Устроили санаторий!

Михаилу Зурабову посвящается.


1
Галина Викторовна привыкла каждые два-три года ездить в санаторий. Для поправки здоровья. На инвалидности она была очень давно, получила ее еще до выхода на пенсию, по причине производственной травмы, и потому считала себя более привилегированной, чем прочие инвалиды, которые по общему заболеванию. Раньше, пока работала на заводе, путевки для себя получала в профкоме. Ну а как вышла на пенсию по старости, так в собес ходила.

В свои семьдесят четыре она бодрилась, вела хозяйство, без палочки бегала, хотя и привыкла жаловаться на ноги и спину. Она вообще привычно на всё жаловалась: на бывшую работу, на дочку, на внуков, на погоду, на правительство, на кошку и на соседей. Не жаловаться она не умела, с детства запомнив слова матери о том, что похваляться – беду призывать, а пожалиться – чужую зависть отвести. Вот так.

После знаменитой отмены льгот она не расстроилась, хоть и роптала на правительство в разговорах с домашними, да в очередях. Лекарства Галине Викторовне выписывали хорошие, грех было роптать. Хоть в поликлинике и надо было за ними стоять в очереди к врачу, а потом еще рецепт регистрировать. Да и денег прибавилось, хоть не много, но лишними они не бывают.
 
Жила она с дочкой и внуками, с мужем дочь разошлась в лихие времена, когда уволили мужа, а он улегся на диван и лежал, пока его оттуда не попросили убраться, насовсем и бесповоротно, - надоело его кормить и обихаживать, получая в ответ нытье и претензии. Дочка решительной стала тогда, шутка ли, - тащить на себе такую ораву?
Квартиру удалось сохранить без дележа, потому что главным квартиросъемщиком была она, Галина Викторовна, и прописать зятя она не дала под надуманным, но твердым предлогом, а квартиру эту ей выделили от завода много лет назад, когда муж был жив, и дочки в школу ходили. Муж и старшая Аня погибли в аварии, нелепо, внезапно. Черное тогда было время, как только выжила.

Зато младшая Маша, рассудительная и спокойная, была ее опорой во всём. Внуки уже выросли, старший работал, младший доучивался на вечернем, и тоже работал, за квартиру платили сообща, и за питание - вместе. Вроде всего хватало, потому что дочь пребывала в должности главного бухгалтера в крупной фирме, и зарплата у нее была хорошая, хоть и времени на работу уходило много. Дома вечерами она сидела перед монитором компьютера, составляя отчеты. Старший внук Саша собирался жениться, девушка у него была славная, но не из богатых, без приданого в виде квартиры, а в их трехкомнатную «распашонку» жену приводить было вроде некуда. Потому Саша и все остальные члены семьи уже год копили денег на первый взнос в долевое строительство. Хоть Саша и зарабатывал прилично, но цены на жилье лезли вверх без остановки.

2
В этом году Галина Викторовна ни в какой санаторий не собиралась, ни к чему он ей был. Но тут позвонили из поликлиники. Усталый голос объявил, что она, Матюхина Галина Викторовна, обязана явиться к своему лечащему врачу пятнадцатого числа, в 16.45. Галина Викторовна попыталась вставить, что она неплохо себя чувствует, и не надо ей к врачу, на что голос раздраженно спросил, - газет она, Галина Викторовна, что ли, не читает, и телевизор не смотрит? Обязана явиться, это первый раз их обзванивают. И последний.
 
Расспросив дочку и внуков, Галина Викторовна смутно поняла что-то про новый указ министра здравоохранения, чтоб ему здоровым быть, как всем нам. Должны всех болящих и немощных, по этому указу, приметить и посчитать, для дальнейшего окружения всяческой заботой. И, пока не слишком напуганная, отправилась она через неделю к назначенному времени в поликлинику.
В очереди перед кабинетом ее ждало потрясение. Впрочем, потрясением это можно было назвать условно, поскольку было оно первым, и оставило самый яркий след в душе Галины Викторовны, а последующие события воспринимались менее остро. Ибо ко всему привыкаешь.
Итак, 15-го числа весеннего месяца всех женщин, Галина Викторовна услышала, что инвалиды теперь обязаны подтверждать свою хворь и немощь. На предмет чего должны появляться в поликлинике не менее одного раза в месяц, не менее одного раза в год лежать в больнице и раз в два года ездить в санаторий. В обязательном порядке.

