О гномском феминизме

Сегодня в кузнице погром.
Хрипли(С)


Вечер удался на славу. Друзья поспорили всего два раза: когда Нарви обозвал узор для кулона "вычурными эльфийскими завитушками" , а Келебримбор в отместку, как бы невзначай обронил, что у Фундина самая ухоженная борода среди гномов Казад-Дума. Впрочем, эльф быстро пошел на попятную и мастера совместными усилиями завершили узор.
В полном согласии мастера распили по чарке и тут в мастерской обнаружился посторонний. Судя по незначительной поросли на румяном лице, совсем молоденький гном. Подросток с восторгом взирал на лорда Эрегиона, сжимая в руках корзину.
- Приветствую тебя, отрок, - благожелательно поздоровался эльф.
Нарви поперхнулся. Прокашлявшись, он изрыгнул длинную невнятную фразу на гномском наречии. Юноша залился краской и принялся усиленно ковырять носком тяжелого башмака край пушистого ковра. Нарви рыкнул еще раз, на этот раз Келебримбор уловил, что речь идет о стоимости ковра.
- Оставь парня в покое, - попросил эльф.
- Парня?! – прорычал гном.- Это племянник мой, пришел без спросу. Ты прости, Зигил, он по-вашему не разумеет.
- Жаль, я бы с удовольствием с ним побеседовал, - улыбнулся Келебримбор.
- Обойдется, - пробурчал Нарви, потихоньку остывая.
- Что у него в корзинке? – поинтересовался эльф.
- В самом деле! - гном требовательно протянул руку. Юноша безропотно отдал свою ношу, бросил на Келебримбора напоследок несчастный взгляд и поспешно ретировался.

В корзинке, к восторгу мастеров, имелись чудесные пирожки с грибами и картошкой. По такому поводу друзья раскупорили новую бутылку молодого сидра из винного погребка Келебримбора.

После трапезы Нарви подобрел окончательно и заговорил о вечном.

