Харьки-солдаты

Обойдемся в этот раз без предисловий.

- Не трогай его, ну не надо! Пускай!
- Ишь ты, сдался.
- Я бы на его месте тоже сдался – 24 часа в поезде трястись, а потом сразу сюда…

- Как хорошо, что мы с тобой попали в одну роту! – говорил Дохлик, испуганно озираясь по сторонам.
- Лучше бы вообще этого всего не было! – Малыш был белый как лист бумаги.
- Говорят, что всех новичков сразу же на передовую пошлют, - присоединился к разговору стоявший поблизости новобранец.
- Откуда ты знаешь?! – переспросил Дохлик.
- Слышал, как солдаты говорили. Сейчас перелом идет. Наши отступают. Если прогнемся, пиши пропало – проиграем войну!
Малыш и Дохлик испуганно переглянулись. Малыш от ужаса открыл рот.
«Боже! – думал он. – И как меня только угораздило! Умру молодым! Только начал жить! Поступил в университет, колледж этот, будь он неладен, окончил, с Дохликом столько всего придумали… Вся жизнь впереди! Зачем мне эта война!?»
«На карту поставлена жизнь страны, жизнь нашего вольного народа, который никогда и не при каких обстоятельствах не привык прогибаться. Я всегда думал об этом, но теперь у меня есть настоящий шанс показать, на что я способен, проявить себя перед Отечеством! Сделаю всё, чтобы моим родителям не было за меня стыдно. Пусть умру, если это понадобится на благо державы!»
А такие мысли посетили Дохлика.
- Меня Мыша зовут, - улыбнувшись, вернул на землю Малыша и Дохлика новый знакомый.
- Дохлик, - улыбнулся Дохлик. – А это Малыш.
Мыша улыбнулся в ответ.
- А мы раньше нигде не встречались? – прищурившись, посмотрел Дохлик.
- Не знаю, - в ответ внимательно поглядел на Дохлика новобранец. – Страна у нас большая, и людей тут много. Может, и пересеклись когда.

- Мыша, повернись-ка! – Дохлик слегка повернул его за плечо. – Оба! Ты такой смешной! У тебя штаны эти висят, они вообще не по размеру!
- А я? – переживал Малыш. – А я!?
Дохлику не хотелось ничего говорить. Если б Малыш сейчас себя увидел, обморок был бы гарантирован.
- Что, ужасно? – прочитал он ответ в глазах Дохлика. – Как пугало огородное?
- Да нет, Малыш, нормально.
- Тут другое важно, - заметил стоявший рядом солдат, такой же, как они. – Чтобы не спадало, и чтоб тебя враг не видел. Красоваться на гражданке будешь.
Малыш очень расстроился этим словам и испугался.
- Так, кто тут у нас длинноволосые, модники…, - услышал Малыш вдалеке.
- О-о-о, ребята, - заметил Мыша. – Щас нас всех под одно подравняют.
- Как!? Стричься!? – задергался Малыш, проверяя кудри, которые, пока ещё, были на месте.
- И бороду тебе твою пижонскую тоже сбреют, - хмыкнул Мыша.
- Дохлик, правда?! – с мольбой посмотрел Малыш.
Дохлик кивнул.
- Изверги проклятые! Ну причем здесь волосы!? Меня с врагом перепутают, если я не побреюсь!?
- Малыш, во-первых, санитарные условия не те, что дома. Это, пожалуй, главное. А так, вот пойдешь в рукопашную, так тебя за бороду твою схватят и горло перережут. Вот и вся логика, - объяснил Дохлик.
Малыш от услышанного передернул плечами и весь съежился.
- Тебе никуда не деться. Они всё равно всех проверят. Отрастишь ты потом. Они ж тебе не ногу отрезают, - Мыша и Малыш во все глаза посмотрели на Дохлика. – М-да, неудачный пример…

- По машинам, - заорал командир.
Долго объяснять не пришлось, и солдаты быстро распределились по грузовикам. В машине, где ехали Малыш с Дохликом, было ещё человек 12. Малыш угрюмо сидел в углу, обхватив колени. Дохлик живо болтал с Мышой, то и дело подпрыгивая, когда машина наезжала на кочки.
- А ты чего такой угрюмый?
Малыш поднял глаза. Рядом с ним сидел тот парень, что влез в разговор по поводу волос. Надо же, даже не заметил, как рядом сели.
Малыш не нашелся, что ответить. Вздохнул и потупил взгляд.
- Боишься? – снова спросил сосед.
- Не люблю я войну, - наконец выдавил Малыш.
- О! – усмехнулся его собеседник. – А кто же её любит?!
- Да вон, Дохлик только об этом и мечтал! – Малыш кивнул в сторону Дохлика, который уже говорил с половиной ехавших. – Всё думает, как бы отличиться перед отечеством. Ну, теперь у него широкое поле деятельности.
Где-то вдали послышались редкие разрывы снарядов.