Галина Викторовна возмутилась. Больница и санаторий её не слишком напугали, а вот обязательное посещение поликлиники сильно вывело из равновесия. Потому в кабинет к своей лечащей врачице Галина Викторовна вошла заранее на взводе.

- Я вот спросить хочу. Если, к примеру, плохо мне, - как же я до поликлиники дойду? У меня в семье все работают, некому меня возить-то.
Врачица даже глаз не подняла от карточки, а сказала устало и безразлично,- видно, не впервые ей задавали этот вопрос:
- Вот если ходить не можете, значит, вам показана госпитализация. Или лечение амбулаторное. Придете ко мне, я вам составлю индивидуальный план, будете лечиться, или направление на госпитализацию выпишу.
Галина Викторовна поняла, что спорить с врачицей ей пока не о чем, но должна же она была понять, что происходит.
- И если я не приду два месяца или три, летом, например, когда я на даче, что тогда?
- Тогда, на 32-й день неявки, я пишу форму 4-а и направляю ее в МСЭК, который установил вам инвалидность, и форму 18 дробь 5 в собес. Инвалидность и пенсия вам снимаются, и для ее восстановления вам необходимо будет заново проходить МСЭК,- голос у врачицы звучал занудно и казенно, даже на слух можно было определить - сколько раз она произнесла эту фразу за последние две недели, - очень много раз.


Галина Викторовна осела на стуле, пытаясь осмыслить услышанное. Беспомощный гнев душил ее, в висках стучала кровь, дыхание прерывалось. Значит, за эту нищенскую ежемесячную подачку придется теперь по свистку бегать!
Врачица закончила заполнять формуляры и обратила внимание на Галину Викторовну.
- Рукав закатайте, я вам давление померяю.
- Вот видите,- сказала она удовлетворенно через минуту, - повышенное давление! А вы к врачам не ходите! И возбудимость у вас высокая, эмоциональный фон нестабильный. А как вы спите? Стул какой?

Врачица начала строчить бумажки, объясняя, что выписывает Галине Викторовне курс уколов, витаминов группы Б, и пусть на физиотерапию походит, сильно это помогает, вот другим – помогло! И ещё пусть сходит на консультацию к невропатологу, вот, она в карточке написала, что рекомендуется консультация.
Потом врачица прицельно прищурилась на растерянную Галину Викторовну:
- Знаете что, на лечебную гимнастику, вроде бы, еще места есть!
- Да что вы! С какой стати, ноги болят, поясницу тянет, я не знаю, - как это я буду сюда ходить так часто,- Галина Викторовна не находила слов от волнения, от абсурдности реальности, в которой она вдруг очутилась.

- Поймите, вы обязаны выполнять все рекомендации лечащего врача,- врачица со значением посмотрела на Галину Викторовну, - сегодня же купите всё для уколов,- вот тут я вам написала, за эти лекарства надо платить, но они дешёвые совсем, и приходите в процедурный кабинет с завтрашнего дня, там ваши посещения будут отмечать. Да, к невропатологу талончик возьмите и на физиотерапию запишитесь!
- А уколы мне и дочка может поделать, - начала, было, Галина Викторовна.
Но врачица прервала ее:
- А как я узнаю, что вы выполняете предписанные процедуры и соблюдаете врачебный режим? Кстати, надо бы вам таблетки пропить, минутку… - она достала из стола растрепанный справочник, принялась водить пальцем по страницам, затем потянулась к рецептурным бланкам.
- А дорогие лекарства-то? - Галина Викторовна спросила уже автоматически, всё равно в голове было тесно и горячо, а мыслей не было никаких.
- Дорогие, но только я выписываю вам бесплатный рецепт,- врачица ласково улыбнулась,- у вас же инвалидность, федеральная льгота, всё получите бесплатно, это лекарство есть в списке. Сейчас я на месяц выписываю, и потом снова выпишу… Надо курсами – два месяца пьете, месяц перерыв, и еще два месяца пьете. А дальше – посмотрим по состоянию.
Галина Викторовна вздохнула с облегчением, - вот еще, на лекарства деньги переводить! Ладно, аспирин купить или корвалол, а вот дорогие лекарства она всегда считала баловством.

