Духота

 Выступая с таких позиций, Розанов не мог не прийти в конфликт с
основным направлением русской литературы XIX века, со всеми б е з и с к л ю
ч е н и я великими русскими писателями. Но конфликт в его полном объеме
разгорелся не сразу.

 Первоначально (в 90-е годы) Розанов только Гоголя (во всяком случае,
главным образом Гоголя) воспринял как своего оппонента и как врага России.

Я повернулся спиной к зданию Центра, сделал еще глоток и спрятал банку в карман.

- Тебя могут увидеть, - сказала Сара.

- Думаешь, эти парни в завязке пялятся в окна?

- Не обязательно, но тут всюду народ шныряет.

- Чтобы хлебнуть пивка, придется уходить в подполье.

- Да будет тебе! Тоже мне - "звезда" нашлась!

Сара была права. Я не мог позволить себе капризов. Актер, играющий главную роль, получал в семьсот пятьдесят раз больше меня.

Нас нашел Джон Пинчот.

- Привет, Сара! Привет, Хэнк!

Когда они, продрогшие и зевающие, прибыли в Валетту, там шел дождь. К
Майстралю они ехали, ничего не загадывая и ни о чем не вспоминая, -
апатичные и сдержанные, похожие - по крайней мере, внешне - на идущий дождь.
Майстраль спокойно их поприветствовал. Паола будет жить у него. Стенсил с
Профейном поначалу думали остановиться в отеле "Финикия", но там просили 2
фунта 8 шиллингов в сутки, и образ шустрого Робина Птипуана оказался
решающим доводом в пользу меблированных комнат у Гавани. - Ну и что теперь?
- спросил Профейн, бросая в угол сумку.
 Стенсил надолго задумался.
 - Мне нравится, - продолжал Профейн, - жить за твой счет. Но вы с
Паолой сами заманили меня сюда.
 - Ближе к делу, - сказал Стенсил. Дождь прекратился, он нервничал. - К
Майстралю, к Майстралю!

Постояв ещё немного прямо, она падает грудью на прилавок, пуская кровавы слюна вниз по косому стеклу. Руки её остаются прижатыми к телу и ничем не могут помочь голове. Вероника дёргается, вытаращив глаза и толкает прилавок грудью и животом, урча и сбивая блюдце с мелочью, которая рассыпается по кафельному полу. Ветка отворачивает своё бледное, как носовой платок, лицо. Дверь гастронома открывается и входит полный мужчина в плаще, шляпе и с портфелем, сперва Любе снова кажется, что это её отец. Увидев наполовину вылезшую на прилавок Веронику, мужчина ошарашено поворачивается к рыжей девочке, оказавшейся возле него.
- Ей что, плохо? - спрашивает он, поводя бровями.
Вместо ответа Обезьяна бьёт его ножом в живот и отпрыгивает в сторону, уворачиваясь от удара портфелем, снова прыгает и бьёт второй раз, со спины, по почке. Мужчина роняет портфель и с глухим рёвом пятится к витрине, однако после двух корявых шагов падает на пол.

Мы медленно продолжали путь. Мне приходилось останавливаться на каждом
шагу, иначе он не поспевал за мной. Начало моросить. Он полз рядом со
мной, цепляясь грязными руками за камни и подтягивая свое тело, словно
усталое животное, пробирающееся домой, к себе в нору.

А небо все тоже.