А2, или Саша Алсу

Посвящается Саше и Алсу Осипенко
в честь двухлетия со дня свадьбы
До четвертого, нет, даже до пятого класса все ученики сидели по парам. Правда, девочек в пятом «Б» было на две больше, чем мальчишек, поэтому Ира Марамазеева и Таня Вилутова сидели вместе, что вызывало зависть у всех остальных одноклассников, которые сидели по парам: мальчик – девочка. Мальчишкам не нравилось такое соседство, потому что далеко не всегда удавалось списать домашнюю работу или подсмотреть правильное слово в диктанте. Девчонки, в свою очередь, возмущались положением дел, потому что большинство одноклассников умудрялось вечно забывать дома учебники и приходилось пользоваться одной книжкой на двоих. А благодарности в ответ – никакой, только и жди, что за косу дернут или под руку толкнут нарочно, чтобы на чистой странице клякса появилась!
В общем, недовольны были и те, и другие. Но, даже если бы кто-то и захотел, пересесть ему было некуда: в кабинете пятого «А» стояло ровно четырнадцать парт, как раз на двадцать восемь учеников. Пять возле окна, еще пять в среднем ряду и четыре парты у стенки – на месте пятой парты стоял шкаф, в котором хранились всякие учебники, прошлогодние тетрадки и поделки, которые нынешние пятиклашки мастерили еще в начальной школе.
В середине пятого класса в другую школу перешел их бывший главный вундеркинд Женька Замастьянов. Он сидел на первой парте, в самом центре класса, вместе с такой же знайкой Наташкой Пугачевой. Учился Женька на одни «пятерки», почти на каждой перемене читал очередную умную энциклопедию, так что времени подружиться и общаться ни с кем из одноклассников у него фактически не было. Родители решили перевести сына из обычной школы в гимназию, чтобы там он стал настоящим гением. И в итоге место рядом с Наташкой оказалось свободным. Но разве кто-нибудь захочет садиться с ней? Во-первых, сама девочка, считали многие одноклассники, слишком правильная, так что с ней просто скучно; а во-вторых, кто добровольно усядется перед самым учительским носом?
Но вот после зимних каникул, когда Шурик, в очередной раз проглотив на спор слишком много сосулек сразу, сидел дома и болел ангиной, Зинаида Васильевна решила всех пересадить и устроила опрос: кто с кем хочет сидеть, причем девочки могли выбирать девочек, а мальчишки – мальчишек. Об этом Шурику рассказал взбудораженный Павлик, верный и лучший друг. Правда, оказалось, не такой уж и верный. На вопрос Шурика, кого же он сам написал (втайне мальчик надеялся, что Павлик выберет его), товарищ ответил:
– Сережу-первого (в их компании – четверке «мушкетеров», как их дружбу называли одноклассники, родители и даже иногда сама Зинаида Васильевна, было два Сережи, их различали как первого и второго, чтобы не путаться). – Павлик, видно, сообразил, что ляпнул что-то не то, и смущенно пробормотал:
 – Ой, а как же я про тебя совсем забыл...
И, стремясь преодолеть возникшую неловкость, преувеличенно бодрым тоном добавил:
– Да ты не переживай, может, из этой затеи еще ничего и не выйдет. Не факт, что у всех желания совпадают. А вдруг и Зинаида Васильевна передумает?
Но учительница довела свой план до конца, и когда Шурик наконец вышел на занятия, все в классе сидели как им нравилось, кто с кем захотел. Даже с Наташкой сидело Оля Бузуко, спокойная, доброжелательная и необидчивая девочка, с которой у всех одноклассников, включая мальчиков, были нормальные отношения.
Хорошо хоть парту Шурика – возле окна, вторую с начала ряда – никто не занял. На бывшего соседа Мишку он не злился, они никогда особо не дружили. Обида на Павлика, да и на Сереж-мушкетеров поначалу, конечно, Шурика немножко грызла, но постепенно и это чувство стало проходить. В новом положении мальчик нашел немало преимуществ. Правда, учебники приходится все одному таскать и дежурить самому, но зато никто тебя не толкает, во время контрольных не отвлекает. И вообще, когда все сидят по двое, а ты один, не ты им завидуешь, а они тебе. Даже друзья устают друг от друга, а ты всегда сам себе хозяин, хочешь – садись слева, хочешь – справа, какой вариант легче, такой и пиши.
Поэтому, когда Оля Бузуко сломала руку, не ходила в школу целых три месяца и в итоге осталась учиться в пятом классе на второй год, Шурик и не подумал просить Зинаиду Васильевну пересадить его. Тем более что за местом на первой парте закрепилось определение невезучего, и даже никто из девочек не захотел садиться с Наташкой. Она, кстати, по наблюдениям Шурика, в отличие от него самого переживала свое одиночество достаточно болезненно.
Так что, когда в их классе однажды утром на уроке истории вместо обычной учительницы появилась Зинаида Васильевна с незнакомой девочкой, Шурику и в голову не могло придти, что новенькую посадят именно к нему.
