Стоящий по правую руку

Лето 510 года П.Э.

Идриль, прошу тебя, не спеши,
Поговори со мной!
Я бы открыл тайники души –
Все! – для нее одной.
Взгляд ее холоден, ясен, горд,
Поступь ее легка.
Идриль, скажи, кто б остался тверд
Перед лицом Врага?
Кто одолел бы такую жуть,
Пред палачом распят?
О, исцели меня, я прошу,
От самого себя!
Там, где звучали ее шаги,
Вытянусь на камнях.
– Идриль, пожалуйста, не беги!
...освободи меня...

Ёльф

 Я бы хотел встретить с этот рассвет с тобой, королевна. Когда зарозовеют верхушки гор, мы погасим светильник, возьмемся за руки и споем гимн наступившему дню.

 Разве я не заслужил такой малости, как твоя улыбка? Ты даришь ее любому, о Среброногая, а меня не удостаиваешь даже взглядом. С твоим именем я шел в бой в Нирнаэт Арноэдиад под стягом с серебряными звездами за правым плечом твоего отца. Ради тебя я пробился к Фингону, и он сказал мне… Но ты не захотела даже слушать.
Лишь глупец может думать, что ты нужна мне ради власти и сокровищ твоего отца. Они не ведают, какие драгоценности доступны мне, рядом с которыми камни нолдор – жалкие стекляшки в детской шкатулке.
Отец, ты обучил меня кузнечному и оружейному делу, равного мне нет в Гондолине. Твои заклятия черпают силу от самых корней земли. Благодаря тебе мне ведомы языки наугрим и даже темное наречие Врага, но почему ты не предупредил меня, как страшен блеск Звездных Камней в его венце? Разве пытки испугался я? О нет, моя Идриль. Он вскрыл мою душу, раскрошил ее между черных пальцев, как ребенок раскрывает бутон цветка, ради любопытства раздвигая плотно прилежащие листки. В самой сердцевине Он увидел тебя, моя Идриль.

– Какое странное безумие одолевает в последнее время дочерей Эльдар, – сказал Он со скукой. – Отвергать принцев и отдавать предпочтение эдайн. Ради кратковременных плотских утех отказаться от настоящей любви. Берен уже умер, Гортхаур?
– Да, – гигантская летучая мышь спланировала с потолка на плечо своему повелителю.
– Этот тоже умрет. Скоро. – Все таким же скучным голосом продолжил Он.
– И дочка Тургона последует за ним, – прошелестела мышь. – Таково условие Мандоса. Рождение ребенка от адана забирает столько сил у эльдэ, что ей уж потом не оправиться. Точнее – оправиться ей не дает муж. Разве эти однодневки способны на воздержание? Они торопятся, век их короток, они стремятся взять от жизни все. Вспыхнуть искрой в ночи и отгореть – вот их девиз. Сжигая и губя все вокруг. В том числе и ту несчастную, что делит с ним ложе. У них уже есть ребенок, сын Эола?
– Да, – непослушными губами ответил я. – Ему уже седьмой год.
– Тогда еще не поздно, – ободрил меня отец волков и нетопырей.

Ради тебя, моя королевна, при свете Звездных Камней был заключен этот странный договор. Теперь я знаю, как спасти тебя. От Моргота нас отгородят мои стальные врата…
Как быстро пролетела ночь! Не меня ты сейчас возьмешь за руку, но на следующий год… Или через десять лет. Я подожду.