Сумерки национального самосознания

19 мая 1996 № 20 (129)Iностранец

 статья: "Сумерки национального самосознания"

«Внутренняя» оккупация

Национальное самосознание, национальная консолидация – все это в России пока еще весьма туманные понятия. Даже самые громогласные проповедники «русской идеи» и «величия России» (вроде лидера «Памяти» Дмитрия Васильева) это признают.
Действительно, ситуация складывается весьма парадоксальная. Ведь это именно голоса русских избирателей сделали возможной независимость Украины и Казахстана, так как без участия русских референдумы об этой самой независимости превратились бы в откровенный фарс. Причем сейчас большинство русских, например, в Казахстане, отвечая на вопрос «Кто вы по национальности?», ассоциируют себя с понятием «советский». Это тем более странно, если вспомнить, что всего пять лет назад те же самые люди голосовали за выход своей союзной республики из СССР. Так же странно смотрятся портреты Сталина рядом с портретами Николая 2-го на московских демонстрациях. И уж совсем дико выглядят попытки нынешних властей подыграть этим странностям, когда на официальных торжествах красный «флаг Победы» вывешивают рядом с российским триколором. Почему так происходит? Неужели понятия «советский» и «русский» по сути идентичны или все-таки одно понятие исключает другое?
Чтобы разобраться, попробуем ввести одно понятие: «внутренняя», или «идеологическая» оккупация. Вполне понятна оккупация «внешняя», когда приходят иностранные захватчики и заставляют оккупированные народы жить по – своему. Но может быть и так: никакой иностранной оккупации нет, однако некая идея овладевает умом и сознанием человека настолько, что меняет его национальный облик и рвет национальные связи.
Допустим, молодой человек вступает в какую-то экзотическую секту, надевает нелепую, с общепринятой точки зрения, одежду, бреет голову, получает новое странное имя, ест необычную пищу, причем руками и сидя на полу. В конце концов, он уходит из дома, учит язык своих идейных вдохновителей и живет в общине. Любовь, семья, идеалы красоты, нормы нравственности – все у него теперь другое. Ничего предосудительного в этом, в общем-то, нет – каждый имеет право быть тем, кем он хочет, если это не мешает окружающим.
А теперь допустим, что этот молодой человек «обратил» еще пару, и еще … Через некоторое время адептов секты становится настолько много, что они побеждают на выборах или силой захватывают власть в стране. Еще через некоторое время сектанты объявляют свои нравственные идеалы, свой образ жизни единственно верными, а всех недовольных отправляют в лагеря или уничтожают. Выжившим приходится учить их язык, носить их одежду, думать и поступать, как они. В конце концов страна оказывается населенной совсем другим народом.
Это и есть примерная модель «идеологической», или «внутренней» оккупации. (Именно примерная, так как «внутренняя» оккупация может и не носить насильственно-репрессиивного характера). И существует она не только теоретически. В истории человечества достаточно примеров, когда подобная оккупация бывала успешно осуществлена. Причем ее последствия не обязательно должны носить негативный, регрессивный характер, хотя в любом случае она приводит к смене цивилизационного типа общества.
Идея рождает цивилизации
Всемирная история знает несколько идей, породивших целые цивилизации, от взаимодействия которых, собственно, и зависит судьба человечества. В первую очередь, это мировые религии. Вместе с тем до недавнего времени наравне с христианским, исламским, буддистским мирами существовал и так называемый «мир социализма», порожденный «великой коммунистической идеей».
Вспомним, что еще основоположники «научного коммунизма», в частности Фридрих Энгельс, не без надежды на будущее торжество своей идеи сравнивали себя и своих сторонников с ранними христианами. (Сейчас, кстати, эти сопоставления повторяет лидер современных российских коммунистов Геннадий Зюганов). И понятно почему: из христианской идеи родился огромный мир, включивший в себя значительную часть планеты. А начиналось–то все с маленьких общин энтузиастов, обездоленных, преследуемых, но одержимых своей идеей. И вскоре ради этой идеи огромное множество людей оставили своих богов, богатство, положение в обществе и т. д., затем к ним присоединялись все новые и новые приверженцы…
В результате от античного мира остались одни памятники, а на смену ему пришли другие государства, другие, уже христианские народы, другой образ жизни. Таким образом, распространение христианства – типичнейший пример «внутренней», «идеологической» оккупации. Последствия этой оккупации в различных районах земного шара были разные. В одних случаях христианство, наложившись на местный цивилизационный базис, способствовало динамичному развитию общества (как это было в Западной Европе, например). В других случаях христианство настолько пропиталось местным, как правило, восточно-деспотическим «колоритом», что утеряло свое «идеальное» содержание и осталось христианством лишь по форме. В этих условиях оно переставало быть «высокой» идеей и превращалось в разновидность тотальной государственной идеологии, используемой в узкокорыстных интересах правящего сословия и ведущей общество к деградации и распаду.
Так, на развалинах Римской империи из неокрепшей христианской идеи родилась Византия. Она трубила о христианском братстве, но рабства отменять не хотела, и под христианскими знаменами на свет появилась одна из самых деспотичных феодально - рабовладельческих империй. Пришли османы и сокрушили эту империю, отменив рабство. Правда, только для тех, кто принял ислам. Однако желающих сделать это было достаточно, чтобы Византия умерла.
Как Византия – порождение христианской идеи, так и СССР родился из идеи коммунистической, проповедующей всемирное братство, справедливость, зовущей построить рай на земле. Хороша эта идея или плоха – не в этом суть. Главное, что люди, субъективно верящие в нее, смогли победить противников, захватить определенную территорию и создать на ней свое государство. Но, как и в Византии, действительность очень быстро оказалась далекой от провозглашенного идеала.