- Правду ли бают, Зигил, что орки в сродстве с вами, эльфами? – поинтересовался гном к неудовольствию лорда Эрегиона.
- До меня доходили разные соображения , - уклончиво ответил Куруфинвион. – Кто утверждает, что ирчи потомки авари. Есть такие, что считают их произошедшими от людей, а то и от животных.
- От зверей? – поразился гном. – Ну, это выдумки.
Друзья еще немного пообсуждали происхождение разных тварей, старательно не упоминая Балрогов, хотя как раз о них-то Келебримбор мог порассказать.
***
Ближе к концу бутылки разговор плавно перетек в совместные воспоминания, и Келебримбор посчитал уместным задать давно интересующий его вопрос:
- Женат ли ты, Нарви?
Гном запнулся на полуслове и упер в эльфа полный подозрительности взгляд.
- Зачем тебе?
Куруфинвион несколько удивился такой реакции и встревожился:
- Если я задел болезненную для тебя тему, прости.
Гном в полном молчании прикончил три последних пирожка и лишь после этого удостоил эльфа ответом.
- Женат, - обронил он угрюмо.
Эльф решил, что не слишком счастливо, и решил задобрить друга, восхваляя последнюю удачную идею Нарви убрать из узора на медальоне два листка.
Уловка не удалась. Гном сидел насупившись. Эльф уже был готов предложить другу в подарок свои любимые кузнечные клещи, на которые Нарви давно глаз положил. Но тут гном смилостивился и произнес:
- Мы с не-казад о личной жизни не говорим, мастер Келебримбор.
Эльф виновато вздохнул. У наугрим существовало слишком много ограничений в общении с чужаками и Куруфинвион иногда попадал впросак.
Нарви отряхнул свою бороду от крошек, поскреб в затылке, искоса поглядывая на Келебримбора, и вдруг предложил:
- Хочешь, я тебя с ней познакомлю?
Келебримбор растерялся.
- Это не идет вразрез с вашими законами? – промямлил он, опасаясь опять попасть в неловкое положение.
 - Нет, - ухмыльнулся гном, но упреждающе поднял палец:
- Вопросов излишних не задавать, в смущение мою супружницу не вводить!
***
С душевным трепетом Келебримбор переступил порог жилых покоев семьи Нарви. По дороге друг поставил его в известность, что доселе никто из Дивного Народа не удостаивался такой чести как личное знакомство с гномом женска полу. Наконец-то Куруфинвион самолично сможет опровергнуть слухи о самозарождении чад Аулэ из камня!
Хозяин усадил гостя перед уютным камельком. Кресло было совсем не по размеру, но Келебримбор не роптал, предвкушая какие сведения он принесет ученым мужам Ост-Эндила. Нарви удалился, через некоторое время до тонкого эльфийского слуха донесся отголосок ожесточенного спора. Кажется, эльф послужил причиной семейной ссоры.
Нолдо поднялся и начал прохаживаться по залу, вознеся про себя хвалу Махалу, за предпочтение его детьми жилищ с высокими потолками.
Через четверть часа вернулся Нарви, несколько взъерошенный, но довольный.
- Прихорашивается, - сказал он с нежностью. – Смятена твоим присутствием, лорд. Переворошила все сундуки, утверждает что ей не в чем к тебе выйти.
- Право слово, не стоит, - пробормотал в замешательстве Келебримбор. – Я хотел по-простому, по-свойски.
- Так не говори, – строго сказал Нарви. – Уж если я решился тебе жену показать, то это честь не только для тебя, но и для нее.
***
Еще через две четверти часа, когда нолдо уже успел справиться со смущением, из соседнего зала послышалось нарастающие яростное шуршание и в дверном проеме обозначилась долгожданная хозяйка дома.
Келебримбор вскочил, поклонился и сел обратно, памятуя что его рост приводит гномов в недовольство.
Приземистая фигура тоже склонилась в почтительном приветствии. Келебримбор с интересом воззрился на цветистое одеяние лучшей половины Нарви. Там явно просматривалось несколько слоев. Может, так принято, а может гномесса решила произвести впечатление и облачилась в самое лучшее, нашедшееся в сундуках. Причем, во все и сразу. Когда хозяйка дома распрямилась, эльф с трудом удержался от удивленного возгласа. Он не мог ошибиться: славное круглое лицо, карие смущенно-лукавые глаза, жидкая светлая бородка… Перед Келебримбором стоял давешний молодой гном, только не в штанах, а в юбках.
- Красавица, верно? – с гордостью спросил гном. – Проказница она у меня, но ничего, родит – остепениться.
- Она прекрасна, словно сработана руками Махала, - выдал заранее приготовленный комплимент эльф об избраннице Нарви.
Гном довольно усмехнулся.
- Свадебный выкуп до сих пор выплачиваю, - сказал он с гордостью.- Но она этого стоит. Ладно, поглядел и хватит. Иди на кухню, - сказал гном строго, обращаясь к жене.
Гномесса стояла не шелохнувшись, разглядывая эльфа во все глаза.
Нарви принялся осторожно выталкивать спутницу жизни из помещения, но та выпихивалась крайне неохотно.
- Молодая еще, любопытная, - добившись своего, взопревший гном упал в кресло. – Только нашим не говори, что она к тебе выходила. Не положено.
- Но почему? – с недоумением спросил Келебримбор. – Столько небылиц про вас плетут. А тут такая замечательная леди.
- Про вас тоже измышляют немало, - отрезал гном. - Дарин не велел.

Вечер завершили замечательным ужином с неизменными грибами, на сей раз в сметанном соусе.
Супруга Нарви больше к ним не выходила, но Келебримбор ловил любопытный взгляд меж тяжелых портьер.

