Тропа Барглоя

-- Ящиков больших зашитых – четыре. Лошадей – две. Сопровождающий – один. Дура – одна.
Илья покосился на свой “Ремингтон”, ибо других кандидатов на последнее определение не было. Честь оружия надо было отстаивать, и он сказал:
-- Такое ружьё в умелых руках…
-- …Которые у вас, без сомнения, есть, проделывает в теле большие дырки, от которых и умереть недолго. Зачем нам это? – Известный контрабандист Давид Барглой неодобрительно покачал головой.
-- Работа такая, -- удивился Илья. – Приходится.
-- На моём счету, -- Барглой похлопал по прикладу лёгкой винтовки, -- десятки простреленных рук, ног, не в меру любопытных ушей, и всего лишь один труп. И то парень сам виноват: надо было грести, а не паниковать. Когда делаешь в человеке маленькую дырочку, он имеет медаль, компенсацию, отпуск по ранению. И зла не держит. А если он имеет орден и салют, его друзья горят желанием насоздавать тебе массу проблем. Проблемы мне не нужны, поэтому разряди-ка ружьё от греха подальше. Ясно?
-- Ясно. – Илья вздохнул, вынул обойму.
Очень не хотелось, но наказали строго: со стариком не спорить. Пришлось ограничиться лёгкой подколкой:
-- Как-то вы раздражительны сегодня.
-- Не люблю работать в паре, -- ответил Барглой. – И таскать через границу оружие.
-- Вы знаете?
-- Думали, почтенный купец Болеслав Андрусов не скажет старому приятелю, что он запаковывал для борцов за справедливость? Среди которых, кстати, хватает болтливых людей. Впрочем, и как среди борцов с борцами за справедливость.
Несколько секунд Илья решал: смириться или отменить операцию. Выбрал первое:
-- Похоже, от вас бесполезно что-либо скрывать.
-- Рад, что вы это поняли. – Барглой похлопал первую лошадь по холке и добавил. – Пошли.
-- Как? – удивился Илья. – Я думал, мы дождёмся темноты.
-- Зачем? Болеслав Андрусов – честный купец, он платит налоги и таможенные сборы. А если власти Этгелии не желают пропускать его товары, так для наших стражей это не повод препятствовать свободе предпринимательства.
-- Как знаешь, -- пробормотал Илья, пристраиваясь в хвост каравана.
Сказано не перечить – значит, не перечить. Ардлан, что отвечал за подготовку, настоятельно предупреждал:
-- Давид знает, что делает. Лучший контрабандист в округе. Единственный, кто путь по пещерам знает. Хоть режиму Валтова и не сочувствует, но с политикой не связывается. Чудо, что сейчас согласился. И, значит, смотри у меня…
Вот Илья и смотрел. Точнее, молчал и слушал, как старик рассказывает об окрестных достопримечательностях, птичках, цветочках. Даже камням доставалось. Когда спустились в пещерный лабиринт, рассказ плавно перешёл с красот наземных на подземные. В конце концов Илья не выдержал:
-- И откуда такие познания?
-- Нервное. Поначалу ведь каждого куста пугаешься, везде пограничники чудятся. Надо как-то отвлекаться. Кто пить, кто курить, ну а я по природе ударился. Вот и поднабрался.
-- В экскурсоводы не собираетесь?
-- Может, как на пенсию выйду. – Барглой помолчал, потом добавил. – Пробовал, если честно. Азарта нет. Да и туристов не люблю: болтливые, бестолковые. Мне бы группу ребят понадёжнее, и новые земли открывать. Только вот не осталось их.
-- Ребят?
-- Земель.
-- Странная мечта.
-- Нормальная. Считай, то же, что и контрабанду переправлять: выходишь из дома и шагаешь в неизвестность. Только нынешняя неизвестность мелкая, жалкая. А тогда: острова, реки, горы.
-- Золото туземцев.
-- Тоже неплохо, но не главное.
-- Боюсь, авантюристы прошлого с вами бы поспорили.
-- Кто поспорил, кто – нет. И у нас многие за лёгкими деньгами приходят. Тогда, думаю, также было. Одни шли, потому что дома не сиделось, другие – за золотом.
