Снеженика зимняя сказка

У каждого в жизни бывают моменты, когда в ответ на некое изречение, абсолютно невинное, плоское и бородатое, возникает острое желание добраться до его автора и сделать с оным что-нибудь уголовно наказуемое. К его счастью, обычно автор анонимен или давно уже покоится с миром.
Так вот и мне однажды страшно захотелось узнать, кто первым ляпнул, что встречать Новый Год в одиночестве плохо. А узнав, поймать и причинить особо тяжкие телесные повреждения. Желательно с необратимыми последствиями.
Такое желание возникло у меня немедленно после того, как я положила – очень-очень аккуратно – телефонную трубку на жалобно звякнувший рычажок. Люся – замечательная подруга, но иногда мне хочется ее придушить. Сейчас мне хотелось этого до дрожи в пальцах. Из-за совершенно невинной фразы.
«Как, ты будешь встречать Новый Год одна?! Какой ужас!!!»
Нет, какая сволочь придумала, что это плохо, а?
Спору нет, кому-то жизнь не в жизнь без сумятицы предпраздничных приготовлений, а кому-то от одной мысли об очередях и пробках становится нехорошо до такой степени, что сами собой в голову лезут мысли о государственном перевороте. С единственной целью: захватить бразды правления и под страхом расстрела китайской пиротехникой запретить праздник облезлых елок, тазиков «оливье» и неизбежного недельного похмелья. Каждому свое, как говорится, а вкусы в приличных компаниях оспаривать не принято. Но то – природа и темперамент.
А вот как быть, если вы обожаете эти хлопоты, если вы настроились на веселую пирушку в хорошей компании, а потом вдруг с разбегу налетели на неумолимые и непредсказуемые «непредвиденные обстоятельства»? И остались в гордом одиночестве перед праздничным столом, накрытом на энное количество персон – от двух до бесконечности, нужное вписать? Тогда у вас, разумеется, есть все основания негодовать по поводу испорченного торжества. Тут и самый заядлый оптимист задумается о возможном переходе в ряды идейного противника.
А как быть, если друг и даже немного более того с треском хлопает дверью только потому, что утомленная тусовками и дискотеками отнюдь не тургеневская барышня желает встретить праздник непременно дома и при свечах, а никак не на чужой даче у незнакомых людей? И ведь все основания есть для упрямства! Сколько таких барышень находят по весне в процессе таяния снежного покрова? А сколько их вообще больше никогда не находят? Достаточно глянуть мимоходом на заголовки в газетном ларьке, чтобы всю сомнительную романтику отшибло напрочь! Тут уж не то что на чужую дачу – за порог страшно выйти будет…
И что таки делать в такой вот ситуации? Любителям логических выкладок таким вопросом лучше не задаваться, ибо задача эта с великим множеством неизвестных и переменных. Многое зависит не только от характера барышни, степени привязанности и количества этажей в заботливо выстроенном воздушном замке, но и от того, с какой ноги нынче поднялась упомянутая барышня, и даже от того, чего хочет ее левая пятка.
В итоге одна быстренько вызвонит такую же несчастную, одинокую и всеми покинутую подругу, и всю новогоднюю ночь они будут устраивать друг другу сеансы кухонного психоанализа за бутылочкой-другой-третьей чего-нибудь в меру крепкого, к утру напьются до полной невменяемости и рухнут спать в полной уверенности, что все мужики – козлы.
Другая ударится в истерику и до рассвета будет художественно орошать слезами подушки, утром посмотрит в зеркало, ужаснется и потратит массу времени и дорогой штукатурки, чтобы замаскировать распухший нос и красные глаза. Потом вспомнит, что косметику покупала для соблазнения беглого кавалера, а не для маскировки следов своих страданий, и вновь умоется горючими слезами. Завершатся эти водные процедуры опять-таки походом к зеркалу и новыми рыданиями, но уже сухими и злыми: по поводу потраченного зря времени, испорченного макияжа и пятен потекшей туши на новеньком, специально прикупленном и очень откровенном халатике. Еще и подушки сушить придется…
Есть и третий вариант, и пятый, и десятый, и сто одиннадцатый… выбирай не хочу. Вот только почему-то не хочется. Уж очень они все скверные, эти самые варианты. Для неудачников. А я себя к таковым причислять не намерена. Если разобраться, в сложившейся ситуации можно найти массу положительных моментов! Ну, для начала я узнала о том, что друг и даже немного более того абсолютно не выносит малейшего несогласия с его планами. И узнала до возможного замужества, а не после оного. Наверняка это открытие сберегло мне массу нервов, а они лишними не бывают. А еще отныне я не стану сбиваться с ног в поисках любимых им, но так и не оцененных мною по достоинству деликатесов. И, наконец, мое хладное тело уж точно не найдут по весне перепуганные дачники. Чем не повод для веселья?
