На краю

Горизонт медленно чернеет. Солнце завалилось за бугры. Жесткий ветер сильно бьет по лицу. В воздухе нависает сырость.
Я сижу на холодной и мокрой траве. Позади меня шумит лес и покоятся вечным сном тела и души умерших. Через нависшую темноту пробивается блеск крестов и оград. Страшное место. Впереди темное вечернее небо. Глубокое. Тяжелое. Кажется, оно вот-вот свалится тебе на голову, и ты задохнешься. И никто не найдет твоего мертвого тела, потому что небо возьмет себе самое ценное, что есть у человека – душу.
Я встаю. Хочется идти вперед, дальше, преодолевая новые вершины. Я наклоняюсь немного вперед и вижу в двух шагах от себя пропасть. Она готова сейчас же проглотить меня в свою чернеющую пасть и навеки кинуть в Лету, стерев из памяти сотен знающих меня людей.
Но пока я живу.
И стою на краю. На краю своей жизни, лицом к лицу к пожелтевшей от радости наконец-то прибрать меня к себе смерти, между прошлым и будущим. И мне отчего-то не радостно. Вроде бы, я должен сейчас написать какую-то там записку, сказать всем спасибо и все такое. Но я не могу. Или не умею. Или никогда в жизни точно не умел выражать свои истинные чувства и мысли. И мне тяжело. От того, что даже сейчас я толком не знаю, чего хочу. И чего требует мое изможденное сердце. И вообще, может его и нет вовсе в моем теле? Может, я одинокий киборг суперсовременной модели, о существовании которого человечество еще не догадывается?
Люди каждый день здороваются со мной, вроде бы мило улыбаются и вроде бы даже рады моей особе. А я всегда угрюм и зол. Обижен и оскорблен. Самим собой. Я давно перестал чувствовать боль и радость. Во мне живет и развивается со скоростью света пожирающее меня изнутри чувство одиночества и душевной пустоты.
Я закрываю глаза и вдыхаю холодный воздух. Я не помню, как оказался здесь. И что я хотел сделать сегодня вечером. Мне ужасно больно и не хватает сил заглушить в себе эту ноющую боль.
А ведь когда-то я верил людям. Любил. Наделся. Ждал. Берег. Искал. Находил. Стремился. Мечтал. Когда-то я ЖИЛ как все. Но что теперь стало со мной?
Я не хочу так больше жить. Бросаться деньгами и из кожи вон лезть, чтобы их заработать. На них нельзя купить того, что действительно нужно мне. Я делаю шаг вперед и начинаю телом ощущать манящую меня пропасть.
И вдруг внутри что-то обрывается. Что-то тянет меня назад. А в голове словно взрывается спрятанный давно снаряд. И хочется уснуть, уснуть…
И мимо меня проносится жизнь. Моя жизнь. И я вижу вдруг все, что произошло со мной за эти тридцать четыре года. И ощущаю каждой своей морщинкой, взращенной нелегкой жизнью начинающего бизнесмена, каждый год, прожитый мною так легко и беззаботно…
Кто-то зовет меня назад. Какой-то тихий, скрипучий, немного неестественный голос. Словно из-под земли. Я затыкаю уши и кричу. Во весь голос. Потому что я не хочу так больше жить.


Будильник уничтожил мой ночной кошмар. Что-то часто я стал видеть по ночам странные, пугающие сны. А может в них зарыт глубокий смысл? По крайней мере, моя жена именно так и считает. Она повернута на всяких гороскопах и фэн-шуе. Мебель у нас в доме стоит исключительно в «правильных» местах. С точки зрения энергии космоса. Кровать под окнами. Мда…
Расписывались мы в какой-то там лунный день, когда Юпитер сошелся то ли С Венерой, то ли с Сатурном.. впрочем, это уже неважно. Я уверен, что на нашу семейную жизнь это никак не повлияло. Наташка же твердо стоит на своем, ежедневно говоря мне: «Я с тобой, дорогой, потому еще не развелась, что звезды нам благоволят. Вдвоем нам будет счастье, а по одиночке – никак. Вот. Так что, цени и люби меня, дорогой».
Я, конечно же, киваю головой и признаю вслух, что мне никуда без моей драгоценной жены, а про себя осторожно думаю: «Ты когда-нибудь заткнешься или нет?».
Вот и сейчас во мне горит неуемное желание схватить с полки какой-нибудь журнал, вырвать из него страницу и воткнуть ей в рот. Чтобы хоть минуту помолчала. Нет, я, само собой, очень люблю свою жену. А она любит мои деньги и, может быть, меня. У нее три норковых шубы. Все почти одинакового цвета. Я до сих пор так и не понял, зачем иметь три одинаковых вещи? Ну раз Наташке от этого легче на душе, или, что еще хуже, планеты встали так, что наличие трех шуб просто необходимо для счастья, то ради Бога. Мне не жалко.