- Теперь с этим рецептом, - врачица довольно засопела, - у нас изменилась немного их регистрация, для вашей же пользы, между прочим, для полного отслеживания средств, чтобы деньги на лекарства шли по назначению, так вот, вам надо подойти к пятнадцатому кабинету на подпись, - врачица помахала в воздухе рецептом,- потом рядом с регистратурой на первом этаже – зарегистрировать его, потом печать поставите в страховом столе, и – в аптеку! Важно, чтобы вы сразу начали его принимать. А, да!... Квиток из аптеки о получении, с датой, мне потом занесёте, у меня строгая отчетность, я же дела веду лечебные и финансовые,- врачица игриво улыбнулась на прощание.

3
Вывалившись в коридор, к очереди, Галина Викторовна начала вслух возмущаться и вспоминать былые времена, но вредная тетка из ожидающих быстро испортила ей настроение, припомнив статью из старого КЗоТа, дающую право не выдавать больничный лист при нарушении режима лечения.
Пожав плечами, Галина Викторовна поплелась на четвертый этаж, где было физиотерапевтическое отделение. Пару лет назад она здесь уже делала электрофорез, приходила через день, а какие здесь сейчас порядки предстояло выяснить. Перед кабинетом заведующей отделением стояла и сидела небольшая очередь, здесь надо было записаться на процедуры.

Только через час, прочитав нечитаемое в карточке Галины Викторовны, заведующая стала листать лежащую перед нею пухлую тетрадь.
- Такой у нас с вами будет график: каждый день к десяти приходите на ТЗГ, а по понедельникам, средам и пятницам – поделаем ЭМК, на нее приходите с шестнадцати часов,- она начала записывать на листке,- с собой приносите сменную обувь, полотенце, простынку, карточку, листок посещения, я вам сейчас его выпишу.
- Но как же, - Галина Викторовна опять ощутила нелепость, - с десяти до шестнадцати часов – это же перерыв какой, сколько ждать придется! Или идти домой, а я и так еле хожу…
- Ну, вы же не так далеко живете,- заведующая отделением бегло посмотрела на титульный лист карточки Галины Викторовны, - вы же на пенсии, занятий никаких нет, вот и прогуляетесь, это полезно. Да и процедуры нельзя накладывать одну на другую!
- А как же неходячие? Они же не могут приходить?...
- И они лечатся, вы не волнуйтесь, у нас все лечатся, раз положено,- заведующая снисходительно улыбнулась уголком рта.
 Галина Викторовна увидела ясно, что заведующая не шутила, и внутри, под желудком, у нее стянулся тугой комок, она опять стала задыхаться.
- А на физкультуру - внизу запишитесь, за регистратурой, 4-й кабинет, - заведующая протягивала ей карточку с вложенными внутрь листками.

Физкультурой руководил бодрый и энергичный старичок, вероятно, ровесник Галины Викторовны. Он, довольно улыбаясь, сообщил ей, что приходить надо два раза в неделю, и, очень удобно, по вторникам и четвергам у нее свободна вторая половина дня, вот пусть и приходит к шестнадцати часам.
- Опять! - вырвалось непроизвольно у Галины Викторовна,- а нельзя пораньше, к двенадцати, например?
И услышала в ответ, что нельзя, график очень плотный.
- Да что же мне, как на работу, каждый день сюда по два раза таскаться?! - Галина Викторовна готова была не просто расплакаться от бессилия и ярости, она готова была вопить и даже топать ногами или биться телом о стену.
 
- А вот нервничать я вам категорически не советую,- физкультурник не шутил, и не успокаивал, он предостерегал,- уже были прецеденты, отправляли отсюда прямо в психоневрологию. А оттуда, вы поймите, на выход попасть сложно... Рекомендую вам подумать об этом.
- Но что делать? Что делать, что де-лать?!... Я же не выдержу, это же издевательство, это…
Старичок-физкультурник подумал немного.
- Нуууу…. Для прохождения курса лечения можно лечь в стационар или в санаторий. Ведь всё равно прийдётся ложиться, вот и совместите. Скоро лето, места должны быть… Вы пока ходите, что вам там назначено, а направление у своей лечащей возьмите. Или еще можете отказаться от инвалидности, очень просто! – он хитренько подмигнул.
Галина Викторовна и сама знала, что летом места в санатории и в больнице должны быть, потому что основная масса болящих копала-поливала сады и огороды, а лечиться и отдыхать предпочитала в другие сезоны. Но до лета еще надо было дожить, а походы в поликлинику по два раза в день весь ближайший месяц совсем не внушали оптимизма.

