Месть в глазах более не плачет

Она ненавидела её. Ненавидела настолько, насколько могла ненавидеть девятилетняя девочка другого ребёнка. Ненавидела за подлость, за клевету, которую эта маленькая соплячка посмела наговорить другой девочке, с которой она так мечтала дружить.

Лена, так звали предмет её ненависти, была единственным ребёнком в семье богатых родителей, что делало её весьма не глупым созданием, которое знало, когда и к кому надо подмазаться, чтобы добиться желаемого. Она была хитрой, поэтому в глазах родителей этот монстр выглядел сущим ангелом, который с другими детишками делился своими лучшими игрушками, строил для малышей куличики и играл со всеми на детской площадке. Реальность же была несколько другой: сущий ангел ломала надоевшие ей игрушки и отбирала новые у других детей, топтала куличи у малышей в песочнице и играла исключительно с теми, из кого могла извлечь хоть какую-либо выгоду для себя. Ябиднечество для неё было любимой забавой, а подхалимство являлось её вторым именем.
Катя была эдакой маленькой принцессой. Тихим, добрым ребёнком. Очень доверчивым, как оказалось в последствии. Она быстро поверила Лениной клевете и перестала общаться с ней. А для неё это было ударом. Вот так внезапно, придя в очередной раз на крыльцо дома отдыха, в котором они жили, и собираясь показать новую куклу, любовно сделанную из одуванчиков и берёзовых веточек, точно такую, какую Катенька научила её делать не далее, как вчера. Но в ответ на её радостную улыбку и гордый за свои достижения взгляд она получила "Я не хочу с тобой больше дружить. Уходи! Я теперь дружу с Леной!". И в этот момент пытаясь одновременно понять, что послужило такой резкой перемене в отношении к ней этой добродушной девочки, она боролась со слезами, которые наворачивались на глаза от такой несправедливости. Только злорадная улыбка, тщательно спрятанная от Кати, дала ответ ей и силы не расплакаться в тот момент.
Попытки оправдать себя перед девочкой потерпели крах, и Катя уехала так и не поверив в её невиновность. Но уехав она оставила ей нечто дорогое, что она берегла, холила и лелеяла, что было всегда с ней - ненависть к той, которая отняла дружбу. Дружбу, которая ей была так дорога. Эта ненависть была настолько сильной, что вызывала отвращение ко всему, что касалось этого человека.
В её голове зародился план мести. Этот план был настолько продуманным и многоступенчатым, завязывающим в себе столько людей, что его не всякий взрослый человек смог бы придумать. Но "детская" ненависть яркая и сильная, как все чувства у ребёнка, она не контролируется и ищет выход в виде отмщения, не задумываясь о последствиях.
Она понимала, что после отъезда Кати Лена будет искать себе новых друзей. Она так же понимала, что все остальные дети находятся под её началом, так как она была хозяйской внучкой и отдыхала здесь не первое лето и поэтому знала всех в округе. Она знала, что в её компании не найдётся ни одного человека, кто захочет общаться с тем, кто ей хотя бы неприятен. Она также знала, что для Лены выгоднее всего было бы подружиться с ней, но они обе понимали, что это невозможно пока Лена каким-то образом не оправдается в её глазах.
План у неё был таков: якобы поссориться со своей компанией на глазах у пигалицы, что сделало бы приоткрытой дорогу для Лены в компанию её друзей. Конечно, соплячка заглотила бы наживку и ринулась очаровывать всю компанию, пока та с ней в "ссоре". Затем разыграв бурное примирение со своими друзьями она вернулась бы во двор и на радостях разрешила бы остаться Лене с ними, но, конечно же, не просто так. Это было бы подозрительно. Поэтому она предложила бы несколько испытаний девчонке, пройдя которые та смогла бы стать полноправным членом их банды.
Роли были розданы, выштудированы и план начали приводить в действие. Соплячка с лёгкостью заглотила наживку и радовалась своей "победе". А она в свою очередь днём разыгрывала обиженную на всех и вся, а вечером со всеми смеялась над Ленкой, которая так легко поверила в их спектакль. Пары дней такой животрепещущей игры было достаточно, она красиво вернулась в компанию и её властный взгляд упал на чужачку. Казнить или миловать? Она видела на Ленином лице смирение и просьбу оставить её в компании, но она знала, что это игра. Она это понимала, но сделала вид, что верит в Ленино раскаяние. Живо войдя в роль властительницы и вершителя судеб она пафосно предложила пигалице пройти несколько испытаний. Та поколебавшись согласилась. Испытания, также тщательно ею продуманные, были рассчитаны на то, что пусть и не с лёгкостью, но она их пройдёт. И правда, одно за другим Лена преодолевала то, что ей было приготовлено. Каждый день что-нибудь новенькое, что-нибудь изощрённое, но тем не менее доступное. Она несколько увлеклась своими проверками, и в какой-то момент почувствовала, что перегибает палку, так как "наживка" вот-вот готова была сорваться с крючка. Тогда настал момент, которого она так долго ждала. Она объявила при всех, что сегодня будет последнее испытание для Лены.
