Углич

- Ну и пусть, - подумала она сквозь слезы. – Пусть он уходит, ничего мне не надо. Ни встреч, ни поцелуев, ни ласковых слов. Прекрасно! Буду жить совершенно одна, зато не будет повода размышлять о нем, как он там, что с ним…

 С этими мыслями, Женя шла по кривой тропинке от автобуса к своему дому. Был июнь, самое начало, весна выдалась дождливой, и трава выросла густая и высокая. Тропинка же была желтоватой, глинистой, петляла среди травы, и вид у нее был такой, словно она ведет не к дому, в котором жила Женя, а, по меньшей мере, к волшебной стране, вход в которую был строго по пропуску, выписанному самым главным волшебником.

Настроение у Жени было боевое. Слезы, недавно еще бежавшие по щекам, уже давно высохли, глаза были решительные и кулачки были крепко сжаты. Это состояние, отчаянное и дерзкое было ей знакомо с детства. Всегда, когда что-то в детской жизни Жени запутывалось слишком сильно, возникали обиды или разногласия с подругами, придирки учительниц, она сначала не могла сдержать слез, а потом, собравшись с силами и мыслями, крепко сжимала кулачки и тут уж вся ситуация разворачивалась совсем другой стороной. Те подружки, которые только что старались ее побольнее обидеть, выкрикивая какие-то бранные слова (так было в пятом классе, когда она отказалась вместе со всеми сбежать с уроков в кино), вдруг замолкли, опустили головы, пошушукались и, вернувшись в класс, сели за парты. Учительница, которая только что пыталась подловить ее на том, что Женя не слушала на уроке, а писала кому-то записку, вдруг отворачивалась от Жени, оставив попытки вырвать записку насильно из Жениных рук.

С Игорем Женя встречалась давно. Они познакомились на приемных экзаменах в институт. Собственно говоря, экзамены уже закончились, и они встретились у доски, на которой были фамилии счастливчиков, которые поступили. Игорь поступил, а Женя – нет. Слезы тут же выступили на ее глазах, а Игорь, стоявший рядом и радовавшийся своему поступлению, их заметил. Он дотронулся до ее плеча, стал бормотать какие-то слова утешения, но не эти слова, а его удивительно добрый и сочувственный голос, сделали свое дело. Женя смотрела на него, всхлипывая все реже, слушала, вытерла глаза платком, который предусмотрительно сунула в карман, выходя из дома.

Они пошли с Игорем длинной аллеей, и он все продолжал говорить, рассказывать ей о том, как жил в деревне у дедушки, как они с ним ездили ловить рыбу на лодке, как весело было играть с деревенскими мальчишками в разные игры, прыгать в теплую речную воду с «тарзанки». Женя слушала, как завороженная. Так они и познакомились.

Игорь стал учиться в институте, а Женя устроилась туда же на работу лаборанткой, и стала заниматься на подготовительных курсах. Они часто виделись, ходили в кино, много смеялись, иногда спорили и ссорились, но ненадолго, всегда быстро мирились. Так прошел год. И вот Женя снова сдавала экзамены, и снова стояла перед доской, на которой были имена поступивших. И на этот раз, ее фамилия там была. И Игорь, как и в прошлом году, был рядом с ней, радовался за нее, теребил ее и пытался рассмешить. Но, почему-то Жене было невесело, навалилась какая-то грусть и пустота.

- Все ерунда, это потому, что ты сильно волновалась перед экзаменами и устала, через пару дней это пройдет, вот увидишь, говорил Игорь. Тебе надо отдохнуть. Я освобожусь через две недели, давай махнем к моему деду, на Волгу. Ты не представляешь как там хорошо! Тебя отпустят родители, как ты думаешь?

- Не знаю, - задумчиво сказала Женя. Может быть, и отпустят.
Родители ее отпустили. Игорь им нравился, они рады были, что Женя с ним дружит, и втайне они надеялись, что дружба закончится свадьбой.
Через две недели Женя с Игорем ехали в поезде к деду Игоря, в Углич.