Ошалевшая Галина Викторовна вновь поднялась к своему кабинету, отбив нападение очереди, - я уже была, мне только направление, отсидела уже свое, мне сказали зайти без очереди,- и потрясая бумажками из физиотерапевтического отделения, она зашла и потребовала у врачицы направление в больницу, или в санаторий, как нынче по новым порядкам полагается?
Врачица недружелюбно поморщилась:
- На госпитализацию пока подождем, у вас нет обострений. А санаторий – в этом году вы проходите амбулаторно, вот ведь все процедуры вам делают, лечат, все врачи есть, чего же ещё? И ездить никуда не надо… А в следующем году – видно будет, как там собес места даст, я вас рекомендую, конечно.
- То есть, я не поняла,- Галина Викторовна и правда не понимала,- это что, считается, что я прохожу санаторное лечение?...
- Ну а вы как думали? Конечно! Вон какая забота о вас, хоть бы оценил кто! – врачица раздраженно тряхнула головой.

За хождениями и разговорами Галины Викторовна чуть не забыла про рецепт, и злая от усталости и бессвязных мыслей, пошла искать пятнадцатый кабинет, чтобы подписать, а потом зарегистрировать, а потом – поставить печать.
Но дверь была заперта, возле нее нервно переминался старичок, тоже с рецептом в руке. Галина Викторовна спросила его, долго ли он ждёт, но в ответ старичок ругнулся и пошел к лестнице.
– Скажите, - окликнула Галина Викторовна вышедшую из соседнего кабинета медсестру, - здесь надолго вышли, не знаете?
- Вы что, русского языка не понимаете?! Здесь же комиссия, они заседают в свои часы, всё написано! – медсестра прямо налилась багровым негодованием, в ее словах свистел выпускаемый пар.
- Где написано? - Галина Викторовна непонимающе смотрела на дверь, кроме таблички с цифрой, на двери ничего не было.
- Где-где!... Всё в регистратуре висит, глаза разуйте, вот же, объясняй каждому! – медсестра гневно удалялась, бросая слова в пространство.

Спустившись в регистратуру, Галина Викторовна узнала, что врачебная комиссия, подписывающая бесплатные рецепты на дорогие лекарственные средства, принимает только по понедельникам с 10 до 11, и по средам с 16 до 17 часов. Сегодня была среда. И было уже гораздо позднее означенного времени.
- Ну как же быть? Мне же сразу велели принимать, а у меня теперь каждый день с десяти утра - физиотерапия, я никак не попаду, - пожаловалась Галина Викторовна вслух расписанию, перед которым стояла.
Рядом вздохнули:
- За меня сын ходил подписывал, здесь очереди такие! А зарегистрировать – весь день сидеть надо. И в страховой стол тоже, у них там график еще хуже …

По дороге домой Галина Викторовна старалась ни о чем не думать, а поразмышлять спокойно, когда отдохнет, и продумает сбившиеся в ком мысли.
Но отдохнуть не получалось. Проведя в поликлинике уйму времени, притащившись домой уже вечером, Галина Викторовна испытывала непреодолимое желание поговорить с кем-нибудь, ей немедленно был необходим совет и сочувствие. Но вместо этого она, с зудящей от обрывков мыслей, головой, стоя у плиты и попутно ругая себя, что забыла зайти в аптеку и купить, что там требовалось для уколов, срочно пыталась соорудить ужин. Домашние, к счастью, еще не вернулись, но готовить что-то по-настоящему было уже поздно.

