Переменка

МАЛЕНЬКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ ЧИТАТЕЛЯМ ПРОЗЫ РУ:

Извините, но и под это мое произведение подрочить вам не удастся. Это всего лишь следующая глава из неавтобиографического романа "Любовь и Дамы господина "М" и, по определенным причинам, разместить ее в разделе "Детская литература" я не смог.

А тем, кто разделит описанные мной чувства, в том числе и ЭРОТИЧЕСКИЕ - спасибо!
Ю.М.



Переменка


(главы из романа "Любовь и Дамы господина "М")
 ...


Что знаю я о ней?
Замужем за... бывшим музыкантом, бывшим компьютерщиком, а теперь еще кем-то, наверное, бывшим.
У нее миленькая дочка и хорошая большая квартира в старом городе.
Недавно видел ее муженька с какой-то ш... Штранной женщиной... Бутся? Конечно, е! Нет, будто бы коллеги по работе!
Что помню о ней?
Почти ничего. Так, переменки...



...


Митька - поставщик волов на средний запад, привел ее однажды ко мне с явным намерением сбросить с себя этот груз. Он изнывал от многокилометровой "погуляем" с надоевшей ему бабой (знаешь, Юр, у нее при разговоре кончик носа дергается! Это а-а-атвратительно!) и алкал халявной водки.

Она называла себя Плетнева. Старинное и добропорядочное имя. Ничто так не оскорбляло ее древний род, как суровая действительность моей хазы.
Она висла на Митьку, лизалась с ним, а ему очень хотелось... теплого сортира. Дома, у мамы, посидев минут пятнадцать с газеткой, слушая как набирается вода в соседней ванной, блажить о скорой релаксации в постели перед телеком, с внове набитым мамиными котлетками желудком...


А Плетнева... Ей некуда было стремиться. Хрущевка с низкими потолками, о которые трутся головами четверо ее братьев-переростков.

Что дал ей Бог? Красоту? Нет, пожалел. Так, шарм. Шарм, который она усиливала непринужденностью и улыбчивостью. Умна? Безусловно. Безусловно умна! И в ней действительно есть что-то от великих предков...

Но и типичный мелкобялядский мусорок к ней тоже налип изрядно: курит одну за одной, водку наливает сама и почти ее не закусывает.
Понравилась ли мне она? Как может не понравиться существо женского пола тому, кто подобного существа уже недели три как не имел?

Митька, продвинутый инретпретатор душепериказчиков, принимал позу за позой, но свечка не хотела быть за упокой: горела просто и примерно.

На тридцать втором коленце он просто встал и испарился в небытие, а Плетнева, выйдя из туалета в пустоту моей узкометровки, с удивлением обнаружила во мне человека, который уж явно не станет ее провожать до дома в такую полночь!


Митька, - мерчендайзер по органайзерам,- мне друг, а для друга я готов сделать любую гадость! Я не пошел бы ее провожать только уже для того, чтобы сконцентрировать ее внимание на человеческих качествах моего товарища Митьки, интерполированного экстраординарца.
Ух и любим же мы друг друга! Знаю, что и он в подобной ситуации не задумался бы ни на секунду...

А вам, исследователи и естествоиспытатели чувств, сближающих мужчину и женщину, дарю еще один мотив: мы легли в постель с Плетневой, объединенные единым чувством: нам обоим страсть как не хотелось колбаситься среди ночи по похолодавшему району наркоманов, через квартал бандюганов на улицу металлургов...

Я подал ей холодной водочки, достал спрятанную ото всех прочих гостей ветчинку с помидорками и зеленью ее мелко-мелко порубил-посыпал. К тому- мой фирменный салат "яйцо под майонезом" с венгерским пупырчатым огурчиком меж половинок и немелким укропчиком сверху. (Это тест: если съест сначала яйца - значит ласковая. Если схватится за огурец руками и откусит от него половину - значит грубая. Если отодвинет укропчик на край тарелки, значит, надо будет мне тщательно побрить хозяйство, оставив только бобрик верху...)

Добавил в этот набор белое-белое пушистое-пушистое ТЕПЛОЕ махровое полотенце и... Внес!

Сидюк мотал душещипательного Бутусова, когда она приняла из моих рук поднос с закуской, и в этот момент я положил ей на колени теплое полотенце.
Это одно из лучших моих изобретений:
я открыл, что теплое, снежно-белое махровое полотенце, положенное выше колен, вызывает у женщины страстное желание... принять душ. Но самое замечательное - это избавляет от уламывания и утискивания. В конце концов, да, я ее, конечно, уломаю, но что за продукт я получу? Уставшую потную, перевозбужденную женщину в несвежем белье!? Одежда ее жутко изомнется, к ней прилипнут шерстинки... А если она идет в душ, то во-первых, это дает мне время застелить постель чистым, зажечь свечку и подобрать репертуар, во-вторых, выйдя из душа в моем халате, она становится абсолютно досягаемой и совершенно беззащитной,
а в-главных: она смоет с себя всю эту отвратительную гадкую мерзкую косметику, от вкуса и запаха которой меня воротит, а предстанет передо мной теплая, ГОРЯЧАЯ, с намокшими кончиками волос и со сладкой, сочной, пушистой... Впрочем, ЭТОМУ стоит посвятить отдельную главу!