- Построиться! – крикнул новый командир. – Перекличка!
Новобранцы столпились, но солдаты, специально взятые на помощь для определения новеньких, быстро разогнали их по рядам.
Новый приятель Малыша уже стоял и перешептывался с Дохликом.
- Хома! – выкрикнул один из помощников фамилию из списка.
Повисло молчание.
- Хома!! – строго, громче нужного, крикнул командир.
- Это я, - улыбнулся Хома, который не слышал имени, потому что болтал с Дохликом.
- По уставу отвечать!
- Я! – Хома сделал шаг вперед.
Перекличка продолжилась.
- Миноров, Янеж, - шепнул Дохлику Хома.
- Откуда ты всё знаешь?
- Ребята сказали. Говорят, строгий, но справедливый. Своих в обиду не дает.
Потом ребят отвели в военно-полевые казармы, которые выглядели как бревенчатые бараки.
- Сегодня же вам выдадут оружие, - объяснял лейтенант, помощник, проводивший перекличку. – Завтра половину из вас точно заберут на линию фронта.
Он устало снял фуражку. Вытер лицо.
- Вчера много раненых было. Если есть среди вас врачи…, - он не успел договорить.
- Есть!
Все обернулись в самую глубь барака. Малыш сидел в углу и поглядывал то по сторонам, то на лейтенанта глазами, полными надежды.
- Пойдешь сейчас со мной, - Малыш быстро поднялся, и, аккуратно обходя товарищей, подошел к начальству. – Отдыхайте. Кто знает, когда ещё придется.
Он развернулся, и они с Малышом вышли. Дохлик долго смотрел Малышу вслед, но тот даже не попытался найти его взглядом.
- Смотри-ка, - толкнул Дохлика в бок Хома, - а Малыш-то твой сообразительным оказался.
- Он и вправду вроде как врач, - пытался оправдать его Дохлик.
- Теперь, глядишь, может в тылу и отсидится, раз, говорят, раненых много.
- Понимаешь, войны он очень боится. Жизнь любит. Для него нет в этом никакой романтики.
- Да прав он, Малыш-то, - присоединился сидевший рядом Пешик, один из тех, с кем Дохлик познакомился ещё в машине. – Нет тут поэзии, смерть одна. Вот у меня брат на флоте. Так письма приходили…
- Погоди! – перебил Дохлик. – На флоте!? В Севастополе!?
- Нет. Под Керчью. У них там база. А что?
- А то у меня брат тоже на флоте, - радостно поделился Дохлик.
Дверь в барак открылась, и вошел новобранец из соседнего барака.
- А чего вы тут, давайте к нам! Пока все равно делать нечего. У нас там гитару нашли. Клуб. Дохлик, пойдем! – Гамми увидел Дохлика и позвал его.
- А что, ребят, - согласился Дохлик, обращаясь ко всем присутствующим, - пойдемте, правда?
Но не все были столь энергичны. Многих утомили все эти сборы, поездки, распределения. К тому же, они приехали не в летний лагерь. Они приехали на войну.
В результате, Дохлик, Хома, Пешик и ещё один товарищ, имя которого они не знали, пошли в «клуб».
В «клубе», как и положено такому заведению, царила живая веселая атмосфера. Было накурено, не было ни одного человека, кто остался бы без компании. К тому моменту как они вошли, как раз закончили играть песню. Дохлик стал оглядываться по сторонам.
Хома быстро оценил ситуацию. Он громко свистнул в два пальца. Все мигом обернулись на него.
- Друзья, а сейчас этот молодец по имени Дохлик, - Хома чуточку подтолкнул Дохлика вперед, - исполнит нам на гитаре какую-нибудь солдатскую песню.
- Давай! Иди, Дохлик! – радостно приняли его солдаты.
- Откуда ты узнал, что я умею? – шепотом спросил Дохлик, наклонившись к Хоме.
- Мне Малыш по дороге в машине рассказал немного…
- Ух, трепло. – Дохлик взял гитару. – Какую? – обычный вопрос для того, у кого оказалась гитара. – Может, «Пора в путь-дорогу»?
- Было! – крикнули из толпы.
- М-м-м…. «Первым делом…»
- Было! – отмели и эту версию.
- А своего нету? – вдруг спросил Хома.
- Да есть вообще-то. Но никто не знает, - неуверенно ответил Дохлик.
- Итак, друзья, у нас премьера песни. Как называется? – наклонился к Дохлику Хома.
- «Солдатики».
- «Солдатики»!!!
Дохлик запел.
- СОЛДАТИКИ СОЛДАТИКИ ЗЕЛЕНЫЕ ЖУЧКИ ХЛОПУШКИ АВТОМАТИКИ ЗВЕЗДОЧКИ ЗНАЧКИ КАК СЕРЫЕ ВОРОБУШКИ КУПАЮТСЯ В ПЫЛИ СОЛДАТИКИ СОЛДАТИКИ НА КАМУШКИ ЛЕГЛИ…»
Конечно, Дохлик пел и играл на порядок лучше, чем остальные солдаты. А песни у него были добрые и настоящие. Их встретили очень тепло. Дохлику в народе было дано звание «артист», и его собирались звать на все посиделки, которые когда-либо будут.

Малыш добрался до своей кровати, когда все уже спали, повалился на неё и уснул мертвецким сном.