Через пару дней неотложные дела потребовали присутствие владыки Эрегиона в столице княжества. Нарви решил отправится с ним и поработать в эльфийских мастерских. В условленное время Келебримбор терпеливо поджидал друга у Западных Врат. Лунный Зайчик пасся неподалеку, лакомясь сочной кашкой на берегу Сираннона.
Задержавшись на час сверх договоренного, поминутно озираясь, Нарви объявился меж привратных дубов. За его руку держалась улыбающаяся гномесса, вновь облаченная в мужскую одежду. Сзади с недовольным видом вышагивал тяжело груженный пони.
Келебримбор раскланялся и начал цветистое приветствие на гномский манер.
- Пойдем же и поскорее! – нервно прервал его Нарви, косясь на стражников. Те , сгрудившись, азартно играли в бараньи лопатки, ничего вокруг не замечая..
- Может даму посадить на пони? – осведомился эльф.
- Какой пони, она упадет, расшибется, - простонал Нарви. – Шевелись же, ради Махала, пока нас не увидели!
Троица спешным шагом продвигалась по дубовой аллее . Из уважения к супруге Нарви владыка Эрегиона также шел пешком. Миновав последний дуб гном облегченно перевел дух.

- Увязалась за мной, - пояснил он другу. – Не хотела отпускать ни в какую, как я ее не уламывал, что только не сулил.
Гномесса улыбнулась еще шире.
- Она совсем синдарин не понимает? – с огорчением спросил эльф.
- Плохо, - нехотя признал гном. – Только не думай заняться ее обучением! – свирепо добавил Нарви. – Не женское это дело с эльфями общаться.
- А какое женское? – не удержался Келебримбор от вопроса.
- Готовить, стирать, убирать и рожать детей, - вдруг достаточно чисто сказала гномесса на синдарине. – Но это не по мне, лорд Келебримбор.
Нарви схватился за голову.
- И когда только успела нахвататься?
- Я хочу научиться читать, - упрямо сказала гномесса.
- Весьма похвальное желание, - одобрительно сказал эльф. – Ты, Нарви, должен гордится своей супругой. Как же зовут вас, храбрая леди?
Гном яростно вращал глазами.
Его жена смешалась.
- Сигрид, - сказал Нарви. – Для вас эльфов она будет зваться так, если уж совсем нельзя без имени.

 Дорога в Ост-ин-Эдил прошла вполне приятственно. Нарви перестал серчать и на пару с женой развлекал лорда Эрегиона песнями о славе и могуществе народа Дарина и красоте морийских пещер. Перевод песен на синдарин, как выяснилось, принадлежал Сигрид.

Келебримбор без устали расточал похвалы гномессе. Нарви самодовольно усмехался. Лесть настолько растопила его, что он все-таки дал согласие на учение Сигрид грамоте.
Услышав долгожданное согласие, гномесса бросилась Келебрибору на шею, благо он неосторожно наклонился в тот момент, решив полакомится лесной земляникой. Сигрид расцеловала эльфа в обе щеки к неудовольствию супруга, который немедленно надулся и чуть не взял свое согласие обратно. Но самый большой конфуз вышел с несколькими подданными Куруфинвиона, которые
собирали ягоды неподалеку.
Эльфы уставились на удивительную картину разинув рот и уронив корзинки. К счастью для гномов, только Келебримбор и углядел нежеланных свидетелей, иначе Сигрид так бы и не начала свое обучение.
***
Величественный гном, с черной курчавой бородой заткнутой за богато изукрашенный пояс, не удостоив эльфов взглядом, возложил длань, унизанную массивными перстнями, Нарви на плечо.
- Кто это? – поинтересовался Эльнарвэ.
- Служитель Махала, - Келебримбор поморщился. Он терпеть не мог напыщенности. Собственно поэтому и не прижился в свое время в Нуменорэ.

Нарви отнял руки от лица и вскинул опухшие от слез глаза. И так небольшие, они превратились в щелочки.
Служитель Махала внушительно пророкотал пару фраз на куздуле.
- Ты понимаешь, что он говорит? – спросил целитель.
- Да, немного… Он велит Нарви успокоиться и требует нашего выдворения из Мории, - перевел Келебримбор.
- Роды он сам принимать будет? – поинтересовался Эльнарвэ.
- Не думаю. Он ловко машет курильницей в святилище Аулэ и мастак речи толкать, но вот насчет родовспоможения – сомневаюсь.