- Сережа, а как ты думаешь, нам стоит ехать к Аллочке на дачу в воскресение? Или сходим в ресторан? Ах, нет. Я совсем забыла. У меня маникюр. Да и в салон надо заехать. Давно я не была у Анжелы, - моя жена закатывает глаза и обреченно вздыхает.
Для тех, кто не в курсе. Анжела - типа «лучший специалист в городе по картам таро». Гадалка, короче. Моя ненаглядная частенько у нее бывает, оставляя в прилично отделанном офисе шарлатанки зеленые купюры.
- Ну Сережа, не молчи. Что ты, как баран, уперся в свою газету и даже не скажешь мне ни слова с утра? Ты заболел? У тебя болит голова? Наверное, сегодня третий тип. Давай я тебе дам…
Она полезла в шкаф за таблетками. Через три секунды передо мной лежала маленькая белая таблетка на блюдце.
- Не надо мне ничего. Я здоров. Понимаешь, здо-ро-в!!!!, - наверное, я ору. Очень громко. Это я понял по внезапно округлившимся глазам моей женушки.
Она охнула и села на стул.
Пожалуйста, только ничего не говори мне больше. Я тебя умоляю. Или сейчас я выкину тебя в окно.
Наташка, видимо, за восемь лет совместной жизни научилась читать мои мысли. Может, не зря к Анжеле ходит?
- Я пошел. Пока.
Я кидаю прочитанную газету на стол, быстро встаю, поправляю галстук и собираюсь уже уходить, как натыкаюсь на жалостный взгляд жены.
- Что? еще шубу?
Она отрицательно качает головой.
- что тогда?
-знаешь, Сереженька, мне страшно.
- что такое?
Меня удивляет, как МАЛО говорит сейчас моя жена. Я даже заулыбался, как идиот.
- Плохие новости. В гороскопе напи…
- да достали меня уже твои гороскопы. Твою мать, ты хоть день без них можешь прожить? Или нет?
- Скоро наступит черная полоса, Сережа. – В ее глазах почти видны слезы.
Вот. Только этого мне сейчас не хватало. Этих черных полос. Да херня все это чистой воды. Плевал я на эти полосы. У меня все отлично и в бизнесе, и в семье. Вроде. Или я слепой?
Я погладил ее по голове и хлопнул дверью.
 Бред.


Господи, как же меня она достала со своими гороскопами. Занялась ими от безделья или от тоски, ну не знаю там от чего еще. В жизни у нее, вроде есть все, что необходимо для счастья среднестатистической российской женщине. Я пытался ей объяснить недавно, что нам пора заводить детей, что я хочу нормальную, здоровую семью, в которой есть абсолютно вменяемая жена, не повернутая на гороскопах, звездах и магии, умеющая готовить мой любимый борщ САМА, а не при помощи домработницы, есть дети, бегающие по дому и дергающие меня за галстук, есть покой, уют и тепло. И пусть в этой семье мебель будет расставлена не по законам фэн-шуй, зато в этом доме всегда будет любовь…
Хм.. Любовь. Я впервые за несколько лет серьезно задумался над смыслом этого привычного слова. Наша беда в том, что мы сделали его обыденным, постоянно употребляем в беседах, словно речь идет о какой-то буханке хлеба из булочной или погоде, например. Я сам понимаю его теперь не так, как раньше, в молодости. Тогда ОНО значило для меня намного больше, чем сейчас. Тогда я верил, что встречу свою единственную, полюблю ее так сильно, что смогу броситься в океан ради нее одной.
Не знаю, была ли Наташка для меня тогда ТАКОЙ женщиной, но я как-то сразу, незаметно для себя самого, влюбился в эту смешную девчонку с выразительными большими глазами. Стоп. А может, это и не любовь была. Может, она приворожила меня? Точно.
Вечером исподлобья смотрю на жену. Она вяло ковыряет вилкой спагетти, изредка бросая на меня взгляд измученной рутиной женщины.
- Что такое, Наташ? Сегодня по гороскопу у тебя негативный день и все такое, да?
Самому вдруг стало смешно. Ах, какой я плохой.
- Все тебе посмеяться бы надо мной. А ты не понимаешь. У нас черная полоса. Началась уже., - она по-детски надула губки и опустила ресницы.
