Жёлтый свет

Утром в маршрутке, криво скачущей по бесовским выбоинам дороги, по направлению к городскому вокзалу, встретились и познакомились три алкогольных лица.
Двое были уже до этого друзьями по бутылке, а третий, герой грубых злых авосек – к ним привязался заговаривая обоих с заднего сиденья.
Алкашок, с видом недоученого восьмиклашки, работавший гдето грузчиком товаров, громко пёрднул и предложил свою меленькую, алкашескую дружбу прокуреному жлобу, в жёлтом дождевике. С красным, как мясо, лицом.
Друг алкаша-грузчика, с копеечным медячным лицом, алкоголик повыше, но душой слаб, говорил неохоче, и всё время смотрел в залитое дождём окно.
Жлоб был весел, как будто у него под брызговиком сидела надувная жаба и всё время звенел чемто в торбе.
Что вызывало неприятные ощущения и отвращение к субъекту.
Часто он чесал у себя между ног.
И давил морально на алкашика-медячника.
Тот алкаш, что был повыше, звать Игнатием, в кепке и брезентовом плаще, не реагировал на зазывы жлоба и его глупые рассказы... о том, о сём, о здоровье, ТВ и сексе...
Какойто, стоящей над жлобом женщине, кинулось в глаза, что жлоб чешет и теребит яйца, и она сделала ему замечание.
Жлоб приподнялся, и обнял её за резиновую талию, как колесо от трактора, то, что побольше и ведущее.
Но рука жлоба её полностью обхватила и повалила на себя.
– Я б тебе дажё и ввёл!..
Крикнул жлоб и крякнул. И чихнул и вытер рот грубой сумкой. И никто ему не сделал замечание.
Гражданка в кожаной юрте отстранилась, отпёрлась, отбрыкалась, и поспешила на выход, придерживая тяжёлую шапку на голове. Как шлем.
Но жлоб сделал ей подножку, и она упала, завалилась, вскинулась её куртка, юбки отворились, и все смогли увидеть длинные сапоги и чтото за ними.
Она вскрикнула. В автобусе начался заворот событий.
Жлоб поднял волны.
И натянуто хорошее настроение утренних скучающих недоумков, сменилось голой злобой и истинным лицом.
Игнатий всё это время отстранялся. Не хотел, чтоб подумали, что он и его друг, как три копейки, имеют непрямое отношение к жлобу.
Но жлоб довлел. Он поднялся, стал на сиденье, и как Шариков, повалился на публику, хохоча и суча ногами в разные стороны, попадая по рожам и содрогаясь, от какойто своей, непонятной радости.
Жлоб был пьян, после Новогодней ночи, был разгар его страсти.
Из сумки выкатилась пустая бутылка шампанского и куча несвязных ключей, остальное место занимали газеты и телевизионный журнал.
И жлоб подрался. Водитель вёл свой макет автобуса. Зрители получали по высохшим от ясности и процессов физиономиям.
И тут вступил в бой Игнат, разметав скучавших под трубой подростков, несколько дельцов неосветлённой экономики, бесконца звонившим в милицию, и добравшись до жлоба, под самый потолок, ударил того, сидя на жертве, монтировочным кулаком в бурый прыщ морды, и откинув уязвлённую то ли школьницу, толь студентиху, которую жлоб осквернял воняющими рыбою ладонями, проторив дорогу вниз, стал выталкивать ногами жлобину из автобуса.
— Я тебе дам, – орал жлоб, хохоча и плача, – жидище, обижать своих людей!.. Ты мне испортил новый год, а ещё другом звался, кретин, я и твоему другу медяк набью, вот только освободиться бы!..
Наконец бус стал, и из двери вылетел жлоб, за ним Игнат, за ним сумка жлоба, и вместе с криками и злом вылетел алкашик в синем непрогораемом плаще.
Счастливые зрители поехали по своим вокзальным делищам.
