Мой друг Жека

 Мой друг Жека – чудной забавный малый. "Кадр ходячий",как говорила когда-то моя сестра, так говорю сейчас и я о нём.

 Видели бы вы его лицо! Большой кривой нос, маленькие глаза, широкие кривые зубы и огромные ,растущие перпендикулярно голове, мясистые, словно два сибирских пельменя, уши. Всё это было его визитной карточкой. Как природа умудрилась соединить все прелести вместе так грубо и кустарно, оставалось только удивляться. При любом освещении, в любом ракурсе лицо его неизменно смешное, нелепое, некрасивое, но всё же дружески родное. Смешное, когда он смеётся и шутит. Смешное, когда ворчит. И уж тем более смешное, когда говорит о чём-нибудь серьёзном и умном. И это его свойство совершенно не даёт воспринимать его всерьёз. Однако,Жека всегда был неплохим малым и составлял незаменимое звено нашей дружеской команды.

 Парень он весьма рассудительный, прагматический и по-деревенски сметливый. Наш Жека не из тех, кто с пафосом и высокомерием будет рассуждать о высоких материях, смысле жизни и прочей околесице. Он относится к подобному с некоторым снисхождением, давая поблажку «тонким личностям».Работа, заработок, домашнее хозяйство ,-казалось, вот темы которые его волнуют и в которых он разбирается. Да и часто ли бывает иначе у человека, выросшего в деревне, в труде, на парном молоке и свежей клюкве. Коренастый каргопольский парень знал, в чём суть жизни, и я всегда ощущал себя рядом с ним салажонком, хотя младше был всего на год. Рассуждал он очень трезво, всегда применимо к реальной жизни, словно старый деревенский дед на завалинке. «Я так думаю,» -начинал он разговор, и размеренные его размышления, приземлённые и бытовые, захлёстывали твой мятущийся, «незнамо что желающий» дух, заставляя стыдиться собственной неосведомлённости в таких простых вопросах, как устройство семьи и государства.

 Но всё же не хлебом единым был жив наш Жека. По образованию был он педагог, да ещё и музыкант, успел сходить в армию. В общем, школу жизни прошёл подобающим образом и вполне законно имел право рассуждать так свободно и уверенно. Единственная отвлечённая материя питала его сердце. Единственая муза вдохновляла его ссыхающийся от прагматизма мозг.Кто бы мог подумать – классическая музыка. Он был один из немногих, кто знал о музыке непонаслышке, мог её по-настоящему слушать, анализировать и складывать своё, независящее от кого-либо мнение. Конечно, порой подход его был грубоват и кустарен(как и его физиономия),но в целом самостоятелен и не лишён рационального зерна. Жека умел играть на баяне, чему я всегда очень завидовал, так как овладеть этим искусством мечтал ещё с юности, но как-то не вышло. Завидовал, и всегда мечтательно представлял на месте друга себя, растягивающего тугие сочные мехи какого-нибудь «Вольтмейстера» или на крайней случай «Шуи».Представлял, какие чудесные звуки польются из инструмента, и как я буду счастлив и горд.И в каком экстазе будет биться аудитория,восхваляя меня и вознося на гору Олимп. Но за свои недолгие годы, я одолел лишь игру на гитаре, да и то самые простые аккорды. Гитару я давно забросил, а вот Жека до сих пор играет на своей «гармошке»,радуя уже не только себя, но и целый Дворец Культуры завода, на котором работает. Собрал хор, выбрал репертуар и вовсю руководил своими певицами. Правда певицы оказались весьма своеобразные, и частенько норовили взять процесс в свои прекрасные ручки. Жека был этим очень недоволен, и после таких стычек долго ворчал и грозился уйти и бросить на произвол судьбы «глупых склочных баб». Но так ни разу и не осуществил своих угроз.

