Антрацитовые глаза

... Стоит иногда подумать о прожитых днях. Развлекает, знаете ли. Воспоминания, все-таки, странная штука – они наслаиваются друг на друга, стираются или же впечатываются в память навечно, проносятся в голове с бешеной скоростью в самые неожиданные моменты...

... Стоит иногда подумать о том, что когда-то случилось. Не нужно придумывать оправдания произошедшему, не нужно с радостной улыбкой вспоминать прошлое, не нужно рыдать при мысли о былых временах. Воспоминания даны нам, чтобы просто сохранить в себе отпечаток (не более) жизни. Отпечаток. Не глубокую рану, или даже царапину, просто крохотный прозрачный след. Все что когда-то было, уже не вернуть, не исправить, не переделать, не пережить заново. Хотя человек устроен достаточно необычно – ему зачем-то нужно обо всем задумываться, о чем-то мечтать (а мечты никогда не сбываются!), на что-то надеяться (а надежды никогда не оправдываются!), вспоминать приятные (или наоборот!) моменты и пытаться прожить вновь те драгоценные секунды...

... Я не подвержен сему заболеванию. Воспоминания для меня – только отпечатки. Слайды. Звукозаписи. Киноленты. Театральные постановки. Ничего не значащие километры цветной пленки. Я не уделяю им достаточно внимания. А зачем? Прошлое нам недоступно. Оно не покорится человеку. Оно не смирится с проникновением чуждого организма. Оно запрятано глубоко в сущем. Оно – неотъемлемая часть нашего бытия. Оно когда-то существовало. А теперь оно заперто в архиве старой библиотеки человеческой души. Не нужно стараться его изменить – это невозможно. Нет такой теории, а тем более практики...

... Чудесный вечер, не правда ли? Еще одна прекрасная августовская ночь. Еще одно иссиня-черное переливчатое небо над головой. Еще миллиард глотков свежего ночного воздуха...

... Сегодня я нашел в своем почтовом ящике приглашение на бал. В моем понимании – бал. Хотя на кремовой бумаге с золотым обрезом было четко указано – званый ужин в доме его превосходительства лорда Нертона. Я знавал его еще со студенческих времен, когда мы вместе учились в Оксфорде. Тогда он был длинным юношей с мягкими каштановыми волосами, в неизменных очках, со стопкой книг под мышкой. Помню, он всегда носил один и тот же серый свитер в тонкую белую полоску. Его звали Чарли. А теперь он лорд Чарльз Нертон. И приглашает меня по старой памяти на свой званый ужин. Мы давно не виделись. Он, наверное, сильно изменился с того времени, когда я последний раз видел его. Он, наверное, постарел. Сейчас ему, должно быть, лет семьдесят.. А я совсем не изменился...

... Я достал из стенного шкафа свой лучший черный костюм. Затем долго вертелся перед зеркалом, пытаясь прицепить чертову бабочку. Наконец, мне это удалось, и я вышел из дома...

... Чудесный вечер, не правда ли? Стоит прекрасная погода. Небо чистое, покрытое россыпью блестящих звезд. Узкий серпик месяца повис в черной глубине, слегка покачиваясь...

... Я вошел в особняк лорда Нертона. Дворецкий Альберт приветствовал меня, принял мой плащ. Затем я прошел в большой зал, где уже собрались все приглашенные. Много красивых людей – молодых, старых. Все одеты по последней лондонской моде. Все безукоризненно причесаны, женщины сверкают и переливаются от обилия бриллиантов, шорох шелка и шуршанье тафты...

... В центре зала, посреди толпы, стояли двое – старик, с совершенно прямой спиной в черном фраке, и пожилая леди в сером платье. То и дело к ним подходили люди и поздравляли. Это лорд и леди Нертон. Как он постарел. А она – я знал ее красивой молодой женщиной, когда Чарли с радостью объявил мне, что нашел ту, единственную, на которой женится в ближайшее воскресенье. Тогда она была прелестной черноволосой девушкой. Как сейчас помню – у нее были такие красивые глаза антрацитового цвета. Она изменилась. Сейчас ее совершенно седые волосы были аккуратно уложены в высокую прическу, глаза прятались за очками в тонкой золотой оправе...

... Я помню танец с невестой. На свадьбе Чарли Нертона. Я танцевал с самой прекрасной девушкой в мире, но так и не сказал ей об этом. Я смотрел в ее прекрасные антрацитово-черные глаза, обрамленные густыми ресницами, и думал о том, что она никогда не будет принадлежать мне...

... Будущее можно изменить. Прошлое нельзя тревожить, а будущее подвластно любому...

... Я танцевал с невестой. Она была в белом платье с широкой юбкой, отделанной кружевами. Легкая фата прозрачным облаком окутывала волосы. Черные, струящиеся на ветру волосы. Такие же черные, как и ее глаза. Антрацитово-черные. Меня завораживали ее глаза. Такие глубокие. Бездонные. Она смотрела на меня этими волшебными глазами, а я тонул в них...

... Она улыбалась. Чарли стоял рядом в дурацком сером костюме и держал ее под руку. Они стояли возле старомодного автомобиля, блестевшего своими начищенными хромированными деталями. Она улыбалась. А я стоял неподалеку и почувствовал предательскую дрожь внутри. Почувствовал, как гадкая слеза поползла вниз по щеке...