- Да о чем ты говоришь? Какая полоса? Где ты ее видишь? ГДЕ? Покажи мне немедленно? Тебе денег что ли мало, не понял? На, возьми себе еще немного.
Я разозлился не на шутку. Достал из кармана бумажник, вынул пачку тысяч и бросил перед Наташей. Еще немного, и попал бы в тарелку. Эх, не быть мне баскетболистом.
- Я сломала каблук, два ногтя, у моей подруги умерла собачка, я потеряла абонемент в спортклуб, у меня на носу прыщ, ты видишь его? – Она вскочила и ткнула указательным пальцем в свой нос. Я, разумеется, ничего не заметил. – Меня не пригласили на презентацию диска ***. Тебе этого мало? А?
ЕЕ опять понесло. Начала орать. Я имею большой опят общения с невростениками. Поэтому давно научился одному мудрому приемчику, позволяющему сохранить нервы в безопасности – я отключаюсь и не слышу, что говорит мне орущий человек. Я лишь вижу пустую картинку. Без звука. С размахиванием рук. Некрасивым искривлением губ. Метанием по комнате. И прочими ужасами. Не хочу этого выносить. Или просто не могу.
- Да заткнись ты, блять, уже .
Иногда мои нервы все же не выдерживают.
Наташка продолжала орать. Женский крик, смешанный со слезами. Ис-те-ри-ка. И точка. Пора звонить врачу.
- да, да, да, - Наташка зарыдала, - у нас именно ЧЕРНАЯ ПОЛОСА, видишь? Я не знаю, что надо делать в таких случаях, может, надо снять порчу. Кто бы мог нас сглазить? Кто? Не знаешь? Кто тебя не любит?
Вот. Опять. Любит - не любит. Надоело.
И тут меня прорвало.
- да ты вообще какого хрена мне тут на жизнь жалуешься, а? сидишь тут, как птичка в золотом тереме и семечки клюешьалмазные. Да у половины и того нет, что я тебе дал. У тебя сломался каблук? Какая БЕДА, какой ужас, правда. Да у тебя шкаф ломится от этих твоих тупых одинаковых туфель. Ноготь? Бабла что ли нет на новый? Блять, да ты ничего вообще о жизни не знаешь. Тупая баба. Я целый день вкалываю как проклятый в этом тупой офисе. А ты тут по салонам мотаешься, по Аллочкам- Анжелочкам. Сиди, блять, дома и не выпендривайся. А то и этого больше от меня не получишь. Черная полоса у нее, понимаешь ли. Да ничего, НИЧЕГО не знаешь о жизни. Зажралась, дура. Да ты даже на похороны моей матери не приехала. У тебЯ, видите ли, был приступ гастрита. Я тогда чуть не раздавил тебя. Как букашку. Но я любил, понимаешь. Я тогда ЛЮБИЛ тебя, тварь неблагодарную. А тебе пох на меня. Сволочь. И отвали от меня со своей черной полосой. Мне плевать на твои полосы. Потому что в моей жизни сейчас БЕЛАЯ полоса, потому что надоело в дерьме копаться. Вылез я оттуда, Наташа. ВЫЛЕЗ. А ты как сидела – так и сидишь. Не cмотря на твои тряпки от Армани и прочей дряни. Ты ничего не поняла.
После длительного монолога я понял, что погорячился. Наташка сидела вся зеленая. Сидела и молчала. Очень странно. Она лишь тихо открывала рот, словно хотела что-то сказать, но слова не могли сорваться с сухих губ. Мне она вдруг стала противна. И как я мог прожить с этим человеком столько лет.
Я ушел.
Поселился в гостинице и попросил друга Пашку забрать мои вещи из дома. Я не мог больше приходить туда и видеть ее.
 Через неделю Наташка разыскала меня и попросила денег. Сказала, что жить не на что. Не верю. Однажды попав в сказку, очень трудно вернуться в реальность.
Я подал на развод. Наташка отказалась подписать все по-человечески. Захотела делить имущество, тварь неблагодарная. Я не сторонник таких споров. Отдал ей почти все. Оставил себе лишь любимую машину. Черный Х5. Наташка стала полноценной хозяйкой дачи в Подмосковье, дома на рублевке, двушки в центре, драгоценностей, шуб и прочей ерунды. Ах, да.
Да, это ерунда. Потому что все, что имеет денежную оценку – ерунда. Ценить надо лишь то, что нельзя купить в магазине. Ни за какие деньги.

Я заправил полный бак и надавил на газ. Решил поехать жить в деревню, на Алтай. Там у меня была какая-то дальняя родственница.
Машина быстро уносила меня вдаль. Прочь от столичной суеты и смрада раскаленного города.