Эрегионцы прибыли пару часов назад, но Эльнарвэ до сих пор не допустили к Сигрид. Та мучилась сильными схватками уже четвертый день, даже сквозь массивную дверь доносились стоны. Но гномы стояли скалой, и даже Нарви ничего не мог поделать. Эльфов к гномессе не пускали.

- Иногда я не понимаю гномов, - Эльнарвэ перешел на квэнья. – Он собрался благовония воскурять именно сейчас и здесь? Некоторые запахи способны отвлечь от боли, но Сигрид по ту сторону двери!

Служитель Махала достал какие-то листья, поджег и заунывным голосом принялся взывать к праматерям.
- Однако… Смердит не на шутку! – Эльнарвэ закашлялся.
Нарви побледнел, но подхватил заклинания.
Выждав, когда гномы прекратили свое камлание, целитель решил напомнить о себе. Он подошел к служителю Махала и вежливо постучал по плечу.

Гном посмотрел на эльфа замутненным взором и взревел как дракон, которому прищемили дверью хвост.
Келебримбор был уж не рад своим познаниям в гномском наречии. Но Эльнарвэ понял все без перевода.
Священнослужитель нашарил на поясе мешочек, на ощупь развязал, достал подозрительного вида труху и бросил в рот. Воздел руки, на губах выступила пена, и он повалился на пол.
Перепуганный Нарви подскочил к служителю Махала. Эльнарвэ тем временем нащупал пульс, приподнял веки, принюхался…
- Надо меньше мухоморами увлекаться, - заключил эльф.- Пусть полежит, отдохнет.
- Мухоморы же в пищу не пригодны? – удивился Келебримбор.
- Он с их помощью проникается провидческим духом, - пропыхтел Нарви, пытаясь затащить священнослужителя на каменную скамейку.
 
Пока гном хлопотал над безжизненным телом духовного пастыря (душа в это время общалась с самим Создателем), эльфы наконец-то добрались до роженицы. Та полулежала в большом каменном кресле, обессилено свесившись на сторону. У ее ног сидела еще одна гномесса, по виду совсем старуха с седой бородой. При виде эльфов повитуха вскрикнула и резво уковыляла в глубину покоев, где и затаилась между сундуков. Сигрид слабо замахала в сторону Келебримбора рукой:
- Уходи! Тебе нельзя, не смотри!
- Он уйдет, а я останусь,- ласково сказал целитель дома Финвэ. – Не волнуйся, милочка, ты же меня знаешь.
Жена Нарви кивнула:
- Знаю.… Но вам нельзя тут быть. Это таинство.
- Таинство, - не стал спорить Эльнарвэ. – Уж сколь тысяч лет роды принимаю, все равно чудо.
- Тысячи лет? – недоверчиво переспросила гномесса.
Келебримбор отметил про себя, как посерела ее смуглая кожа и запали глаза.
- Да, милая, я и лорду нашему помогал родиться, и отцу его и деду. Так что тебе стесняться нечего.
- Ты поможешь мне? – с надеждой спросила Сигрид. – Измучил он меня, мой младенец. Не желает выходить на белый свет.
- Помогу, - ласково ответил целитель.
- Многие вот так во время родов помирают. А я не хочу, - жалобно сказала Сигрид.

У Келебримбора слезы подступили к глазам. Он хотел сказать что-то ободряющее, но Эльнарвэ указал ему на выход.
- Иди, я обо все позабочусь. Ты же следи за этим служителем и никого не допускай сюда. Но прежде вымани старуху, пусть даст мне горячей воды, чистого полотна и хорошенько тут протопит.
Келебримбор отыскал повитуху и, в самых вежливых из известных ему выражений на куздуле, уговорил гномессу вернуться к своим обязанностям. Старуха недоверчиво пялилась на владыку Эрегиона из своего укрытия, но не смогла устоять перед обаянием заморского рыцаря.

