Между снами

Карлик пробирался в форточку и видел мальчика, спящего в кровати. Его сон, крепкий, мирный, давно превратился в сплетение водорослей с речного дна. Во сне мальчик видел своих одноклассниц. Яркие, модные одежды на них отчего-то были подраны, огромные, когда-то белые банты превратились в старые, желтоватые рельефные шарики. А их лица… На них были раны, синяки, однако наслаждение, что сверкало в глазах девочек, сглаживало всю эту ужасную картину.
Гном плавно спустился на подоконник, задев листки алоэ, что растила мама мальчика, веря, будто они целебны. Чушь! Поправив свои штанишки, карлик, понадежнее закрепил колокольчик на груди. Затем уселся и, болтая коротенькими ножками, посмотрел на мальчика. Лицо ребенка блестело от пота.
За окном ветер качал ветви тополей, и их тени иллюзией бегали по синеватым обоям детской.
Спустившись с подоконника, гном подобрался к шкафу, стараясь двигаться бесшумно. Старый, с толстыми стенками, он казался пещерой, где может скрываться все что угодно. Но только не в эту ночь. От шкафа он так же тихо подошел к кровати и положил подбородок на ее край. Карлик принюхался: дети пахнут, когда видят сны. Этот мальчик видел плохие сны, черные, с яркими вспышками ужасающих картинок.
Подтянувшись, гном влез на кровать и усмехнулся. Странная постель. Она вся была пропитана воском заупокойной свечи. И как люди не чувствуют этого запаха?
 Он ждал, когда мальчик закричит.
Ждать пришлось не долго. Мальчик вздрогнул. Потом еще раз, только теперь сильнее. Застонал, перевернулся на спину и, открыв глаза, завизжал. Ветер качнул ветви с такой силой, что они ударили по стеклам, будто кнут умелого пастуха. Посмеиваясь писклявым, противным смехом, по стенам забегали тени.
Карлик спрыгнул с кровати и спрятался. Мальчик вскочил, продолжая кричать. Слезы лились нескончаемым, жгучим потоком. Они возбуждали еще сильнее, заставляя кричать громче и громче. Гном, хохотнул и побежал в спальню родителей. Ему предстояло переделать много дел.
Мальчик кричал, зовя на помощь. Мама всегда вставала на его крик, а потом, успокаивала. И мальчик засыпал снова. Ему ничего не снилось, совсем ничего, кроме, пожалуй, летнего солнца где-то далеко-далеко за голубой пеленой. Но сейчас никто не пришел на его крик…
Он замолчал; сердце сжалось, когда в родительской спальне, послышались шорохи, похожие на те, что издают покрывала, если тащить их по полу. Мальчик сел на кровати и всмотрелся в темноту коридора. Ничего. Только оранжевые тени плясали на стенах, да шуршало покрывало. Он позвал сначала маму, потом папу, и в ответ ему пришел тихий, быстрый смешок. Смешок повторился, заставив вцепиться в одеяло. Больше никаких звуков, кроме режущих смешков. Все стихло, и тогда мальчик увидел, как родительскую комнату озарило голубое сияние. Кто-то включил телевизор. Поднявшись, он осторожно направился на свет.
Карлик прошмыгнул по коридору, и скрылся в темноте ванной.
Когда до входа в комнату оставался шаг, мальчик остановился. По телевизору шла какая-то программа. Войдя в комнату, мальчик увидел мать; она лежала на кровати, раскинув руки. Голубые блики копошились в ее волосах как черви. они поблескивали шелковистыми боками, и сползая на ее лицо, оставляли слизь. Свет с экрана облепил стены, как насекомые, которых было так много, что казалось, будто это единая движущая масса. Веки матери вдруг открылись и она посмотрела на сына. Зрачки блестели, впитывая и выплевывая голубой свет экрана. Тогда женщина вскочила и с яростным воплем бросилась на него. Вытянув руки, она открыла рот. Мальчик увидел синий язык: он бился о зубы и казалось, что сейчас они начнут звенеть. Женщина на миг запуталась в простыне, едва не упав. Раздался звук рвущейся материи, когда она рванула вперед. Кожа на шее матери чернела и опухала.
Мальчик бросился в коридор, потом в ванную комнату. Там горел свет, и почему-то пахло чесноком. Заперевшись на щеколду, и слушая ее прерывистое, хриплое дыхание, мальчик заплакал. Мама не ломилась. Она скреблась; возможно, именно такой звук издает ноготь мертвеца, если провести им по бумаге. Мальчик не мог кричать. Не хватало воздуха.
Он обернулся и, застыв, открыл рот. Тихий стон, через секунду превратился в вопль который заполнил все вокруг. В мутной воде ванны лежал отец. От воды шел пар, исчезая под потолком. Отец лежал в чесночной воде, пялясь в потолок. Его кожа обтягивала кости, кое-где обнажая мясо. Зрачки не двигались.
В дверь скреблись все настойчивее и настойчивее. Казалось, что мама решила попросту расковырять дерево. Как бумагу. Всплеск воды и… Мальчик обернулся: отец тянул к нему свою сухую, тонкую руку. То, что осталось от его губ скривилось в подобии усмешки. Затем он стал подниматься, хватаясь за края ванной.
Мать все скреблась. Со скрежетом слетала краска, хлюпала и клокотала вода, капая и звеня как медяки на кладбище. Мальчик закричал.
Здесь отец, там мать. Здесь отец, там мать. И оба они мертвые. И оба хотят добраться до него, что бы кусать, карябать своими когтями, дышать мерзкими запахами, а когда он больше не сможет кричать – сожрать.
Отец притронулся к мальчику. Опираясь на одну прогнившую руку, он что-то сказал, но разобрать его слова было не возможно. Казалось, что в рот ему набили чеснока, и залили водой. Только бурлящее, мертвое клокотание. Раздался удар. Мальчик обернулся и увидел, как рука матери просунулась в дверь, ища щеколду. Вместе с ней в ванную комнату ворвался отвратительный запах, похожий на вонь гнилых тыкв. Мать открыла дверь и, увидев малыша, заорала, как орут камышовые коты, после чего вытянула руки, схватив сына за шею.
На миг он закрыл глаза. В темноте, где-то далеко всплеснуло блеклое солнце, подпрыгнуло, выгнулось и исчезло.
Когда мальчик открыл глаза, его за подбородок держал отец и смотрел своими мутными, как чесночный раствор глазами. Мальчик перевел взгляд. Мама, вся в бликах от голубого экрана телевизора не переставая кричать, сжимала ему горло.
Она замолкла, но рот остался открытым. Отец то же разинул пасть. И тогда они одновременно приникли к лицу мальчика.
Солнце последний раз подпрыгнуло над темнотой и исчезло навсегда.

На этот раз пришлось разрывать сетку от комаров, которую родители спящей в детской кроватке девочки повесили на форточку. Для карлика это не составило труда.

Конец


7 августа 2005г.