Дед жил на самой окраине, рядом с Волгой. Домик был крепкий, старый, простой. В доме приятно пахло разными травками, которые дед сушил и заваривал вместо чая, рыбкой, запах которой нет-нет, да и просачивался из сеней да еще крепко попахивало дымком, старинная печка топилась дедом частенько. Он был стар и любил тепло, особенно вернувшись с реки.
А река была всюду. И в небольших, во многих местах треснувших окошечках, и в свежем ветре, который время от времени налетал на тебя во дворе, а главное стоило выйти за калитку, как тут же взгляд упирался в Волгу.

В тот день, когда они приехали, погода была неважная, ветер был сильный, и по воде шли белые барашки, совсем как на море. Женя куталась в куртку, с непривычки морщилась от резких порывов ветра, пахнувших речной водой и сетями, которые сушились на берегу.
В доме ей было непривычно, показалось убого и тесновато. Кроме просторных сеней было всего две комнаты, одна – большая, другая крошечная. В ней и поселили Женю.

Вечером наскоро перекусили, и Женя завалилась спать. Сквозь сон ей все время слышался плеск воды, а рано утром ее разбудили птичьи крики. Солнце светило вовсю, но она не стала вставать, а, сладко потянувшись, заснула вновь.

Утром все выглядело иначе. И дед оказался очень симпатичным и ласковым. Называл ее то дочкой, то внучкой, любовался на нее, за завтраком подливал ей молоко в кружку, смеялся их разговорам с Игорем. Они затеяли какую-то шутливую перепалку. Яичница была поджарена на огромной сковороде, черный хлеб был особенно душистым и вкусным, в доме было тепло от печки и солнце светило в окошечки очень приветливо!
Две недели пролетели как в сказке. С утра они брали лодку и уплывали далеко вверх по течению. Там ловили рыбку, забрасывая удочки и зорко следя за поплавками. Потом, когда солнце поднималось повыше, приставали к небольшому островку с песчаным пляжиком, купались, отчаянно брызгаясь, вскрикивая, и бегая друг за другом по мелкой довольно прохладной воде. Потом, расстелив военную плащ-палатку, которую им выдал дед, ложились на солнце, загорали, иногда засыпали. Потом проснувшись, ели взятые с собой помидоры, черный хлеб, щедро посыпая его солью, сало, нарезанное небольшими кусочками. Пили горячий чай из термоса. Они любили друг друга и только здесь поняли, что любят. Здесь, на берегу реки любовь их и настигла, а, настигнув, крепко связала своими цепкими путами. Они стали совершенно неразлучны и душой и телом вместе.

Иногда они приставали к берегу и, поднявшись повыше, попадали в лес, который, начинаясь высокими соснами, постепенно переходил в смешанный. В лесу водились грибы, правда, как говорил дед, грибам еще не время, но все-таки, каждый раз Женя с Игорем набирали большой пакет.
Дед неизменно крутил головой, принимая от них пакет с грибами. Ему казалось смешным собирать грибы не в корзину, не в ведро, а в тонкий пластиковый пакет. Долго похохатывал, однако, грибам был рад, аккуратно их чистил, перебирал, проверял, нет ли негодных, потом жарил с луком.

В большой комнате обстановка была скудной. Стоял большой старый выскобленный начисто стол, скатертей дед не признавал. Говорил, что с тех пор, как умерла жена, никаких скатертей он не стелил, незачем стало.… У стола с двух сторон старые лавки. В углу закопченные иконы, под ними старый телевизор. Иногда дед его включал и степенно усаживался перед ним. Но его терпения хватало ненадолго. Посмотрит минут пятнадцать, покачает головой, да и выключит.

- Уж очень от него в сон клонит, - жаловался дед. – Нет, это не дело в телевизор глядеть, так не заметишь, как жизнь закончится!
Еще в комнате, кроме двух кроватей, на которых спали дед и Игорь, стоял огромный сундук, старинный, углы его были затейливо окованы железом, огромный кованый язык туго был надет на петлю. Однако замка не было. Сундук дед ни разу не открывал. Женя несколько раз поглядывала на сундук с любопытством, но спросить у деда, что в сундуке стеснялась. Игоря спрашивать о чужом сундуке тем более ей казалось невежливым.