-- И в чём разница?
-- В итогах. В честь первых то речку назовут, то горку.
-- А имён вторых история не сохранила.
-- Почему же, вполне себе сохранила. Ещё со всякими звучными прозвищами: Кровавый там, Душегуб, Костлявый. Ну а я если и останусь в памяти народной, так максимум в виде памятной доски. Улицу, боюсь, не потяну. Может, фильм снимут.
-- О самом удачливом контрабандисте?
-- О человеке, приложившем руку к падению режима Валтова. Думаешь, здесь можно деньги лопатой грести? Увы, народ в Этгелии бедный. И простой: если попадёшься, счастье, если до тюрьмы доведут.
Илья был сильно удивлён, пожалуй, даже ошарашен:
-- Это как?
Барглой понял правильно:
-- Просто. Этгелия – страна сверхзакрытая. Усилиями Мудрейшего Из Правителей и его верных соратников нищая до крайности. Только вот люди об этом не догадываются: сравнивать не с чем. А подкинешь им нормальных вещей – глядишь, задумаются. Один, второй, а там и попрут Мудрейшего. Возможно, и не на моём веку, но рано или поздно случится.
Илья улыбнулся:
-- Возможно, очень рано.
-- Вряд ли, -- покачал головой Барглой.
-- Вы как будто знаете.
-- Конечно: свержение антинародного режима Мудрейшего Из Правителей Варда Валтова, безоговорочно поддерживаемого всем народом за исключением горцев Шайара. Окрылённые тем, что за несколько десятилетий этих свободолюбивых ребят так и не сумели привести к общему знаменателю, вы собираетесь соблазнить невинных детей гор современными игрушками, бросить наспех сформированную армию на столицу, потерпеть поражение и печально констатировать провал очередной революции.
Илью и самого мучили сомнения, потому отреагировал он резко:
-- Вы ничего не понимаете!
-- Это вы ничего не понимаете, -- спокойно отреагировал Барглой. – Даже того, что вам недавно сказали. И почему-то думаете, что в любой точке мира человек устроен примерно одинаково. А я в Этгелии бываю часто, газеты там читаю, телевизор смотрю, с людьми болтаю. Даже полное собрание сочинений Варда Валтова осилил. И вот что скажу: пока все засыпают и просыпаются с изречениями Мудрейшего Из Правителей в голове, никакая революция не выгорит.
-- А зачем тогда за эту работу взялись? Денег мало, риска много, теперь, оказывается, и хорошим людям во вред.
-- Ну почему же во вред. Я этих ребят хорошо знаю: разберут оружие и по домам разойдутся. Ибо с гор спускаться смысла нет, а хорошее ружьё в хозяйстве всегда пригодится.
-- Считаете, нас дезинформировали?
-- Всякое возможно, -- обтекаемо ответил Барглой.
Продолжения разговор не получил. Пещеры кончились, и караван вышел на поверхность.
-- Так просто? – удивился Илья. – А где доблестные этгелийские пограничники?
-- Скорее всего, -- усмехнулся Барглой, -- сторожат выходы из пещер.
-- Все, кроме этого, -- добавил Илья.
-- Этот они права не имеют сторожить. – Давид ткнул рукой. – Если обратишь внимание на тот столб, думаю, со мной согласишься.
Илья вгляделся:
-- Подожди, так мы ещё не перешли?
-- Догадливый. Можешь открыть шампанское и выпить точно на линии. Благо, все местные силы очень заняты.
-- Я не взял шампанское.
-- Ну и хорошо. Здоровее будешь. Кстати, в первый раз?
-- Да.
-- Поздравляю.
Пересечение государственной границы прошло тихо и обыденно. Несколько минут, и столб остался позади.
-- А почему здесь нет контрольно-следовой полосы? – спросил Илья.
-- Место труднодоступное, -- объяснил Барглой. – Поверху практически не доберешься. Вот и экономят. Может, и сделали бы, да все силы уходят на борьбу с моей подземной тропой. Целая эпопея с перекрытием особо подозрительных мест: кирпича и цемента положили – на несколько десятков домов хватит.
