Выцветшее белье

"Трусы и рубашка лежат на песке, ни кто не плывет по опасной реке…". Сразу, белые простынь и одеяло, смятые и сбитые, спутавшие ноги, показались опасной пучиной Нила, где рядом посапывал мой "крокодил". Сразу вспомнился весь детский стишок про Фому, а в душе возникло томящее любопытство; откуда взялся этот верзила в моей постели, на что это намекают эти сморщенные резиночки от моих разорванных трусов, и это дуло, что вздыбило мое одеяло, как палатку для бой скаута? Наверное, бой скаут - это я, но что совершенно точно, что рядом со мной лежит мохнатый снежный человек, не первой молодости и уже не первой свежести, судя по тяжелому запаху пота и, еще бодро звучащим, оттенкам запаха, игриво провозглашающего, что ночь была бурной и эта буря вспыхивала не раз. Когда я осторожно, из-за боли в трещащей голове, как китайская циркачка, балансирующая с горой бокалов на макушке, отклонился, облокачиваясь на локти, то почувствовал горячую руку, как верный пес, подживающая меня на подушке. Она сразу коснулась меня, нежно прошла между лопатками, поднырнула и обхватила меня за плечи.

Новый знакомый рассказывал Ирине о прелестях подводного плавания и
приглашал в следующий раз составить ему компанию. Но Ира почти не
слышала его слов, а улавливала лишь интонацию и его необычную манеру
говорить медленно и с расстановкой и никак не могла понять что же
больше ее притягивает его смуглое загорелое тело и спокойный взгляд
или внутренняя уверенность. Совсем случайно для себя она обнаружила,
что их ноги соприкасаются под столом и от этого возникает необычное
ощущение телесной близости и чтобы усилить его, плотней придвинулась к нему.

Тель-Авив обжег осенней жарой. Аэропорт Бен-Гуриона, скромный и по-военному деловитый, быстро проглотил очередную группу прилетевших. Гостиница действительно оказалась рядом. Рядом с её домом…
- Ты живешь одна?- удивленно спросил Артур,- проходя в просторную двухкомнатную квартиру, раположенную на 3 этаже бетонной пятиэтажки по улице Арлазоров, что в цетре Тель-Авива.
- А где же родители?
- Лена удивленно подняла брови:
- Вообще-то я достаточно зарабатываю , чтобы снимать квартиру и жить отдельно от родителей. Хотя я их очень люблю, и мы видимся почти каждый день.

Сознание стало отставать от тела, засыпать на ходу.
Был, конечно, вариант - «заложить» обидчиков, пойти прямо к заму комбрига по политической части, он даже призывал к этому новобранцев в рамках компании по борьбе с дедовщиной во время собрания в актовом зале еще до присяги, но я помню только один случай, когда молодой из саперной роты побежал жаловаться замполиту: ну и что же? - деды отсидели свое на губе, а когда вышли, то молодому устроили такой бойкот, что он сам был не рад своей смелости, кажется даже, его вынимали потом из петли один раз или дважды. Как раз тогда в журналах стали много печатать о преступлениях сталинского периода: о лагерях, тюрьмах, доносах; и я стал думать, что доносительство осталось в памяти народной такой мерзостью, что почиталось главным грехом, даже когда донос был направлен против откровенных гадов.

Огромная мохнатая сиська, доверху набитая бычками, высунулась из-под платья, оставляя на рукописи разводы ряженки и мешая писать откровенную порнуху.