Прошла неделя, Женя обжилась, по вечерам они втроем играли в домино, коробочку с которым догадались захватить с собой. Играли шумно, со спорами, с ядовитыми насмешками, азартно. Как-то вечером, Игорь, роясь в своем рюкзаке, вдруг издал торжествующий вопль! Оказывается фотоаппарат, который считался забытым в спешке в Москве, лежал преспокойно на самом дне рюкзака. Мало того, еще оставалась неделя до отъезда, и можно было наделать целую тьму фотографий. Игорь сразу стал возиться с ним, щелкать Женю, деда, комнату. Женя стала расстраиваться, что ей нечего надеть, чтобы фотографии были красочными, только джинсы, да майки!

 - Совершенно неинтересные снимки получатся, - твердила она. Вот если бы, какой костюм нарядный да старинный, да сняться около печки, да с ухватом в руках!

 Дед с улыбкой слушал ее болтовню, потом пошел в сени и вернулся с настоящим старинным ухватом, который и протянул Жене. Та обрадовалась сначала, схватила ухват, но тут же и огорчилась.

 - Ну, куда я с ухватом и в джинсах, - расстроено пробормотала она. Надо же костюм какой-нибудь яркий, тогда будет интересно.
- Посмотрим, посмотрим, - бормотал дед, направляясь к заветному сундуку.

 Он присел около сундука на корточки, поколдовал над запором, с трудом поднял кованый язык и открыл сундук. Тут уж Женя не выдержала, не успел дед открыть сундук, она уже стояла сзади, и с любопытством заглядывала внутрь.

 Внутри, аккуратнейшим образом сложенные, хранились самые разнообразные наряды. Сначала дед осторожно вынул цветастую юбку, белую, вышитую красными крестиками по вороту кофту, яркий платок с красными розами.

 - Ну-ка, примерь, дочка, - сказал дед. Это моей матери вещи. Когда-то жена иногда надевала кое-что на праздник. Так и лежат, два раза в год я проветриваю, все вынимаю, на дворе развешиваю, так что ты не сомневайся, все чистое, может быть чуток сундуком припахивает, ну не сердись!

 Женя ничуть не сердилась, в одно мгновение она надела широчайшую крестьянскую юбку, нарядную кофту, а на шею надела протянутые дедом красные бусы из крупных тяжелых бусин. Тяжелый платок свисал с ее плеч живописно. Волосы заколола шпильками вверх, а когда заглянула в небольшое зеркальце, даже застонала от удовольствия! Из зеркала на нее глядела красавица из русской народной сказки. Высокая, тонкая, шея лебединая, глаза – как зеленые озера. Густые длинные ресницы, брови соболиные, высокие, губы яркие, чувственные. Игорь и дед, увидев ее, обомлели.

 - Ну, дочка, до чего же хороша ты! Зачем портишь себя этими штанами? - воскликнул в сердцах дед. – Вот, хорошо, я хоть увидал тебя во всей красе, а то бы так и не смог разглядеть, не привык я к такой одежде. Все вспоминаю мать свою красавицу, ох, до чего она была хороша! Да и ты, пожалуй, ничуть не хуже! Как надела ее одежду, сразу похорошела! Жена моя, тоже была красива, но до моей матери ей было далеко.

 Дед достал из сундука старинную фотографию, на которой была снята его мать. Она была совсем молоденькая, вот в этом же самом наряде и бусы те же самые. Действительно раскрасавица, тут нечего было возразить. А ее задумчивый чуть грустный взгляд, долго не давал покоя Жене.

 Женя перемерила все нарядные кофты, все юбки из сундука. Игорь наделал массу снимков, они обещали напечатать завтра в городе фотографии и несколько подарить деду, он очень просил. А дед, подарил Жене те красные бусы, сказал, что они ей очень к лицу, пусть принесут ей удачу, а в придачу к бусам и юбку с кофтой, в которых Женя была особенно хороша собой. Женя с удовольствием взяла подарок, подумав, что стирать эти вещи ни в коем случае нельзя, рассыплются в прах, но показаться кому-нибудь в них на минутку, вполне можно.

 Вторая неделя пролетела незаметно и Женя с Игорем, расцеловав утирающего украдкой глаза деда, уехали в Москву, увозя с собой массу фотографий, бусы и старинный прабабушкин наряд.