-- И всё равно не помогает, -- усмехнулся Илья.
-- Что поделать, пещеры обширны, и почти никто их толком не знает. Однако нехорошо, когда столь великий труд пропадает впустую. Поэтому мы почти найдёмся.
-- Зачем?
-- Если люди желают верить в красивую сказку, грех не помочь им в этом. Так что не спать, впереди у нас много работы.
-- А как же лошади?
-- Пещер хватает.
Что, однако, не помешало идти ещё с час. Но наконец Давид Барглой ткнул рукой и сказал:
-- Вот она.
Илья попытался углядеть хотя бы намёк. Ничего: кусты, деревья. А Барглой решительно повёл караван сквозь заросли.
Пещера оказалась на месте. Благоустроенная, с тюфяком, ларём овса, стойлами с площадками для груза.
-- Симпатичное место, -- сказал Давид, заводя лошадей в стойла. – Задай животным корм, я пока распрягу. Хорошие попались, не устали практически.
Он ловко скинул ящики на площадки, Илья насыпал лошадям овса.
-- Пусть отдыхают, -- кивнул Барглой. – А нам пора. Вход недалеко, направо пятьсот метров. Хотя без меня, боюсь, ты его не найдёшь.
До утра они ходили по пещерам и оставляли следы. Один раз даже почти попались пограничникам и с полчаса уходили от упорного преследования. После чего Барглой решил, что хватит гонять служивых почём зря. Когда он вывел Илью на поверхность, уже светило солнышко и пели птички.
-- Надо же, -- удивился Илья. – Утром это место выглядело совершенно по-другому.
-- Потому что оно и есть другое, -- хохотнул Барглой. – Понимаю, что сейчас дико хочется спать, но сперва надо бы поесть. Я покажу тебе место, где готовят лучшую в Этгелии жареную свинину.
-- В Этгелии есть свинина?
-- Кто ищет, тот всегда найдёт. И вообще, если в стране есть свиньи, то должно быть и их мясо. Просто оно не для всех.
-- Ты и к этому руку приложил?
-- Ещё чего, буду я такими мелочами заниматься. Местная хозяйка самостоятельно находит пути к сердцам работников распределительной службы.
-- В Этгелии разрешены частные рестораны?
-- Какой ресторан… Гостеприимный дом, где всегда накормят случайного путника. И даже денег не возьмут. А подарки дарить, -- Барглой вынул из кармана флакончик духов, -- никто не запрещает.
-- Даже такие?
-- Почему бы и нет.
-- И хозяйка не удивляется?
-- Не знаю. Она не задаёт мне лишних вопросов, я не даю лишних ответов. Просто лесник. Сегодня с напарником.
-- А хозяйка не пострадает, если кто-нибудь углядит эти подарки?
-- Во-первых, отношение к конечному потребителю незаконного товара здесь несколько пофигистичное, ибо его не только простые люди потребляют. На заметку, конечно, возьмут, но сажать не будут. Во-вторых, мадам Ирина, почтенная вдова, и её воспитанницы пользуются большой популярностью у местных руководителей. Но учти: я – человек порядочный, захожу сюда исключительно поесть. Так что никаких намёков.
-- И мы вот так запросто войдём?
-- Конечно. Сейчас всё начальство на рабочих местах, нас ловят. Так что нос кверху, и вперёд широким шагом.
Илье так и пришлось сделать, чтобы не отстать от Давида Барглоя. Уже через пятнадцать минут они достигли дома. Давид открыл калитку и крикнул:
-- Эй, гостей заказывали!?
Тут же выскочили несколько девушек, защебетали, закрутились вокруг Ильи, которого Барглой, недолго думая, представил коллегой по работе, потом выплыла дама средних лет и приятной наружности, последовал обмен представлениями и комплиментами, флакончик утонул в руке хозяйки, мужчин изгнали в дум, и вскоре Илья, завернувшись в простыню, вкушал. Одеваться в грязное совершенно не хотелось, одежда кучей лежала на “Ремингтоне”. Давид ещё мылся, много времени заняло укутывание винтовки, с которой контрабандист не пожелал расставаться.
