Как я научился ездить на велосипеде

 

 Мне было уже ближе к пятидесяти, чем к сорока, когда я решил исправить огрехи своего физического воспитания в детстве и научиться ездить на велосипеде. До этого я никогда даже не пробовал садиться на двухколёсную машину, своего велосипеда не было, а на чужом учиться как-то не получалось.

 Человек я по природе своей солидный да и по весу тоже. Всегда думаю, чтобы не попасть, не дай Бог, в неловкое положение. И на этот раз стал мучительно размыш-лять, с чего бы начать? Ну, конечно, с покупки велосипеда. Но какого? Какого? "Такого, - размышлял я,- чтобы не очень высоким был, если с него падать придётся, то расстояние до земли будет поменьше.

 Хорошо было бы приобрести велосипед с коляской сзади, на трёх колёсах я бы уве-реннее себя чувствовал. Но это даже для такого слабого спортсмена, как я, несерь-ёзно. С цельной рамой также не годится: при моем животе, нахально выпирающим вперёд, я ногу через раму не переброшу. О спортивном и говорить не приходится, у него скорости очень большие, хотя и регулируются в широком диапазоне.

 Что же делать? Надо думать! Я заметил, если долго думаешь, то что-нибудь приду-маешь. Вот и придумал: велосипед мне нужен небольшой такой, складывающийся, с маленькими колёсиками. А ещё он должен иметь откидывающуюся подставочку, чтобы велосипед сам стоял, когда я с него благополучно слезу".

 Итак, первый вопрос был с успехом решён, нужный мне велосипед куплен, но в заводской инструкции ни слова, как научиться ездить на нём. Вот незадача!

 Я человек книги, книгу уважаю бесконечно. Стал искать литературу по методике изучения езды на двухколёсном велосипеде. Самоучитель игры на гитаре я видел, книжку как самому научиться плавать я нашёл, а вот как самостоятельно обуздать двухколёсного коня -ничего руководящего при самом искреннем желании не обнаружил. Тогда я вспомнил об американском писателе Марке Твене. И только в десятом томе его сочинений разыскал рассказ "Укрощение велосипеда". "Значит -подумал я, -он девять томов сначала написал, а потом только за велосипед взялся. Не рано ли мне,-усомнился я, -ведь у меня пока всего семь книг написано. А, кроме того, он предварительно, прежде, чем начать учиться, целую бутыль со свинцовой примочкой приобрёл, а мне где теперь такую достать?

 Ещё раз внимательно прочитав все восемь с половиной марктвеновских страниц, я теоретически понял, что труднее всего, оказывается, взбираться на велосипед и соскакивать с него до того, как окажешься под ним, тем более, что свинцовой примочки
у меня пока нет.

 И вот наступило утро, когда я встал пораньше, оделся поспортивнее, кроссовки натянул, чтобы можно было тормозить толстыми резиновыми подошвами, и начал объезжать своего складного мустанга без свидетелей. Мелькнула мысль прикрыть руки и ноги на сгибах чем-нибудь таким, как в хоккее, но где взять такое снаряжение в такую рань? У меня не только знакомых хоккеистов, но даже знакомых велосипедистов нет.

 Так как книжки по теории не оказалось, то пришлось начинать езду эмпирически. Сущ-ность, как я понял после первых неудачных опытов, заключалась в том, что надо уде-рживать равновесие и вращать педали одновременно. Практики без специального об-разования говорили, что чем быстрее крутишь педали, тем легче удерживать равно-весие, не падая ни вправо, ни влево. Но чем быстрее едет велосипед, тем боязнее на нём сидеть. Я это сразу почувствовал, как только начал съезжать по аллее с неболь-шим уклончиком. Мой тяжёлый конь, еле-еле перебиравший колёсами, вдруг начал ретиво бежать, только успевай вовремя тормозить его широко раскоряченными ногами. Благо, что подошвы у кроссовок, как автомобильные шины.

 Велосипед постепенно успокаивался, и я снова тащил его вверх по аллее в исходную точку, чтобы снова попытаться съехать вниз, притормаживая ногами.