Снова та же машина, только теперь она увозила их на линию огня. Малыш сидел, нелепо сжимая в руках громадную серую винтовку. На руке у него белела повязка с алым крестом.
- Странно, а тебе-то зачем? – недоверчиво косился на ствол Дохлик.
Малыш в ответ безразлично пожал плечами.
- Чтобы доктор был цел и невредим! – сострил Гурей, и все засмеялись.
Потом разговор в другой части машины пошел отдельно. Дохлик и Малыш сидели молча.
- Дохлик, - сказал Малыш так, чтобы только Дохлик его и слышал. – А этот… вот который щас говорил…. как его…
- Гурей.
- Да, Гурей…он…кто?
- В смысле «кто»? Рядовой, - недоуменно ответил Дохлик.
- Да нет! – раздражался Малыш, но продолжал говорить тихо. – По национальности он кто? Имя больно странное.
- Еврей он, - шепнул Дохлик. – Ему наши имена тоже наверняка странными кажутся.
- А этот, Гамми, что ли?
- Кажется, англичанин… Да, по-моему англичанин.
- Как англичанин оказался в русском тылу?!
- Ну он русский. У него корни английские. Отсюда фамилия такая. Что тебя это так интересует?!
- А этот, - игнорировал вопрос Малыш, - Пешик?
- Ну, - улыбнулся Дохлик. Пешик ему очень нравился. За один день они стали настоящими друзьями. – Пешик – поляк. – Малыш округлил глаза. – Что он здесь делает - я не знаю! Не надо на меня так смотреть.
Малыш отвернулся.
- Ещё вопросы будут?
Малыш отрицательно мотнул головой.
Дохлик нахмурился, а затем улыбнулся в 32 зуба.
- Слушай, а ты не болгарин?!

Граната угодила прямо в их окоп.
- Бежим! – что есть мочи заорал Дохлик.
Раздался громкий взрыв. Дохлик приподнял голову над землей.
- Хома, Пешик…, - тихо позвал он.
Малыш поднял грязное лицо от земли. Сквозь пелену дыма и пыли на Дохлика смотрели два сияющих карих глаза.
Послышался стон. Где-то совсем рядом.
- Кто там!? – испуганно посмотрел на Малыша Дохлик.
Пешик оказался к яме ближе всех. Он быстро подполз и посмотрел внутрь.
- Дохлик, это тот парень, что в клуб с нами ходил вчера… Его… он…, - Пешику стало плохо, и он отполз в сторону.
Разрывы слышались лишь далеко вдали. Малыш, Хома и Дохлик встали и быстро подбежали к краю воронки. Парень лежал, головой окунувшись в черную лужу крови.
Трое замерли над ямой.
- Малыш, помоги ему! – первым очнулся Хома.
У Малыша сработал врачебный инстинкт, и он тут же спрыгнул в яму.
- Он - всё, - как-то коряво сказал Малыш, но все его поняли.

Спустя какое-то время, огонь и вовсе прекратился. Бой на сегодня был окончен. Малыш пристроился к пришедшим санитарам и ушел помогать им в лазарет. Остальные солдаты вернулись в лагерь.
На улице уже стемнело. Южная ночь, слабый фонарь и огрызок карандаша, добытого неизвестно где Хомой.
«Дорогие мама и папа! Нашел возможность написать вам это письмо….»
«Дорогой Рослик! Третий день в солдатах и уже побывал на передовой…»
«Милая Диана! Прошла неделя, с того дня, как мы виделись в последний раз. За эти дни многое в моей жизни переменилось, я по-другому стал смотреть на многие вещи. Неизменным же осталось мое отношение к тебе…»
Люблю. Дохлик.

- Малыш больше не пойдет на передовую, - сказал Дохлик, лежа в окопе.
- Всё, оставили в штабных? – спросил Хома.
- Да. Он умолял. Говорил, что без него им не обойтись. Ну, Янеж понял всё. Правду ты сказал, мужик он хороший. А Малыш парень старательный, аккуратный; от него там и вправду больше дела будет.
- Смотри, что у меня есть! – радостно сказал Хома и аккуратно извлек из нагрудного кармана три сигареты.
- Хома! Буржуазия! – счастливо воскликнул Дохлик.
- Вот так, - гордо кивнул Хома. – Через десятые руки, договоры, переговоры… В общем, мы сегодня богатые.
Лежали не один час. Команды к наступлению всё не было. Наступление началось под вечер, когда уже порядочно стемнело. Хома, не в силах справиться со страхом, решил закурить последнюю, третью сигарету. Дохлик краем глаза случайно заметил, что он делает.
- Не смей, Хома, - схватил его за руку Дохлик.
- Что? – испуганно посмотрел на него Хома.
- Снайпер! Увидит!
Хома испуганно посмотрел на сигарету.
- Прикуриваешь – прицел, первая тяга – стреляет!
Дохлик разжал руку, а Хома всё держал в ладони сигарету, не решаясь что-либо с ней сделать.
- Убери обратно в карман. Дай Бог, вернемся из боя, покурим. – Хома спрятал сигарету.
Товарищи притихли. Они сидели, напряженно глядя друг другу в глаза.
- Надо потихоньку продвигаться, - сказал Дохлик.
Они с Хомой высунули головы из окопа. Огляделись. Никого. Аккуратно, тихо, как только возможно, потихоньку, сначала Дохлик, а потом Хома, выбрались на поверхность. Ты иди туда, - жестом указал Дохлик направо, - а я пойду по левому краю.
Хома уже потерялся из виду. Дохлик пробирался, осторожно перебегая от одного редко встреченного дерева к другому. Какое-то необычное шевеление впереди заставило его застыть на месте. Дохлик крадучись подошел к размашистому кусту. Маленькая стайка воробьев вспорхнула в небо. Сердце Дохлика непроизвольно сильно сжалось. Он приложил ладонь к горячему взмокшему лбу.
«Как серые воробушки купаются…», - запел себе под нос срывающимся от сбитого дыхания голосом Дохлик, чтобы успокоиться.
Песня не помогала. Наоборот, страх переходил в истерику. Чтобы не парализовало страхом, Дохлик достал небольшой кинжал и стал с остервенением резать проклятый куст.
Куст вздрогнул. «Если я снова кого-то спугнул, - подумал Дохлик, - то, по меньшей мере, оленя». Дохлик аккуратно отодвинул ветки и обошел кругом.
- Стаят! – с акцентом крикнул немец, оказавшийся нос к носу с Дохликом, и полез за пистолетом.
Но не успел. Замычал, мутно глянув на Дохлика. Тот только успел вытащить из его груди свой кинжал. Немец повалился прямо Дохлику на ноги.
- Ай, мамочка! – сказал Дохлик, и осторожно вытащив из-под мертвого тела ноги, попятился назад.

