Сумасшествие

Автор: Blackwell Nikoletta
Жанр: тихий психологический кретинизм
Summery: когда обращаешься к тени…
Авторское примечание: после прочтения «Страны приливов»
Статус: в работе

 За небольшим насыпным курганом показалось темное озеро. Я спустилась с кургана, заставив мелкие камни покатиться следом. Потревоженные моими шагами, камни с тихим шипением катились вниз. Берег сплошь был покрыт большими камнями с острыми сколами, так что я с трудом дошла до озера и остановилась у кромки воды. Прозрачная вода позволяла рассмотреть дно озера у берега – оно тоже было каменистым. Само озеро – глубоким, потому что где-то через несколько метров вода становилась темной и непроницаемой как нефть. Я осмотрелась по сторонам. Слева от меня росло несколько плакучих ив, справа был еще один холм, более высокий, чем тот, с которого я спустилась. А прямо, на противоположной стороне озера – большой деревянный дом. Он был расположен почти у самой воды так, что нижняя ступенька веранды оказалась затопленной. Очень старый, с неокрашенными деревянными стенами, потемневшими и кое-где зиявшими дырами. Почти у самого берега, на котором я стояла, на волнах покачивалась лодка на веслах. Сняв туфли, я вошла в воду. По колено в воде, осторожно ступая по острым камням, я добрела до лодки и потянула ее к берегу. Весла в уключинах уныло заскрипели. Я подтянула лодку почти на самый берег, на сколько это позволяли сделать камни на дне – ведь дерево было старым и хрупким, а пропороть дно здесь ничего не стоило. Потом вышла из воды, захватила туфли и снова зашла в воду. Чтобы удобнее было забираться в лодку, я бросила в нее туфли, освободив руки, подтянулась, и, забравшись в лодку, села на скамеечку. Потом надела туфли и взялась за весла. Оказалось, что у одного из весел отсутствовала нижняя часть, в уключине торчала лишь прогнившая палка. Я высвободила ее из уключины и, положив на дно лодки, осмотрела второе весло. Уключины были медными, позеленевшими от времени, а гвозди, крепившие их к борту лодки проржавели, так что я без труда расшатала уключину и выдернула ее вместе с веслом – которое было целым, хотя дерево и разбухло от долгого пребывания в воде. Стоя в лодке, я постаралась развернуть ее носом к противоположному берегу и, подгребая веслом поочередно то с одной стороны, то с другой, направила лодку вперед. Мне казалось, что лодка скользит по темной воде, точно по нефти. Закатное солнце окрасило озеро и берег, к которому я плыла, в бордовые тона. До берега оставалось несколько метров, и мне удалось лучше рассмотреть дом: в маленьких окнах сохранились стекла, грязные и покрытые плесенью, они казались глазами слепой старухи, согбенной и жалкой. Крыша дома зияла обширной дырой в середине. Я случайно чиркнула веслом о борт лодки – звук получился слишком громким – среди общего безмолвия он вспугнул ворон, с карканьем вылетевших через дыру в крыше дома. Я засмеялась и, зацепившись веслом за столбик веранды, выпрыгнула из лодки, бросила в нее весло, и, не заботясь о том, что лодка может уплыть, повернулась к двери. Я стояла на дощатой веранде ветхого дома, перед потемневшей дверью, доски которой прогнили и во многих местах зияли маленькие аккуратные дырочки – такие оставляют древоточцы. Наверное, эти жучки водились здесь, когда дом еще не был заброшен, и доски были новыми, а потом их стало слишком много и...и – мне не захотелось дальше выдумывать, поэтому я продолжила осмотр дома. На месте ручки была дыра, казавшаяся окном в другой мир, паутинный, темный и пленительно-пугающий. Сама же ручка валялась тут же, на прогнивших досках пола. Закатившись в небольшое углубление доски, тусклая ручка-шарик, когда-то блестевшая в лучах солнца медными боками, теперь покрылась грязью и плесневым налетом. Плесень была здесь повсюду – ее небольшие рваные островки как точки на шкуре гепарда покрывали пол и стены. Хотя, нет, на стенах плесень напоминала, скорее упрямую птаху в гнезде, не желающую покидать его, несмотря на то, что хитрый шакал уже подкрался к добыче… И тут я вообразила себя шакалом и принялась сдирать куски плесени со стен, а на полу – давить ногами. Мне казалось, что дом тоже стряхивает с себя надоевших птичек. Нечего вить гнезда где попало! Наконец, когда мне надоело быть шакалом, я решила посмотреть на дыру в крыше изнутри дома, для этого надо пробраться на чердак – мне так хотелось напугать ворон, чтобы они с диким карканьем вылетали из дыры в крыше и носились черными пятнами вокруг – так было бы весело! Я бы неистово визжала – как я умею, и кружилась, кружилась по чердаку, и все новые и новые птицы испуганно хлопая черными крыльями, взлетали бы в палевое небо. Поэтому я просунула руку в дырку (там, где должна быть ручка) и потянула дверь на себя. Я стояла сбоку от двери, ожидая, что старые ржавые петли будут отчаянно скрипеть, ведь интереснее заглянуть в щель, а если дверь будет открыта целиком – все пропало, но вместо скрипа дверь отвалилась от петель и рухнула на крыльцо – я подскочила на месте и замерла, боясь пошевелиться. Где-то