 Вообще ворчание – это неизменный атрибут Жеки. Каждый раз, когда я вспоминаю его, наши похождения, ворчание всегда вспоминается мне первым. Что бы мы ни сделали, куда бы ни пошли, всё начиналось ворчанием, сопровождалось ворчанием , и им же и заканчивалось. Да что говорить, чума на оба наши дома, долго не могло закончиться после. Мы с другом часто уставали от этого, передразнивали Жеку, а то и посылали ко всем чертям, но это не помогало. Так со временем мы совершенно свыклись с глухим монотонным Жекиным дребезжанием и поскрипыванием. А когда оказывались где-нибудь вдвоём без него, то именно этого-то ворчания нам очень не хватало. Чудеса, да и только!

 Собралась наша компания на учёбе в университете. Учились мы заочно и в храм науки приезжали два раза в год на сессии. Каждый из своего дальнего медвежьего угла, занесённого снегом и заваленного буреломом. По этому так весело было втроём бродить по большому красивому городу. Два авантюриста и мечтателя, Жеку мы всегда тащили на буксире, преодолевая неимоверное сопротивление. Музеи, выставки, антикварные магазины и кафе – цель наших набегов – всё это Жека совершенно не хотел посещать. Ходил с глупым смеющимся лицом по музею, осматривая картины завоевателей Арктики, заражая нас несерьёзностью. В глазах персонала, думаю, мы выглядели весьма пикантно. Однажды нас даже приняли за сумасшедших иностранцев. Вываливались мы с очередной выставки, как правило, с диким хохотом, доведённые Жекиными комментариями до белого каления и колик в животе. В кафе Жека ходить тоже не любил, потому что денег ему было жалко на все эти барские замашки. Мы частенько угощали его за свой счёт, что с него взять. Так в очередной раз досыта наевшись нашего любимого вишнёвого мороженого, напившись кофе, выходили мы из кафе под его недовольное ворчание о потраченных деньгах и невкусном мороженом. Он забывал, что пять минут назад лопал его своими кривыми зубами быстрее всех ,облизав креманку и ложку так, будто они только что вымыты.Мы по привычке за спиной Жеки улыбались и строили ему рожи, благо, наполнившись ворчанием, он уже не замечал никого.И плыл этаким парусом по набережной.

 Однажды, совершенно вероломно, нам удалось затащить его на местный музыкальный фестиваль. Конечно же мы заманили его классикой и джазом. Я знал, что перед этим он не устоит. Фестиваль по старой традиции длился всю ночь в огромном музее в 2 этажа. Замечательное культурное действо, под покровом белых ночей. Шоу начиналось на крыльце каким-то огневым представлением. Мы стояли и смотрели на жалкие потуги доморощенных артистов, но всё же это было лучше, чем ничего. Начавшийся монотонный гул был ничем иным, как Жекиным ворчанием. Что дало нам повод повернуться и обратить внимание на его внешний вид. Одет он был, мягко сказано, не очень хорошо. Но если старые брюки и цветастая сорочка ещё как-то могли сойти за праздничный костюм, то идиотская спортивная кепка, просто не давала нам покоя. Но на все наши уговоры Жека не поддавался, храня верность головному убору. Тогда наш третий товарищ, всегда обладавший щедростью, недолго думая, предложил этому неандертальцу купить у него кепку за сто рублей. Радостный блеск в Жекиных глаз выдал, что стратегия выбрана правильная. Он без сожаления и остатков верности избавился от нелепой бейсболки, гордо ответив : «Завтра куплю новую!» Мы ,расхохотавшись закинули кепку куда подальше. Каково же было наше удивление, когда мы увидели с Жекой, как наш друг одевает эту самую кепку на голову старого лохматого бродяги, пришедшего поглазеть на артистов. Он обернулся к нему и в его глазах читались удивление и благодарность и светилось что-то видно давно не включаемое в этом человеке.И тут вдруг,как старая лампочка,чуть поискрив и помигав,глаза старика стали источать живой проницательный свет.Потом он пошёл своей дорогой,понимающе улыбнувшись нам на прощание лишь взглядом.

 Вот какая судьба может быть у обычной старой кепки. Я тогда был очень тронут.Но смог бы я это увидеть, не будь там Жеки? Вот из каких историй состоит дружба. А было бы нам так здорово, без Жеки? Может и было бы, но уже не так…