Немного посмотрев, как раскачивается связка ключей в замке, я подошла к двери и аккуратно повернула ключ. Язычок защелкнулся, и я внезапно словно сбросила с плеч привычный и потому уже незаметный груз. Даже если захочет, он уже не вернется. Я просто его не впущу. Все, что было, было в прошлом. Там, до щелчка. А теперь начинается совсем новая жизнь.
Мимоходом оторвав предпоследний, вчерашний листик календаря, я полюбовалась оставшимся и задумчиво спросила саму себя:
- Что будем делать?
И сама себе бодро ответила:
- Праздновать!
 
Я вовсе не отношусь к тем людям, которые испытывают извращенное удовольствие от беготни по магазинам. Мне не нравится дергать и без того задерганных до полного безумия продавцов, путаться в бесчисленных пакетах с подарками и продуктами, мучительно пытаясь вспомнить, все ли куплено, и застревать в километровых пробках на каждом светофоре. Подарки я готовлю загодя, и почти всегда они сделаны моими руками. Кого удивишь китайским барахлом? А вот ажурная красавица-шаль, кружевная кофточка, пара красивых варежек – это совсем другое дело. Это – от души, сделанное с любовью и заботой… А продукты понемногу закупаю загодя, раскладывая по полочкам огромного холодильника. То, что остается прикупить непосредственно перед праздником, всегда можно взять без особых проблем утром. Чем я и занялась.
Не спеша и вдумчиво прогулявшись по дорогому и потому не слишком многолюдному супермаркету, я сложила в корзинку только то, что люблю сама, и тихо порадовалась: прогулка обошлась едва ли не дешевле похода на рынок. Впрочем, много ли надо одной? Баночка моих любимых маслин, сулугуни, соевый соус и мороженая горбуша, вино с моим именем – вот, собственно, почти все… хотя курочка мне тоже нравится, и чихать я хотела на птичий грипп!
В отделе бакалеи я попросила симпатичную и еще не совсем умученную девушку подобрать мне копченый окорочок помясистее.
- Только, пожалуйста, непременно левый!
Медленно впадая в ступор, девушка порылась в окорочках, завернула копченую куриную ножку в пленку, пришлепнула сверху ярлычок с ценой и весом, и почему-то шепотом спросила:
- А почему левый?!
- А это основа моей религии! – таинственно поведала я. – Нужно есть все левое, тогда мужчины любить будут!
Никогда не думала, что глаза могут стать такими большими. Любой японский аниматор, увидев сейчас эту красавицу, немедленно совершил бы харапуку.
- А… как это?
- Так сердце-то слева! – подмигнула я и упорхнула к кассе, очень довольная своим озорством.
Маленькая ревизия показала, что отложенных на праздник денег почти не убавилось. Девиз «все для себя, любимой!» оказался весьма полезен… Поразмыслив, я отправилась в салон красоты, настолько элитный, что даже накануне Нового Года в нем не было очереди. Впрочем, может, все заранее навели марафет? Прайс вполне мог стать причиной обширного инфаркта, но мне сейчас море было по колено. В конце концов, могу я раз в жизни побарствовать на честно заработанные деньги?!