... Все кричали им вслед какие-то дурацкие поздравления, а я молчал. Все радовались за Чарли, а я его ненавидел. Все умилялись их согласию и любви, а я мечтал, чтобы она послала подальше идиота Чарли вместе с его противной улыбочкой и уехала со мной в Париж. Но вместо этого она отправилась с новоиспеченным мужем в отель, расположенный на окраине города. На большее у Чарли не хватило денег и щедрости...

... Но иногда будущее не покоряется... Нельзя его слепить по своему желанию. Нельзя нарисовать...

... Лорд Нертон улыбнулся мне, когда я подошел поздравить его и его жену. Он пристально посмотрел на меня и сказал:

- Должно быть, вы сын моего старого друга Жана. Мы с ним учились в Оксфорде.

... Я кивнул. Незачем побуждать людей задавать лишние вопросы. Чарльз Нертон улыбнулся и представил мне леди, которую я знал очень хорошо:

- Это леди Лаура Нертон. Моя любимая жена. Самая любимая.

Лаура звонко рассмеялась. У нее всегда был чудесный смех. И сейчас он звучал не хуже, чем сорок лет назад. Она кокетливо улыбнулась:

- Можно подумать, у тебя целый гарем жен, Чарльз. Не верьте ему, молодой человек, он всегда все выдумывает...

... Она всегда была такой. Веселой, непосредственной. Всегда говорила то, что думала. Она говорила, и ее антрацитово-черные глаза сверкали от удовольствия...

... Я помню ее очень хорошо. Я помню, как она улыбалась. Я помню, как она смеялась. Я помню ее голос. И сейчас он ничуть не изменился...


... Я смотрел на нее и молчал. А она, степенная пожилая леди, участливо заглядывала мне в глаза и встревожено осведомлялась о моем здоровье.

- Все в порядке, леди Лаура, - сказал я и улыбнулся. – Позвольте пригласить вас на танец, кажется, музыканты уже настраивают скрипки, - я подал ей руку и вновь улыбнулся. Она нисколько не удивилась, ответила согласием, и мы направились в центр зала...

... Волшебная музыка лилась неизвестно откуда. Щемящая душу мелодия плыла по воздуху. Тонкий запах воспоминаний проник в мое сердце...

... Легкое облако фаты обволакивало черные волосы. Антрацитовые глаза сияли от счастья, но была в их глубине какая-то печаль. Грусть. Надежда. Антрацитовые глаза сказали больше, чем нужно...

... Она осталась такой же стройной, как была когда-то. Ее улыбка осталась прежней. Серое платье с легким шелестом обвивалось вокруг нее. Оправа очков поблескивала в свете множества свечей. Она узнала меня. Она ждала этого дня сорок лет...

... Я стоял у балконных перил, вдыхая аромат ночи. Сверху сияли бесчисленные звезды. Она сидела в легком плетеном кресле и молчала. Я чувствовал ее взгляд.

- Жан.

Я вздрогнул и обернулся. Она по-прежнему сидела в кресле. Она сняла свои элегантные очки и смотрела на меня печальными антрацитово-черными глазами.
- Почему ты не остановил меня тогда?
- Ты этого не хотела.
- А ведь верно. Я боялась поступить неправильно.
- Не надо бояться. Страх делает нас слабыми и беспомощными.
- Да. Это так. Я покорилась судьбе и не стала сопротивляться.
- Мы можем все исправить.
- Правда...
- Правда...

... Она замолчала. Она сидела в этом кресле такая маленькая, хрупкая...

... Я знал, что она согласна. Я знал, что она страдает. Я знал, что ее муж никогда не простит меня. Я знал, что он будет страдать...

... Она с трудом поднялась мне навстречу. Я обнял ее и закрыл глаза. На какой-то миг мне представилась прежняя Лаура – такая, какой она была сорок лет назад – черноволосая, юная, с сияющими антрацитово-черными глазами...

... Я открыл глаза. Лаура смущенно улыбалась. Она была согласна...

... Я поцеловал ее. Темный поцелуй помог ей освободиться...

... Я положил ее в кресло. Ее антрацитово-черные глаза были закрыты, и я не сумел в последний раз полюбоваться ими. Звездный свет мягко лег на серый шелк ее платья, посеребрил ее волосы и свернулся в прозрачных камнях ее колье (подарок Чарли)...

... Я спрыгнул с балкона вниз (благо был всего лишь второй этаж). Я знал, что вскоре ее найдут. Мне вовсе не обязательно там находиться. Я ушел. Я унес с собой свою былую любовь. Вкус этой любви...

... Прошлое нам недоступно. Оно не покорится человеку. Оно не смирится с проникновением чуждого организма. Оно запрятано глубоко в сущем. Оно – неотъемлемая часть нашего бытия. Оно когда-то существовало. А теперь оно заперто в архиве старой библиотеки человеческой души. Не нужно стараться его изменить – это невозможно...

... Можно лишь повлиять на будущее. Увы, с вероятностью лишь ноль процентов. Мы не знаем, что ждет нас в следующую секунду...