сто 28

Сколько Ваня себя помнил, а помнил он себя не так уж и мало – лет двадцать с хвостиком, где хвостик – несколько самых первых, запачканных вареньем страниц из его книги памяти, так вот, сколько себя Ваня помнил, он не то чтоб любил, а попросту не мог иначе – не украшать обычные дела своих будней, выходных и периодических провалов в иные измерения, параллели и меридианы (провалы те звались отпуском, что приходил с назойливостью времени года), не мог не разукрашивать все эти прямые и треугольники своей жизни вензелями и кляксами – что на данный момент было более симпатично. Делал Ваня это, надо признать, несколько своеобразно, и если на поступки и дела его по украшательству собственного бытия обращал внимание кто из ворчунов, коими так богата земля русская, то Ваня всенепременно получал не очень-то похвальное звание сумасброда, а то и просто – сумасшедшего.
Книги, с разрешения хозяев позаимствованные на время из какого-нибудь не часто отворяемого застекленного шкафа - исключительно для того, чтоб буквы, мысли и кровь в книжных жилах не застаивалась, Ваня всегда возвращал украшенными картинами – на книжных непаханых полях красовались его рисунки – не так уж и плохо выполненные, и удивляться этому святотатству не стоило, ведь «книга без иллюстрации, как дама без наряда» - нечто подобное как-то раз пробормотал Ваня, «приодевая» второй том собрания сочинений Пушкина.
Находясь в странствиях дальних, в мирах, не существовавших для него дотоле, потому как он не бывал в них, Ваня обязательно вслух комментировал свои впечатления, а бывали они у него подчас и бурными, и капризными, и просто громкими, при том он нисколько не обращал внимания на изумленные и испуганные взгляды окружающих его людей, наоборот, будто нарочно, эпатируя притихшую вдруг публику, Ваня никогда не демонстрировал обычно спрятанный под воротником диктофон – для ведения дневника путешественника это была незаменимая вещь.
Не занимаясь любовью, но соединяясь в любви со своей новой пассией, Ваня непременно читал… читал, конечно же, стихи – собственного сочинения, несколько неправильные, немного неожиданные, но разве предугаданная наперед, правильная и спокойная любовь хороша?

Я цЕлую вечность тебя ожидал
Я целУю вечность за то, что тебя потерял

А потому, осознавая несдержанный в творческом порыве характер Вани, стоит ли удивляться несколько странному желанию, которое он однажды воплотил в жизнь, - собственноручно сделать нательный крестик для своей любимой, избрав для сего действа материал всё-таки неожиданный - лобную кость мужа своей возлюбленной?

Степан бил Женю регулярно – так, для того чтоб боялась. Если за маму вступалась семилетняя Лена, то и ей доставалось. Занимался Степан тем, что обворовывал запоздавших прохожих, задремавших на лавчонках стариков и собственную жену. Часто насиловал онемевших от испуга девушек - в темных парках, Женю – в освещенной кухне, на глазах у Леночки… Хватит. Пусть вместо креста будет крестик.