-- Давид, ты и в уборную с ружьём ходишь? – спросил Илья.
-- Да.
-- И правильно делает.
Илья обернулся. Какой-то человек целился в него из его же “Ремингтона”. Довольный, что его наконец-то заметили, человек улыбнулся и мягко посоветовал:
-- Не кричите и не делайте резких движений.
Очень хотелось спать. Потому Илья не стал осмысливать ситуацию, а просто крикнул:
-- Давид, тут мужик с моим ружьём!
-- Уточни: он его держит?
-- Обеими руками.
-- Ну и славно.
Из душевой высунулся ствол, за ним Барглой, который незамедлительно проворчал:
-- Что за люди, помыться не дадут.
Незваный гость уже успел пощёлкать курками и потянуться за пистолетом. Но, увидев Давида, завершать движение передумал и поднял вверх руки.
-- Ну и славно, -- повторил Барглой. – Так, и кто у нас? Неужели сам начальник пограничного участка? Почему не на работе?
-- А вы, собственно, кто?
-- Лесник. Илья, забери у него пистолет.
-- По какому праву? – спросил пограничник.
-- А вдруг вы не начальник пограничного участка, а маскирующийся под него шпион? Если не на работе?
-- У меня имеется удостоверение.
Илья забрал пистолет и документы. Давид внимательно изучил бумаги, кивнул:
-- Верю.
-- Может, тогда оружие вернёте? – поинтересовался начальник пограничного участка.
Барглой пропустил вопрос мимо ушей. Начальник не стал настаивать, продолжил:
-- А могу ли я взглянуть на ваше удостоверение?
-- В сторожке забыл, -- отрезал Давид.
-- А вашего…
-- Тоже.
-- Хорошо. И что будем делать?
-- Расстрелять слугу тирана, -- внёс предложение Илья.
Пограничник побледнел.
-- На место одного слуги придёт другой, нефиг заниматься бесполезной работой, -- отмёл идею Барглой. – Так что давай останемся лесниками и мирно уйдём, поблагодарив господина начальника пограничного участка за тёплую компанию. Ну?
-- Если считаешь нужным.
Передавая друг другу ружьё, они оделись. Потом Давид кивнул на дверь:
-- Илья, выйди пожалуйста. Мне надо перекинуться с господином начальником парой слов.
Илья пожал плечами, вышел. Во дворе пришлось говорить взволнованной, но не особо испуганной хозяйке, что произошло небольшое недоразумение, господин начальник скоро сам это подтвердит. Тот подтвердил, вскоре выйдя и дружески распрощавшись с Давидом и Ильёй. Чувство взаимной симпатии было, конечно, сильно натянутым, но со стороны сошло.
-- В спину не пальнёт? – спросил Илья, разворачиваясь.
-- Обойму я забрал, -- успокоил Барглой.
-- Как он нас нашёл?
-- Я же говорил, что здесь лучшая жареная свинина.
-- Он знает твои вкусы?
-- Нет, он любит то же, что и я.
-- С утра и без сопровождения?
-- Порядочные люди подобные вопросы не задают.
-- Ладно. О чём болтали?
-- Убеждал господина начальника, что для успешного продолжения блестящей карьеры о встрече с двумя лесниками лучше забыть.
-- И как?
-- Да кто их, солдафонов, знает. Но, думаю, убедил. Пришлось, правда, заключить одну сделку.
-- Какую?
-- Срочную. Поэтому побежали, мы спешим.
Дальше было не до вопросов, Барглой выжал максимум. Илья даже начал подумывать отстать и свалиться. Ничего, добежал. Давид уже, орудуя ножом, отрывал крышку одного из ящиков.
-- Мы принимаем бой? – не понял Илья.
-- Ещё чего. Ты отдыхаешь, у меня дела. Сподобился же на старости лет всякой ерундой заниматься.