Дохлик очнулся уже в лагере. Вокруг сидели свои.
- …Буквально случайно, ну, думаю, чтоб уже совсем сомнений не осталось. Смотрю – лежит кто-то. Приглядываюсь – наш. Ближе подхожу – так это ж Дохлик! – продолжал рассказ Лёша, не заметив, что Дохлик проснулся.
- Погоди, он, кажется, в себя приходит помаленьку, - перебил его Пешик. – Дохлик, ты как?
- В порядке, - слегка улыбнувшись, ответил Дохлик. – А где Хома?
- Да тут я, тут.
- Мне на свежий воздух захотелось что-то.
- Пойдем.
Вышли на улицу. Хома сразу же выдал Дохлику сигарету.
- На, кури. За этим меня вытащил?
Дохлик улыбнулся и быстро закурил.
- Та самая? – спросил он.
- Ну да! Это вообще золотая! Знаешь, кто дал?! – хитро улыбнулся Хома.
- Ну и кто!?
- Янеж!
- Он ТЕБЕ дал сигарету?! – взлетели брови Дохлика.
- Ну да, - небрежно ответил Хома.
- Вот клоун, - хмыкнул Дохлик. – Без мыла везде пролезешь!
- Ты у нас герой теперь, Дохлик, - заговорил Хома совсем о другом.
- За одного немчуру-то?
- «За одного немчуру-то!?»! – передразнил Хома. – Да знаешь, кто это был!? Племянник одного немецкого генерала. Фигура, прямо скажем, стоящая…
-…Ой, всё, - замутило Дохлика, - давай больше об этом не будем!
- Да это тебе от курева плохо, а не от этого, - сказал Хома и выдернул у Дохлика остаток сигареты.
Тут их беседу прервал Пешик.
- Ребят, там народ артиста требует. Давайте, докуривайте и к нам. – Сказал и убежал. Дохлик помрачнел.
- Ну чего ты? – вздохнул Хома. – Что опять?
- Да не хочу я сегодня петь.
- Да давай. Споешь, отпустит потихоньку. Душевно, подпоем тебе.
- Ага, - огрызнулся Дохлик. – Попел я сегодня уже. Тоже, кстати, душевно. Чуть пулю в лоб не получил. Вон, Малыш пускай вам поет.
- А он умеет? – удивился Хома.
- Как!? – такого вопроса Дохлик явно не ожидал. – А про себя тебе он не говорил?
- Нет.
- Хитрец какой! – Дохлик мысленно добавил ещё пару выражений. – Ну, щас я вам лично открою одну звездочку! – Дохлик зашагал в клуб.
- Ура! Вот он! – зашумели собравшиеся, которых уже было вдвое больше.
- Гамми, слушай, сгоняй за Малышом, - тихо сказал Дохлик. Гамми ушел. – Минутку, сейчас придет Малыш, и мы начнем. – Солдаты зашумели, но Дохлик попытался перекричать их. - Малыш очень давно, ещё с самого начала, хотел продемонстрировать вам свой талант, но он очень застенчив в этом плане. Щас, - сказал Дохлик и сел настраивать гитару.
- Мне нужен санитар Малыш, - спросил Гамми на посту медсестры, придя в госпиталь.
- А, - улыбнулась немолодая женщина. – Вы хотели сказать, медбрат?
- Нет, санитар.
- Ну как же, Малыш. У нас только один Малыш. Симпатичный добрый юноша.
- Да, это он.
- Сейчас позову.
Малыш вышел только минут через пять, в сером белом халате.
- Чего ты? – угрюмо спросил он, и окинул взглядом Гамми с ног до головы. – Случилось с тобой что?
- Да не видишь что ли, целый я! – весело сказал Гамми и для убедительности сделал круг перед Малышом.
- У нас только раненые кончились. Сели чаю попить, а тут ты…, - «припёрся» - хотелось ему сказать, но он сдержался.
Улыбка спала с лица Гамми.
- Совсем ты тут одичал, - сказал он, вглядываясь в глаза Малыша, которые он, почему-то, прятал. – Я тебя в клуб позвать хотел. Там все наши. Дохлик просил, чтобы ты пришел…
- В клуб? – вдруг немного оживился Малыш. – Можно сходить…
- Ну так что!? – снова обрадовался Гамми. – Пойдешь?!
Малыш замялся.
- А если я с собой возьму…
- Что, с кем-то из раненых подружился?
- Да нет! У нас тут… ну, в общем, девушка одна работает, медсестра. Танюша. Ничего, если она с нами пойдет? – Малыш смущенно глянул на Гамми из-под длинных ресниц.
- Оба-на! – Гамми сдвинул пилотку на самую макушку. – Бери её с собой, конечно.
- Ну тогда я щас, - Малыш радостно убежал по коридору.
Втроем вошли в клуб. Воцарилось молчание.
- Это Таня. Медсестра из нашего госпиталя.
Таню приветствовали одобрительным криком и дружными аплодисментами. Она была молоденькой миловидной девушкой. Оба, и она, и Малыш, переодели свои белые халаты и были одеты как прочие солдаты. Чтобы девушка не чувствовала себя неловко среди такой толпы незнакомых мужчин, Малыш усадил её рядом с Гамми, которого она знала уже по крайней мере минут пять.
- Ну что, Малыш? Прояви себя, - сказал Дохлик так, чтобы слышали все.
- Да пожалуйста. Давай «Солдата».
- Давай.
- Я СОЛДАТ, - начал Дохлик.
- Я НЕ СПАЛ ПЯТЬ ЛЕТ И У МЕНЯ ПОД ГЛАЗАМИ МЕШКИ
- Я САМ НЕ ВИДЕЛ
- НО МНЕ ТАК СКАЗАЛИ
- Я СОЛДАТ
- И У МЕНЯ НЕТ БАШКИ - МНЕ ОТБИЛИ ЕЁ САПОГАМИ…
После песни ребятам долго хлопали, свистели, просили спеть на бис. Малыш всех удивил. Хома, пока такой успех, быстро превратил свою пилотку в казначейство. Пошел по рядам и набрал певцам замечательную кассу: 5 сигарет без фильтра и даже 3 с фильтром!
Опять сыграли много песен. Все остались исключительно довольны. Медицинские жили при госпитале, поэтому Малышу с Таней пора было возвращаться.
- Малыш, можно тебя на пару слов, - сказал Лёша, видя, что Малыш собирается.
- Пойдем.
- Малыш, поговорить надо! – крикнул Дохлик, не видевший, что его опередили.
- Мне щас с Пашей надо поговорить! – ответил Малыш.
- С кем?! – удивился Дохлик.
- Ну с Пашей! – Малыш хотел просто ткнуть пальцем, но тот уже вышел на улицу. – С Павликом!
- Ааа, - наконец понял Дохлик.
Вышли на улицу. Лёша переминался с ноги на ногу, нервничал.
- Хорошо ты пел сегодня, прямо здорово, - зашел он издалека.
- Спасибо, - скромно улыбнулся Малыш.
- Честно! Вы прямо с Дохликом дополняете друг друга. Он на гитаре здорово управляется, а ты поешь классно. Молодцы!
- Спасибо, - снова улыбнулся Малыш. – Ты об этом и хотел со мной поговорить? – понятно было, что нет.
- Ну… Слушай, а вот эта Таня…, - с трудом проговорил Лёша.
- Да?
- Вы с ней…
Малыш выдержал небольшую паузу. Ждал, продолжит ли свой вопрос Лёша. Потом ему стало стыдно, что он мучает человека.
- Мы друзья. Только друзья.
Лёша облегченно вздохнул.
- Так значит…?
- Да, Паш. Путь открыт, - Малыш похлопал его по плечу. – Извини, уже поздно, нам пора идти.
Но тут, откуда ни возьмись, выскочил Дохлик.
- А ну стоять! – схватил он Малыша. Лёша, радостный, пошел обратно в клуб.
- Пока, Малыш!
- Пока, Паш!
- Дохлик, - спохватился Лёша, - гитару относить?
- Да, Леш, я сегодня не буду больше. - Лёша ушел.
- А чё ты Лёшей его называешь?! – недовольно спросил Малыш.
- А как мне его называть? Его Лёша зовут.
- Он же Паша. Я его называл всё время Паша, он откликается. И ребята его все зовут «Павлик», «Паша».
Дохлик хмыкнул.
- У него имя Лёша Павлик.
- Что!? – не догнал Малыш.
Дохлик засмеялся.
- Павлик Алексей, отчества не знаю. – Малыш все так же недоуменно смотрел на друга. Смех Дохлика шел по нарастающей. – Павлик – это его фамилия! – наконец сказал он. – Если ему говорят «Паша», то он отзывается. Говорит, привык.
Малыш нахмурился, а Дохлик, глядя на него, громко расхохотался.
- Вот я как всегда ступил! – злился на себя Малыш. – Тормоз! Выставил себя идиотом!
- Да ладно ты!
- Ну что ж я опять-то!? – негодовал Малыш. – Ой, ну вообще.
- Ладно, Малой, я тебя не за этим позвал. Расскажи хоть, как там у вас живется-то? Среди больничных коек да раненных солдат.
- Да как везде, Дохлик. И мы ведь тоже на фронте. Не меньше вашего. Работы – непочатый край. Повысили меня уже, из санитаров в медбратья перевели, «за усердие и знание дела».
- Молодец ты, времени даром не теряешь. А девушка эта?
- Танечка – медсестра наша. Хорошая девчонка очень. Ты не думай, мы с ней друзья только. Ну а ты чего? Гамми по дороге что-то нам рассказал про подвиги твои. Говорил, ты в бою отличился. Поди, доволен?
- Ну да. Отличился сильно: немца зарезал, и сам чуть концы не отдал.
- Ты смотри! Нам ещё с тобой на гражданке много всего сделать надо! Не подведи!
- Ну и ты тоже!