Через несколько часов, разглядывая себя в зеркало, я поняла, что поторопилась. Одного раза явно будет недостаточно. Не то чтобы до визита в салон я походила на замурзанную Золушку – отнюдь, мужчины на улице исправно оборачивались. Но теперь было очевидно, что сегодня будут оборачиваться даже каменные атланты и светофорные столбы. И мне это нравилось. Конечно, ежедневно сюда ходить не получится – понадобится муж-миллионер, а миллионеров на всех не напасешься. Но вот хотя бы раз в месяц… особенно если подналечь на работу, а потом на законном основании вытребовать у начальства прибавку к зарплате…
Приятно все-таки чувствовать себя сказочной принцессой! Ну, пусть не сказочной – вряд ли в сказках носят шпильки и мини-юбки… Так ведь оценивать все равно некому! А своя рука – владыка, захочу быть сказочной – и буду! И никто не оспорит блистательного титула. Вспомнив, как часто маме приходилось стирать тюлевые занавески, пока я не выросла и не перестала в них драпироваться, устраивая королевские приемы для кукол, я прямо из салона побежала в ближайший «Мир ткани».
Блестящий и совсем недорогой лилово-черный креп-атлас, несколько отрезов органзы для занавесок – от серебристого через пяток оттенков голубого и синего к лиловому, густо затканному серебряными снежинками, несколько пакетиков серебряного, белого и полупрозрачного на просвет, похожего на крупчатый мартовский снег бисера исчерпали мой праздничный бюджет. Зато прибавили настроения. Домой я летела как на крыльях, прижимая к груди невесомые свертки.
Когда с фантазией все в порядке, можно обойтись без диплома швеи. Раскроив органзу и атлас на полусолнца, я не стала заморачиваться с подрубкой и просто подпалила края зажигалкой, забытой другом и немного более того. Из атласа сшила юбку под самую грудь, органзу послойно – от серебристого снизу до лилового сверху – пристрочила к юбке, оставив полотнища несшитыми спереди и сзади. Из обрезков изваяла фантазийный топ на одной бретели, и пришила к нему всю эту развевающуюся и сверкающую роскошь. Помудрив над несколькими оставшимися полосками органзы, я свернула из них розочки и пришила к поясу. А бисер, не мудрствуя особо, нанизала на тонкую проволоку с трансформаторной катушки, которую все никак не могла собраться выкинуть – и хорошо, что не собралась. Изваяв из бисерных низок нечто среднее между короной и заснеженным вороньим гнездом, я с замирающим сердцем нырнула в шелест органзы и атласа, надела на голову бисерное великолепие, и подошла к зеркалу.
Честное слово, ради этого стоило самой прогнать кавалера.
И хорошо, что он этого не видит. Сейчас бы с пеной у рта доказывал, что толкинисты – это жуткая тоталитарная секта. А я, между прочим, ни разу не толкинистка. Я даже «Властелина Колец» не смотрела…
Кстати. О птичках…
Оставив серебристо-лиловый наряд дожидаться своего часа на кровати, я прихватила купюру – одну, чтоб не вводить себя в соблазн – и быстренько смоталась до подземного перехода. Торговец контрафактом уже паковал красочные коробочки, но охотно отложил свое занятие и добыл из картонного ящика диск с мужественно небритыми и лохматыми героями при плащах и мечах.
Да, конечно, полностью согласна. Нарушение закона в чистом виде. При полном моем содействии. Но брать лицензионный диск за очень немаленькие деньги меня жаба задавит. Большая, зеленая и в пупырышках.
Уже собираясь уходить, я зацепилась взглядом за еще один диск и горько пожалела, что не залезла к самой себе в долги и не прихватила еще одну сторублевку. Потому что в ящике лежал диск со всеми фильмами «Звездных Войн». А я его давно искала, только все не успевала купить – из-под носа уводили…
Поменять? Так ведь сразу все хочется… Я замялась, не в силах выбрать что-то одно. При виде моих страданий темпераментное дитя Кавказа расплылось в голливудской улыбке:
- Вах! Дэвушка, нэ гляди, раз поцелуй – и бэри оба!
А почему бы и нет, подумала я и подставила щеку. Наивная…
Отдышалась я только в лифте. Не знаю, как насчет всего остального, но целоваться усатый брюнет явно умел. И очень любил. Убедившись, что диски при мне, не выпали при паническом бегстве и не помялись, я заподозрила левую куриную ногу в том, что мною же приписанные ей обширные возможности - не выдумка.
И кто меня, спрашивается, тянул за язык?..