2

 В Москве они бегали в кино, гуляли, ездили на пляж. Лето еще продолжалось.
 В середине августа Жене позвонила ее школьная подруга и пригласила на день рождения. Женя с Игорем купили букет белых ирисов, издающих горьковатый пряный восточный запах и замечательно красивую чашку, с нарисованными на ней такими же белыми ирисами (именно чашка и вдохновила их на покупку такого букета, пришлось поискать, белые ирисы были редкими).
 Пока ехали в метро на Ленинский проспект, Женя рассказывала Игорю, что Лариса поступила во ВГИК, закончила уже второй курс, даже снималась в каком-то фильме.

 - Смотри, в нее не влюбись, она очень красивая, черноглазая и чернобровая, тонкая и гордая, как испанка, - закончила свой рассказ Женя.
- Ты сама там не влюбись, - засмеялся Игорь, - ты самая красивая на свете, - и, дурачась, он громко запел низким голосом: «Кто может сравниться с Матильдой моей…», первую строчку известнейшей арии.

 Высокий молодой человек, который стоял рядом с ними в метро с одинокой красной розой на длинном стебле в руках, внимательно посмотрел на них.

 Женя ехала по этому адресу впервые, раньше они с Ларисой жили рядом, и ходили в одну школу, но сразу же после окончания школы семья Ларисы переехала на новую квартиру. Женя несколько раз справлялась по бумажке, но вот, наконец, они нашли нужный дом, набрали код и поднялись на третий этаж. Еще минута ожидания под дверью, и вот уже Лариска повисла на шее у Жени, они кружились, хохоча и взвизгивая, целуясь, щипали друг друга и на мгновенье, совершенно забыли обо всех присутствующих. Наконец, приступ бурного веселья миновал, и они опомнились.

 Женя познакомила Ларису с Игорем, а Лариса представила Жене своего молодого человека. Им оказался тот самый парень, который стоял рядом с ними в метро. Видно было, что он только что зашел и даже не успел поздравить Ларису. Они втроем прыснули от неожиданности, впрочем, тут же рассказали всем присутствующим, что ехали рядом в одном вагоне метро. Парня звали Валерий, он был постарше, держался уверенно, с достоинством, но видно было сразу, что он очень веселый и большой шутник. Он сразу дал понять, что слышал весь их разговор, потому что, протягивая розу Ларисе, громко, хорошо поставленным голосом пропел: - «Кто может сравниться …- в этом месте он сделал небольшую паузу, многозначительно посмотрел на Женю и продолжил…- с Ларисой моей, сияющей звездами черных очей…!»

 Народу было много, и день рождения проходил очень весело. Шутили, смеялись, рассказывали анекдоты, танцевали. Несколько человек были с Ларискиного курса. Валерий был с пятого курса, будущий выпускник. Так получилось, что Лариса с Валерием сидели напротив Жени и Игоря. Несколько раз Женя ловила на себе внимательный заинтересованный взгляд Валерия, но особенного значения этому не придала. И все-таки, она невольно сравнила Игоря и Валерия. Оба были по своему хороши. Валерий с серыми глазами, узкое лицо, тонкий нос, чувственный, по-женски красивый рот, однако в подбородке чувствовалась и сила, и мужественность. Игорь с мягким взглядом светло-карих бархатных глаз, среднего роста, крепкий. Волосы вьющиеся, почти черные, на одной щеке ямочка, которая придавала лицу очаровательную ассиметрию. Короткий прямой нос. Он излучал уверенность и надежность и вместе с тем, сладкая мягкость исходила от него.

 Зашел разговор про Волгу и тут Игорь как-то неожиданно рассказал, что они с Женей ездили в гости к его деду в Углич, и достал из кармана ту самую фотографию, на которой Женя была в красных бусах и вышитой старинной кофте.

 Все чрезвычайно заинтересовались фотографией, а Валерий, как заметила, с удивлением Женя, просто не мог глаз оторвать и весьма неохотно передал фотографию дальше, Ларисе.

 Чуть позже полуночи, Женя с Игорем спохватились и заторопились уезжать. Наскоро чмокнув Лариску в щечку и пожелав ей на прощанье неземной красоты и головокружительного успеха, Женя с Игорем выскочили на улицу. Еле успели в метро. Плюхнувшись на сидение, Игорь с возмущением посетовал, что фотокарточку Жени ему так и не отдали.

 - Кто-то зажал, ты кому-то очень приглянулась, и я даже знаю, кому именно! - мрачно констатировал Игорь. - Ну, ничего, у меня еще две остались!