В следующий раз народу в клубе было мало. Бои были тяжелыми, армия сильно поредела. Малыша не видели по нескольку дней.
Было около трех ночи. Сидели: кто играл в карты, кто переговаривался, кто хвастался ранами. Дверь громко открылась, и на пороге клуба появился Малыш.
- Смотри, кто пришел! – ткнул локтем полузаснувшего Дохлика Хома.
- Малыш, привет, - с трудом махнул ему рукой Дохлик.
Малыш махнул в ответ, также тяжело, и остался с теми, кто сидел ближе всего к выходу. Подходя то к одним, то к другим, Малыш медленно, но верно, приближался к Хоме и Дохлику.
- Сгоняю-ка я по нужде, - Хома поднялся и ушел.
Дохлик сидел и сонно наблюдал за передвижениями Малыша. Но, все дороги, как известно, ведут…
- Вот и я, - Малыш шумно плюхнулся на пол рядом с Дохликом.
- Вижу, - ответил Дохлик и принюхался. – Вы чего там у себя, спирт пьете?!
- Дааа, - радостно протянул Малыш. Тут только Дохлик взглянул ему в глаза, но так и не смог с ними встретиться.
- Оооо……, - многозначительно отшатнулся он. – А раны солдатам, наверное, зализываете? – он улыбнулся. Непонятно было: то ли шутит, то ли злится.
- Фу, гадости ты какие говоришь, - наморщил нос Малыш. – Эх, жарко как тут у вас, - говорил он, раздирая воротничок. – Между прочим, мы там еле справляемся. Мест ни хера не хватает, раненых завались, медикаментов нету…
- А, ну это понятно, - прокомментировал Дохлик.
- А, - Малыш махнул на него рукой, мол, чего с дураком разговаривать.
С минуту помолчали. Дохлик опять стал проваливаться в сон. Малыш шарил мутными глазами по клубу. Вдруг его поразила какая-то великолепная мысль.
- Дохлик!
- Чего? – нехотя ответил тот.
- Ну Дохлик! Не спи! – стал тормошить его Малыш.
- Ну говори, я слушаю, - не желал открывать глаза тот.
- Эх, вредный ты, Дохлик! А ты вообще в курсе, что я тебя люблю!?
По лицу Дохлика пробежала лукавая смешливая улыбка.
- Безответно! Так я и знал!
Дохлик полулежал, облокотившись лопатками о стену, и тихонько хихикал.
- Ну дай хоть что ли я тебя поцелую?!
- Не надо, - тут же проснулся Дохлик, начиная смеяться.
- Тебе меня не понять! – гордо заявил Малыш.
- Как же! Очень понять! Я когда выпью, могу признаться в любви и перецеловать всех, кого ни попадя!!!
- Совсем не то, - парировал Малыш.
Дохлик расхохотался.
- Я чё-то не понял, - хитро прищурился он. – Солдатам в армии брома не докладывают, что ли?!