От всемирного братства к «национальным» интересам

Коммунисты, на словах борясь с эксплуатацией человека человеком, ввели по существу феодальные законы и даже рабство (ГУЛАГ). В результате на одной шестой части суши появилась все та же феодально-рабовладельческая империя, то есть восточная деспотия. А носители идеи постепенно превратились в отдельный господствующий советский этнос-сословие, преследующий свои «национальные» интересы.
Почему так случилось? Перед революцией все социальные группы русского народа хотя и по-разному, но были недовольны как своим положением, так и положением страны в целом. Если бы это было не так, то ни февральская революция, ни октябрьский переворот не победили бы. Внутренние несуразности, беспомощность государства, особенно проявившаяся во время русско-японской и первой мировой войн, помогли большевикам захватить власть. Причем при всех безобразиях, типа красного террора, землю – крестьяне и 8-часовой рабочий день – рабочие первоначально все-таки получили. В стране, особенно в тех районах, где не было военных действий, некоторое время сохранялась вполне традиционная жизнь: проводились службы в церквях, работали театры, даже издавались небольшевистские газеты, в большевистской прессе было полно статей, что коммунистические идеи есть не что иное, как продолжение христианства. Обывателю можно было утешиться, что вскоре возвратится мирная и спокойная жизнь. НЭП, казалось, подтверждал эти надежды.
Но расправившись с «классовыми врагами» (дворянством, крупной буржуазией) и их «приспешниками» («контрреволюционной интеллигенцией»), большевики (носители новой идеи - цивилизационной модели, то есть «внутренние» оккупанты) приступили к уничтожению этнического поля русского народа. Не только его, конечно, но, прежде всего, русского.
Всякий народ – это совокупность многих социальных и культурных факторов. У русских крестьян, рабочих, горожан (мещан) были свои (часть общих, но тем не менее) привычки, взгляды, приоритеты и ценности. Рабочих (не люмпенов) вместе с дворянством и буржуазией списала с социальных счетов гражданская война. А это и культура труда, и городской фольклёр (не в смысле блатных песен), и многое другое. Крестьянство было уничтожено коллективизацией, а выжившие возвращены в крепостное рабство. И это при том, что деревня везде – душа нации. Не зря же ее сохраняют и поддерживают во всех странах. В России же она в своем традиционном виде практически исчезла. Интеллигенция (та, которая уцелела) была поголовно загнана в советские чиновники, которые и говорить-то стали на совершенно другом русском языке. Дореволюционные социальные классы исчезли, миллионы людей перемещались в лагеря и на стройки. А ведь все это – отрыв от социальных корней.
Расхристианивание несло не только смену идеологии, но и разрушение церковных приходов как механизмов самоорганизации населения. Гражданская война, коллективизация и охота на «врагов народа» подорвали последний национальный оплот – семью. Узаконенное доносительство на родственников как гражданская обязанность – классическое тому подтверждение.
Такое же выхолащивание «высокой» идеи в интересах оккупантов проявилось в подходах коммунистов к решению национальных проблем. Как известно, своей целью они провозгласили освобождение и братство всех наций, но провозглашенные идеи и принципы уже в 20- годы, также как и интересы отдельных народов, стали приноситься в жертву национально-государственным интересам совершенно определенного этноса – «советского народа». В результате, например, проблемы Нагорного Карабаха или Нахичевани решались совсем не в интересах армянских пролетариев и крестьян этих областей.
