Побег Чубы

 Марк Хена (Марко)


Рыжий кот по прозвищу Чуба – загулял.
Вывезли его за город, на дачу. Отпустили прогуляться по занесенной снегом тропинке к дому.
Такой милый домашний котяра…
Понюхал осторожно давно нетронутый снег, покрутил головой – будто не веря собственному счастью, и вдруг без объявления войны - сиганул через сугробы. Куда-то в манящую даль приключений. За покосившийся сарай – в заснеженный сад. И дальше, дальше…Поскакал, сверкая на солнце рыжей шкуркой - за яблони в шапках снега.

Только его и видали.

Правда, утром все же объявился. Сестра открыла дверь – сидит на заметенном за ночь крылечке. Щурится, и в глаза не смотрит,нахально отворачивается. Только лихо сдвинутой набок шляпы с пером не хватает.
Покормите... Пожалуйста... Я больше не буду...

Поел – как никогда до этого не ел. Две миски. И еще чуть-чуть от собаки прихватил.
Сабака зарычала - больше для порядка, потому что сама наелась до отвала.
Он даже бровью не повел. Облизнулся, посмотрел на нее свысока, и вразвалку пошел к телевизору - в самое теплое место в доме.
 
Целый день проспал, не всплывая, на решетке телевизора, свесив перед экраном мягкие лапы. Только иногда, по-собачьи, вздрагивал, и потягивался.

А к вечеру сел у двери. И лишь представился удобный случай – метнулся прочь.
И опять – только и видели его полосатую, рыжую шкуру городского интеллигента.

Зато кошки начали по ночам орать – как оглашенные.
И, даже схватки стали устраивать из-за него.
Лакомый кусок. Молодой гладкий,элегантный, не чета местным ободранцам-бомжам с помоек.
И сватки - не шуточные. Клочья шерсти там и тут на белом снегу валяются. Ветерок их мотает, и в сад уносит. Где снег все тает и тает, журчит и тренькает все ночи напролет.

Но вот – вторую неделю уже – даже не заходит поесть.
И даже бесшабашные снегопады – последние, может быть, - ему был не в тягость.
Натура!

Сестра в безутешном горе – бегает по дачному поселку, зовет:
-Чубайс! Чуба… Киса, киса… Вернись, зараза! Вернись, кобелина этакая! Я все прощу…

Прохожие, со смехом, оглядываются.

А он, собака, по-моему – от нее как раз и прячется. Что там, дома, делать-то? На телевизоре спать? Или собаку ленивую за ухо покусывать и теребить? Эх, разве это жизнь?

Свобода – она милее. За нее и поголодать можно.
И дамы тут – такие чудесные. Любые - на выбор, штабелями прямо. Голосистые какие!

- А может быть – его сосед куда-нибудь в город завез, и у магазина бросил, - звонит сестра мне в слезах. – Он уже так пару кошек свел, сволочь. У него же голубятня, за голубей трясется. Если узнаю – я ему всех голубей поотравляю… Живодеру…

Из городишка рядом, в который плавно переходит дачный поселок, позвонила подруга, учительница в музыкальной школе:

- Ира, я его нашла. Он тут у нас в подвал забился. Рыжий, твой… Точно, твой… Сейчас класс с уроков сниму, пойдем вытаскивать. Правда, что-то он не очень на Чубайса откликается.

Сестра понеслась в город.

Рассказывает со смехом позже:
- Подбежали, обложили, а он из подвала выскочил, - и в форточку на чьем-то первом этаже – прыг! С места – метра два одолел.

Подруга с учениками - в подъезд, и в квартиру – куда кот прыгнул, звонить.
- У вас наш котик… рыженький такой… Чубой зовут. Чубайсом, то есть.. С перепугу – прямо в форточку к вам. Забрался, и спрятался у вас где-то…

- Так это мой котик, - говорит им тетка в халате, и со скалкой в руке. Для верности.- С рождения у меня живет. Бандюком зовут. Куроедом. За то, что курятину очень любит. Живую. И крысятину. Очень полезное животное. Так что – проходите. Мимо!

…Весна на дворе. Несмотря на снег и прочие неприятности. Воля тянет.
И запах – мокрого снега. Ни с чем не сравнимый.

Весна – совершенно определенно..