Женская чистота открывает перед остальным человечеством невиданные оральные горизонты.

Если бы кто-то догадался устраивать конкурс вагин - три первых места заняла бы Оленька Плетнева. То, что я обнаружил у нее между ног, язык не поворачивался назвать "половым органом". Язык поворачивался делать совсем, совсем другие движения. Уже тогда я упивался невероятной отзывчивостью каждой складочки, каждой ямочки и, уж конечно же, выпуклости... Тогда, терясь своими музыкальными ушами о внутренние поверхности бедер Олечки Плетневой, я впервые понял смысл частой женской фразы: "...я тогда не головой думала, а другим местом!"

Да, Олечкиным "местом" можно было не только ДУМАТЬ, но и творить художественную литературу!

Целуя ее взасос, я чувствовал, что запросто могу проникнуть в глубины мироздания, если только ухи не упрутся...
Ах, если было бы можно давать медали вагинам!

Но оказалось, что чудо - внутри! В полупозе Громберга, Олечкино влагалище обретало свойства райских врат, а ее крики уподоблялись пению волшебных, хоть и несколько пошловатых сирен. Ты кричишь? И я кричу! И Бутусов кричит!
Кто еще вправе на такую поэзию, как не оргазмирующие?

Мое вечно хамское, травмирующее и восхищающее бревно, обычно мало чувствительно к происходящему, но то, что меня встретило ВНУТРИ, было чем-то особенным! Как вновь прибывшим на гаваи специально нанятые девушки надевают на шею цветочный венок и целуют со всех сторон, так и мое естество было встречено ТАМ. Хотелось выйти и войти снова, потом снова, снова и снова и снова и опять.
"А есть ли другая дверка?", подумал я тогда. Есть! Она чуть ниже. И ее петли не скрипят, хоть и открываются очень туго. Еще, еще чуть-чуть омыться вязким сиропом - и снова туда, как через обручальное кольцо прорвался я. И был там встречен радостными криками "Юрочка, а..."


Я прожил с ней целую жизнь. Целую вечность мы не расставались ни на секунду. Вплоть до самого утра.
Мой капризный "дружок" признал в Олечке ту самую, чей образ так филигранно выводиля в своем воображении, ловя в полотенце липкие струйки.
Он, может быть, впервые в жизни, вел себя как настоящий солдат: "Рот! Подьем! Стать смирно!
Влагалище! Равнять, шагом марш! Ать-двать-бать! Ать-двать-бать...
Бать, как здоровско!

...
 
Эти оргазмы до сих пор занимают верхнюю строчку моего личного хит-парада. Олечка Плетнева была и остается единственным человеком, чье влагалище достойно считаться живым, чувствующим и вполне самостоятельно МЫСЛЯЩИМ существом.

Ах, ну почему за влагалище не дают Нобелевских премий!

Зачем же я, скотина, утром давал тебе пошлый полтинник на такси? Где-то ты тогда работала... Не помню. Но где бы ты ни работала, ты пришла в то утро на работу заплаканной. Это сделал я, плохо начинающий, Дон Жуан Мухосранский.

Любовь необъяснима: девчонки могут полюбить за что угодно и даже просто так.
В коротких встречах, где я вел себя как король, принимающий покаяния павших женщин (тварь, тварь, ненавижу себя за это!), ты искала моей любви. Ты искала любви, а меня неудержимо тянуло к тебе между ног, чтобы еще раз обнаружить там сей предмет.
Знаешь, я даже ни разу не рассмотрел внимательно твоего лица - все долбежка и долбежка.

Мы встречались в маленьких квартирках, где проживали твои постоянно отъехавшие родственники: они уезжали, ты приходила туда, зажигала свечу и ждала меня.

Нам было хорошо, но ТАК хорошо уже не было. Урывки, прыжки, стуки в дверь, глазки, соседи, телефоны...
 
И всякий раз, когда мы встречались, я дарил тебе зажигалку.
Ты искала тепла, искала огня, а я дарил тебе зажигалку.
У меня нету, Оля! У меня НЕТУ того, что ты ищешь! У меня НЕТУ НЕТУ НЕТУ!
Только зажигалки. И только мысль еще раз - хоть раз когда-нибудь... Ни для чего, так, переменку!
Нет, не повторится.



1991 - 2001г.