Хома с Дохликом сидели на импровизированной лавочке в виде бревна около клуба и смотрели, жмурясь от солнца, на белые облака.
- Что там, Янеж ничего тебе не говорил, что творится в верхах?
- Не говорил. Но я слышал вроде, под Сталинградом щас бои главные.
- А союзники-то у нас есть какие?
- Да нету ни хрена!
- А почему? – наивно поинтересовался Дохлик.
- Боятся потому что! – резко ответил Хома.
Дохлик стал разглядывать причудливые облака, что проплывали над головой.
- Хом, посмотри, вон, прям над нами, куриная нога плывет! – заулыбался Дохлик.
- И правда! А вон, дальше туда, торт со свечками!
- Похож! О, а вот, гляди! Яичница с колбасой!
- Да где!? – в панике крикнул Хома.
- Да вот же, за барак заплывает!
Оба приятеля вскочили, глядя вслед туче.
- Ничего там не было, всё ты нафантазировал, Дохлик! – с горечью сказал Хома.
- Да был омлет, клянусь! – приложил Дохлик руку к сердцу.
- Только что яичница говорил… Ой, что с тобой спорить. Есть от нашего спора меньше не хочется.
- Да уж, - согласился Дохлик, присаживаясь обратно на бревно. – Ужин-то теперь нескоро?
- А что его, того ужина? Разве солдата так нужно кормить?! – расстроено ответил Хома.
- А я слышал, на полный желудок в бой нельзя.
- Так второй день уже без дела сидим.
- Ну, я не знаю.