Оставив Сигрид на попечение целителя и повитухи, Келебримбор вернулся к Нарви.

Тот уже прикрыл служителя культа теплым плащом, подбитым кротовым мехом.
- Как там она? – просипел гном севшим от слез голосом.
- Страдает, - сурово сказал Келебримбор.
- Она ведь не помрет? – жалобно спросил Нарви.
- Ты бы нас еще неделю туда не пускал.
- Запретно! Дарин не велел, Махал тоже… - пробормотал гном, ежась под пристальным взглядом нолдо.
- Хватит чушь молоть! – взорвался Куруфинвион. – Дед моего отца Руско Махтан - ученик Аулэ. Вала - великий мастер и учитель, но не самодур. Не мог он запретить облегчать страдания при родах.
- В поте лица хлеб добывать и в муках рожать! – вдруг подал голос священнослужитель, не открывая глаз.

***
 
Эльнарвэ вышел к ним через несколько томительных часов. За это время служитель Махала пришел в себя, провел душеспасительную беседу с Нарви и Келебримбором. Удовольствовавшись обещанием владыки Остранны пожертвовать в молельню Аулэ двух талантов серебра и златотканую одежду для статуи Создателя во искупление осквернения чего-то там, священнослужитель удалился.
Нарви пребывал в унынии. При звуках растворяющейся двери гном встрепенулся.

- Как она там? – повторил он свой вопрос.
- Плохо, - тихо ответил целитель. – Очень ослабела, сейчас в забытьи.
Нарви рванул бороду, выдрав порядочный клок.
- Мне пришлось извлечь дитя, путем иссечения чрева. Я прибегал к подобному с аданет… Но гномы отличаются от людей гораздо больше, чем я предполагал.
Нарви не обращал внимания на заумные эльфийские речи. Лишь одна мысль завладела им.
- Мой ребенок родился? – спросил гном прямо. – Мальчик?
- Да, это мальчик, - так же тихо подтвердил целитель.
- Почему же я не слышу его? – гном вытянул шею. – Он родился мертвым?
- Он жив, но очень слаб.
 - Жив! – Нарви сложил руки в молитвенном жесте перед грудью. – Слава Махалу!
- Надо позаботиться о кормилице для твоего сына, Сигрид не сможет кормить его. - Целитель замялся, - Вы выкармливаете младенцев грудным молоком?
Гном отмахнулся:
- Об этом позаботятся женщины. Я хочу видеть своего сына!
Эльнарвэ посторонился:
- Вполне понятное желание… Проходи.

Сигрид перенесли из родительного кресла на ложе. Не удостоив страдалицу даже взглядом, Нарви склонился над колыбелью:
- Сын мой! – сказал он с чувством и запел, посвящая первенца заботам праотцев.
 
Келебримбор не осмелился подойти к роженице. Та спала, хрипло дыша, укрытая множеством одеял. На ее лице блестели капли пота. У ног стояло несколько жаровен.
- Она выживет? – тихо обратился лорд Эрегиона к целителю.
- Не знаю, - вполголоса ответил тот.- Я уже говорил, гномы сильно отличаются и от людей и от эльфов по строению. Мощный костяк, хрящи лишены гибкости. Тазовые кости почти не раздвинулись…Неудивительно, что гномессы умирают во время родов. Странно, как при таком строении, они умудряются рожать по нескольку раз.
 
Келебримбор с жалостью посмотрел на Сигрид. Ее супруг, продолжая петь, положил золотые ножницы в изголовье и мешочек с солью в изножье колыбели. Келебримбор вдруг уловил, что молодой отец осыпает новорожденного сына отборной бранью. Нарви проделал еще более удивительную вещь – поднял младенца над головой и сделал вид, что бросает на пол. Эльфа поразил вид ребенка: огромная голова, покрытая темными волосами, скрюченные конечности.