Они обе находились в том возрасте, когда нет ничего страшнее, если мальчишки увидят тебя голышом. А что нужно для идеальной мести? Воплотить в жизнь самый большой страх обидчика. Так и было задумано ею. Так и было приведено в действие задуманное.
Она вынесла вердикт: хочешь остаться с нами - раздевайся! И в этот момент с Лены слетели все маски, которые у неё были в изобилии. И на её лице отразился неподдельный страх. Соплячка, конечно же, отказалась, но было поздно. Она скомандовала и Лену тут же поймали, чтобы "помочь" выполнить последнее испытание. Страх придаёт сил и поэтому девчонке удалось вырваться и убежать. Но она была довольна, очень довольна результатом. В какой-то степени Лена разделась, она, наконец, скинула с себя все маски и обнажила свои истинные чувства. На миг. Но ей этого было достаточно. Она видела страх, она видела унижение своего врага. И она искренне радовалась тому, что она отомстила за себя.
Куда убежала Лена никого не волновало. Месть была совершена и жизнь вошла обратно в свою колею. Она играла со своими друзьями, когда яростный окрик матери вернул её на бренную землю из того состояния покоя и полной удовлетворённости, в котором она пребывала последние полчаса. О том, что девчонка побежит к ЕЁ матери, она даже не подумала. Честно сказать, она вообще не подумала о последствиях. Мать влетела на площадку, как фурия, в ней кипела злость. А за ней семенила Лена, в глазах которой был такой знакомый злорадный огонёк. Она впервые видела мать такой и её это испугало. Мать подбежала к ней и ударила, потом ещё. Удары перемежались с нечленораздельными вопросами, которые сводились к одному "Это правда?!". Дети из её компании образовали вокруг неё и её матери кольцо и смотрели на происходящее. А для неё реальность происходящего вдруг помутилась, в голове что-то переклинило. Видимо, от испуга она забыла последние пару часов, не помнила, что делала, где была. Просто, как будто кусок из памяти кто-то вырезал. Она смотрела на мать, пытаясь увернуться от её ударов, и всё повторяла "Я не знаю! Я не помню! Не бей меня...".
Что она чувствовала в этот момент? Что чувствовал ребёнок, которого систематично избивала мать на глазах у кучи детей, который не понимал за что его бьют, и действительно ли он виноват, как утверждает его мать? Сердце, как маленькая конорейка, за которой протягивается рука, чтобы достать из клетки, билось в груди, пытаясь выпрыгнуть. А потом замерло на секунду, как будто попало в тиски руки, охотящейся за ним. В этот же момент судорожно пыталась вспомнить то, о чём мать кричала, обвиняя её. Обвинения были правдой, но она-то этого не знала. Не помнила. Память отказала ей. Но что она могла бы дать ей в этот момент? А то, что она понимала бы, что её наказывают за дело, пусть и жестоко, но не просто так.
Из глаз брызнули слёзы. Слёзы не боли, скорее слёзы унижения. Она могла бы перенести боль, но ей была невыносима мысль о том, что её бьют на глазах у друзей. На ЕЁ глазах. На глазах того человека, который во второй раз, возможно, оклеветал её. Такого унижения она не испытывала никогда. Даже продолжение экзекуции в домашних условиях наедине с кнутом не были так невыносимы, как эта прилюдная порка. Шрамы от кнута и синяки от рук прошли, но, к сожалению, последствия не ограничились метками на теле, и эти последствия остались навсегда.

Прошло десять лет. Сейчас она помнит все мельчайшие детали той истории. Испуг прошёл и память услужливо вернуло те воспоминания, которые затеряла на время. Прошло и чувство унижения. И чувство ненависти поблёкло и затёрлось в памяти, как и воспоминание о том человеке, который вызывал это чувство десять лет назад. Но с тех пор она не может, да и не хочет мстить. Никому. Ни за что. Желание мести не посещает её более. Но в месте с этим желанием она потеряла и способность плакать. Потому что собственные слёзы у неё ассоциируются с унижением, которое она испытала десять лет назад, когда была девятилетней девочкой и первый раз в жизни возненавидела человека так, что это повернуло её жизнь кардинальным образом...


17 марта 2004.