Вечером в клубе Дохлик сыграл новую фронтовую песню, которую он играл здесь только единожды и всего нескольким слушателям.
- Про разведчика, - объявил Дохлик.
- О, хорошая!
- …У МЕНЯ ЕСТЬ КАРТА: СЕВЕР, ЮГ И ЗАПАД. НЕТУ В НЕЙ ВОСТОКА, ПОТОМУ ЧТО… НЕТ. НА ВОСТОКЕ МАТЬ-РОССИЯ, НА ВОСТОКЕ СТАЛИН-ПАПА. ПЕРВЫЙ ШАГ В НАПРАВЛЕНИИ «ЗАПАД» Я СДЕЛАЛ ЛЕТОМ В 19 ЛЕТ…
После песен уселись поближе и поудобнее: кто-то раздобыл на кухне чудесным образом кусок сала и буханку чёрного хлеба. Открыли дверь, а внутри, прямо на земле, развели костер. Настроение у всех сделалось хорошее.
- А почему Танечка давно не приходила? – спросил вдруг кто-то. Все сразу обернулись на Лёшу.
- Работы много, - тихо ответил тот. – Нету у неё времени вырваться.
- Да сам он её сюда не пускает, - шепнул Гамми Гурею. – Боится, как бы на кого из нас не загляделась!
- Так ведь есть на кого! – улыбнувшись, довольно поджал губы тот.
Чтобы замять этот вопрос и отвести внимание от Лёши, который сидел, сжавшись под десятком взглядов, Гурей решил рассказать только что вспомнившуюся ему историю.
- Есть одна старая история, которую я лично слышал от деда, а он от своего деда и так далее. Жил был солдат. Много войн он отвоевал, много земель прошел. Наконец, наступил мир, и стало ему нечем заняться, и пошел он странствовать по белу свету, искать счастья. Долго ли коротко ли, набрел он на один монастырь.
- Женский!? – радостно воскликнул Мыша. Солдаты радостно засмеялись.
- Не только. Обоих полов там служили. Монастырь был старый, и находился в лесной чаще. Солдат очень устал с дороги, не день и не два шел. Приютили его в том монастыре, дали келью и разрешили пожить немного, обещали кормить и поить, но чтоб он за это помогал местным, работу, какую дадут, выполнял. Прижился он в том монастыре, благо, и сам православный был. И вот как-то раз во время молитвы, как лукавый дернул, поднял он вдруг глаза и увидел рядом девушку, красивей которой не видывал раньше.
- Так откуда там девушка взялась-то? – нахмурился Хома. – Прихожанка, что ли?
- Нет, монахиня. Молилась она среди прочих. Только солдату уже не до молитвы стало, потерял он голову. И стал после этого сам не свой: и молиться толком не мог, и помогать не помогал – всё мешал больше. Батюшка уж и ругался на него, и спрашивал, какая беда с ним приключилась – молчит солдат, всё, говорит, по-прежнему. А сам, как видит, что сестра где-нибудь на лавочке присядет, сразу к ней. И так, и сяк. На коленях стоял. Предлагал убежать из монастыря. А она – «нет, мол, не могу я, не по закону это, прогневать батюшку не хочу». А как не видит никто, возьмет да и глянет на него так, что у того мурашки по телу бегут. Как, хорошо это, а? По закону? Да по уставу разве!? В общем, маялся наш солдат, маялся, да совсем обезумел. В один день дождался, пока все молитву стоять будут, выловил монахиню и сказал: решай. Хитро глянула она на него, но ничего не сказала. Тогда достал он свой солдатский пистолет, и только шум двух выстрелов разнесся над тихим лесом…, - закончил Гурей, и повисло молчание.
- Что ты городишь!? - рассмеявшись, нарушил тишину Гамми. – Прапрапрадед тебе когда рассказывал, тогда и ружей-то, наверное, не было, а уж пистолетов-то!!!
Солдаты засмеялись. Ляп.
- Да уж, лажа. Такая вот армейская лажа…, - сказал себе под нос Дохлик, подмигнул Хоме, и они пошли на улицу покурить по холодку.
- Ну и как тебе история? – спросил Хома, улыбаясь. – Понравилась?
- Нет, - решительно ответил Дохлик.
- Почему?
- Мне кроме моей Дианы другие женщины не интересны.
Хома хмыкнул, мол, твое дело.
- Слушай, а это не очень плохо, что мы ни с кем не делимся? Сигаретами я имею в виду.
- Слушай, Дохлик, - подбоченившись, ответил Хома. – Не начинай… Мы здесь все друзья и даже братья. Но со всеми делиться…. Я же не та монахиня.

- В карманы! В карманы насыпай! Мыша, скорей! Хома! Вместе пойдем! Поторопитесь!
- Бой будет трудный, - тяжело дыша, сказал Мыша.
- Каким бы ни был!
- Пойдем, Дохлик, - подошел Хома. – Мы готовы.
Сели по машинам. Невдалеке, совсем невдалеке раздавались разрывы снарядов.
- Представляешь, кому-то сейчас жизнь спасем, - с трудом улыбнулся Мыша, обращаясь к Дохлику. – Дотянет последние минуты, сменим мы его, и поедет обратно, на нашей машине. А мы – за него.
- Дохлик, я слышал, только ты не говори никому, - сказал Хома, подразумевая, конечно, что и Мыша услышит. Мыша с Дохликом наклонились поближе к Хоме. – Где-то через неделю тебя могут на побывку отпустить, где-то дня на два. Мне Янеж сказал. Только никому не говорите! Мыша! Дохлик! Иначе расстроятся очень ребята.
- А почему именно я? - спросил Дохлик. Без рисовки, без кокетства.
- Говорят, за отличие на службе. Ну, видать, тогда.
Мыша с Дохликом переглянулись и снова сели как обычно.
- Хорошо бы, конечно, - мечтательно сказал Дохлик. – На родителей поглядеть, с Дианой увидеться, - он прикрыл глаза. Солнце ярко освещало припорошенные пылью солдатские лица.