Крышка наконец сдалась. Барглой удовлетворённо посмотрел на дело рук своих и, прихватив её, выбежал из пещеры. Выглядело это странно, следовательно, опасно. Илья забил обойму в “Ремингтон”, подумал, что не помешает запас. Только вот в каком ящике патроны?
В открытом патронов не было. Зато имелись куклы, медведи плюшевые и ещё что-то. Илья подёргал остальные ящики, те были гораздо легче ожидаемого. Следовало что-то делать. Илья выбрал наилучший вариант: лёг спать.
Сперва разбудила артиллерийская канонада. Молотили долго и со вкусом. Во второй раз – Барглой. Он растолкал Илью и радостно сообщил:
-- Поздравляю, ты – покойник. Я тоже.
-- Я должен сейчас дать тебе по морде, -- сказал Илья, садясь. – Но не буду.
-- И правильно. По морде – заезженный штамп.
-- Оружие хоть где-нибудь есть?
-- Ну, в одном из ящиков десяток пистолетов. Из дерева, правда, но сделаны с душой.
Илья закрыл глаза и снова лёг:
-- По тебе стреляли?
-- По нам. Там у местных артиллеристов брод один пристрелян, вот господин начальник меня и надоумил караван туда вывести да дымом просигналить. Представляешь, первый же снаряд точно в костёр положили.
-- Правильно, собаке – собачья смерть. А дальше что?
-- Выловят крышку от ящика, и пойдём мы дальше как белые люди. Ведь если каравана нет, то и искать его никто не будет. Кстати, за предательство неплохо платят.
-- В местной валюте?
-- Обижаешь, в конвертируемой. Со счёта банка, в котором не задают вопросов. Подарил бы тебе половину, так всё равно на борьбу растратишь.
-- Обязательно. Слушай, а что они просто засаду не устроили?
-- Не успевали. Для этого и пришлось побегать.
-- А что помешало просто загнать мне пулю в затылок?
-- Нет уж. Пусть я и подлец, но гуманист. Принцип такой: сам не убиваю.
-- И на том спасибо. Оружие, кстати, где?
-- Не беспокойся, цело. Лежит у Андрусова на складе. Он ведь первый и предложил: раз уж молодежь желает делать глупости, грех умным людям не направить её усилия в правильное русло.
-- На перевоспитание детей?
-- Бесперспективное занятие, дети сами кого хочешь перевоспитают. Им просто надо нормальное детство обеспечить, тогда и разберутся, что к чему и почему. А тут… Ты местные игрушки видел? Медведь-пулемётчик, заяц-агитатор. И у всех морды такие, будто смертельного врага увидели. Что за дети на таких игрушках вырастут?
-- Пулемётчики и агитаторы.
-- Вот. Это надо ломать. А вам бы всё палить.
-- Интересно, кто эти игрушки продавать будет?
-- Найдутся желающие. Да и занятие не такое опасное, как кажется: в полиции тоже люди, у них тоже дети есть. – Барглой неожиданно толкнул Илью в бок. – Ящик заштопай, раз уж не спишь. Через три часа выходим.
-- Зачем?
-- Спешить надо, одну догадку проверить. Кошмар, когда же я высплюсь?

На поляне сидел молодой парень, явно кого-то ждал. Из укрытия за парнем наблюдал человек в форме. Парень был провокатором, человек в форме – начальником контрразведки шайарского особого района. Думали они об одном: открывающихся в случае успеха перспективах; только у начальника размах был пошире. Да ещё какое-то мелкое животное, копая себе нору, сыпало ему землю на фуражку. Приказать бы пугнуть, да операцию сорвать можно. Начальник контрразведки задрал голову, силясь разглядеть стервеца. Ничего. Он снял фуражку, отряхнул и снова надел. Сверху тут же упал камешек.
-- Давид, хватит шутить.
-- Я не шучу. Врага надо знать в лицо, особенно если лицо это умное. Надо же придумать: обеспечить государство современным оружием силами врагов государства. Да, не зря я сомневался.
-- Ты знаешь, сколько здесь людей?
-- Вдвое больше, чем нужно, наш любимый начальник пограничного участка постарался.
-- Этот откуда?
-- Скоро узнаешь. Точнее, сейчас. Уже идут.
