Мурка, ты мурмуреночек!

От автора:

Дура ты Ленка! Попряталась и не звонишь. Конечно, ты бережешь здоровье моей семьи, но как высока цена!
Хотел бы - конечно же нашел бы! Но ведь и у тебя - семья?




...Сегодня мы снова встретились. Она позвонила. "По какому поводу?"- спросил я, идиот идиотский.
- Мне скучно. Случайно наткнулась на твой номер. Нет, я его знаю наизусть, но...

Мы побеседовали чисто на деловом фоне - ты только что переехала с новым мужем в новый дом. Хоть что-то поиметь. Что же, так продолжать.
- Они бы мне не помешали, деньги.
- Смотря сколько!

- Сейчас мне так скучно. - ты продолжаешь, - хочется праздника! Я надела бы каблуки, разделась бы догола, включила бы порнушку, поставила зеркало перед собой, представила бы твое лицо и занялась бы собой с помощью моего пластмассового друга...
Но Сашка спит уже...

 - Ты действительно думаешь, что Кирилл работает?
Это я уже почувствовал ее приподнятость и готовность рвануться ко мне на первой же тачке... Дожимаем!


-По крайней мере я так себе представляю. Мне сейчас позвонила женщина, спросила Кирилла, что она, мол из инспекции и ей нужно какое-то письмо...
-В половине одиннадцатого?

- Его так долго не могли найти, его целый день не было на работе его все искали. И его до сих пор нет. Она - человек порядочный. В наше время -это такая редкость.

- Но это только среди людей скоторыми ты общаешься!
-А скоторыми ты?
-Это в норме вещей-порядочность.
Я солгал.
 
Знаешь, Мурмуренок, мне все трудней и труднее с тобою разговаривать. И я теряю тебя.
И каждый раз, когда мне кажется, что ты пропала насовсем - ты говоришь мне нечто такое, от чего мне вдруг сразу становится теплее. Я нужен тебе. А ты мне нужна?
Да-да-да! Ленка, Ленка. Мурка-мурмуренок!


Любовь тоже может казаться ненужной и даже утомительной. Она тоже может казаться простым увлечением. И только потом, старый и омерзительный, ты станешь вспоминать и плакать. Как плачу сейчас я, человек вспоминающий.
Мур-му-ре-нок!

В тот вечер, когда мы познакомились, мне нужно было уезжать на сессию. Университет звал меня в родные пенаты. "Может мне не ехать? Может мне остаться? - спрашивал я у Ленки, заглядывая ей в глаза.
- Поезжай, учись! Я очень люблю умненьких! А вернешься - я тебе позвоню!

Я заказывал ей музыку, я заказывал ей шампанское, мы танцевали, я заказывал ей музыку, я заказывал ей шампанское, мы танцевали.

Поезд принял меня особенным, необыкновенным студентом-заочником.

Телефонный звонок...
-Слушаю
-Привет, это я ...
-Привет!
-Что ты сейчас делаешь?
-Вот только что спаял-отремонтировал, поставил, только что включил... Господи, какой херней я занимаюсь! - теперь практически свободен. - Я предвидел ее вопрос.

-Ты один
-Да!
-Совсем?
-Совсем!
-Тебе одиноко?
-Ну -у-у-у-у-у-....
-Ха.
-Ты хочешь приехать сейчас?
-А это возможно?
-Да, жду!

...поймут какой я противник "скоростных взаимоотношений"! Я люблю полежать, поговорить, попить покушать и переварить. Два-три раза помыться в душе, ну и, безусловно, спеть десяток-другой песенок на два голоса. А тут? Она - мчится на такси, я - с веником мечусь по дому. Но, Мурмуренок, каким долгим ты делала этот наш ЧАС! Мы успевали и посмотреть друг другу в глаза, и выпить по глоточку и поговорить и кончить дважды и, разумеется, спеть. Два, а то и три дня я, жил, вспоминая эти 3600 секунд. Каждую в отдельности и пачками по шестьдесят. Мур-му-ре-нок...

Она постучала очень громко.
Скорее, скорее, у меня всего полтора часа!

Быстро расставила стулья, повесив на них свою одежду, отчего дом мой сразу стал и ее тоже.
-Налить тебе чаю горячего?
-Да, конечно... А покрепче у тебя ничего нет?
-Ты Имеешь всего только полтора часа ?
-Да
-Тогда - водка. Есть у меня водка плохая и очень плохая так тебе какую?
-Плохую...

