда я категорически отказался покупать и употреблять с ним спиртное в теоретической форме включительно.

Продукты - ну что продукты, ну пусть жрет. Тем более, что они все из разряда наидешевейших.
Мне было даже жалко видеть его, когда я случайно заставал его за этим "занятием".
Скоро я стал вздрагивать от каждого его слова, потому что вся нематерная их половина касалась еды, остальное - касалось форм "шаманья"

Утром, в семь, полвосьмого, он начинал метать по пространству свою тушу, двухметровую по диагонали. Лучшее, что я мог сделать - немедленно вскочить и отправиться на кухню готовить ему завтрак. Движения, правда, от того не прекращались, но в покряхтывании и попердывании уже слышались радостные нотки.

Я смотрел в глаза ему, проглотившему в две минуты разогретый со вчера суп и свежеподжаренный омлет с колбасой и видел там чувство собачьей благодарности, почти мгновенно снова вытесняемое голодом.

Через три часа, в перерыве, метания возобновлялись.
Попытавшись установить четкий график кормежки я перешагнул последнюю грань: Дядя Вова возненавидел меня окончательно и от ненависти этой стал жрать еще больше.

При этом всеми оставшимися силами он изображал случайность происходящего. Ну зашел человек на кухню, ну вытащил пальцами из супа кусочек мясца - ну это же так, к разговору пришлось...
Уступая ему сначала большУю а потом и бОльшую половину, предлагая доесть что-нибудь оставшееся, я вызывал на себя волну возмущения, а продукты - ценные остаточки - демонстративно вываливались им в унитаз со словами "ну я не хочу! Не хочу я! Я просто не хочу есть!"
Станиславский не сказал бы здесь "Не верю!" Он встал бы и убил Дядю Вову стулом...

Через час, пропердев в нашей комнате все, включая обои и лампочку насквозь, Дядя Вова шел на кухню...


Я знаю какая пуля убила тогда невинную утицу моего человеколюбия.
Пронзила и спонтанно швыранула чахоточную птичку об наковальню башкой...

После супчика, захлебнув соплями вторую порцию лапши с тремя котлетами, Дядя Вова сказал, что "вопчета он такое никогда не ест и есть не стал бы низачо, если бы не ради меня, жаднахгхао и нищахгха. А вапчета он питается хгхораздо луче... "

..................
Пришли долгожданные выходные - Дядя Вова уехал.
Я счастливейшим образом попутешествовал в симпатичный своим Сан-Суси комплексом городишко Потсдам и вроде бы даже пообмяк.
Но пришел понедельник, приехал Дядя Вова Мерзяков.
"Жрать было не готово" и в его табели о рангах я переместился на почетное последнее место, разделив его с гнойными пидарами.

Когда он не дал мне посмотреть мое единственно любимое шоу по телевизору я понял, что на Божье прощение я рассчитывать больше не могу...
Утром я сообщил ему на хорошем немецком, что от сей поры ничего общего и совместного у нас больше нет.
Быстро подожрав оставшееся ценное, Дядя Вова разделил упаковку из-под яиц ножиком пополам и заложил мне уши хлопающими дверьми.
Теперь, блистая щедростью и радушием, Дядя Вова "устанавливает отношения". Он пытается напичкать соседей - эстетов пивом за двадцать два цента, объясняя попутно как нужно правильно смотреть футбол, позорно приплетая к этому фамилии пилотов "Формулы 1" и правила игры в "Дартс".

Я варю супчик для себя одного, но боюсь оставить его до завтра - он наверняка в него плюнет - кормлю соседей.
Дядя Вова, взбешенный запахами, привлекающими всю гостинницу, рубает картоху в мундире, посыпая ее еще за общие деньги купленным сахаром, и не любит меня совсем уже почти...
Еще десять недель.
Апельсины пересчитываются, колбаса измеряется сантиметром.
Включение света в семь, выключение в одиннадцать.
Телевизор и магнитофон - запрещены.
Переселение - исключено.
 
В этом месте, как и во всяком приличном рассказе, должен быть вывод. Мораль, обучающий эффект... Зачем то же это со мной случилось?
Я знаю зачем!
Я стал мудрее.
Теперь, если кто вдруг назовет меня жадиной, обжорой, притворяшкой, грязнулей, вонючкой, пьянчугой, демагогом, крысятником или просто - тупым жирным животным - не обижусь я. Я глубоко вздохну, взгляну по-отечески добро, если нет перхоти - поглажу по голове и скажу: "Эх ты, вьюнец... не видел ты Дядю Вову..."