 
Что-то в этом все-таки есть. Сумятица бесконечных приготовлений напрочь убивает весь восторг ожидания праздника, такой яркий и захватывающий в детстве. Ну, оно как раз понятно – дети у плиты сутками не стоят… А так – еще только вечер, а праздник уже готов. Пусть даже только для самой себя...
Не дождетесь. Сакраментальной фразы про «все мужики – ко…», я имею в виду. Ну, не везет мне на них. Такая вот уродилась. Что ж теперь, всех стричь под одну гребенку? Делать мне больше нечего…
Вот так, скромненько и со вкусом: непременная новогодняя икебана, собственноручно состряпанная из блестящего серпантина, пары надувшихся от важности заграничных стеклянных шаров, в которых я отражаюсь подозрительно круглолицей и узкоглазой, протертого на терке пенопласта от упаковки микроволновки – и шикарной еловой лапы. Лапу подарил сегодня утром толстощекий карапуз на детской площадке. На, тетя, играй и не куксись. Лапа, между прочим, была раза в два длиннее карапуза. Нет, не все мужики – пресловутые «ко…»
В кладовке, в картонной коробке, куда я сваливаю разную мелочь, которая вроде и не нужна, а выкинуть жалко, нашлась пара ароматических свечей, а на полке со всякими безделушками – витой подсвечник с драконами, соотечественник елочных шаров. Из посудного шкафа на стол переселились два – а вот вдруг кто-то зайдет на огонек без предупреждения?! – хрустальных фужера, салатники отправились в холодильник вместе с бутылкой «Абрау-Дюрсо», а пицца с той самой левой курятиной - в микроволновку.
Чего-то не хватало.
Подумав, я решительно оттащила в сторону компьютерный стол, а на его место, к самому окну, подкатила журнальный столик и накрыла его только вчера законченной, накрахмаленной и отутюженной скатертью. Два месяца корпела над схемой сумасшедшей сложности с крючком и белым ирисом, хотела подарок сделать суженому-ряженому… вот и сгодилось.
Теперь было в самый раз. Икебану в самый центр столика, остальное – вокруг в художественном беспорядке, а свечи – на подоконник. На девятом этаже вряд ли кто-то станет подглядывать за одинокой принцессой, прогнавшей очередного принца на белом «мерине» на поиски менее осторожной дамы сердца… Да и окно замерзло до полной непрозрачности…
Разложить по тарелочкам и вазочкам любимые корейские салаты из спаржи, кальмаров и морских грибов, порезать пиццу и открыть коробку с черносливом в шоколаде – дело нескольких минут. Одеться в то, что я сшила на скорую, но очень легкую руку – еще быстрее. Свечи зажечь, лампу погасить… даже немного жаль, что бывший друг и немного более того не узнает, как замечательно я проведу этот праздник!
А все-таки – до чего удачно причудливое вязаное кружево сочетается с моим нарядом и морозным рисунком на окне… Сказка… Если всмотреться, зимние кружева очень напоминают заснеженную лесную поляну. Вот ель, лапы в белых варежках сугробов. Вот морщинистый, кряжистый ствол старого дуба в чеканном серебре инея. А вот кто-то в шубке, опушенной белым мехом, выглядывает из-за дерева, а рядом – гроздья сверкающих ледяных ягод…
И кто бы это мог быть? Неужели Снегурочка? Румяная, синеглазая… холодная… Такую не дерзнут пригласить в сомнительную компанию, и не хлопнут дверью, получив отказ. Выйдет сейчас на поляну, наберет морозных ягод, уйдет дальше по своему волшебному лесу- веселая, беспечальная…
А я останусь. При двух запотевших фужерах с ледяным шампанским, при дурманно пахнущих свечах. Одна. Живая и теплая. И никому не нужная со своими старомодными нравами…
Эх, мне бы туда, на эту полянку! Пару ягод снеженики в рот – и оледенеешь навсегда, и уже две снегурки побегут в сказочный зимний лес по волнистым снегам, беспечные, озорные… холодные…
И с чего бы так плакать хочется? Праздник у меня или нет?!
Кстати. О празднике. Это сколько ж я в окно смотрела, если стрелки вот-вот на полуночи сойдутся? Вовремя спохватилась, не хватало еще Новый Год проворонить – буду потом весь год ворон считать. Известное дело, как встретишь, так и проживешь, а в моей работе рассеянность ни к чему…
Осторожно тронув ножкой своего фужера краешек бесхозного, я прислушалась к тягучему звону.