СССР, как известно, был провозглашен как союз равноправных народов, куда в перспективе должны были войти едва ли не все «освобожденные» народы мира. Но уже в «сталинской» конституции 1936 года идея такого союза была фактически похоронена, и конституция эта была уже конституцией лишь одного народа – «советского». Пакт Молотова–Рибентропа, предполагавший выдачу немецких коммунистов – политэмигрантов гестапо (братьев – врагам), означал, что в Москве полностью отказались от интернационалистической идеи мирового братства, хотя и тайно. Появление же в Советском Союзе «народов- предателей» свидетельствовало, что от этой идеи советские властители отказались уже совершенно открыто. Ибо не может быть в стране победившего пролетарского интернационализма «народов- предателей».
В 1941 году для борьбы с нацистской Германией интернационалистская идея уже совсем не годилась. Поэтому была реанимирована, извращена и поднята на щит идея русская – в советской пропаганде стали фигурировать имена великих полководцев и даже имя классового врага – феодала Александра Невского, к тому же канонизированного церковью святого. Сам этот факт говорит о многом – обществу, рожденному из идеи, без этой идеи жить и развиваться становилось все труднее. После победы в 1945 году Восточную Европу, Китай и т. д. в семью «братских народов» приняли лишь в качестве «двоюродных братьев»: советский этнос всех перелопатить был уже не в силах, и процесс пошел вспять.
Уничтожив идею, которая его породила, советский этнос начал деградировать. Постепенно к власти пришли люди, для которых первоначальные идеалы имели смысл только как средство получения жизненных благ. Продолжаться так до бесконечности не могло, и СССР был просто обречен погибнуть. Когда в конце 50-х годов репрессивная машина ослабла, процесс стал необратимым, и в 1991 году была поставлена точка. В результате «советские» потеряли свою территорию – СССР. Правда, цепляясь за власть, они пытаются все-таки удержаться, прежде всего там, где советизация началась еще в 20-е – 30-е годы и носила наиболее страшный и уродующий народы характер. Поэтому-то в отличие от Западной Украины, Балтии, Молдавии, где сейчас актуальны в основном миграционные проблемы, для русских, левобережных украинских и других народов СССР процесс национальной самоидентификации оказался столь сложным. Но все равно и Россия, и восток Украины, и Белоруссия – это уже национальная территория русских, украинцев, белорусов и др., а не «советская» территория.
Правда, в истории уже бывало так, что этнос терял свою территорию, а сам сохранялся. Евреи, например. Впрочем у них сейчас есть и свое государство. Так произошло потому, что евреи, потеряв территорию, не утратили своей идеи. Кстати, советский антисемитизм во многом был вызван тем, что значительная часть наших евреев не хотела лишаться собственной национальности в угоду «советскому патриотизму».
У «советских» же сейчас нет больше «великой идеи». От них почти не услышишь больше: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Значит, нет больше и будущего. Протянуть на шкурнических интересах вместо светлой идеи какое-то время, конечно, можно, но недолго – особенно потеряв свою территорию. Зато можно сильно навредить тем, кто на этой территории живет.