 Я принес ей водки.

-А ты со мною разве не будешь?
-Ну почему же... Сказал я, подумав, ибо моя сегодняшняя норма была к тому времени выпита.

Я сделал бутерброды с удовольствием: нашелся повод открыть новую баночку красной икры - моего любимейшего на все времена продукта.

-Что у Вас новенького ?
Это она так называла меня специально на Вы, чтобы подчеркнуть дистанцию. Стесняется. И я, конечно, тоже стесняюсь.
Ленка, пожалуйста убери свою гадскую маску стервозности с лица, просто так вот возьми и расслабь все мышцы на лице и ты снова станешь такой Ленкой, какой я знал тебя.

- Ты говоришь о Любви? А тебе слабо представить что чувствуешь, когда твой собственный муж отдает тебя своим друзьям, а те насилуют тебя по очереди а потом...
Потом плюют тебе в лицо и подходит следующий приятель твоего мужа?


Господи, да разве такое возможно? Ленка, Мурмуреночек?

Ах, Ленка, Ленка. Глупая ты Урка. У меня нет для тебя другого мира, есть только тот, в котором всем приходится отхлебнуть по полной программе.

Телефонный звонок:

-У меня, Лена, Все очень хорошо! Я занимаюсь теперь, Лена, музыкой! То есть, репетитора себе нашел даже целых двоих!
У меня, знаешь, Лена, в этот Новый год у меня на столе, например будет икра и ананас. Я очень хорошо поужинал и я совершенно ничем не обременен. Да и, к тому же, наметилась еще одна подвижка в моей жизни, но не скажу - боюсь сглазить! - это мои новости. Ей интересно.

-Ты пьешь?
- ...
- ...Меня возбуждает вид сношающихся ослов... Мне нравится видеть уродцев разных, инцест, когда мама с сыном, в рот берет, так возбуждает!
- Это странно, Лена. Но вид одного сношающегося осла я бы мог тебе сегодня предъявить!

Я пытался шутить, но понимал - что-то ломается в ней, крушится. Мурмуренок уходит, исчезает.

Она постучала очень громко.


- Мне нужно водки и массаж внутренний ...
-То есть мне нужно засунуть в тебя руку?
-...? И руку.

Мы сидели в креслах друг напротив друга, смотрели пристально и разговаривали. Мне удалось добиться от нее пары - тройки ласковых слов. Она была очень сексуальна. Черное ей шло. Платье было очень дорогое и, наверное, она сама его выбирала.


Я терялся перед нею, как до сих пор терялся только перед мамой.
Она полностью владела мной и ситуациями вокруг меня и внутри меня. Нет, она меня не заставляла, она меня ПОБУЖДАЛА действовать или бездействовать, говорить или молчать.

Она владела мной, а безраздельность ее владения зависела только от расстояния. Приближенная на сантиметры, она становилась богиней.
Единственное, в чем я мог с ней поконкурировать - это в силе. Мой, в общем, не столь уж и грозный атрибут любви, был для нее удивительным бивнем давно вымершего животного Сексуалозавра.


Стоя на четвереньках и подставив мне теплую, круглую и удивительно мягкую на ощупь попку, она рычала как львица, когда я по-хозяйски покручивал внутри нее своим оружием. Здесь- да. Здесь я был герой и властитель. Я даже ухмылялся самодовольно, пользуясь темнотой и позой. Я всовывал больше разумного, вжимая ее за плечи, рискуя расплющить мошонку, но ради этих звериных рыков я был готов идти на все. Но что на самом деле взрывало мои чувства - так это совершенно НЕВЕРОЯТНО красивая ОГРОМНАЯ грудь Мурмуренка.
Приподнятая платьем, она притягивала как два полюса магнита. Из-под кружевного белья она светилась таинственным светом Божественного откровения. Освобожденная от покров, увенчанная как коронами сосками идеальной формы, восходящими вверх по самой восхитительной во вселенной параболе, она занимала все существующее пространство моего сознания.

Мне всегда не везло в этом смысле - меня любили только плоские - и, видимо, Бог сжалился надо мной, подарив мне Мурмуренка, как образец формы и наполнения. Я готов был часами гладить и сосать ее сокровища, зарываться в них всей своей физиономией и снова выныривать для короткого вдоха. Здесь я хотел, я мог остаться навсегда...