- С Новым Годом, Снегурочка! – прошептала тихонько. – С новым счастьем, сестренка!
Заоконная тьма взорвалась сверкающим грохотом. Нет, не локальный Армагеддон. Всего лишь новогодний салют из фейерверков и петард – земляков моего подсвечника. Редкая ракета долетит до девятого этажа, шипя и плюясь трескучими искрами… дядя Гоголь, не бей меня больно, я больше не буду! Впрочем, меньше не буду тоже… Вот шампанское допью – и пойду спать, пусть только это светопреставление закончится. Обычно боекомплекта больше, чем на час, не хватает…
 
Вы верите снам?
Я лично – нет. Особенно таким вот странным. Стоило лечь в постель и закрыть глаза – и сон накинулся на меня, как бродячий пес на авоську с колбасой. Не успев мяукнуть, я оказалась в зимнем лесу, на смутно знакомой поляне. Осмотрелась, с растущим внутри холодком узнавая пышные снеговые рукавицы на еловых лапах, заиндевелый дубовый ствол и колючий звездный свет в черном ледяном небе…
Эту поляну я видела в морозных узорах на стекле собственного окна. Но раньше – гораздо раньше – мне довелось побывать в очень похожем месте… Наверное, наяву я никогда бы не вспомнила о нем, но сны – известные плуты, что им причуды ненадежной человеческой памяти?
Они играют с нею как хотят, извлекая из самых потаенных кладовых неожиданные воспоминания, перемешивая их в невероятных сочетаниях, заставляют сердце замирать в предчувствии чуда – и одним небрежным движением стирают причудливый образ миг спустя после пробуждения…
Все верно, ночное – ночи. Довлеет дневи злоба его. И все – суета сует и всяческая суета…
Что еще за ерунда лезет в голову?! А ну-ка брысь!!!
Перепуганные обрывки чужой и ненужной мудрости прыснули в разные стороны, не оставляя следов на девственной белизне поляны. И плыл над заснеженными елями невесомый, призрачный, обещающий смех беспечальной ледяной девы…
Здравствуй, сестренка…
 
Никогда не пытались поймать такси ранним утром первого января? Вот и не пробуйте. Все равно не получится. Мужику, который притормозил возле меня и призывно распахнул дверцу, было просто по пути, да и заработать на классическое русское лекарство от похмелья хотелось.
Вопрос об оплате мы решили очень быстро, к взаимному удовольствию. Я расплатилась вперед и натурой… фу, какие вы пошлые! Всего лишь бутылкой водки в ярком пакете с Микки-Маусом. Хорошей, качественной водки, с незапамятных времен украшавшей мой холодильник. Осталась в наследство от очередного принца… сейчас уже и не упомню, чем ему не угодила.
С видом знатока слегка опухший мужичок повертел в руках самую твердую из валют, прищелкнул языком и убрал призывно булькнувшую бутылку в бардачок.
- Куда едем?
Точного адреса я назвать не могла – его просто не было. Но моего случайного спутника вполне устроило обещание сказать, где остановиться, и старенькая «копейка», бодро пофыркивая выхлопной трубой, покатилась по совершенно пустому шоссе. ВАЗ итальянской сборки – это вам не хлипкий паркетный внедорожник, ей не то что -20 – все -40 нипочем!
Патрульные ДПС на выезде из города проводили нас тоскливыми взглядами, но останавливать не стали: во-первых, похмельный, как и они, водила правил не нарушал, а во-вторых, что возьмешь первого января с владельца такой дряхлой колымаги? Даже на пиво не хватит…
Наверное, таких ненормальных попутчиц хозяину «копейки» в жизни не попадалось. Он-то полагал, что я еду куда-нибудь на дачу к друзьям, или в загородный коттедж, задержавшись в городе перед праздником. А вместо этого легкомысленная особа в лыжной шапочке попросила остановить в совершенно глухом месте, там, где дорога рассекала нехоженый лес, и ровную белизну снега нарушали только строчки лисьих следов и крестики птичьих лапок.
