Жертва режима

- Юлиан Семенов – жертва режима, - кричал телевизор.
Это рекламировалась какая-то новая передача. Анонс ставил в тупик мою голову. В нашем доме произведениями Юлиана Семенова была заставлена целая книжная полка.

Но в Останкино, конечно, головы побольше моей. Им, безусловно, видней. Жертва – так жертва. Хотя странно...

На другой день я купило в киоске женский журнал. А в нем – на разворот, крууупнющими буквами: «Бэлла Ахмадулина – жертва режима». Это как же, думаю... Вся страна ее знает, стихи ее помнит, песни на эти стихи поет.
И вон что, оказывается.

Вечером радио включаю. Хотело новости литературы по радио послушать. Услышало. Новость. Андрей Вознесенский – жертва режима.

Побежало в наше литературное кафе и давай всех спрашивать, что же это происходит. Писатели только плечами пожимают. Ничего не понимают. Как так случилось, что теперь все жертвы, всем плохо было...

Просветил меня всеведущий М. Говорит:
- Понимаешь, раньше было не принято жаловаться. Они и теперь не жалуются и всё-всё отрицают. Стесняются очень. Вдруг как бы чего не вышло. Даже если автор клянется и божится, что его не зажимали, - не верь. Даже если награды показывает, премии там всякие – не верь. И изданным книгам, и мешкам писем от поклонников – не верь. Это автор не перестроился просто.

- А как же артистка такая-то? - говорю. – И квартира в центре Москвы у нее четырехкомнатная. И лауреатства. И всю жизнь по заграницам. И снимали ее сколько. И заслуженная, и народная. А туда же – репрессированная. Тоже. Это как?

- Ну, понимаешь, это внешнее. Это антураж. А сколько ведь она страдала! Что, разве теперь нравственные страдания творческого человека, умиравшего под пятой режима, не в счет?! Эээ, нет! Это вам не мышечная дистония от отсутствия масла. Это вам не дистрофия от отсутствия хлеба. Это пострашнее! Это духовное умирание, это попирание нашего внутреннего мира. И мы не простим! Жертвам режима должны быть созданы экстрасанаторные условия и выплачена денежная компенсация. И мы будем этого добиваться. Вот!

В общем, не поняло я ничего, но промолчало. Где мне, с моим поэтическим умишком постичь их логику.

А вчера в наше кафе ворвался Н., потрясая пахнущей типографской краской газетой:
- Евгений Евтушенко – жертва режима!
- Да нет, ты что – он агент КГБ! – молниеносно отреагировал всеведущий М.
- Да ну, не может быть... А тут пишут, что его тоже не печатали.
- Так это для маскировки, для маскировки.
- Нет, ну как же так – своего, и не печатать...
- А вот так. Чтоб от других не отличался.

И вспомнило я, какими тиражами не печатали Евгения Евтушенко. И как завидовала моя зеленая юность этим тиражам. Но еще больше – этому слогу, по сю пору остающемуся для меня образцовым.

И плюнуло я на пол кафе, да и ушло восвояси.