К поляне двигался караван. Две лошади, четыре ящика, два человека. Один впереди, лёгкая винтовка на плече. Другой замыкает, в руках “Ремингтон”.
-- Я надоумил, -- гордо сказал Барглой. – Предложил скрыть уничтожение каравана с целью изловления нехороших людей. А в благодарность – снарядами.
-- Зато сделали из тебя живую легенду: неуничтожимый Барглой.
-- Действительно. Надо бы подумать, как с наибольшей помпой вернуться в мир живых. Ладно, пошли, дальше всё равно ничего интересного: много шума, потом объявят об успешно проведённой совместной операции. А лицо как-нибудь в другой раз догляжу.
Зверёк скинул ещё один камешек и успокоился.
“И караван на подходе, -- подумал начальник контрразведки, расстёгивая кобуру. – Всё к одному.”

-- Товар достаётся, считай, даром. А ты такие цены заламываешь, что самых состоятельных отпугнуть можно. При этом потребитель у нас в основном небогатый.
-- Небогатый? Прижимистый – да. Но денег по кубышкам распихано немало, и хорошие вещи ценить умеет. Тем более наш товар не просто не достать, а не достать вообще. Так что цена соответствует ситуации. А почём мы его приобретаем – не покупателей дело. Просто открываются широкие возможности для манипулирования ценой.
-- Так ведь у нас не идеальный рынок, а вполне себе реальное сообщество, где все друг друга знают. И если вторые купят товар значительно дешевле, первые нам этого не простят. Да и партии отпускаются на условии скорейшей реализации. Если будем тянуть – большие проблемы обеспечены.
-- Ничего, введём оптовые скидки. Самые нетерпеливые будут приобретать товар дорого, остальные – кооперироваться и выкупать партию целиком. Никто ни на кого не в обиде.
Если бы какой-нибудь особо бдительный и сознательный гражданин услышал этот разговор, то немедленно бы позвал полицию и испросил у беседующих документы. Из коих узнал, что работают господа в государственной экспедиции, на должностях хоть и незначительных, но достаточных для моментального притупления у гражданина бдительности и сознательности. А разговор… Для того и идут на государственную службу, чтобы безнаказанно проворачивать противозаконные дела.
Но никто не прислушивался, ибо по улице под наблюдением инструктор-воспитателя топало в ногу каре шестилетних карапузов, и редкие прохожие с умилением глядели на будущее нации.
-- На Мудрейшего Из Правителей – равняйсь! – тявкнул инструктор-воспитатель.
Все поневоле уставились на большой портрет на стене дома. И тут один из экспедиторов, постарше, вынул из кармана мячик и кинул в мальчишек. Через секунду каре превратилось в кучу-малу, инструктор-воспитатель бегал вокруг, бестолково размахивая руками, полицейский не менее бестолково свистел.
-- Давид, ты прямо как ребёнок, -- укоризненно сказал второй.
-- Интересный результат, -- спокойно заметил первый. – У маленьких детей стадное зомбирование не проходит, в нештатной ситуации здоровые инстинкты немедленно берут верх.
-- Слушай, здесь за социологические эксперименты не то что посадить, расстрелять могут.
-- Здесь вся жизнь – один большой эксперимент.
-- Потому конкурентов очень не любят.
Оба развернулись и пошли прочь от места происшествия.
-- Похоже, как ни закручивай гайки, общество их рано или поздно сорвёт, -- вслух размышлял первый. – Но вот когда? Через десять лет? Через сто?
-- Хотелось бы пораньше, -- сказал второй.
-- Мне тоже.
-- И что тогда?
-- Уйду в экскурсоводы.
-- И правильно. У тебя даже маршрут есть. Тропа Барглоя, путь живой легенды. С остановкой в месте, где готовят лучшую в округе жареную свинину.
-- А ничего, если маршрут проходит по территории двух государств?
-- Ну, как-нибудь договоримся.
И двое мужчин, неспешно шествуя по улице, принялись с жаром обсуждать детали своего светлого будущего, которое должно неизбежно, хоть и непонятно когда, наступить.