Мертвый тянет за собой живого

Разрушая социальные слои, систему самоорганизации нации, семью, советские оккупанты пытались создавать свою собственную структуру нации, использовать русский народ как биологический материал, заменяя настоящие национальные проявления муляжами. В школах преподавалась только выхолощенная, дозволенная классика, причем советская система преподавания охоту к ее чтению убивала напрочь. Пропагандировался изуродованный фольклёр, в то время как региональный, гражданский и духовный фольклёр почти исчез.
Между тем в компьютеризированной Америке в каждом занюханном городишке есть бар, где звучит народная музыка и люди танцуют народные танцы. Полно певцов и певиц, которые пишут и исполняют песни в народном стиле и таким образом продолжают традиции. Так что если сегодня русским не хватает национальной консолидации, если сегодня русские не совсем понимают, что это такое – русский, то это вполне объяснимо.
Для сравнения можно вспомнить праздники народной песни в советской Прибалтике, кода едва ли не весь народ собирался на стадионах в национальных костюмах. А что сделали солдаты-прибалты, кода их родина вышла из СССР? Бросили все и побежали из «не их» советской армии. И наконец: что-то ничего не слышно о развале сельского хозяйства в странах Балтии. А ведь там тоже были колхозы. Вот что значит попасть под власть «советских» всего на 30 лет позже, чем остальные.
Империи приходят и уходят. Российская империя, СССР – их уже никогда не будет. Смерть империи – лучшее доказательство ее нежизнеспособности. Поэтому перед русскими стоит задача перестать быть имперской, феодальной нацией и стать нацией «нормальной», в европейском смысле этого слова, - то есть нацией буржуазной. Зародившись во времена Сергия Радонежского, русская нация такой нацией стать пока не успела. По-феодальному далеки были друг от друга верхи и низы русского общества. Может быть, поэтому белые офицеры не видели в крестьянах, рабочих и просто неродовитых русских обывателях таких же соотечественников, как они сами, и не хотели думать об их правах и нуждах. В результате белое движение потерпело поражение. Государственный же «византийский» характер церкви очень повредил православию как таковому.
Очень символичен в этом смысле фильм Никиты Михалкова «Утомленные солнцем». С моей точки зрении, в этом фильме представлен яркий образ двух погибших империй: Российской, которая умерла потому, что никому, даже себе самой была не нужна (Митя), и советской, которая пожрала самое себя (Котов). К счастью, остались река, дом и маленькая девочка.
Так же, несмотря ни на какие невзгоды, все-таки жива русская культура, сохранились памятники, картины и книги. Еще жива наука, постепенно оживает экономика. Создание буржуазной нации – дело очень трудное, но вполне реальное, даже если оно происходит после «внутренней» оккупации и крушения империи. Ведь именно из империй буржуазные нации обычно и проявляются – как правило, вместе с буржуазными демократиями. Греки и ирландцы, например, стали такими нациями в условиях немногим лучших, чем наши. Ирландцам к тому же даже родной язык пришлось учить заново.
Со временем у нас неизбежно сформируются новые социальные классы и система самоорганизации, которые создадут новую, еще неизвестную миру Россию. Важно только не дать «советским» утянуть ее в небытие вслед за мертвой империей.

опубликовано 19 мая 1996 в № 20 (129) газеты "Iностранец"