 Женя не стала допытываться, кому она приглянулась, почему-то она сразу подумала, что карточка осталась у Валерия.

 Через несколько дней, возвращаясь, домой из института, Женя с удивлением увидела, что ей навстречу со скамейки около ее дома поднялся Валерий. С каким-то ужасом она подумала, что все эти дни она ждала его, чувствовала, что они должны встретиться. Разыгрывать удивление не стала. Так начались их редкие встречи.

 Иногда они встречались несколько раз подряд, через день, через два и всегда без предупреждения. Валерий ждал ее у подъезда, а Женя даже удивлялась, каким образом он так точно узнавал, в какое время она вернется. Один раз, Женя не выдержав, задала ему этот вопрос. Он удивленно посмотрел на нее, вздохнул, потом, не торопясь, ответил.
 - А я и не знаю, когда ты вернешься, я жду тебя с 2-х часов дня всегда, точно знаю, ты сама как-то говорила, что раньше никогда не возвращаешься.

- Но сейчас уже семь! – удивленно воскликнула Женя.
- Ну, я пять часов и ждал тебя, сегодня, спокойно ответил Валерий.

 Иногда проходила неделя, другая, Женя уже начинала думать, что больше его никогда не увидит. Однако, вскоре, он появлялся вновь, как будто услышав ее мысли.

 Об этих встречах Женя ничего не рассказывала Игорю. Они по-прежнему были вместе, но что-то все-таки неуловимо изменилось. Иногда ей казалось, что Игорь все знает.

- А что, собственно говоря, ВСЁ? – думала иногда Женя. Ничего особенного, в сущности, и нет, мы только разговариваем, гуляем около дома, он даже никогда не делает попытки меня поцеловать.…Хотя, я все-таки жду его, наверно он мне нравится, хотя не могу сказать, что я влюблена в него.

 Так прошли осень, потом зима. Встречи с Валерием становились все более редкими. Но стоило Жене вспомнить о том, что она давно его не видела, как он, словно по заказу, появлялся через пару дней на обычном месте.

 Как-то в апреле, в один из первых солнечных теплых дней, Женя бежала домой в удивительно приподнятом и счастливом настроении. Ей удалось досрочно сдать сегодня пару зачетов, Игорь предложил ей съездить на недельку в Углич, проведать деда, который сильно прихварывал. Предстоящая поездка ее обрадовала, она подумала о том, что она может вернуть им с Игорем прежнее состояние безмятежности, которое стало ускользать все чаще. Пронеслись мысли о Валерии, о том, что она так давно не видела его, не слышала его заливистого смеха, сразу что-то кольнуло ее в самое сердце. Какая-то легкая грусть, сожаление, смущение, неуверенность в своей правоте, возможно, угрызения совести…. Размышляя обо всем этом, она бежала к дому по тропинке, которая еще оставалась влажной после недавно стаявшего снега. Почему-то она была уверена, что Валерий ее ждет. И точно, она увидала его издалека.

 Он вскочил со скамейки, бросился ей навстречу, а когда они сблизились, отчаянно обнял ее и крепко и жадно поцеловал. И Женя, прижалась к нему, приникла к его губам так же жадно, торопливо, с закрытыми глазами. Они целовались отчаянно, отойдя немножко с дорожки в сторону, под густо посаженные молодые тополя. Могло показаться, что они решили наверстать сегодня все встречи, которые прошли без ласк и поцелуев. Что-то невнятно бормотали друг другу, смотрели в глаза, которые были совершенно пьяными от волнения и страсти.

 Так продолжалось с полчаса. Потом Валерий взял ее руки в свои, нежно поцеловал их, не говоря ни слова, кивнул ей на прощанье головой и быстро пошел по дорожке к остановке автобуса.

 Она ждала его целую неделю. Валерий так и не появился. Женя с Игорем уехали в Углич.

В Угличе уже все зеленело, солнце светило ярко, погода удалась на славу! Дед был совсем не так слаб, как писал в письмах. Очень обрадовался, что они приехали вместе, ждал и готовился к их приезду.
 Женю, он сразу же подвел к окну, к свету, стал рассматривать, покачивая головой, бормоча что-то невнятное, но невеселое.