Мурмуренок смеялась надо мной:
- Чувствую себя с тобой не то мамочкой, не то -коровой!

Я смутился, и мне пришлось от многого отказаться.


Я знаю, что было в ней главным - главным в ней было ВСЕ. И взгляд, который не просто раздевал, а потрахав во все, одевал и выбрасывал до восьмидесяти процентов претендующих на ее внимание. И совершенно НЕМЫСЛИМО очаровательная, картинная внешность, о которой еще говорить и говорить и, поплакав-погоревав об утрате, говорить снова.

Мы познакомились с ней в очень обычном месте, но при очень необычных обстоятельствах: ресторан, в котором менты отмечали свой профессиональный праздник.
Я в то время шестерил при ментуре (впрочем - до сих пор шестерю), а Мурмуренок, в обществе одного из самых угреватых представителей ментовского мира, просто пользовалась халявным билетом.

Менты ужрались быстро, равно как и я, сочувствующий им. Содержимое нашего стола было хоть и обильным, но не слишком-то сытным. Большая литровая бутыль какого-то травяного венгерского вермута сделала меня к концу вечера совершенно отвязным бойскаутом. Но приходилось смотреть на часы: вечером - поезд в Кемерово, а там - сессия. Университет, знаете ли, курс, наверное, третий... И я уже совсем было ушел, как вдруг:
"and I will always love you..." зазвучало с затерханой сцены. Я вернулся - я не мог не вернуться. Девушка с микрофоном сияла на сцене. И никто на свете не затмил бы ее, кроме Мурмуренка. Она, дама в развеянном платьи, танцевала возле самой сцены. Танцевала одна... Но как!

Платье плескалось в такт музыки, демонстрируя стройные - слишком неожиданно стройные ноги Мурмуренка. Я стоял и балдел от музыки, от пения, от танца, от ног, от Мурмуренка. И тут - свершилось чудо. Песня кончилась, зазвучала другая и Мурмуренок - тогда еще просто незнакомка - позвала меня танцевать! Я, хромой и жирный урод, ни за что бы не решился сделать это сам... И в тот самый миг, когда я впервые прикоснулся к Муренкиному телу через черные кружева ее платья - я заболел, граждане. Когда я вдохнул ее запах - я сошел с ума, товарищи! А когда она обняла меня за шею и прижалась ко мне всем телом, коснувшись своим бедром моего - я погиб...

Я погиб и не жив до сих пор. Я снова плачу, слезы лют внутрь меня, так как плакать наружу я уже почти не умею. Там, внутри, эти лужи прибавляются и превращаются в болото, в котором поселяются лягушки моей трусости, нерешительности и - что самое отвратительное - НЕСПОСОБНОСТИ любить. Если бы тогда мне оторвали башку ее ментовский друг или отсидевший на зоне муж - все было бы совсем по-другому... Хотя без башки. Во всяком случае, теперь бы мне не было так горько, так огорчительно думать об этой потере.

Муренку хотелось, чтобы были зеркала всюду - и я приставил к стене обломок трельяжа. Муренку хотелось самой трахать меня во все - и я подставлял рот под ее сжатую ладошками грудь, я терпел, когда ее язык доставал мои барабанные перепонки и как она высасывала из меня воображаемые соки... Ухам было холодно и мокро, и я старался сосредоточиться на пальцах моей правой руки, два из которых я просовывал ей в ее смачную дырочку, а большой как-то сам проник ей в попку. Соединять эти пары внутри, как бы перетирая в щепотке этот неплотный слой - вот что делал я для того, чтобы рука моя до локтя облилась ее соком, чтобы троекратно разбуженный нашими воплями старушечий двор на улице Лысенкова косил на меня свои мессионерские очи.

Я-то знаю за что меня любят! Я - гений! Посредством именно моего голоса красота спасает мир и - небезуспешно.