Пока закипала вода, Галина Викторовна, не выдержав, схватила телефон. С институтской еще подругой они дружили до сих пор, делясь всеми радостями, горестями и сомнениями.
- Ира, ты слушай, у меня же просто слов нет, вот тебя в поликлинику вызывали? Ты там давно была? ну вооот, а меня вызвали, помнишь, я говорила, так я просто в шоке…
Галина Викторовна, торопясь и перескакивая с одного на другое, пересказала подруге произошедшее с ней сегодня.
- Вот прямо не знаю, что и делать, жду своих, чего они скажут. Я вообще не представляю, как всюду поспеть, и когда жить остается? На мне одной, считай, хозяйство и держится! А как быть теперь?... А вот лекарство… Ир, мне назначили, так надо по трем разным кабинетам тот рецепт подписать, а они все в разные дни и часы, и очереди там везде, надо занимать с самого утра… Нет, нельзя купить, дорогое оно, а врач сказала талончик из аптеки принести, когда получено, тогда и будет считаться началом приема, а если 2 недели не принимаю, ой, Ира…
Галина Викторовна глубоко прерывисто вздохнула, всё яснее осознавая масштабность происходящего. Впервые она позавидовала подруге своей Ирине, которая инвалидности не имела, не захотев с нею связываться.

- Да откажись ты от инвалидности, Галя,- это ж набегаешься, да настоишься по поликлиникам, и жизнь не в радость будет! Плюнь на них, твои же все работают, не помрете! Да и пенсия у тебя есть, даже без инвалидности, трудовая – голос Ирины звучал успокаивающе.
- Ой, не знаю пока. Я еще дух не перевела, вот на ужин готовлю, не успела в себя прийти, ноги болят, голова совсем не думает… Да и Саше же надо на квартиру откладывать,недолго осталось, к осени наверно, внесут уже… Всё, вода закипела, завтра позвоню! Хлебну-ка я корвалола, а то внутри всё стянуло.
Галина Викторовна не в состоянии была понять так быстро всех этих молниеносных изменений, в ее возрасте ей требовалось время, чтобы неспешно обдумать-передумать произошедшее, привыкнуть и принять решение.
Но как раз времени ей не оставляли, всё надо было делать сразу же, завтра, ещё вчера! Лекарства, назначения, обход специалистов…

Позже, когда пришла дочь и младший внук, Галина Викторовна почти успокоившись после корвалола, рассказывала о своем походе в поликлинику на одной ноте, без экспрессии. И, видимо, оттого, ее рассказ прозвучал куда безнадёжней, без всхлипываний и причитаний, и произвел весьма тяжелое впечатление на дочку Машу и слушавшего вполуха младшего внука Гену.
- Мама, ну это как на работу ходить, только хуже. И ведь не известно, как дальше, – Маша любила мыслить в правовом поле и добиваться своего законными путями, - Ты хоть постановление это видела? Надо будет мне завтра в «Кодексе» глянуть, может, это всё незаконно, может местные зарвались.
Гена, сангвиник, отреагировал ожидаемо:
- Баб, ну тебе на хрен эту инвалидность, ты ж запаришься туда таскаться! Всё равно бросишь всё, только время потеряешь! Ну и силы тоже. Ты бросай это всё, сиди дома, пущай снимают тебе эту инвалидность, подавятся! Мы тебя не дадим в обиду! – Он чмокнул бабушку в щеку и ушел к себе сочинять очередной курсовик.
Дочь помолчала.
- Мама, ты сама смотри, можешь попробовать походить, но только… не знаю, - это ж здоровому сил не хватит, а они инвалидов гоняют! А Сашке хватит денег, сделаем мы ему квартиру, не бойся!
-Машунь, я попробую, не отказываться же сразу! И потом, моя инвалидность – производственная, это же не просто так!
- Ну и что? Пойдешь завтра на процедуры? А домой когда? Уж лучше дворником устроиться, честное слово,- Маша не могла сдержать ехидной улыбки.
- Да вот схожу, с людьми там поговорю, может чего еще узнаю, - Галина Викторовна не привыкла так быстро сдаваться, тем более, когда установки исходили из государственной инстанции, так уж воспитана была: надо – и всё!

4
А через три недели ежедневных хождений по кабинетам Галина Викторовна, измученная и взвинченная постоянным хамством и равнодушием медработников и стояниями в очередях, решила: с нее хватит! Нет у нее больше сил на лечебные клизмы, холодные обертывания, многочасовые очереди, утомительную лечебную гимнастику, после которой ныли все мышцы, болезненные уколы, укусы током и всякие иные многочисленные ужасы. И – постоянные проверки из поликлиники. А позавчера ей позвонила подруга Ирина, и сообщила, что точно знает от своей соседки, работающей в системе здравоохранения – врачи целенаправленно ведут к сокращению официальных инвалидов! Чем у них на участке меньше инвалидов, тем больше прибавка к основной зарплате, и не слухи это совсем, а вовсе достоверно. А потому проще и легче – не будет, а будет только хуже и тяжелее.
Это стало последней каплей.