Справедливости ради надо отметить, что решение это приняла не классная. Зинаида Васильевна предложила новой ученице самой выбрать себе место из двух свободных. И та, поколебавшись пару секунд, к изумлению всех одноклассников, уверенно зашагала к Шуриковой парте. Пришлось мальчику пересаживаться на место у самого окна – не ее же туда пропускать: весной столько интересного на улице творится – можно обо всех уроках забыть!
– Как тебя зовут? – переспросил шепотом мальчик, не уверенный, что правильно расслышал имя, сказанное учительницей.
– Алсу, – так же шепотом ответила новоявленная соседка.
– А что это за имя такое? Я ни разу не встречал, – удивленный Шурик даже голос немножко повысил.
– Оно нерусское, – тихонько пробормотала девочка и скороговоркой прошептала: – Давай я тебе на перемене лучше расскажу, а то уже учительница в класс заходит.
 И правда, в двери показалась историчка Лариса Анатольевна, и вскоре гул на последних партах постепенно начал умолкать. Дальше урок пошел обычным чередом, но Шурик все сорок минут украдкой, чтобы сама она не заметила, поглядывал на эту... Алсу. Вот это имечко! Интересно, что же оно все-таки значит? И откуда она такая взялась? Вроде с виду обычная девчонка, хотя...
Мысли Шурика прервал звонок с урока, раздавшийся для мальчика неожиданно быстро. Он уже хотел снова обратиться к Алсу, но та подошла к учительнице, видимо, спрашивая, что она пропустила и как ей дальше готовиться к занятиям. А потом ее окружила стайка новых одноклассниц и увлеченно заболтала о каких-то своих вечных девчачьих глупостях. Третьим уроком была физкультура, и на перемене все шестиклашки дружно бросились в спортивный зал, чтобы успеть переодеться. А на следующем перерыве в класс снова пришла Зинаида Васильевна, посмотреть, как она выразилась, не обижают ли Алсу новые товарищи.
На уроках девочка внимательно, не отвлекаясь, слушала учителей, так что Шурику даже неудобно было о чем-то ее спрашивать. Ну, и не записки же ей, в самом деле, писать! Мальчик надеялся, что уж после уроков ему удастся хоть что-нибудь выведать о своей неожиданной соседке, но оказалось, что, поскольку Алсу в новой школе только первый день и не знает точной дороги домой, за ней пришла мама. С мамой, кстати, они были похожи, обе тоненькие, невысокие, темноглазые.
Решив не дожидаться следующего дня, Шурик подумал, что неплохо бы самому узнать, что же это за имя такое. Спросил у бабушки, но та не знала, сказала только, что имя то ли татарское, то ли башкирское. Мама отправила его посмотреть значение в Большой Советской энциклопедии, но там такого имени не оказалось. Оставалось обратиться за помощью к отцу. Тот включил компьютер, открыл Интернет и через полминуты прочитал: – Алсу в переводе с татарского – "розовая вода" или "ручей, освещенный первым лучом солнца".
– Интересно как, да, пап? – хмыкнул довольный Шурик: перевод ему понравился. – Слушай, а что мое имя значит?
– Сейчас посмотрим, – отец нажал на пару клавиш, и на экране появились строчки: – Александр, с древнегреческого, – “защитник людей”.
– Это что, вам такой реферат в школе задали написать? – полюбопытствовал отец.
– Вроде того, – не стал вдаваться в подробные объяснения Шурик, попутно отметив про себя, что имена у них начинаются на одну и ту же букву А. Даже на две одинаковых: АЛександр и АЛсу.
На следующее утро мальчик пришел в школу первым из всех одноклассников и, как только Алсу появилась на пороге, едва успев поздороваться, воскликнул:
¬– А я и сам знаю, что означает твое имя!
Так они и подружились, АЛександр и АЛсу. Правда, девочка, в отличие от большинства Шуриковых друзей, называла его Сашей.
О друзьях, к своему стыду, Шурик почти забыл. Теперь почти каждый день они возвращались из школы вместе с Алсу. И хотя им было домой не совсем по пути, это было совсем неважно. Зато с Алсу было так интересно разговаривать почти обо всем на свете! Она с родителями переехала из другого города, а если точнее, даже из другой страны. Это ведь когда их мамы с папами были молодые и существовал Советский Союз, все жили в одном государстве. А теперь Россия сама по себе, Беларусь отдельно, не говоря уже о какой-нибудь Грузии или Латвии.