Местность была не та, что раньше. Боролись за небольшую деревню. Русские отступали на восток. 40 деревянных домов – вот рубеж, где развернулся этот бой.
Дохлик снял с головы пилотку и вытер пот с лица. Пустые дома, ни человека, ни птицы, ни скота. Из штаба сообщалось, что немцы вот-вот готовы занять деревню. Задача была не дать им этого сделать.
Место в глубине дома, где расположились трое солдат, Дохлик, Мыша и Хома, было очень удобное: оттуда просматривалась практически вся деревня. Никакого движения ни в одном уголке её не было видно.
- Странно, - сказал Дохлик, когда все трое сели на пол под окном, - вроде никого нет.
- Может, ещё действительно никого нет? Не пришли?! – предположил Мыша.
- А вдруг пропустим? – сказал Хома, поглядывая на своих товарищей.
Помолчали.
- А если выйти самим? – вкрадчиво предложил Хома. – Разделиться, как всегда это делаем?
- Да! – хором сказали Дохлик и Мыша.
- Может, ещё одно отличие заработаешь, - мельком улыбнулся Дохлику Хома. Тот не ответил.
- Проверь: патроны на месте, граната, нож, - сказал вместо ответа Дохлик. – Всё, идем.
Солдаты вышли. Как и было оговорено, разделились. Дохлик пошел около забора. Сарай. Осторожно, ногой, распахнул дверь. Стойло, остатки сена. Одноэтажный, без чердака. Никого нет. Аккуратно вышел, огляделся. Колодец. Зачем-то подошел. Ведро… мокрое. Кто-то совсем недавно черпал воду!
Дохлик присел на корточки и ещё раз проверил затвор винтовки. Солнце слепило глаза. Справляясь с подступающим страхом, Дохлик пошел дальше. Дом. Кто-то промелькнул на веранде. Аккуратно, самой тихой своей поступью, Дохлик прокрался к дому. Дверь – веранда, дверь - коридор, дверь – комната.
- Стоять! Руки вверх! – заорал Дохлик, вскинув автомат.
И вдруг заметил русские погоны. Пленный повернулся. Дохлик отскочил назад.
- Мыша!? – испуганно прошептал он. – Но что ты здесь делаешь!? – вскрикнул он. – Мы же разделили…!!!
- Так это мой квадрат! – в отчаянии крикнул Мыша.
- Щас бы перестреляли друг друга, понимаешь!? – не мог прийти в себя Дохлик.
- Иди по той стороне, через дорогу которые дома в эту сторону – не трогай! Ясно!?
- Понял.
- Здесь никого нет. Надо глянуть чердак.
Дохлик вышел из дома. В месте, где он вышел, в заборе была ещё одна калитка. Дохлик тихонько открыл её. Калитка неприятно заскрипела.
- Чёрт, - Дохлик почесал ухо.
Оглядевшись, он быстро перешел небольшую глиняную дорогу. Ещё раз обернулся на соседнюю сторону улицу. Дома, пустота, солнечный зайчик попал Дохлику в глаз. Из дома вышел Мыша.
«Чисто», - показал жестом он.
Откуда-то со стороны послышался звон стекла. Автоматная очередь.
- Ааа!!! – заорал Дохлик, падая на землю.
Стреляли из дома. Мыша выбежал на дорогу и выстрелил. Один раз, но наповал.
Дохлик истекал кровью. В доме, откуда стреляли, слышно было шевеление. Там было несколько человек.
- На, получи!!! – с этими словами Мыша разбежался и метнул гранату. Упал. В дребезги второе стекло. Снова очередь из автомата, непонятные слова. Взрыв.
Мыша привстал. Дым начал рассеиваться. Сквозь кусты, откуда-то сзади, пробирался Хома.
- Мыша! Дохлик! Вы живы!?!
- Хома! Дохлик ранен! – крикнул Мыша.
- Дохлик! Дохлик! Ты меня слышишь!? – стал трясти его Хома. – Дохлик, родной, да что ж ты такое делаешь?! – сквозь слёзы ругался Хома. – Мыша, помоги мне! Давай перевернем его на спину!
Перевернули. Дохлик лежал, открыв рот и уставившись в одну точку.
- Изрешетил его, немецкая собака! Уже полыхает, наверное, в аду! – в сердцах произнес Мыша.
- Надо перевязать его! – кинулся Хома, но Дохлик оттолкнул его руку.
- Не надо, - сдавленно сказал Дохлик.
- Не надо!? – пролепетал Хома.
- Уже не…, - не договорил Дохлик, и его глаза закрылись.

- Я не понимаю, ты что, человека разбудить не умеешь?! – взвинтился Малыш.
- А как надо? – недовольно посмотрел на него Хома.
- А ну вставай!!! – заорал Малыш.
Дохлик перевернулся на другой бок.
- Вот тебе и «спасибо», за то, что не разбудил его час назад. Понимаю, человек с поезда, устал! И вот, что мне за это! – злобно ходил по сцене Малыш.
- Может, без него ещё чуть-чуть попробуем? – предложил Хома.
- Да что за бред такой!? Не могу я без гитары петь! – Малыш рыкнул от злобы. – У меня щас с вами крыша поедет.
- Дохлик, встава-ай! – ещё раз наклонился к нему Хома. Дохлик резко открыл глаза.
- Хома! В правом окне – снайпер! – протороторил он.
Хома радостно глянул на Малыша.
- Смотри-ка, что за бред несет! Никак солнечный удар тебя хватил, дружище?! – засмеялся Хома.
- Не вижу в этом ничего смешного, - отодвинул его Малыш, подсев к Дохлику. – Голова не болит? Не тошнит?
- Да нет, - Дохлик приподнялся, оглядываясь по сторонам. Солнце, лето, трава. Вдалеке – высотные дома. За спиной – мельница. Над головой – «Крылья».
- Что все так любят шутить этим ударом!? – не унимался Малыш. – Вещь очень серьезная!
Дохлик встал на ноги. Невдалеке лежала его гитара.
- Дохлик, к сожалению, нет времени на раскачку, давай, играем.
Дохлик машинально надел на шею ремень от гитары.
- А что играем-то? – поморщившись на солнце, спросил он.
- «Немає куль», третий куплет.
- Третий… А! То есть я начинаю?
- Да. Давай.

…ГОЛОВИ ЛЯГЛИ У ГЛИБИНУ ТАНУ ІДУ НА БІДУ МОВ БИ МОВ БИ МОВ БИ ГИНУ НЕМАЄ КУЛЬ НЕМАЄ КУЛЬ КОМБА НЕМАЄ КУЛЬ НЕМАЄ КУЛЬ КОМБА НЕМАЄ КУЛЬ НЕМАЄ КУЛЬ КОМБА ЦЕ НЕ МОЄ

15.04.2005


Рецензии