Вечером состоялся семейный совет, и Галина Викторовна, сморкаясь, рассказала дочери и внукам о своем решении прекратить борьбу.
- Ну вот направление мне написала, обязательно пройти невропатолога. А чтобы талончик к нему получить, надо приходить еще до открытия поликлиники, часам к семи, под дверью караулить и составлять очередь, первые двадцать кто успел, должны ждать до пяти часов, пока не вынесут лист, и не отойти никуда, злые все, только что не кусаются… Сколько же народу нынче в поликлинике, ужас просто! А мне же на процедуры надо ходить! И вот до сих пор нет записи от невропатолога, чтоб ему пусто было!.. Мне-то и не нужен этот невропатолог, а вот изволь пройти его в обязательном порядке! А как мне его пройти?!

И дочка, и внуки, порывались ответить, но Галина Викторовна должна была высказаться.
- Или вот звонит мне эта… Говорит, не соблюдаю предписанный режим, до сих пор лекарства не взяла бесплатные, не принимаю их. А как, ну как я их получу?! Если мне до сих пор рецепт не подписать: в трех местах надо, все работают по разным дням и часам, и тоже очереди. Вот, успела только подписать, зарегистрировать, а печать и не поставить, как ни подойду – никого нет… А лечебную гимнастику пропустила один раз, тоже сразу звонят с предупреждением, как будто нанялась я им!...
Галина Викторовна собралась всплакнуть, потому что выхода не видела, совсем.

- У меня пенсия уменьшится, и не будет бесплатных лекарств, и прочего. Если очень надо, то я и дальше… - голос ее прервался.
- Ой, мама, да я тебе сразу сказала: проживём! Законы какие-то драконовские, не обойти их, пусть они там все здоровы будут, как ты! Что мы тебя, оставим? А то и жизни тебе никакой нет, - Маша покачала головой,- весь день ты по процедурам, вечером – измотанная, хоть домработницу нанимай! Ты лучше сиди дома, толку больше, и мы спокойны! А пенсия, - пока мы есть, не пропадёшь! – Маша подмигнула, а растроганная Галина Викторовна прослезилась и была похлопана по плечу старшим внуком и поцелована младшим, которые принялись её убеждать не страдать фигней и забить на злобных бакланов в белых халатах.

5
Через несколько недель, в первый, почти по-летнему теплый день, в дверь позвонили. Осторожная Галина Викторовна, посмотрев в глазок, открыла издавна знакомой почтальонше, которая вручила письмо под расписку, с уведомлением о вручении.
В конверте был казенный бланк, типографский, только имя-фамилия Галины Викторовны было вписано чьей-то рукой, синей шариковой ручкой, да еще печать стояла внизу круглая и лиловая. Галина Викторовна, проводила почтальоншу, прошла в комнату и надела очки.

В бумажке стояло, что по ее же, Галины Викторовны, признанию, и свидетельским показаниям лечащего врача (ФИО, поликлиничное отделение №…) доказано, что лицо получало пенсию незаконно и намерено (т.е. зная о том, что ему таковая не полагается), и квалифицируют ей, Галине Викторовне, мошенничество по ч.3 ст.159 УК РФ. Со всеми вытекающими: "…наказывается штрафом в размере от ... тысяч до ... тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период от одного года до трех лет либо лишением свободы на срок от двух до шести лет со штрафом в размере до ... тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период до одного месяца либо без такового." И что её, Галину Викторовну, вызывают для добровольной дачи показаний по адресу…

Кроме того, ниже мелким шрифтом упоминалось, что заявлен гражданский иск о взыскании неправомерно полученных денежных средств, за весь срок получения пенсии по инвалидности, и будут их взыскивать с Галины Викторовны из зарплаты или иных доходов. Или обратят взыскание на имущество. Истец – Российская Федерация, ответчик - Галина Викторовна Матюхина.