Ангелы не умрут

Где бы ты ни был,
Чтоб ты не делал,
Он всегда рядом
Следует тенью…

Он достал дозу! Ему повезло. Бегом, бегом, вверх по лестнице, не считая пролетов, быстрее, быстрее, времени нет! Лайм бежал так, словно за ним гналась свора гончих псов. Грязные исписанные всякой непотребщиной стены с мерзкими лубочно-порнографическими картинками мелькали как стеклышки калейдоскопа в тревожном сюрреалистическом сне… Вот она - дверь в его логово. Руки тряслись, ключ долго не попадал в скважину… Наконец ему удалось справиться с замком. Дверь - с ноги. Прислониться к косяку, отдышаться…

Алые маки расцветают
Так рано -
Ты их не заметишь,
А они уже рядом.

Книги, диски и старые конспекты беспорядочной кучей громоздились повсюду в комнате… Стол возле окна - все что осталось от многообещающей карьеры… На дрожащих ногах Лайм побрел к нему. Расстояние – ни о чем, но тело не слушалось, упорно желая получить вливание заветной жидкости. Сейчас… Сейчас… Уже совсем скоро… Лайм, тяжело дыша, хватаясь за стены, дополз до стула. Заветный пакетик он выудил из носка. Рискованно, конечно, шастать по улицам с такой ношей, но... куды денешься, когда разденешься. Он случайно глянул в зеркало, которое забыла Оливия, когда неистово собирая чемодан, истерически выкрикивала: «Ты, грязный сукин сын! Наркоман вонючий! Пошел ты к чертовой матери! Я не собираюсь тратить свою жизнь на неудачника! – орала она, метаясь по их убогому жилищу, которое так и не смогла (а скорее всего не захотела) обуютить. «Ст..терва» – выдохнул Лайм, опустив руку и разжав жгут… Он видел ее, как видит мир рыба, находясь в аквариуме. Девушка хлестала его по щекам, сдабривая удары всевозможными нелестными эпитетами. Лайму казалось, что это муха бьется о лампочку, сиротливо свисавшую с потолка…

Тонкие иглы
Вонзаются в тело.
Боль бесконечна –
Боль без предела.

Его отражение… Несомненно, красивый парень. Правильные черты лица, карие, выразительные глаза, губы, целовавшие девушек до умопомрачнения, темные, слегка вьющиеся волосы до плеч, и взгляд… «Ты – ****ь в штанах!» – злилась Оливия, когда к Лайму проявляли повышенное внимание не только девушки, их матушки и тетушки, но и мужчины. «Не волнуйся, Лив, я натурал!» - успокаивал он девушку. «Я ни на что не променяю твои прелести, детка!» - Он хватал Оливию и, смеясь, начинал целовать, тиская при этом соответствующие приятные выпуклости. «К черту!» - Лайм швырнул зеркало в стенку. Осколки серебристой крошкой разлетелись по комнате. Дрожащей рукой он открыл ящик стола… В глубине - заныканные шприцы и жгуты… Скорей бы уж! Невыносимо! Эти чертовы приготовления… Ложки, зажигалки, шприцы, иглы… Зубами он затянул жгут… Синюшная вена, как птица в агонии…

Шаг,
Другой, Третий,
По узкой дорожке –
Остановиться уже невозможно…

«Это же кокс! – Мик лукаво подмигнул ему, «Бери не пожалеешь! Такое из тебя попрет – гений ты наш, самородок! Ты ж нам такого понапишешь! Мы ж еще внукам рассказывать будем, с кем учились вместе!» В тот день Лайм прискакал домой окрыленный. Лив, как всегда разбросала свою косметику у него на столе. Что за несносная баба! Лайм сгреб весь этот хлам на пол. Пусть сама убирает, дура. Оставил только ее зеркало. Прямоугольное, совершенно обычное на вид. Лайм высыпал на него дорогу, скрутил трубочку из банкноты и… поехал…. Аж в глазах запрыгало! Комната вдруг стала больше и выше, окна - узкими как в готическом соборе. Под впечатлением Лайм тогда исписал целую тетрадь стихами в стиле ранних Doors. О, теперь я понимаю старину Джима!


Слышишь – грозный вой!
За тобой идут!
Он стоит за спиной –
Ангелы не умрут!
Он всегда твоя тень,
Ты всегда его цель!

Он почувствовал это… Приход… Сразу стало хорошо и покойно.. Все тревоги и печали унеслись далеко-далеко… Однообразный шум, доносившейся с улицы стал фоновым жужжанием вентилятора. Лайм посмотрел в окно. На соседнем доме висел огромный рекламный щит. Красотка в ослепительном красном платье, уперев руки в бока, призывно смотрела на него, готовая сказать что-то очень сокровенное. «Ха», - усмехнулся Лайм, - «Вы все одинаковы – сучки! Как только у мужика проблемы – бежите к богатенькому папику в пастель! Продажные твари!» Лайму казалось, что он кричит, на самом деле его речь была замедленной и вялой. «Что, скалишься, сука! Думаешь, я неудачник, да?» - Лайм влез на стол, подвинулся поближе к окну. Он хотел пробуравить ее взглядом, эту тварь в красном платье… Лайм встал на подоконник: «С-суки! Я отдавал вам все, что имел, я любил вас, а вы…». Он судорожно схватился за раму. Внезапно ему стало так смешно, что он согнулся от хохота… «Откройте, полиция!!!» – неистовые удары сотрясли покореженную дверь. Внизу мигали и вопили машины фараонов. «Вычислили, гады…» - спокойно подумал Лайм, посмотрев на дверь, которая вот-вот готова была сорваться с петель. Порыв ветра растрепал его длинные волосы. Выбор всегда за мной. Он выпрямился, распростер руки, ловя воздух ртом. На миг он подумал о том, что будет делать завтра, и где достать дозу… За дверью, державшейся на одном гвозде, слышались неистовые ругательства и бесконечное: откройте, полиция или мы будем стрелять!!! «Иди ко мне, Лайм! Что же ты медлишь?» - Прочитал он во взгляде рекламной гурии. Он вспомнил, как в детстве любил нырять море. «Я всегда выплывал… Я обязательно выплыву…».

В тот миг, когда полицейские отдела по борьбе с оборотом наркотиков снесли наконец дверь, казавшуюся такой хлипкой, Лайм оторвался от подоконника. «Стой, стой, сукин сын!!!» – заорал инспектор и в отчаянии выстрелил в потолок.

Из протокола результатов вскрытия Лайма Д.Д., 25 лет.
Основная причина смерти: остановка сердца в результате падения с высоты, множественные переломы…


Рабочий приставил лестницу к щиту, его товарищ держал рулоны. Старичок, сидевший на соседней скамейке, дочитал газету. От нечего делать он стал наблюдать за рабочими, которые безжалостно срывали красотку в красном платье. Они натягивали рулоны с новой рекламой: молодая сияющая мамаша держала на руках пухленького улыбающегося карапуза. «Шампунь без слез – радость для Вашего малыша!» - извещал потребителей бодрый слоган.

1998-2006