Люда, Люда, Людочка, девочка моя...

- Вот, смотри! Сначала сгибаешь здесь, потом с другой стороны, чтоб ровно было. Складываешь. Понял?
Белобрысый мальчуган кивнул головой.
- Теперь главное – центр тяжести. Он должен быть точно посередине, тогда самолёт полетит плавно и далеко.
Паренёк, опять, кивнул головой и заворожено смотрел, как дяденька, назвавшийся Геной, ловко сворачивал из листка бумаги «истребитель».
- Порядок! – Геннадий поднял самолёт и осмотрел его со всех сторон.
Мальчуган улыбнулся:
- Дяденька, а можно я пущу?
- Давай, пацан. Хотя, погоди, - Геннадий полез в карман и достал ручку. – Тебя как зовут?
- Меня? Вовка.
- Вовка – не солидно как-то.
Мальчишка смутился.
- Владимир! – Геннадий поднял указательный палец. – Понял, шкет.
- Понял.
- То-то, - он написал на одном крыле «Владимир», а на другом – нарисовал звёздочку. – Теперь – можно!
Паренёк взял самолётик и осторожно запустил его. Тот, словно бы, почуяв свободу, медленно потянул вверх, затем выравнил крен, попробовал лечь, то на правое, то на левое крыло, и удовлетворённый сборкой, пошёл на посадку по красивой касательной траектории.
Мальчик слегка застыл, а потом, словно спохватившись, побежал за самолётиком, выкрикивая: - Владимир, Владимир!
- Ваш? - Геннадий подвинулся к угрюмому мужчине, сидевшему на краю скамейки.
- А? Что Вы спросили? – он выронил газету из рук.
- Ваш сынок?
- Вовка? Мой, – мужчина посмотрел на Геннадия, затем перевёл взгляд на газету.
- Прибавления ждёте? Геннадий, - он протянул руку.
- Семён, - ответил мужчина, аккуратно, но крепко пожав, протянутую ему руку. – Тут все прибавления ждут.
Они оба посмотрели на здание роддома.
- Это точно! – Гена достал сигареты. – Будишь?
- Нет, я бросил.
- А я никак, привычка.
Вовка бегал за самолётиком по маленькому скверу и, казалось, не замечал ничего вокруг.
- У меня жена рожает.
- Понятно, - Геннадий с наслаждением затянулся и медленно выпустил дым. - У меня, тоже рожает.
- Первого?
- Когда-то надо начинать.
- А у нас – второй будет.
- Пацан?
- Обещали.
- А чего грустный такой?
Семен выдержал паузу, выдохнул ,и глядя в глаза новому знакомому, спросил:
- А вот Вы, хотели бы при родах присутствовать.
- Я? – опешил Геннадий. – Ну, не знаю? Зачем? Чего там смотреть?
- Почему смотреть? Жену поддержать, ей же легче, когда рядом кто-то.
- Да брось ты! Там, рядом, и так помощников хватает, и тем более, женщине в этот момент, вообще, не до мужа.
- Ну, не скажи, - Семён посмотрел на Вовку и улыбнулся, - сейчас многие вместе рожают.
- Это просто мода. Для женщины роды – нормальное явление, а для мужика – это стресс, если конечно, он не извращенец какой или доктор.
- Ерунда какая-то! Многие жёны сами просят, чтобы мужья рядом были, и нет здесь ничего такого…
- Многие просят, а многие нет. Вот ты, почему здесь, а не рядом с женой?
- Мне Вовку не с кем оставить.
- А меня не пустили…, да я, особо, не просил… Крови не выношу, в обморок падаю.
- А моя, вообще-то, тоже не хотела, - Семён вздохнул. - Сначала согласилась, а перед самыми родами, - нет и всё! «Не хочу, чтобы видел такой». Господи, какой «такой»? Мы с ней, восемь лет вместе живём, Вовке – шесть.
- Да, бабы такие, что в голову взбредёт, то и вытворяют. Нет! Я бы, всё равно, не пошёл. Я, лучше здесь поволнуюсь…
- А Вы, кого ждёте?
- Так ведь, кто не родиться - всё хорошо!
- Это конечно. Правда, я всё на мальчика купил.
- Сам?
- Ну да. Сейчас - это не проблема.
- Это хорошо. А знаешь, у меня случай был, вернее не у меня, а у друга моего. Он тоже с женой в роддом приехал и напросился с ней рожать. Тогда ещё не пускали, так он денег дал – сто баксов. Врач ему халат дал, шапочку и бахилы на ботинки. Провёл и пристроил у стеночки. Стой, мол и смотри, да не мешайся, щас твою привезут, а плохо если станет, вот, понюхай из этой скляночки, нашатырь там.
- И, как всё прошло? – Семён с интересом слушал Геннадия.
- Ну вот, стоит он, готовится, себя успокаивает. Привозят, сам понимаешь, она орёт, стонет. Врачи спокойные, как удавы, переговариваются, шутят, где матерком…, в общем, люди как люди. Врач ему подмигивает: « Не робей. Всё в порядке будет!»
Начались роды. Она тужится, врачи суетятся, сестра-акушерка, что-то приговаривает, а жена орет: «Мама, мамочка, Вася милый, мама, мамочка!» - стоит мой друг ни жив, ни мёртв. В общем, дочку родила. Хорошенькую.
- А что Василий? – спросил Семён.
- Какой Василий?
- Ну, друг Ваш?
- Друг мой, между прочим, - Пётр… , Пётр Иванович Кузнецов. А Васька, как оказалось, - это Иркин любовник был, и дочку она от него родила. Во как! И если бы не случай, жил бы Петюня, сейчас, рогатым носорогом, богато и счастливо со своей жёнушкой, и детишек чужих растил.
- Зачем же она про любовника кричала?
- Да, кто ж их знает? Доктор говорил, что такое частенько случается.
- Чего только в жизни не бывает?
- Это точно. Ну, я пойду, узнаю про свою, - Геннадий поднялся.
- Я Вас очень прошу, спросите, заодно, про мою. Вовку дёргать не хочется. Хотя, вряд ли, ещё рано, - он посмотрел на часы.
- Гляну, жалко что ли. Как звать?
- Людмила. Людмила Сергеевна Иванова.
Геннадий на секунду задержался.
- Может записать?
- Да нет, не надо, я запомню.

Геннадий медленно шагал к вестибюлю роддома.
- Люда, Люда, Людочка, девочка моя…- напевал он на ходу.
В холе было многолюдно. Геннадий подошёл к окошку.
- Девушка, как там Иванова?
- Где же Вы, папаша, ходите? Родила, Ваша Иванова, мальчика. Поздравляю! Подождите, сейчас мы Вам данные дадим…
Но Геннадий уже не слышал. Он вышел из роддома, вдохнул прохладный осенний воздух и уверенным шагом пошёл к метро.
- Люда, Люда, Людочка, девочка моя, – присвистывал он. – А что, мальчик – это здорово, особенно, когда он на тебя похож.