 Такое мучение при моём упрямстве продолжалось каждое утро дней пять. Потом я решил снова попробовать кататься на ровном месте, без уклона. Но как только я успевал поставить ногу на одну педаль и отрывал от земли другую, велосипед начинал падать и не сам, а вместе со мной. Мне удавалось его выровнять, лишь прочно став двумя ногами на асфальт. Я ставил ногу на вторую педаль, велосипед снова накренялся, но уже в противоположную сторону. Тогда я наловчился тащить его под собой, пытаясь вращать педали попеременно то левой, то правой ногой.

 Это был самый настоящий сизифов труд. Взмокшие от повышенного моего усердия волосы прилипали к целенаправленно размышлявшему лбу. Спина и грудь, несмотря на свежесть раннего летнего утра, были мокры, и тонкая струйка пота, я чувствовал, уже стекала по центральной ложбинке моей напряженной спины к велосипедному седлу. Но я с отупевшей решимостью продолжал бесконечные упражнения без какого-либо ощутимого успеха. Потом я пытался снова съезжать с уклона, потом опять на ровном месте и так ежедневно, без выходных.

 В садике, где я подвергал себя практическому обучению, иначе это не назовёшь, несколько позже, когда солнце уже отрывалось от горизонта, появлялись немногочис-ленные собаководы и физзарядочники. Те, которые прогуливали собак, вели неторо-пливые беседы, иногда недоумением поглядывали в нашу с велосипедом сторону и наблюдали, как я с ним воюю. А собаки даже морды в мою сторону не поворачивали, ведь их увлекают быстро вращающиеся колёса, а не болтающиеся над ними ноги.

 Один бегун от инфаркта или к нему (озабоченный велосипедом, я не разобрался, в какую сторону он бежит), ни на миг не приостанавливая бега, посоветовал мне смот-реть только вперёд, а не на дорогу. Другой физзарядочник потребовал, чтобы я под-нял седло выше. Но ведь ещё Бернард Шоу сказал, что советы, как, лекарство, да-вать легко, принимать трудно.

 И вдруг наступил день, кажется восьмой. О чудо! Я проехал метра два, я проехал бы и больше, но переднее колесо почему-то упёрлось в ствол толстого дерева. Оно стоя-ло совсем в стороне, но вдруг незаметно оказалось на моём победоносном пути.
Вид- но, я забыл, что у моего велосипеда, кроме педалей, на которых я сосредоточил всё свое внимание, есть ещё и руль. В последующие дни случайно достигнутый результат иногда повторялся, но я уже не терял надежды, хотя любимая жена заранее предсказывала провал этой не возрасту затеи.

 На десятый день потеть я стал меньше, а добровольных советчиков в садике стано-вилось побольше. Они, наверное, заметили мои мизерные успехи, а успехи, как изве-стно, иногда окрыляют не только тех, кто их делает. Они обращались ко мне, как авто-мобилисты между собой, на "ты" и добавляли слова "Давай! Давай"!

 И я поехал, я не заметил, когда и как научился, но поехал. Мне и раньше говорили, что это очень просто, надо только сесть верхом и крутить веселее педалями. Вот и Марк Твен не сумел проследить, как это получается. Я тоже этот замечательный миг в своей жизни не заметил. Пропустил, можно сказать! И это по-человечески роднит меня с ним.

 Я теперь гордо восседаю на двух колёсах. Мне очень приятно ощущать скорость и чуть ли не свист ветра в ушах. Оказывается, что разогнавшийся велосипед вовсе не следует тормозить кроссовками, для этого достаточно надавить на педали в противо-положную сторону, и мой колёсный мустанг остановится, как вкопанный. Но это надо знать!

 Меня даже не смутило, когда одна женщина, возраста которой я на велосипеде не разглядел, потому что смотрю теперь только вперёд, показала на меня рядом идущей девочке: мол такой большой и толстый дядечка едет на таком маленьком велосипеде. Ну и что ж! Мне теперь немножко жаль тех, кто не умеет ездить на велосипеде и ходит пешком. Они лишают себя большого удовольствия. А ведь научиться ездить так просто: надо прочно сесть верхом, быстро вращать педалями и смотреть только вперёд.