- Не спрашивай, - предупредил вопрос целитель. – Я не знаю, как выглядит обычный гномский младенец. Могу только сказать, что и у людей рождаются далеко не красавцы. Потом они оправляются через некоторое время.
Куруфинвион припомнил, как выглядела Лотэ сразу после рождения: белокожая, синеглазая, высунув язычок, сразу же схватила брата за палец, когда он впервые взял ее на руки. И мать вовсе не мучилась, а смеялась и пела во время родов.
- Аулэ не все продумал с гномами, - негромко сказал Келебримбор, обращаясь к Эльнарвэ.
Тот только руками развел.

***

- Что за эльфийская дребедень? – проворчал Нарви, вертя в руках очередное приношение Келебримбора – цветок белого металла, на вид очень хрупкий.
- Сломает в момент и порежется, - подвел итог гном.
- Ты попробуй согни, - посоветовал эльф.
Гном хмыкнул, попытался оторвать один из лепестков. Нахмурился, попытался крутануть стебель.
Нолдо усмехнулся.
- Ничего не выйдет. Наши игрушки ребенка не поранят, да и сломать их невозможно.
- Балуешь ты его, - неодобрительно покачал головой Нарви. – Каждый раз что-то притаскиваешь: то кубики с рунами, то мячик. Сигрид вот ему куклу из тряпок сшила, я выбросил. Дети наугрим с измальства приучаются к кузнечному делу. С инструментом, не с куклами забавляются.
 - Куда ему с клещами играть, он такой слабенький! – с жалостью произнес эльф.
Маленький Нарви как раз дополз до ног эрегионского владыки. Немного постоял на карачках, раскачиваясь, и уронил тяжелую голову на ковер.
- Устал, малыш? – нолдо хотел взять гноменка на руки, но молодой папаша зыркнул на него с неодобрением .
- Не трожь! Сам справится.

Дите и в самом деле поворочалось на ковре, вцепилось в сапог Келебримбора, потом в штанину и встало на кривые ножки. Немного постояло, шатаясь как под порывами сильного ветра, и рухнуло обратно на ковер. При соприкосновении детского затылка с ковром раздался явственный стук.
Эльф вскрикнул, но гном остановил его властным жестом.
- У наших детей головы каменные. Ничего с ним не случится.
Маленький Нарви басовито заревел.
Келебримбор не выдержал и присел рядом с малышом, бормоча слова утешения. Положил ладонь на заросшую густыми жесткими волосами головушку, и ребенок моментально успокоился.

В комнату вбежала Сигрид, вытирая руки о передник.
При виде эльфа остановилась, низко поклонилась.
- Мое почтение, мастер Келебримбор, - тихо произнесла она, не поднимая глаз.
- Что примчалась? – прикрикнул на жену гном. – Великое дело, упал. Все падают, когда учатся ходить.

Гномесса молчала, перебирая оборки передника.
Келебримбор чувствовал себя очень неуютно во время семейной сцены. Он был неприятно поражен, как его друг относится к своему первенцу и жене, выжившим только благодаря стараниям Эльнарвэ.

Нолдо кашлянул.
- Рад вновь тебя видеть, Сигрид, - сказал он бодро.
- Я тоже счастлива принимать тебя в моем доме, - сказала она еле слышно.
Старший Нарви нахмурился и сказал с раздражением, протянув жене цветок:
 - Лорд Келебримбор подарок привез. Возьми-ка, отнеси в детскую. - Какая тонкая работа! – воскликнула Сигрид с восхищением. Она наконец-то взглянула на эльфа, в ее глазах заплясали прежние задорные огоньки.
- Я велел тебе уйти, - с нажимом повторил гном.
Гномесса вновь потупилась. Она поклонилась, забрала подарок, ушла и больше не показывалась до конца пребывания Келебримбора в гостях у Нарви.