Сессия кончилась и я пригласил ее в гости в первый раз.
Она стеснялась и беспокоилась, но ей хотелось прийти и она пришла.
Чай, торт, яблоко.
Я говорил много, говорил красиво, говорил чувственно, следуя к ее женскому сердцу по самому короткому из путей. В последнем раунде я пел ей свои песни, но уже даже не старался "делать" лицо. Прежде чем я исчерпал свои средства, маленький амурчик влетел в мою хрущевку и, подмигнув мне, стал незаметно шептать что-то на ушко Мурмуренку, отчего ее дыхание стало частым...
Будучи одетым только в один домашний халат, я перехватил ее взгляд и решил подыграть: постепенно раздвигал коленки в стороны, чтобы она, сидевшая напротив, могла увидеть КАК она нравится мне.
И я нравился ей. Скоро уже не стесняясь, она разглядывала моего послушного гиганта с мощным кожаным багажным отделением. Я давно освоил технику подбривания половожизненно важных мест, что особенно воодушевляет созерцающих, возбуждая в них оральные желания. Хотя это было связано с необходимостью иногда почесываться, при правильно проработанных жестах, со стороны казалось, что я просто вынужден поправлять это все никуда не помещающееся богатство...

Скоро уже не смог делать вид, что я просто разява: Муренкин взгляд лучше всяких губ воодушевил мое второе “Я”, но прекращать песню было не в моих правилах...

Она медленно, как заинтересовавшийся младенец, раздвинула полы халата и потрогала рукой мое напрягшееся до предела, уже источавшее прозрачный сок естество. Она держала его руками как волшебную палочку - нет, волшебный жезл и рот ее приоткрывался. Я, балдеющий от сознания того, что эта взрослая, в общем женщина, мама, сейчас впервые в жизни ЗАХОТЕЛА взять в рот то, что раньше было для нее только символом боли и насилия. Взять в рот. Как сладко звучит: ВЗЯТЬ В РОТ. Пососать, отсосать, за щеку!!!
Не знаю, прочитала ли Ленка мои рухнувшие в преисподню разврата мысли, или я все-таки напомнил ей того возбуждающего осла, - она вдруг всхлипнула “Ой, ма...” и буквально надела себя на то, что держала в руках.
Ленка не разменивалась по мелочам. Я только один раз попросил ее чуть-чуть убрать зубки - и через шесть минут Ленка могла уже консультировать в этом вопросе малолеток.

Когда я взорвался фонтаном, Ленка завизжала от восторга: моя сперма, как язык хамелеона ударила в стену над ее левым плечом и густой слезой богини Венеры, так и замерла на обоях с Микки-Маусом...
Это показалось ей ВОСХИТИТЕЛЬНЫМ.

Ей очень понравилась эта новая игра... Часто даже в ущерб собственному кайфу, она, чувствуя у меня приближение этого момента, вдруг поднимала меня с кровати, падала на колени и, успев только несколько раз подвигать сжатыми в плотное колечко губами, вдруг отодвигалась и, смеясь совершенно по-детски, ловила ртом вожделенные струйки.
Тогда впервые я слышал ее НАСТОЯЩИЙ смех - открытый и счастливый смех юной девушки, впервые встретившей любовь.
Как много бы я отдал за то, чтобы снова его услышать.
Время пошло.


-Алло!
-Знаешь, я слушаю твою кассету, часто слушаю...
-Спасибо...
-?

Я подошел и поцеловал ее шею. Я включил на всю мощнейшую катушку Принса - и нас так завертело!
 Я поднял ее с кресла и усадил на кровать. Я не стал снимать с нее белье. Великолепное бельё-черное и очень кружевно тонкое... Рука не поднялась на эту красоту и я чуть было не пробил ее трусики насквозь своим мощно торчащим членом. Она так искренне удивлялась мощности и глубине моего вторжения, которое всякий раз нарушало ее представления о размерах и силе мужских...Объятий. Мне это было очень, ОЧЕНЬ приятно.

Она кричала, она кричала. Она кричала громко и совершенно свободно, ибо Принс вполне позволял нам обоим делать это. Я упивался ее криками и продолжал.

Ее язык опять проникал в мое ухо, она усердно высасывала из меня что-то... Что ей представляется, когда она так делает? Возможно, чье-то влагалище, приникнуть к которому ей не позволяло деревенское воспитание или родственные взаимоотношения. Или, может быть, даже какая-нибудь другая дырочка, вылизывать которую и вовсе считается грешным...
Иногда в такие минуты она спрашивала меня: “Скажи, чего ты хочешь?”
А пока - она трахала меня языком в ухо, рыча, как кошка, а я, зажмурившись, терпел и кайфовал почти.
Никто-никто так не трахает в уши, как это делала Мурмуренок.


...Дурацкое прозвище? Откуда оно взялось?