Пока он таращился по сторонам, пытаясь вычислить признаки жилья, я выбралась из машины, достала из рюкзака снегоступы, вбила носы валенок в широкие ремни креплений, помахала на прощание рукой и решительно направилась в чащу. Если память мне верна, то вот эта раздвоенная у вершины сосна с приметным изгибом ствола – та самая…
Покрутив головой и энергично высказавшись, водитель газанул, и машина, недовольно взвизгнув покрышками, скрылась за поворотом.
 
Сначала было тихо, словно в уши набили ваты. Только поскрипывал под ногами снег. Потом я стала различать тихое попискивание синиц. Откуда-то долетела резкая дробь – дятел. Вымерший на первый взгляд лес жил своей потаенной жизнью, скрытой от посторонних глаз и ушей. Я пока еще была посторонней. Но я постараюсь…
Не скажу, что это было просто. Все-таки столько лет прошло… Но одна за другой всплывали в памяти приметы того пути, которым папа однажды как-то прошел со мной, маленькой, на плечах, проваливаясь в снег почти по колено, и я шла вперед, медленно, но верно приближаясь к цели своего пути.
Вот он, поваленный ствол огромной ели, с которой мы ломали лапник на растопку. Лапника не осталось, хвоя осыпалась, и сам ствол просел в нескольких местах – прогнил и сломался. Но ветки вполне годятся, чтобы развести костер – как тогда, в детстве…
Вытоптать место для костра, наломать сухостоя, сложить шалашиком, ухватить ленту бересты с упавшей березы, пододвинуть поближе пару толстых сучьев, выволочь с треском валежину для сиденья – все это возвращало мне давно забытое ощущение праздника. Как тогда…
Мы жгли костер, жарили хлеб и ломтики сала на прутиках, пели и смеялись, прихлебывали из термоса обжигающий чай, заваренный мамой в ближайшем сугробе… ах, какой это был Новый Год! Самый лучший в моей жизни… Потом родители ставили палатку и стелили спальники, разжигали спиртовую печку, чтобы было теплее спать, и папа все шутил, что можно погреться изнутри, а не снаружи, а мама смеялась и отвечала, что на такую громадину никакого спирта не хватит…
Я смотрела, как язычки огня жадно облизывают наломанные веточки, и улыбалась. Это было так давно… но кто сказал, что этого больше не будет? Все здесь – и сало, и хлеб, и термос, и палатка… Я буду жечь костер и жарить сало, а ночью, когда прогорят и подернутся сизым пеплом угли, я буду смотреть на ледяные звезды – в городе их не увидишь, а в лесу все небо засыпано колючим лучистым бисером…
А следующим утром я схожу на дальний край поляны, туда, где растет снеженика. Я помню ее. Неважно, что ее зовут калиной обыкновенной. Я нашла грозди хрустальных ягод с просвечивающими сквозь лед рубиновыми сердечками, принесла к костру и спросила, что это такое. И папа сказал, что это ягоды снеженики. И что их может найти только тот, кто родной этому лесу. Потому что ими лакомится Снегурка…
Спасибо, папа, за сказку…
А потом я улягусь в палатке: смотреть, как расхрабрившиеся синички таскают мелко покрошенное сало, как снегири склевывают хлебные крошки, и грызть ягоды… Я помню этот ни с чем не сравнимый вкус. Сначала обжигающий губы и нёбо лед. Хруст. И горько-сладкий, с кислинкой, привкус, свежий и терпкий, от которого проясняется зрение и обостряется слух, и самые простые вещи начинают казаться исполненными тайного, волшебного смысла…
А когда придет время возвращаться, я уже не буду идти в настороженном безмолвии. Я уже буду своей. Лес вспомнит меня и проводит – синичьими трелями, свистом поползня, а может, и свирельным голосом свиристелей… А через год я вернусь сюда снова. И еще через год… А если однажды найдется принц, который захочет разделить со мной эту сказку, и у нас появится маленькая принцесса, мы непременно возьмем ее с собой. И я изо всех сил буду делать вид, что не вижу, как она тянется к сверкающим гроздьям, и удивлюсь, когда она принесет их к нам. И расскажу ей сказку о ягодах Снегурки…
Ты ведь поделишься с ней, сестренка?..