Мама

Тамбур электрички, прокуренный насквозь. Хотя все тамбуры во всех электричках прокурены. Это как аксиома, не требующая доказательств. Если есть тамбур, то он прокурен вдоль и поперек.
Он смотрит в «НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ». Через призму грязного стекла мелькают деревни и заплеванные перроны.
Громыхают двери вагона и рельсы.
Холодный воздух набился за шиворот. Холод – стельками в промокших ботинках.
- Платформа «Рабочий поселок» - гнусавый голос с неба.
Он выходит, поднимает воротник куртки. Ничего не изменилось.
Все может рухнуть в тартарары, но останется и эта платформа, и эти дома, и эта дерматиновая дверь с цифрой «8»:
- Здравствуй, сынок, - поцелуй в щеку.
- Привет, мам.
- Опять похудел. Проходи, кормить буду.
Ботинки ставятся в угол. Куртка обнимает вешалку.
Сжимаем пальцы ног в кулаки – раз-два, раз-два. Тепло пошло.
Картошка с котлетой и горячий чай.
- Когда ты за ум возьмешься, сынок?
- Мам, не начинай, пожалуйста.
- А тебе что начинай, что не начинай. Хоть кол на голове затеши. Всё одно - по-своему сделаешь.
Он делает вид, что увлеченно жует.
- Пьешь?
- Нет мам, не пью. Ладно, пойду я, наверное.
- Подожди. – Туго сложенная сторублевка протискивается в карман.- Поаккуратнее будь. Дураков знаешь сколько?
- Буду. Спасибо, мам. Я тебя люблю. Всё, побежал.