Иов

Седой старик сидел, прислонившись к серой стене дома. Его загорелое лицо было испещрено маленькими трещинами, следами язв и еще какими-то неровностями. Колючий ветер щипал и кусал его за лицо, заставляя закрывать глаза и опускать голову вниз. Волосы его были спутаны в жуткие лохмы, чем-то напоминающие колтуны у собак.
Глядя на него, обычному человеку приходила в голову только одна мысль: Город сожрал его. Опустившийся, дряхлый, никому не нужный… существует свои последние дни на этой земле. Проходя мимо, в голове возникала мысль: бедняга, мне его так жаль. На самом деле никому не было жаль старика, никто ни разу не подошел к нему, не заговорил, не протянул руку или хотя бы не улыбнулся. Никто и никогда.
Итак, старик сидел, прислонившись к серой стене… Он не помнил, когда он пришел на это место. Да это было и неважно. Для него все было неважно – реальность, вымысел, жизнь, смерть… После того, как погибла жена с детьми, как карточный домик рассыпалась компания, которую он создавал в течение десяти лет, пришлось продать машину, квартиру, переселиться к другу. Вскоре умер и тот. И вот, не осталось ничего – только асфальт, ботинки, мелькающие перед глазами, холодный бетон, ставший его приютом, да могилка семьи, на которую он исправно ходил каждое воскресенье. Или в те дни, которые казались ему воскресеньями.
Он не роптал. Может быть, потому, что не помнил очень многих вещей – он даже не помнил, как его зовут. Может быть, потому, что был поистине смиренным человеком, даже не осознавая этого. Только в редкие минуты какого-то неясного чувства он обращал свой взор к небу и спрашивал: Господи, за что? В чем я провинился, Господи? Просто укажи мне, грешному. Я все принимаю, как есть и не сетую на жизнь свою, благодаря тебя, но покажи мне, недостойному, всю милость твою и открой глаза на прегрешения мои… Ответом было молчание небес.
Однажды я увидела этого старика сидящим на своем обычном месте. По привычке подошла и высыпала в его морщинистую руку остававшуюся в кармане мелочь. «Спаси, Господи!» - ответил он как всегда. Повинуясь то ли любопытству, то ли внезапному порыву, я спросила: «Дедушка, как Вас зовут?» он не ответил, только покачал головой. Глядя на его сгорбленное тело, я почувствовала горький вкус своей слезы на губах и даже не знаю почему, но мне захотелось стать им – почувствовать ЕГО ветер, ЕГО небо, ЕГО время, ЕГО жизнь…
Я села перед стариком на корточки и заглянула в его глаза. Они были василькового цвета. Тут старик вздрогнул, зажмурился и прошептал:
- Иов… Меня зовут Иов…
Теперь я почувствовала на губах вкус ЕГО слезы.