Имя такое для дочки выбрала мама, сама она родом из Уфы, а училась в Москве, там и познакомилась с папой, то есть с моим будущим папой, поправила себя Алсу. Она вообще очень грамотно разговаривала и все время переживала, что не знает белорусского языка, не может читать книжки, не понимает многих песен. Так что Шурику приходилось многое ей объяснять и на уроках, и просто, когда они гуляли по улицам и видели непонятные девочке вывески: “Кавярня” (кофейня), “Бульбяная” (картофельная), “Хутка, смачна” (быстро, вкусно). Хотя многих слов Шурик и сам не понимал, вернее, понимал, но точно объяснить не мог. Ну как, например, перевести на русский язык такие слова: няўрымслівы (неугомонный, непоседливый, нетерпеливый), памяркоўны (сговорчивый, уступчивый, доброжелательный), няўклюда (недотепа, растяпа), жаўнер (солдат), карункі (кружева), пантофлікі (тапочки, шлепанцы), пернік (пряник).
Вроде и похоже, но все равно не то. Местный колорит исчезает при переводе, сформулировала эту особенность Алсу, и Шурик в очередной раз поразился, до чего же она умная!
А какие есть смешные имена и названия: Папялушка (Золушка), Здыхлік Бессмяротны (Кащей Бессмертный). Но все равно белорусский язык очень мелодичный и певучий, с этим Алсу соглашалась, даже если не улавливала смысл отдельных фраз.
Девочка в свою очередь рассказывала Шурику про русские обычаи и восточные традиции, которые так причудливо переплетались в ее семье.
То, что мальчик подружился с новенькой, скоро заметили не только Павлик и оба Сережи, но и остальные одноклассники. Сначала все дружно писали на доске “Саша + Алсу = Любовь” и хихикали им вслед, когда те вдвоем шли домой после школы и Шурик вместе со своим коричневым рюкзаком за плечами нес в руках легенький клетчатый портфельчик своей соседки. Но, поскольку ни он, ни она особого внимания на посторонние насмешки не обращали, бесполезное занятие одноклассникам скоро наскучило, и те, напротив, прониклись к соседям по парте необычным для их класса здоровым уважением.
Приближался день рожденья Алсу, и Шурик уже вторую неделю ломал голову, что же необычного ей подарить. Папа посоветовал найти фотоальбом с “краявідамі” (пейзажами) Беларуси. Мама сама вместе с Шуриком съездила в главный книжный магазин города, и они вместе выбрали большую книжку с красочными цветными снимками и иллюстрациями, с текстом на белорусском, русском и английском языках (так что Алсу хоть на одном из них точно поймет, что в ней написано). В качестве собственной инициативы мама порекомендовала полезный подарок на будущее – сборник с рецептами белорусской кухни. Но, как всегда, самую дельную идею подала мальчику его замечательная мудрая бабушка:
– А ты, унучак, вазьмі ды зрабі ёй у падарунак якую-небудзь выцінанку (А ты, внучек, возьми и сделай ей в подарок какую-нибудь… – перевода слова «выцінанка» я в словаре так и не нашла).
Итак, два вечера Шурик копировал из маминого глянцевого журнала “Cosmopolitan” фотографию роскошного букета из лилий. Еще три дня он малюсенькими ножницами из маминого маникюрного наборчика вырезал цветы на белой бумаге. Узор получился такой ажурный, что и мама, и бабушка только ахали, разглядывая букет, и удивлялись, как это Шурик сумел вырезать такую красоту. Лучше, чем на фотографии в журнале! И даже папа, усмехаясь, заверил мальчика, что Алсу непременно придет в восторг.
Шурик специально не стал вручать свой подарок в классе, где Алсу поздравляли все остальные. В парке возле школы, где они часто гуляли после уроков, у них была своя любимая скамеечка. Посадив девочку и попросив ее закрыть глаза, Шурик достал из рюкзака заветный подарок. Ой! Что это? Что за странные разводы на белоснежных цветках-лилиях? Не может быть! У него потекла фиолетовая гелевая ручка, и в результате букет получился где белым, где сиреневым, а местами и темно-фиолетовым. Пока Шурик лихорадочно размышлял, не стоит ли ему побыстрее скомкать испорченную “выцінанку” и спрятать ее в рюкзак, чтобы потом без сожалений выбросить, Алсу, устав ждать, без разрешения открыла глаза и воскликнула, кажется, даже не заметив обе книжки:
– Что это? Это мне? Так красиво! Ты сам придумал?
Окончательно растерявшийся Шурик молча кивнул головой.
– Удивительно! И такие необычные цвета! А что это за цветы? Ты их сам нарисовал, специально для меня? И как ты умудрился их повырезать, здесь же такие маленькие лепесточки! А как ты их разрисовывал? Спасибо за такой милый, чудесный, такой необычный подарок! Мне еще никогда не дарили таких цветов, – Алсу смущенно покраснела, – и вообще, мне цветов еще не дарили, это самые-самые первые. А как они называются?
Шурик задумался на несколько секунд и предложил:
– А давай вдвоем придумаем!

Лучший подарок – это тот, который нельзя купить за деньги, именно эту истину, которую так часто повторяли им в детстве родители, сегодня по-настоящему осознали мальчик Шурик и девочка Алсу. А может быть, они поняли гораздо больше…

17 мая 2005 г.