Жлоб утирал бока, а Игнат оттягивал восьмиклассного грузчика, и звал быстрее уйти от грехов дальше.
Тем более, невдали от вокзалов, шаталось много милиции. Которую алкаши вообще не хотят видеть даже ночью.
Игнат схватил на руки Копейку, и так побежал избегая машин на другой берег дороги.
Жлоб за ними.
А за ними уже ехала милиция.
Жлоб применяя лагерную тактику, забежал в клеёнчатый трактир, бросив под стол куртку, заказал себе пива и уже пил его, ненаходя себе места.
Сюда же забежали Игнат с Копейкою.
И невидя ничего, упали рядом со жлобом.
Тем самым жлобом, которого он только что бил по морде.
Но жлоб уже был снова мирен, и орал о сексе на Земле.
Мужики его не слушали и нехорошо похеривали взглядами.
Тогда жлоб кинул стакан в голову одному из них дистанционно.
Пиво вызвало кровь и вместо секса, опять началась заворуха.
Тут ошалевший автобус, тот, который запутался, въехал в брезент, и повалил всё шоу на колени... И неначавшаяся драка, пополнилась оранжевым автобусом.
Опять надо было бежать.
Жлоб тащился за штанину Игната, Копейка сидел на шее у спасателя, вслед снова летела сумка жлоба.
Забежав под мост, где только что проехал поезд, они втроём успокоились, и сообразили уравнение с одним печально известным.
Жлоб там же покакал и снова стал тарабанить исключительно несуразные вещи.
Затем жлоб стал танцевать на шпалах, игнорируя рельсы, как физическую неотменимость.
Копейка стал оттягивать жирного разгильдяя от смерти, но жлоб отрешился, и кинув чтото грубое, обозвал Игнатия: «говном и жидом».
Игнат, уже предчувствуя неприятное, а именно, размазанные кишки ненужного, нежеланного друга бутылки, по транзитному пути, сбил доской с гвоздём жлоба по с ног, и c копеешным они управились.
Когда чуть по его голове не прокатился дизельный лок с грубыми чёрными баками внизу между колёс.
Жлоб помолился богу и сказал – что они его самые-самые лучшие друзья.
Пригласил в гости, и пообещал познакомить с женою.
Затем ударил Игната по колену и бросился с игнатовской доской за Копейкой.
Копейка, с трусостью Вицина, убегал по мусору и верещал, чтото суетливо алкашеское, пока жлобу не преградили дорогу стая жёлтых, но бешеных собак.
Копейку они пропустили вперёд, а жлоб должен был подождать.
В это время Игнат выл на вялое солнце.
Тогда жлоб бросился через все пути, и поскользнувшись на чужом недифицитном экскременте, лежал там, пока собак оттравливал другой поезд в другом направлении.
Затем Игнат сделал ещё один подвиг.
Вызвав гнев собак на себя. На свою сторону. Раздразнив их швыряя мусором по вожаку.
Жлоб весь мокрый, подскочил, и безуспешно махавший руками Копейка – не смог отстранить крошечную малиновую дрезинку, которая накрыла с головою дыроголового жлоба.
Что было дальше, никто не видел, ибо шёл проливной дождь, и гудел трансформатор.
Жёлтый свет фар рассеивался на множество мелких клеточек, и рабочий в такой же кепке, как у алкашей, приняв их всех, кого заметил, за дорожных работников, напподал газу.
И когда проекция удалилась, утонув под тёмной аркой, судьба мясника вывернулась наизнанку: стая жёлтых собак, Копейка и Игнат – увидели разделанную человеческую тушу, Игнат потирая колено, Копейка – укол гвоздём и несколько заноз в спине, сняли свои гражданские кепи, содрогнулись, а бешеные собаки облизнулись.
И когда два алкаша убегали за пристройку, с высокого моста махали руками милиционеры.
Начальник станции был извещён.

2005-11-29. 21:30