На шее ее всегда висела огромная, толстая, золотая цепь, в завершении которой - стограммовый крест. Эта вещь - все, что ей осталось от муженька-бандита, наводившего в свое время ужас на все село... Теперь он - сидит. Она - не знает что ей делать, а плохо сваяный по образу и подобию гимнаст на кресте, пытается спасать и сохранять их Души...

Всякий раз, глядя в его замученные желтые очи, я вспоминал:

"Ах, Мурка, ты Мурмуреночек!
 Мурка, ты мой котеночек...
Мурка, Маруся Климова,
Прости люби-ма-ва!"

Ты - Мурмуреночек!


...Я кончил бурно, по-стариковски ...Она поплыла по моему телу вниз, но мне нужен был тайм-аут. Я был уверен в тот момент, что у нас впереди очень длинная ночь, но она ...она так скоро.
Лучше так. Лучше не говори никогда сколько у тебя времени...


Я выпросил у нее еще несколько минут и она потратила их на то, чтобы сидя у меня на коленях поблагодарить снова и снова сказать мне столько приятного!

Теплее на Душе.
-...Именно ты мне снился тогда в моей малой юности. Ты был тем человеком, с которым я тогда во сне впервые испытала... это. Я очень хорошо запомнила эти волосы. Да, это был именно ты!



...Мы вышли, оставив включеной музыку и свет. Нам было пора. Мы не шли, мы буквально летели над снегом - дома дочка Сашка. Кассета с мультиками заканчивается чрез три минуты.

Я просил все-таки помедленее, а за это играл ей на губной гармошке...
Был вечер такой теплый! Очень теплый для конца декабря. Снег сыпался из фонарей. Муренок поднимала руку каждой арбе, а я играл на губной гармошке для нескольких пьяных молодых людей явно пролетарского происхождения... что бы вы думали?
Гаудеамус...



Она позвонила-ла-ла-ла-ла-ла!
- По какому поводу? Угадаю: скучно, ты стала листать телефонную книжку и наткнулась на мой номер?
-Нет, я его знаю наизусть...
Странно, Ленка, беседовать с тобой чисто на деловом фоне - ты обратилась ко мне с несколькими просьбами... Но не слушала и не запомнила ничего из того моего страстного монолога, которым я заменил свое обычное НЕТ.
Я не хочу иметь с ней бизнес. От отвращения, чуть было не зачеркнул предыдущую строчку. Чуть было не похерил...


Ты продолжала:
- Они бы мне не помешали. Деньги.
- Смотря сколько...
Ну, не говорить же нам, серьезным людям, о какой-то там любви, да еще по телефону! Мы говорили о деньгах. Это уникально - мы говорили о деньгах, а думали о любви, не наоборот! Мы думали о будущей нашей встрече - какой она будет у нас, двух не юных, но смущающихся и стесняющихся друг друга людей.

- Сейчас мне так... Хочется праздника, праздника, праздника. Я надела бы каблуки... Знаешь, у нас пока нет штор, я бы разделась догола, включила бы порнушку и вибратор, поставила бы прямо на постель зеркало, представила бы твое лицо и занялась бы ...собой. Но Сашка спит уже... Ты действительно думаешь, что Кирилл работает?
-По крайней мере, я это легко себе представляю!

Кажется, о чем-то похожем мы уже с ней говорили?

Я знаю, если бы ее Кирюша сейчас сидел дома а не шарился неведомо где, она не позвонила бы, не приехала бы и не развела перед моим лицом свои восхитительно-стройные ножки, краснея от стыда и возбуждаясь от предощущений...
Ну, что ж, спасибо тебе, Кирюша!

Она менялась, а я, счастливчик, ограничивался простым наблюдением. Так много месяцев я бывал рад ее звонкам - бросаю все дела и снова весь в уборке и проветривании - ведь ко мне едет Ленка!

-Привет, ты один?
-Сейчас... уже почти один!
-У тебя семь минут. Сейчас буду!

Сейчас будет! Сейчас у меня все будет!!!

И она снова приезжала, принося с собой тепло темной улицы, холод чужой постели и полные сумки разного съедобного.

Однажды мне повезло: Муренок приехала ко мне - невозможно поверить - НА ЦЕЛУЮ НОЧЬ!

Перед тем она очень долго спрашивала - что есть в моем холодильнике, но ответы следовали очень короткие: соль, перец, кориандр, лавровый лист (сухие) и... По мелочи: холодная вода, горячая. Водка! Ах ты, Боже мой! Водка же есть!

