Кофе

Алло, привет, это я!
Ох, и мой бывшенький! Ох, и сволочь! К молоденькой ушел.
Ага. К такой, длинноногой. Всего-то ума, что ноги. Вместо всего остального.

Всё, ку-ку. Нет больше мне хорошего черного кофе.
Но я отомщена. Отомщена!
То я вокруг него бегала – «подай то, принеси это!» Теперь сам бегает, для своей длинноногой. У них комната маленькая, с ее ходулями развернуться негде.
Ага, если он бегать сам не будет, она снова что-нибудь поломает. Да, вот компьютер его снесла, средство производства.
Ничего-ничего, теперь узнает, каково в моей шкуре.

Алло! А, это ты... Нет, и холодного не осталось, ни капелюшечки.
Да, и тебе вот евойный кофе тоже жалко. Как ты меня понимаешь! Каково это – был-был, и ушел. Ни кофе тебе, ни мужика. Но ничего, ему там тоже несладко. Она же стирать не умеет ни черта. Вещи его положила в хлорку. Белые, говорит. Ну всё и расползлось. Сейчас ведь всё из синтетики делают. Пришлось ему денежки выкладывать, новые шмотки покупать. Теперь сам все стирает.
Ну да, ты ж его знаешь, столько лет к нам в гости ходила. Да, жмота такого еще поискать! Так что теперь сам стирает.

Да какая машинка! Он же жмот. Я его сколько пилила – нет, так и не купили. А неужто он теперь машинку без распила себя на части купит? Руками, руками...

Нет, его длинноногая, хоть и без мозгов, а с головой. Ей пора учебник по дрессировке мужчин писать. Она же гений: сколько баб годами мучаются, чтобы мужика стирать заставить, а эта – нате, за две недели ухитрилась.
Ну он и сам молодец – по длине ног выбирал.

Привет, это я!
Слушай, у тебя случайно никого нет, кто кофе хорошо варит?
Нет? Я б даже заплатила, только чтобы как у него кофе.
Да, вспоминаю... Какой он хороший. Какой нежный. Какой восхитительный. Как мне помогал! Так я раскаиваюсь... За все-за все! Ну черт меня дергал за язык! Ну как я могла так ругаться! Ах, даже слезы на глаза.
Да где же найду? Да не нужен мне никакой другой! Не нужен!
Ты подруга или кто? Ты мне зачем ему изменить предлагаешь?!
Да причем тут мужики?! Сама знаю, что в мире их три миллиарда! А кофе-то, кофе мой теперь где взять? Мой хороший, мой нежный, мой восхитительный!

Алло! Что, в метро его встретила? С этой, как ее...
На руках нес, и еще четыре сумки?! Ах он сволочь! Меня он даже из ЗАГСа до машины не донес, уронил по дороге.
Ааа, ну конечно, такие ходули-то, где ж тут каблуки не поломать. Ей и земли-то, поди ж ты, не видно. Манекенщица. Дядя Степа. Все правильно, в метро на эскалатор босиком не пускают.

Глаза у него стали грустные и вид не ахти? Дозанимался, значит, с ней этим, модным. Как его... Сексом!
Не от этого? Так больше не от чего: он трудоголиком сроду не был. А когда простужается, то румяный, как ангелочек, и глазки блестят. Как же! Целый день телевизор смотри, а тебя только с ложечки кормят. У меня б тоже заблестели, кто б меня так кормил.
Чтооо? Она ужин решила сготовить? По поваренной книге?
Отравила, значит. И кормила его. С ложечки. Сама, значит, не успела. Здорова, значит.
И он ей простил?!

Еще над этим не думал? К ее маме опаздывали. А до того он неделю специально готовился.
Зря она так. Это ведь тяжеленное испытание, тащить его к теще. Точно теперь разведутся. Нравственные страдания во время этой встречи даже видеть невозможно. Бедная, бедная теща!

Да, да, снова я.
Этот мой, звонил. Жалуется. Говорит, она на его гватемальский кофе духи случайно пролила. «Шанель». И на бразильский тоже.
Ну да, обратно попросился.
Ну да, у меня-то зерна есть, остались еще с «до-развода».
С чегой-то вдруг ты меня так резко проведать собралась? Какая чашечка?! Какой кофе?! Ты же знаешь, что я его варить не умею...

Аааа, на его кофе. На вкусный. Ты что, думаешь, я счастья ему желаю? Столько лет меня мучил.
Нет уж, никакого обратно. Пусть живет со своей длинноногой!

И черт с ним, с кофе!