под верандой раздался треск и я, испугавшись, что пол веранды провалится, очень быстро вбежала в дверной проем темной прихожей. Я стояла там, съежившись от грохота и треска, спиной к солнцу и зажмурившись. Это было так сладостно и пугающе, что мурашки побежали по коже. Потом я решила открыть глаза, сначала чуть-чуть, на небольшую щелочку – но мне было ничего не видно, и тогда я открыла их целиком. На улице было еще достаточно светло, свет же в дом пробивался сквозь грязные окна в рваных занавесках, в которых засели полчища пауков и сороконожек, как мне хотелось верить. Гостиная была огромной, с высоким потолком и деревянным полом, и тут я подумала, хорошо, что эта дверь упала – ведь если бы она не упала, то я закрыла бы ее, когда вошла, и тогда, тут было бы совсем ничего не видно, и мне пришлось бы выбить стекла в окнах какой-нибудь палкой или ножкой от старого сломанного стула. Но мне не пришлось лишать дом зрения – хоть и грязные, но все же это были глаза дома – и, наверное, поэтому их было так много – чтобы лучше видеть. Мне вдруг захотелось чихнуть – я зажала нос пальцами – но это не помогло. Я все же громко чихнула и почувствовала, как по губе течет что-то теплое. Я лизнула губу – на вкус было похоже на соленое железо. У меня снова шла носом кровь – так бывает, и тогда мне надо обязательно лечь. Я достала из кармана платок и легла на доски пола, головой на невысокий порожек. Хорошо, что на мне штаны и кофта с длинными рукавами – пол был холодным и каким-то сырым, когда я его потрогала рукой. Немного полежав, я вытерла нос платком и не спеша встала: так всегда, надо вставать осторожно, когда у тебя шла кровь. До чего же я люблю вкус крови! Я – вампир. Я буду кружить над землей, и выслеживать жертву – а потом выпью ее кровь. Но вампиром я смогу побыть позже. А пока что мне снова захотелось заглянуть на чердак.
О! И мои глаза привыкли к густому полумраку – я разглядела гостиную – шикарный дом! Я закрыла глаза и сделала пару шагов вперед на ощупь. Мне вдруг представился интерьер: тяжелые портьеры на окнах, сейчас висевшие гнилыми обрывками в полутьме; большой круглый стол слева и красивые деревянные стулья – стол почернел и лакированная когда-то поверхность, вздулась некрасивыми пузырями, стул остался только один, останки остальных валялись тут же, у стола. Я попробовала сесть на цельный стул – дерево заскрипело, но выдержало. Ура, подумала я, этот замечательный стул может пригодиться. Я взяла его и понесла к лестнице на второй этаж. Стул был легким, но мне все равно было неудобно взбираться по шатким ступенькам, к тому же, лестница была ужасно узкой. Так что я просто поволокла стул позади себя, и он ударялся о каждую ступеньку, а от одной даже отвалился кусок дерева, когда я пнула ее ногой. Я подняла гнилушку и пошла дальше. Мне хотелось поскорее добраться до второго этажа – но ступенек было слишком много. Я поднималась, держа в одной руке кусок деревяшки, другой подтягивала стул. Но, вскоре, я уже одолевала последнюю ступеньку и даже специально зажмурилась – так было таинственнее… Мне надо было куда-то убрать стул с лестницы, и я его поставила к стене. Коридор второго этажа напоминал букву «Г» - только видна была ее короткая часть, а длинная скрывалась за поворотом. Я решила пока что оставить стул у стены – всегда могу за ним вернуться, и пошла дальше. Без стула было идти намного удобнее и быстрее. Так что я быстро свернула за угол и пошла по скрипучему полу вдоль дверей. Все двери были закрыты и мне не хотелось вновь слышать грохот – может поискать открытую? Но это все же не так интересно. И я решилась: как раз проходила мимо двери, на которой даже сохранилась облезлая золотая краска по кантику. Ручка была на месте и дверь не выглядела такой трухлявой. Мне уже стало интересно, и от нетерпения я даже попрыгала на месте – но дверь оставалась закрытой. И тогда я повернула ручку и толкнула дверь. Она чуть приоткрылась – но петли были ржавыми и дверь «застряла» или с другой стороны что-то мешало, но, сколько я не толкала – она не поддавалась. Мне не оставалось ничего другого, кроме как протиснуться в щель, правда при этом я рассталась с парой пуговиц с кофты – но мне было не важно – меня ждала Тайна.
В комнате было еще темнее чем во всем доме. Это потому, подумала я, что занавески на окнах задернуты – я быстро прошла к окну через комнату и отдернула занавеску – у меня сразу же запершило в горле – столько пыли было в старой ткани. Пыль медленно оседала вокруг меня седым облаком, а я снова чуть не чихнула, но удержалась. Окно за занавеской было чуть приоткрыто, но в комнате все равно было темно. И тогда я сказала «придется выбить тебе глаз! Ты слишком часто спишь, а я хочу, чтобы ты проснулась!» я даже топнула ногой – это придало мне уверенности, и я взялась за медную ручку окна и сильно потянула ее на себя – дерево затрещало, и рама немного искривилась. Я уперлась ногой в стену и потянула еще раз. Раздался треск и я упала на пол, ударившись затылком. В моей левой руке осталась ручка от окна.