- Буду. Скоро.


Она постучала очень громко.

Быстро переодевшись во что-то мое, она ловко выпотрошила двух больших рыбин, натерла изнутри солью, перцем и бог знает чем еще, достатым из ее всегда огромных пакетов, набила лавровым листом рыбячьи брюхи и - положила их "пропитываться".

Следующий час ушел на высокое искусство. Я пел, представьте себе...

Блюдо, приготовленное тогда Мурмуренком, до сих пор возбуждает мои гастрономические чувства. Я десятки раз пытался повторить ЭТО, насилуя рыбин всевозможными приправами, но получалось лишь жалкое подобие желаемого. Что говорить, кулинария - это волшебство... Священнодействие. Это или есть, или этого НЕТ.


Телефонный звонок.

-Слушаю!
-Привет,это я ...
-Привет.
-Что ты сейчас делаешь?
-Вот только что... Теперь практически совершенно свободен!
-Ты один?
-Да!
-Совсем?
-Теперь уже практически совсем!
-Тебе одиноко?
-Ну -у-у-у-у-у-....
-Ха.
-Ты хочешь приехать сейчас?
-А это возможно?
-Да, жду.

Посуда, тряпки, пылесос - я даже успел помыть ванну: совершенно беспрецедентная скорость уборки. Вот только стол свой не трогал - дескать, творю, творю круглосуточно!
Она постучала очень громко.

-Скорее,скорее у меня всего полтора часа!
Ворвалась, по-хозяйски расставив свою одежду по моим местам в моем доме ...
-Налить тебе чаю горячего?
-Водки!
-Есть у меня водка плохая и очень плохая так тебе какую?
-Плохую...

Я принес ей водки ...

-А ты со мною разве не будешь?
-Ну почему же ...
-Ты пьешь?
-...

И еще и еще и еще много-много одинаково неповторимых дней, в которые я знал: сегодня позвонит Ленка, сегодня она приедет и нам будет очень-очень хорошо...

Уникальный период моей жизни - я был ее любовником. Я был ЕЕ. У меня не было права как-то найти ее, как-то пригласить. У меня было право только ждать ее и дожидаться. И я, как старая дева, дожидался ее.

Ленка, ты знаешь как я обожаю твое тело? Твои чудные стройные ноги и главное - грудь. Такие охрененные сиськи - большие, мягкие, свободные, сладкие, взрывающие меня в секунду!
Как к драгоценности, как к сладкому плоду моего вожделения, прикасался я к ее груди, юношески нетерпеливо стараясь выудить из ее дорогущего платья и кружев на свет Божий это роскошество, чтобы целовать, лизать, сосать, вдыхать! ...А ты просила: сильнее, СИЛЬНЕЕ! И сама учила меня КАК нужно сжимать, как гладить, как причинять тебе больше этой сладкой боли...
Я вижу как капельки моего пота капают на твое лицо, как ты слизываешь их незаметно... Ты любишь меня, Мурмуренок?

Нет, мы никогда не говорили о любви. Мы же взрослые люди!

...Я притек к ней, уже не стучащей сердцем.
В этот момент - клянусь - даже землятресение не смогло бы меня остановить.
Она кричала она кричала. Компетентный Принс вполне позволял нам обоим хотя бы несколько минут пожить во весь голос.

Ее язык снова проникал в мое ухо. Какую вожделенную дырочку замещает ей мое ухо на этот раз?

И когда я в дветысячипервый раз утопал в ее мягкой груди, она запустила руку в мои волосы и снова сказала то, что я хотел слышать снова.
- Да, это именно ты, это те самые волосы...

Я был мужчиной мечты, я был принцем из снов, я был маленьким грудным ребеночком, скрутившимся в клубок на ручках у мамы и сексульным супергероем одновременно.
Разве мужчине нужно что-то еще?

...Мы вышли, оставив включеной музыку и свет, а наши выдохи еще двигались под потолком, наши крики еще жили в мешанине звуков и запах - ее запах, еще порхал над моей кроватью сиятельным махаоном...

Пора. Мы бежали над снегом. Дома косились из-под штор. Кассета заканчивается через три минуты.
Ты Мур-му-ре-но-чек!
Обещала бывать.



Ноябрь 1994 - ...сентябрь 2001