 - Похудела, побледнела, глаза стали грустные, но ничего, ничего, все пройдет, все пройдет, родная! – и старческая рука ласково погладила Женю по плечу. Он этой простой ласки, от напряжения прошедшей недели, она вдруг горько расплакалась, уткнувшись деду в сухонькое плечо. От плеча пахло дымком печки, сушеной травкой, это был очень домашний, безмятежный запах, такой родной и ясный. Она быстро успокоилась.
 
 Потом они долго пили чай, рассказывали новости, разные забавные случаи, которые могли повеселить деда. Много хохотали над его рассказом, как он осенью ходил за грибами, и встретил в лесу лося, который долго шел за ним по пятам, то ли из любопытства и дружелюбия, то ли по злобе, потому что время от времени мрачно фыркал. В конце концов, дед бросил ему большую булку, которую взял с собой. Лось, остановился, понюхал ее и с удовольствием начал есть. Дед прибавил шагу и не стал дожидаться конца трапезы.

 - А все-таки, я напугался, - сказал дед, посмеиваясь. - Здоровенный лось был, рога, высокие, как башня, да ничего, обошлось!
Занятная манера у него была, посмеиваться, как-то так, мелкими смешками, хе-хе-хе, и сам он был славный! Невысокий, худой, но чувствовалось, что был в свое время красавцем, а руки были сильными до сих пор. Глаза были светлокарими, как у Игоря, ясными, добрыми, хотя с хитринкой.

 Женя с Игорем опять много гуляли, ходили на экскурсию, ездили на лодке. Купаться было еще рано, грибов не было, но вечера были теплыми и длинными, Игорь был рядом, дед посмеивался, ласково поглядывая на них.

 Перед их отъездом, он достал из сундука небольшую бархатную коробку, со стертой старинной овальной эмблемой на крышке. В ней было чудесное старинное жемчужное ожерелье. Женя очень удивилась, долго рассматривала слегка потускневший жемчуг, никак не могла поверить, что он настоящий.

 - Это тебе мой подарок на свадьбу! Не удивляйся, твоя прабабка, Игорь, моя мать, была из очень богатой семьи, только об этом мы никогда никому не рассказывали. Время такое было.…И дед смущенно улыбнулся. – Тебе будет к лицу это ожерелье, милочка! И дед нежно поцеловал Женю в лоб.

 Скоро они вернулись в Москву. Началась экзаменационная сессия, Женя была очень занята, приходилось много заниматься. С Игорем, они виделись каждый день, их отношения опять стали нежными и наполненными любовью.
 
 И вот в июне, когда после последнего экзамена Женя уже подъезжала на автобусе к дому, ей на мобильный телефон позвонила Лариса. Они не виделись с ее прошлого дня рождения. У Ларисы был необыкновенно счастливый голос.
 - Женька, я приглашаю тебя на свою свадьбу, в следующую субботу! Обязательно приходите с Игорем! Мы с Валерой женимся, записывай адрес ресторана!

 У Жени резко сжалось сердце. Она механически записывала адрес, переспрашивала что-то, бормотала поздравления, радостные ласковые слова, а сама думала о нем, о Валерии, о том, что никогда, никогда он больше не будет ждать ее у подъезда, что он приходил к ней, не в силах совладать с собой, желая ее видеть. И последняя их встреча, была прощанием. Теперь, это было ей совершенно понятно. Слезы выступили у нее на глазах.

- Ну и пусть, - подумала она сквозь слезы. – Пусть он уходит, ничего мне не надо. Ни встреч, ни поцелуев, ни ласковых слов. Прекрасно! Буду жить совершенно одна, зато не будет повода размышлять о нем, как он там, что с ним.…Хотя, - подумала она и приостановилась, - почему одна? Я же не одна, я с Игорем, он меня любит! А я люблю его.… Ах, все это наваждение, оно в прошлом! А в настоящем: солнце, лето, любовь….Пусть будет счастлив с Лариской!

С этими мыслями, Женя шла по кривой тропинке от автобуса к своему дому. Был июнь, самое начало, весна выдалась дождливой, и трава выросла густая и высокая. Тропинка же была желтоватой, глинистой, петляла среди травы, и вид у нее был такой, словно она ведет не к дому, в котором жила Женя, а, по меньшей мере, к волшебной стране, вход в которую был строго по пропуску, выписанному самым главным волшебником.